ВОЙНА В КИТАЕ

Статья четвертая.

Конец июля и начало августа ознаменовались самыми решительными успехами и союзных и русских войск. Первая и главнейшая цель наших операций на Чжилийском театре борьбы была достигнута: Пекин был взят, а вместе с тем и томившиеся здесь уже давно европейцы освобождены и спасены от готовившейся им печаль ной участи. В то же время в Манчжурии двинутые от русских границ отряды частию уже выполнили поставленные им задачи (например, отряд Сунгарийский), частию двигаются настолько успешно что самый вопрос об окончательном усмирении восстания, повидимому, весьма близок к полному разрешению. Паралельно с успехами союзников в Северном Китае выступили на сцену новые затруднения в южных провинциях империи, где Англиею сделана попытка явиться единственною вершительницею судеб в долине Ян-Цзы-Цзяна. Понятное соперничество остальных держав парализовало эту попытку, но тем не менее не устранило вероятности и [273] возможности волнений и здесь, в этом краю, до сих сдерживаемом усилиями местных вице-королей. В самом Пекине начальные дни августа застали обстановку весьма своеобразную с точки зрения обычных явлений внешней политики, на чем нам придется в конце настоящей статьи остановиться несколько подробнее.

Операции в Манчжурии рассматриваемые за указанный выше период свелись: к движению Хайларского отряда по прежнему направлению на Цицикар, к налету Айгунского отряда генерала Ренненкампфа на Мергень, а затем и на Цицикар, к вопросу о судьбе Нингуты и к заботам об укреплении Харбина как того центрального пункта который должен служить базой для всех отрядов прикрывающих работы по восстановлению разрушенных путей. В политическом отношении минувшие дни ознаменовались рельефным указанием на то что в видах дальнейшей безопасности наших сообщений по Амуру, для обеспечения этой связи существующей благодаря поименованному водному пути между Забайкальской и Приморской областями, правый берег Амура по всей вероятности до высот Хинганских хребтов (Большего и Малого) будет навсегда присоединен к Российской империи. Бесспорно что такое териториальное расширение являясь прямым результатом последних событий и обнаружившейся беззащитности наших поселений по Амуру послужит целесообразною поправкой к прежним трактатам соделавшим Амур не внутреннею, а только пограничною рекой.

Переходя к подробностям, остановимся прежде всего на операциях Хайларскаю отряда.

По донесению начальника этого отряда генерала Орлова, 1 августа в 5 часов утра казачья бригада, то есть, его главные силы, двинулась от Джарметэ на позицию у Якши занятую 3-м Верхнеудинским казачьим полком с батареей и охранною стражей. Еще в три часа утра неприятель оттеснил нашу заставу и выставив четыре орудия на дороге начал бой по всему весьма длинному фронту. Судя по показанием пленных, силы Китайцев доходили до 7 тысяч. Переход для бригады был труден. «На тридцати верстах», пишет генерал Орлов, «встретили колодезь и лужу; у последней оставили обоз и ранцы; затем прошли еще восемь верст и около двух часов достигли позиции». Напоив бригаду у ручья, начальник отряда направил три баталиона на правый фланг, а общий резерв оставил укрытым за центром. Около четырех часов на этом фланге и загорелся бой. В 5 часов началась гроза и ливень сопровождаемый градом. Пользуясь этим, один баталион двинулся вперед левее батареи и вся линия перешла в наступление. Не выждав атаки Китайцы очистили позицию. Местность [274] покрытая потоками загрязнилась, движение стало затруднительным. Правый фланг отряда отрезал часть Китайцев дравшихся против левого; штабс-ротмистр Булатович с двумя сотнями Верхнеудинского полка поддерживаемый пехотою пошел в атаку. Только в темноте собрался отряд у сборного пункта и несмотря на чрезмерную усталость тотчас двинулся вперед для занятия перевала у Якши. В одиннадцать часов вечера, пройдя четырнадцать верст, отряд достиг биваков у станции (Якши) где и остановился на ночлег, выслав вперед за перевал сотню казачьего полка. В ту же ночь Булатович двинулся и к станции Мундухэ. С ним ушли две сотни верхнеудинцев и сотня охранной стражи. Утром 2-го он прислал найденную но пути стальную нарезную пушку и два знамени. Потери противника, повидимому, значительны, наши же совсем невелики: три убитых и девять раненых.

В другой телеграме, от 5 августа, генерал Орлов сообщает следующее: 2 августа вечером получено донесение что неприятель переправляется около Харго тремя колоннами, наступая к Хайлару, почему выслал две сотни охранной стражи и одну Верхнеудинского полка под начальством Смольянинова из Якши к Джерметэ; оказалось что это Монголы прогоняли скот; Смольянинова не вернул и приказал осмотреть тыл. Отряд передвинуть в Мендухэ, а две сотни высланы на разведки в Харго.

7 августа весь отряд находился в Мендухэ; 8-го конница перешла к Харго, передовой отряд Булатовича (две сотни) занял Иректе.

Если сопоставить между собою некоторые цифровые данные, то не трудно будет видеть что Хайларский отряд встретил на своем пути к Цицикару весьма сериозные затруднения и что последние созданы здесь главным образом местностью. В самом деле исходным успехом этого отряда явился бой 17 июля. Прошло между тем целых 14 дней прежде чем он занял перевал Якши в Большом Хингане. Расстояние до этого перевала 150-170 верст, отряд состоял преимущественно из конницы, следовательно, он легко мог пройти эти десятки верст. Не забудем к тому же что, вероятно, в виду настоятельных требований данной обстановки даже пехотные войска генерала Орлова делали положительно кавалерийские рейды. Так, например, 1 августа пешая казачья бригада, выступив из Джерметэ в 5 часов утра, закончила свои передвижения лишь в 11 часов вечера, пройдя 52 версты, выдержав бой и попав под грозу с ливнем и градом. Следовательно, при такой способности к большим переходам отряд давно бы мог быть на перевале Якши, еслибы не ряд чисто местных [275] препятствий, парализовавших и быстроту движения, и правильное сообщение с тылом. О сопротивлении противника которое тоже могло бы задержать Хайларский отряд мы в настоящую минуту не говорим, так как по всей вероятности это сопротивление ничтожно. В самом деле несмотря на то что 31 июля 7 тысячный отряд противника «энергично» атаковал наш передовой конный отряд, в рядах последнего ранен лишь один казак; несмотря на то что 1 августа, судя по депешам из отряда, противник уже в 3 часа утра «оттеснил нашу заставу, начав бой на всем длинном фронте», и этот бой закончился лишь «в темноте», наши потери состояли из трех убитых и девяти раненых. Ясно что главные препятствия мешавшие отряду генерала Орлова перевалить Хинган и спуститься в долину реки Нонни к Цицикару следует искать в трудных условиях местности, в непроходимости дорог, в отсутствии воды, так как нередко на тридцати верстах протяжения можно было найти, как видно из телеграм, всего один колодезь и только «лужу».

Несколько иная причина явилась задержкою для Айгунского отряда. Здесь дело шло уже не о местности, а об упорстве неприятельского сопротивления, о многочисленности китайских сил значительно превосходивших слабые силы нашего легкого кавалерийского отряда. В прошлой статье мы остановились на том моменте когда генерал Ренненкампф должен был приостановиться у северовосточных отрогов Малого Хингана. Китайцы, давя многолюдством, обходили нас с обоих флангов. Только около 9 часов вечера была они, наконец, отбиты и генерал Ренненкампф мог отойти на ночлег к деревне Эюр. Между тем в тылу русского отряда показались те китайские шайки которые были разбиты под Ангуном, рассеялись, а затем вновь собрались на Цицикарской дороге. Угрожавшая нашей коннице опасность заставила двинуть из Благовещенска особый отряд которому и было поручено очистить тыл от неприятельских шаек. 26-го и 27-го июля двумя эшелонами он тронулся вперед. 26-го числа генералу Ренненкампфу предстояло вступить в новый бой с отрядом отступавшего врага, усиленного на этот раз регулярными войсками (Узнанными по однообразной форме.) с большими боевыми запасами. С одной стороны в высшей степени пересеченная и гористая местность, крутые подъемы, заросли из шиповника, таволги, низкорослых ильмов, ольхи, сибирского богульника, леса присущие северовосточному скату Хингана из монгольскаю дуба, вяза, черной березы и др., а с другой стороны [276] упорное сопротивление врага помешали Айгунскому отряду и на этот день в выигрыше известного пространства. Поджидая подкреплений, он сделал всего 10 верст, и ночь с 26-го на 27-е июля провел у Эльджана. На следующий день 27-го конный отряд продолжал преследование, но, благодаря тем же причинам, совершил лишь небольшой переход к деревне Саю-Чжан находящейся на высоте 1.220 фут. над уровнем моря. 28-го июля генерал Ренненкампф с утра выступил на перевал через Хинган. На высоте 1.830 фут. не далеко от кумирни Тугуза (Лао-Мяо) к 9 часам утра он подошел к сильной неприятельской позиции, где за окопами находилось до 4 тысяч пехоты и 12 орудий. Здесь же были сосредоточены и пять тысяч китайских всадников. Несмотря на несоразмерный численный перевес противника, генерал Ренненкампф решился атаковать. Открыв с фронта огонь из своих двух орудий, он незаметно для Китайцев направил в обход их правого фланга и для нападения с тыла две с половиною казачьи сотни. Движение этих сотен прикрывалось кустарником и зарослями. Две остальные сотни составили наш центр и прикрыли орудия. Китайцы отвечали нам и артилерийским, и ружейным огнем. Заметив же обходное движение, бросились с войсками правого фланга и конницею в разрез между нашею обходною колоною и центром, стремясь, очевидно, разбить их в отдельности. Переменив фронт, они атаковали эту колонну. Но оставшиеся две сотни, увидав неприятельский маневр, лихо вынеслись вперед и ударили в тыл бывшему правому флангу китайского отряда. Одна минута, и Китайцы были сбиты, ряды их смешались, большинство бросилось обратно на позицию. Пользуясь этим переполохом, наши орудия выскакали на дистанцию в 200 сажен от противника и открыли убийственный огонь картечью. Два китайские орудия были подбиты и в конце концов весь неприятельский отряд несмотря на свой численный перевес должен был очистить позицию и отойти за Малый Хинган. 30-го июля подошли подкрепления из Благовещенска.

С прибытием их движение вперед возобновляется. Уже в ночь на 3-е августа генерал Ренненкампф обходит противника с фланга, появляется у него в тылу и после кровавого боя берет перевал. В 8 часов утра кавалерия и конный взвод пускаются в дальнейшее преследование. Пехота ночует в этот день у Сынчжана. Конница же после ряда небольших стычек с Китайцами по дороге на Мергень приступает, повидимому, к новому на этот раз уже не тактическому, как в ночь на 3 августа, а стратегическому обходу. По крайней мере выйдя на [277] Цицикарскую дорогу у деревни Монахэ, она 4-го августа в седьмом часу утра неожиданно появляется перед Мергенем со стороны Цицикара. «Около сотни всадников и 400 человек пехоты прорвались на юг... Нашими тремя сотнями взяты с боя восемь орудий, бывших на северной позиции и в обороне не участвовавших». Эти места из телеграм генерала Гродекова отчетливо указывают на то что обходная кавалерийская колонна появилась именно с юга, то есть, как можно видеть по другим данным, со стороны деревни Монахэ. После часового боя город взят. Потерь с нашей стороны нет. У противника же отбито 12 орудий, 700 ружей, много холодного оружия, патронные и пороховые склады. Изрублено нами до 150 человек. Конница отряда сейчас же выслана для производства разведок и главным образом для захвата переправы на реке Нонни. В самом Мергене оставлен гарнизон, остальная пехота тронулась вслед за передовым отрядом. Выступление из Мергеня состоялось 8-го августа. 9-го авангард достиг деревни Камнихачжан в 60 верстах от первого пункта. Не оказывая сопротивления, Китайцы быстро отступали по направлению на юг. Наши разъезды придвинулись к деревне Бордо (версты на 22 вперед) и донесли что переправа на реке Немере и болотистые дефиле у реки заняты китайскою пехотой. На бивак у Камнихачжана прибыл китайский парламентер, вручил начальнику отряда извещение о прекращении Китайцами военных действии и заявил что китайские войска никоим образом не вступят в бой. Не имея разрешения вступать в какие-либо переговоры, генерал Ренненкампф предложил Китайцам отступать без боя и объявил что в свою очередь будет продолжать свое наступление к Цицикару. 10-го августа наш авангард занял деревню Бордо, где нашел 10 бронзовых орудий, много разнообразного оружия и значительный склад пороха. Переправа через Немер была в этот день по-прежнему занята противником. 11-го августа к Бордо подошли и главные силы. Сюда же приехал начальник походной канцелярии Хенлудзянской провинции и повторил предложение сделанное парламентером. 12-го августа авангард устроил переправу через Немер и с большими затруднениями пройдя болотистое дефиле достиг деревни Лахочжан в 35 верстах от Бордо. По прежнему отступая без боя, китайские войска остановились от нас в 10 верстах, жители Лахочжана охотно продавали овес и мясо и поставляли дрова. 13-го числа в Лахочжан прибыли новые силы. Судя по последним известиям видно что до Цицикара осталось всего 105 верст. Из телеграм же найденных в Мергене можно заключить что начальник китайских войск отступает к [278] Цицикару и начальник его штаба убит в бою перед Хинганом. Бесспорно что и этот факт не мог не повлиять на дезорганизацию китайских сил, в особенности, конечно, в моральном смысле.

Таким образом преследование начатое генералом Ренненкампфом 24-го июля после боя у Айгуна закончилось 4-го августа налетом на Мергень. За эти 12 дней достигнуты крупные результаты: во-первых, рассеяна китайская сила, когда-то (в первых числах июля) угрожавшая Благовещенску и успевшая прервать наши сообщения по Амуру, во-вторых, совершен переход из гористой области Малого Хингана в долину реке Нонни, то есть, на прямой путь к одному из крупнейших центров края и очагов смуты, к городу Цицикару, в-третьих, одержан известный успех в моральном отношении, о чем свидетельствует появление в нашем лагере китайского парламентера, а затем начальника походной канцелярии и, наконец, в четвертых, нанесены противнику потери и в области чисто материальной. Истреблены склады боевых припасов, отнято много оружия, орудий же захвачено: 23-го июля у Айгуна два пулемета, 25-го у Эюра два орудия, 3-го августа на Хинганском перевале восемь, 5-го августа в Мергене одиннадцать и 10-го августа в Бордо десять, всего 33 орудия. Чувствительность этих потерь станет особенно понятна, если вспомнить что никакого подвоза с тыла за отсутствием какой-либо мало-мальски организованной базы у Китайцев нет, другими словами, что все потери в бою остаются незамещенными. Крупные результаты 12-тидневной операции куплены сравнительно недорогою ценой: как ныне выяснилось, отряд генерала Ренненкампфа при преследовании противника на пути от Айгуна до Хингана понес следующие потери: убитыми 3 офицера и 22 нижних чина, ранеными 5 офицеров и 79 нижних чинов.

После Мергеня в виду отказа Китайцев от дальнейшего сопротивления наступление отряда свелось к простому прохождению пространства оставшегося до Цицикара. Нужно думать что генерал Рененкампф займет последний пункт ранее, чем сюда же выйдет Хайларский отряд генерала Орлова. Так и случилось: 15 августа генерал Ренненкампф занял Цицикар и двинулся на встречу к Хайларскому отряду. Вслед за отрядом устанавливается и телеграфное сообщение которое 16 августа было доведено до самого Мергеня.

Преследование организованное Айгунским отрядом обращает на себя внимание следующими интересными частностями: 1) прежде всего оно ведется одною конницей, где можно на коне, где нужно спешенными частями; при четырех (а при обходе при трех) сотнях [279] лихих казаков состоят два орудия с прислугою посаженною на коней; говоря иначе, за неимением конной артилерии, организовано ее полное подобие. В тех случаях когда конница не успевает благодаря местности совладать с противником, она находит себе надежный успех в пехоте. При обратном движении на Мергень последняя вместе с артилерией и сотней казаков остается на главном пути или на фронте, в то время как самый обход ведется опять одною конницей. Невольно бросается в глаза гармония существовавшая здесь в совместных действиях всех трех родов оружия. 2) Затем оно ведется необыкновенно энергично. Все движение от Айгуна до Мергеня ознаменовывается рядом стычек; в последние два дня пройдены конницей 140 верст. Принимая во внимание неудобную для ее операции местность, естественную усталость от предшествовавших боев и безостановочного движения вперед, думаем что приведенная цифра говорит сама за себя. 3) Наконец успеху фронтального преследования стараются все время помочь обходами с фланга и в тыл. Хинганский перевал взят тактическим обходом ночью, самый Мергень захвачен блестящим стратегическим обходом продолжавшимся около двух суток. Такой способ действия вполне отвечал и особенностям гористой местности, где фронтальные нападения, как оказалось и теперь, обыкновенно трудны, и свойствам конницы как рода оружия допускающего перелеты на дальние расстояния, и необыкновенной впечатлительности противника еще в войне с Японией нередко очищавшего даже сильные позиции при первом же появлении обходных колонн. 4) Последний рейд завершивший собою все операции преследования удачно совместил в себе быстроту движения (два дня — 140 верст) и внезапность появления. В результате легкий и крупный успех: противник очевидно ошеломлен, сопротивление его ничтожно, город занят уже через час по открытии боя, потерь у нападающего не имеется совсем. 5) В Айгунском отряде с самого начала преследования правильно устанавливается взгляд на назначение конницы. Ею пользуются вполне, требуют от нее именно то что она в военное время и должна давать. Энергичное преследование, смотря по обстоятельствам, то бой на коне, то бой спешенными сотнями, затем все время обход, наконец, стосорокаверстный переход, внезапный налет на город, немедленная по взятии его высылка новых разъездов по пути дальнейшего движения, немедленный захват переправы на Немере, все это акты правильной работы конницы и результаты целесообразно предъявленных к ней требований. По крайней мере таково впечатление выносимое при первом же знакомстве с 12-дневною операциею Айгунского отряда. Мы уже [280] дописывали эти строки, когда пришли последние депеши устанавливающие некоторые подробности дальнейшего движения генерала Ренненкампфа. Выше было сказано что начиная от Мергеня Айгунский отряд не встречал больше сопротивления со стороны Китайцев. 16 августа он занял Мацзя-Юн. До Цицикара оставался один переход. Последние телеграмы сообщили что занятие Цицикара уже состоялось и именно 15 августа. По слухам большая часть китайских сил отошла по дороге на Харбин.

Что же касается до действия Сунгарийского отряда, то сведения о них были или не полны, или разноречивы. Об отряде генерала Сахарова один день говорили что он направляется к Цицикару для совместных операций с отрядами генералов Ренненкампфа и Орлова, другой день что он подвигается к Мукденю, то есть, в тыл китайским силам действовавшим против генерала Флейшера. Об отряде же генерала Чичагова известий не приходило уже давно. Промелькнула лишь весть о вторичной (20 июля) стычке у крепости Э-Хо, да кроме того из его состава в ночь на 22 июля прибыли в Харбин конные сотни полковника Денисова. Самое выделение этих сотен двинутых форсированным маршем уже указывало на то что отряд генерала Чичагова или задержан чем-нибудь на прямом пути своего дальнейшего наступления, или же с минуты его образования имел своею задачей не выручку Харбина, как думали многие приравнивая назначение Никольского отряда к назначению Сунгарийского, а простое прикрытие пограничной черты Приморской области и одного из главнейших пунктов края, Владивостока. Можно было думать что после удачных стычек с Китайцами у Э-Хо и после захвата Хунь-Чуня и Савеловки эта задача была выполнена, что в свою очередь и обусловило собою приостановку обоих действовавших здесь отрядов, то есть, и генерала Чичагова, и генерала Айгустова. Только более поздними телеграмами разъяснилась, наконец, обстановка на восточных участках главной Манчжурской магистрали. Оказалось что отряд генерала Чичагова задержан крепостью Нингута, что в районе между Баян-Сусу и этою крепостью скопились в данную минуту значительные китайские силы, что в Нингуте нашли себе убежище и те Китайцы которые бежали с берегов Сунгари после одержанных здесь нами успехов, наконец, что отряд генерала Сахарова двигается по направлению к востоку на соединение с генералом Чичаговым. Прибыв к Харбину генерал Сахаров выслал повидимому ряд разъездов к стороне Цицикара и Мукденя, успел разогнать китайскую шайку начавшую стрелять по нашим судам у Баян-Сусу, а затем тронулся по пути к Нингуте. Телеграма от 17 августа [281] принесла известие что после двухдневных стычек 4 и 5 августа он занял Аже-Хэ, что при этом отбито семь орудий, много боевых припасов, большие склады продовольствия, что наши потери состоят всего из 8 раненых, что местный фудутун, войско и почти все население бежали... По занятии Аже-Хэ были образованы особые отряды как для связи с войсками генерала Чичагова, так и для занятия и охранения железнодорожных линий к востоку от Аже-Хэ. Итак вопреки общим ожиданиям основанным также исключительно на газетных сведениях, генерал Сахаров пошел не на юг к Мукденю и не на запад к Цицикару, а по совершенно иному пути на восток, к крепости Нингута. Из трех указанных направлений операции к Мукденю о которых чаще всего сообщалось в известиях с театра борьбы едва ли были бы в настоящую минуту своевременными. Слишком далеко еще тот отряд (генерала Флейшера) с которым нужно было установить совместные операции; по последним сведениям он только подходит к Ляо-Ян-Чжу. Следовательно на всем громадном протяжении от Харбина до Мукденя отряд генерала Сахарова был бы предоставлен своим собственным силам. При этом опираясь на укрепленный и прочно занятый нашими войсками Харбин, он все же имел бы против себя те силы Китайцев которые сосредоточиваются в окрестностях Мукденя и Телина, а на флангах, даже скорее в тылу, те войска противника с которыми мы еще не успели покончить у Цицикара и в районе Нингута-Гирин. Самое движение генерала Сахарова происходило бы но пути еще мало разработанному, так как начиная от станции Сунгари-Вторая (на реке Гирин-Ула) идет по направлению к югу участок свободный от железнодорожного полотна.

Очевидно что какие бы преимущества не имело в глазах постороннего наблюдателя второе направление, а именно к стороне Цицикара, направление, приводившее Сунгарийский или Харбинский отряд в тыл китайским войскам действующим против генералов Орлова и Ренненкампфа, должно было благодаря новоявившейся обстановке уступить первенство движению на восток, к Нингуте.

Нингута расположена на левом берегу реки Мудань-Цзяня в широкой, довольно плодородной и населенной долине. Численность городского населения определяется ныне в 15-20 тысяч. До 1676 г. Нингута была главным административным центром северной Манчжурии, но теперь уступила эту роль Гирину и Цицикару. Город обнесен стеною, но не имеет никаких укреплений; дома большею частию глинобитные, хотя есть не мало и каменных достроек из обожженого кирпича. Улицы кривые, узкие и грязные, [282] по большинству из них проехать в экипаже можно лишь с трудом. Впрочем, в числе улиц есть одна прямая и довольно широкая, вымощенная деревянными пластинками и являющаяся средоточием торговли в открытых лавках обыкновенного азиатского типа. Количество лавок в общем значительное, но наличность и стоимость товара в каждой из них ничтожно. В центре города обширное пространство обнесенное высокою оградою с затейливыми башнями по углам, в средине этого пространства незастроенная базарная площадь и дом казенных учреждений фудутунства. В окрестностях, да и в самой Нингуте, заводы для выделки мехов, для витья пеньковых веревок, для изготовления пресованных бобовых галет идущих в пищу скоту и вывозимых даже в Усурийский край; кроме того имеются мельницы изготавливающие пшеничную муку довольно высокого качества, заводы для приготовления лапши весьма распространенного здесь пищевого продукта, мастерские выделывающие из бумажной массы ярко раскрашенные фигуры пеших и конных людей в натуральную величину, употребляемые обыкновенно на торжественных похоронах, а также несколько кирпичных, гончарным, водочных и кожевенных заводов. Охотничий промысел в окрестностях делает Нингуту некоторым центром меховой торговли. В городе есть и телеграф соединенный с европейскою сетью. При тех скромных силах которые по всей вероятности имелись в распоряжении начальника Никольского отряда, приостановка его у Нингуты являлась вполне целесообразною. Хотя самый город, как было сказано, и не прикрыт укреплениями, но легко может оказать нападающему самое упорное сопротивление. Дома большею частию глинобитные, но из сказанного выше ясно что встречается немало и каменных построек, затем вокруг города стена, внутри, в центре крепостцы новая ограда, улицы кривые и узкие. Все это такие данные которые при малочисленности нападающего бесспорно облегчат для противника дело обороны. Не забудем что самый гарнизон Нингуты по числу способных к сопротивлению возрос за последние дни значительно: сюда бежали и из Хунь-Чуня, и из Савеловки, и с берегов Сунгари, откуда гнал Китайцев отряд генерала Сахарова. Таким образом осторожность Никольского отряда поджидавшего подхода подкреплений может быть только оправдана. К тому же при настоящем движении ожидаемых подкреплений не с нашего тыла, а с тыла Китайцев, успех над последними может быть и полнее, и блестящее, так как решительной атаке будет предшествовать по всей вероятности тактическое [283] окружение противника. С другой стороны оставить Нингуту лишь под простым наблюдением прямо немыслимо. Она тяготеет над западною границей Приморской области, она сосредоточивает в себе последние китайские силы оставшиеся на восточных участках северной половины Манчжурии, она находится почти в тылу наших войск при их дальнейших операциях к Мукденю, наконец, она мешает начать работы по восстановлению железнодорожного пути на восточных участках главной магистрали. В широком смысле слова считая что наш фронт в Манчжурии обращен на юго-запад к стороне Северного Китая, откуда главным образом шли и руководители восстания и наиболее крупные массы китайских сил, мы, Русские, занятием Нингуты несомненно обеспечиваем свой тыл и получаем возможность для дальнейших действий опереться на весь северовосточный район Манчжурии свободный от неприятельских шаек и на всю пограничную черту от Айгуна до Владивостока обеспеченную от покушений врага. Последние телеграмы принесли весть о занятии нами Нингуты.

Некоторые подробности о движении Нючжуанского отряда получены только на днях. Направляясь к Мукденю через Ляо-Ян-Чжу, начальник этого отряда генерал Флейшер получил от высланных вперед разъездов донесение что неприятель занял позицию у самого Ляо-Ян-Чжу, разрушил все железнодорожное полотно и повидимому сам готовится к нападению. 14 августа мы уже подошли к городу. Есть основание думать что в настоящую минуту последний также в наших руках. В тылу наступающего отряда идут работы по восстановлению железнодорожного пути и телеграфа, но число рабочих крайне ограниченное, а потому и самые работы идут необыкновенно вяло.

Таким образом наши успехи в Манчжурии свелись за рассматриваемый нами период к следующему: а) в Хайларском отряде к выигрышу некоторого пространства по пути на Цицикар и к захвату Хинганского перевала, б) в Айгунском отряде к занятию Мергеня и Цицикара, то есть, к совершению блистательного перехода соделавшего нас хозяевами, во 1-х, долины реки Нонни, а во 2-х, крупнейшего центра северной Манчжурии, в Никольском и Сунгарийском отрядах к занятию крепости Нингуты; г) в Харбинском отряде к заботам по укреплению Харбина как центрального пункта способного дать устой для охранной стражи на всех участках Манчжурской железнодорожной сети, д) наконец, в Нючжуанском отряде к движению на Мукдень. с целию восстановить южную ветвь между Ню-Чжуаном и Харбином. [284]

Более решительными явились операции союзников на Чжилийском театре войны.

Критическое положение европейских посольств осажденных в Пекине мятежными скопищами требовало со стороны союзных войск сосредоточившихся в Тянь-Дзине возможно скорейшей выручки, эта выручка в свою очередь требовала: прохождения пространства во 130 верст при неблагоприятных условиях климата и дороги, разгрома китайских сил расположенных на этом пространстве и, наконец, штурма пекинских стен, то есть, той последней опоры которую противник бесспорно защищал бы особенно настойчиво. Началу этой сложной и трудной операции бесспорно должны были предшествовать прочное занятие нами линии Тянь-Цзин-Таку и устройство здесь тех складов которые могли бы надежно обеспечить наступающие войска и боевыми, и продовольственными припасами. По всей вероятности подготовке к дальнейшему движению и был посвящен тот период остановки в Тянь-Цзине о котором мы говорили в предыдущей статье. Наконец, наступила пора и для самого движения.

22-го июля в Тянь-Цзине состоялся союзный военный совет. Председательствовал на нем старший по должности и по чину русский генерал Линевич. Таким образом вопрос об общем или главном руководителе предстоящими операциями разрешился сам собою и отсутствие фельдмаршала Вальдерзе оказалось совсем незамеченным. На совещании начальников выяснилось что согласно поступившим от разъездов донесениям Китайцы возводят на пути к Пекину укрепления и окопы, организуя будущую оборону повидимому в нескольких пунктах. В то же время из Среднего Китая шли новые отряды долженствовавшие увеличить китайские силы не только перед Тянь-Цзином, но и в самом Пекине. Все это вызвало со стороны европейских начальников решение немедленно выступить по дороге к столице, пока система оборонительных линий противника не успела принять сериозных размеров, а среднекитайские гарнизоны не успели усилить общей массы врага сосредоточенной на пути союзного движения. В частности оставалось выработать еще некоторые детали наступления, то есть, распределение сил, путей и пр. Выяснилось между прочим что в случае еслибы союзники двинулись лишь по одному берегу реки, то Китайцы могли бы укрыться на другом и занять там положение благоприятное для себя, а нам угрожающее. Поэтому решено было разделить союзный отряд на две части и совершить движение к ближайшему пункту занятому Китайцами, то есть, к Пен-Цзану по обоим берегам Пейхо, имея в своем [285] распоряжении барки и джонки. Движение по левому берегу началось на рассвете 23 июля. Шло 11 _1/2 тысяч Японцев, Американцев, Немцев и Англичан. По другому берегу наступали 5 тысяч Русских и Французов. Первой пришлось столкнуться правой колонне. После некоторого сопротивления Китайцев передовые позиции их у Усику взяты с бою. Противник имевший здесь до 14.000 в полном беспорядке отошел назад к Пен-Цзану, бросая ружья, орудия и теряя массу убитых. После отдыха Союзные силы тронулись к самому Пен-Цзану. Позиция у этого пункта тянувшаяся по обоим берегам реки была занята многочисленною артилериею и приблизительно 22-25-тысячным отрядом противника. Бой длился здесь семь часов. На этот раз участие в нем успела принять и левая колонна, то есть, русско-французские войска. Громадную помощь союзникам оказала их артилерия. После ее меткой работы Китайцы пришли в видимое замешательство, стали сниматься с позиции и продолжая ружейную перестрелку начали отходить через мост. Только что перешла чрез этот мост артилерия, как он был взорван китайскими минерами и тем был прегражден путь союзным войскам. Тогда Японцы бросились в брод, за ними двинулись Американцы. Натиск войск очутившихся на другом берегу был настолько неожидан что Китайцы бежали, бросив орудия. Штурм Пен-Цзана был довершен русскими войсками.

Об этом деле генерал Линевич донес военному министру следующее:

Счастлив донести вашему превосходительству что по взаимному соглашению начальников экспедиционного отряда под моим руководством как старшего сегодня 23 июля с рассветом началась атака сильно укрепленной позиции под Пен-Цзаном в 12 верстах от Тянь-Цзина по дороге на Пекин. По имеющимся сведениям Китайцев было до 25 тысяч человек под начальством вице-короля Цзун-Лу. В 10 часов утра левый фланг позиции и два железнодорожные моста находящиеся на этом фланге были заняты русскими войсками. К этому же времени японские, английские и американские отряды и 3-я Восточная Сибирская бригада под начальством генерала Кекина обойдя правый фланг позиции заняли Пен-Цзан. Выше этого пункта мы завладели обоими берегами реки Пейхо. Для преследования отступающего неприятеля на далеком расстоянии высланы пехота, артилерия и кавалерия, русская, английская и японская. Наши потери — 6 нижних чинов. Японцы убитыми и ранеными потеряли более 200 человек; Англичане и Американцы по 20 человек. Потери Китайцев огромные. Взято 30 орудий, одно из них нашими казаками. [286]

После боя состоялось новое совещание старших начальников. Было решено не давать неприятелю оправиться от понесенного им погрома; после некоторой остановки нужно было продолжать движение вперед. Заблаговременно организованные разведки выяснили что неприятель отошел частию на Ян-Цун, частию к Нан-Цзай-Цзуну. 24 числа после шестичасового боя пал и Ян-Цун. В первой линии шли русские, американские и германские войска. На первые два контингента и легла вся тяжесть боя. Со стороны Китайцев принимали участие до 16.000 человек при 18 орудиях. По общему отзыву занятая ими позиция оказалась укрепленною по последним требованиям военно-инженерной науки; это обстоятельство дало повод думать что в рядах Китайцев даже в эти дни их борьбы с Европою присутствуют европейские инженеры.

Сегодня, 24 июля, в 4 часа утра, донес генерал Линевич о бое под Ян-Цуном: русские и союзные войска семи держав после взятия Пен-Цзана продолжали энергичное наступление на Ян-Цун по обоим берегам реки Пейхо. После 20 верстного перехода при жаре доходившей до 40 градусов на солнце, укрепление и город Ян-Цун были взяты штурмом. Наш авангард под начальством командующего 2-м Восточно-Сибирским стрелковым полком атаковал правый фланг неприятельской позиции и к двум часам пополудни после жаркого боя продолжавшегося 6 часов овладел Ян-Цуном, захватив железнодорожный мост, станцию и два пловучие моста через реку Пейхо. Участвовали английские, японские и американские отряды потери которых не выяснены. У нас убит ротный командир 2-го Восточно-Сибирского стрелкового полка капитан Пирогов и один нижний чин. Ранен подполковник Высоцкий в грудь и 16 нижних чинов. Потери Китайцев которых было до 20 тысяч человек значительны. Наши войска стали на биваках у Ян-Цуна; они находятся в превосходном состоянии.

После занятия Ян-Цуна войска расположились на отдых. Совет союзных начальников снова принял на этот раз единогласное постановление безотлагательно двинуться вперед. Необходимо было теперь же использовать крупные успехи одержанные союзниками в трех только что закончившихся боях. Очевидно что дальнейшее сопротивление Китайцев должно было быть незначительным: ведь у Пен-Цзана и Ян-Цуна были разгромлены и лучшие, и более многочисленные силы врага; в этих боях сравнительно благоустроенною была и его артилерия теперь после Ян-Цуна почти растерянная. На этот раз предстояла атака Нань-Цзай-Цзуна, деревни лежащей в 11 верстах от Ян-Цуна и в 59 от Пекина. 25 июля выслан авангард: 2 батальона русских стрелков, сотня казаков, 2 батальона японской пехоты, 1 батарея американской [287] артилерии и рота сапер. Выступление состоялось ранним утром. Жара спала и отряду удалось совершить свое передвижение несравненно с меньшими затруднениями чем в предыдущие дни. При приближении авангарда Китайцы открыли по союзным войскам и орудийный, и ружейный огонь. Но стрельба их была мало действительна: неприятельская артилерия имела в своем составе скорострельные орудия, выпускала много снарядов, но спешно и неумело. Отсюда же сравнительно незначительные потери которые несли при своих атаках союзники. Горная артилерия Американцев в ответ на выстрелы противника выдвинулась вперед; после упорной пушечной пальбы авангард усиленный свежими частями из главных сил пошел в атаку. Китайцы не выдержали натиска и бросились назад.

26 июля авангард провел у Нань-Цзай-Цзуна, главные силы у Ян-Цзуна. 27 числа после незначительной перестрелки авангард занял Хесиу. По словам генерала Линевича, Китайцы предполагали дать здесь большое сражение, для чего и собрали в этом пункте все свое манчжурское войско, батальонов 50 во главе с лучшим из своих генералов Тужусианом, но после понесенного поражения видимо не вынесли наступления союзной армии и бежали. От Хесиу союзники двинулись к Анпину. Жара была убийственная. В Анпине встречено самое слабое сопротивление. Китайцы поспешно отступали к Пекину. Из состава союзных войск выделен отряд чтоб отрезать им путь на Паотинфу. После небольшого отдыха решено двигаться к Ма-Тоу. Впереди шли Русские, Японцы и Американцы. К вечеру 29-го Ма-Тоу было занято. Союзники находились всего в 40 верстах от Пекина. Несмотря на зной переход совершен прекрасно. Продовольственные припасы следовали за войсками в значительном количестве. В Ма-Тоу назначен продолжительный отдых. Решено на следующий день уже на рассвете выступить к Чжан-Цзя-Вань дабы избежать зноя. По слухам, у этого пункта сосредоточилось до 27.000 Китайцев занявших укрепления железнодорожной станции и прикрывшихся окопами. Союзный авангард был усилен поэтому в составе своей артилерии, но оказалось что паника среди Китайцев настолько велика что о каком-либо новом сопротивлении с их стороны не может быть и речи. 30 июля союзники заняв Джан-Цзя-Вань оказались всего в 30 верстах, другими словами, всего в одном переходе от столицы Небесной Империи. Посмотрим насколько сериозною являлась эта столица в смысле своих оборонительных свойств, то есть, как последний опорный пункт противника отделявший союзные войска от [288] главнейшей цели их наступления, от блокированных посольств и других европейских подданных.

Вот какие данные нашли мы по этому вопросу в повседневной печати. Подполковник Вагнер долго живший в Китае сообщил следующие подробности о Пекине как об укрепленном центре. Китайская столица окружена со всех сторон такими сильными укреплениями что при сколько-нибудь рациональной защите она устоит против самых энергичных атак. Узкий канал окружающий весь город не имеет значения, но в высшей степени важны возвышающиеся за ним стены в 10 _3/4 метров вышины; они представляют собою, так сказать, внешнюю защиту высокой насыпи шириной в 19 метров которая снабжена стенами такой же высоты как наружная; насыпь вместе со стенами достигает высоты 42 футов. Взобраться на стены по лестницам нет физической возможности, так как на расстоянии каждых 100 шагов они снабжены крепкими башнями приспособленными к стрельбе из ружей; артилерия же помещается в укрепленных воротах на расстоянии 20 метров от стен. Взять приступом ворота невозможно при сколько-нибудь храброй защите, потому что перед внутренними воротами расположено передовое укрепление, замыкающее собой внутренний двор; наружные ворота находятся на углу между первою городского стеной и передовыми укреплениями, так что их можно защищать со всех сторон артилерийским и ружейным огнем. Штурм на наружное укрепление Пекина невозможен без предварительного обстреливания крепостною артилерией; полевая артилерия оказалась бы недостаточною для этой цели. Прежде всего осаждающие будут вынуждены разрушить брешами необыкновенно крепкие наружные стены составляющие, так сказать, облицовку всей системы внутренних укреплений; после разрушения этой первой стены надо будет взобраться на вторую внутреннюю стену имеющую 11 метров вышины и взять укрепленные ворота находящиеся по обеим сторонам длинной стены; эти укрепленные ворота прорезывают вал по всей его ширине. Разумеется тот кто вступит в пекинские укрепления не завладев предварительно хотя бы одними воротами очутится в западне. Во время войны 1860 года Французы и Англичане намеревались бомбардировать Пекин тяжелыми орудиями; но до начала правильной осады и крепостной войны Китайцы смирились и добровольно отперли осаждающим ворота столицы. Тем не менее союзники сочли благоразумным не вступать в самые ворота: они удовольствовались занятием ворот и наружной стены и лишь 24 октября им удалось добиться мира угрозой [289] разграбления и уничтожения богдыханского дворца находящегося во внутреннем городе.

К этому описанию необходимо добавить что в случае упорного сопротивления Китайцев самый бой на улицах уже по взятии наружных преград представлял бы неимоверные трудности. Площадь пятимилионного города громадная, улицы кривые и узкие, весь город разделен на части (Китайский город, Манчжурский город, Священный город), в свою очередь обнесенные стенами и обладающие притом многими благоприятными для обороны данными. При условии что колосальное по цифре население столицы было бы своевременно и в достаточном количестве снабжено оружием, что пропаганда кулачников и нравственное воздействие двуличного китайского правительства умели бы вызвать в этом населений взрыв фанатизма, борьба с Пекином представила бы для сравнительно малочисленного союзного отряда такие трудности с которыми он едвали сумел бы справиться. Во всяком случае даже удачный результат штурма не обошелся бы без больших жертв.

В действительности все эти опасения не оправдались. Последнее сопротивление Китайцев на пути к Пекину в данную минуту уже за стенами столицы хотя и было весьма сериозным, но далеко не таким которое могло бы или причинить войскам коалиции крупные потери или приостановить мужество ее войск среди которых наиболее трудные задачи ложатся чуть ли не всегда на доблестное воинство Русского Императора.

Безостановочное движение от Тянь-Цзина в связи с необходимостию преодолеть сопротивление противника на целом ряде позиций прикрывавших путь на Пекин, конечно, должно было истощить силы наступавших войск. Немудрено поэтому если перед штурмом столицы решено было дать им столь необходимый отдых. Союзники подошли к Пекину в ночь с 31 июля на 1 августа, расположились лагерем в 8 верстах к востоку от города, но начать штурм столицы предполагали только 2 числа. Однако звуки орудийных и ружейных выстрелов доносившиеся из Пекина невольно наводили всех на мысль что находившиеся в блокаде иностранцы подвергаются в эти минуты последней усиленной атаке со стороны мятежников. Боязнь прибыть слишком поздно, прибыть тогда те, ради спасения которых был предпринят поход уже погибнут под ударами разъяренной толпы, заставила генерала Линевича и других старших начальников двинуть войска на штурм немедленно, не обращая внимания на изнурение и усталость солдат. В два часа ночи [290] овладев восточными воротами Русские ворвались в город. После полудня посольства уже были заняты и остальными силами международного отряда. Китайское правительство, двор, вдовствующая императрица, царствующий император, принц Туан, главный руководитель восстания, все еще за несколько дней до штурма уже исчезли из Пекина и скрылись повидимому в Сиань-Фу, городке провинции Шань-Си, отстоящем от столицы на 1.000 верст по направлению на юго-запад. Несмотря на неуспех при обороне наружных стен, Китайцы продолжали оказывать сопротивление и на улицах города, в особенности на стенах внутреннего города. Развязка, однако, приближалась к концу. 5 августа жители Москвы уже могли читать следующую телеграму вице-адмирала Алексеева: «Вечером 1 августа после однодневной бомбардировки наши и союзные войска взорвав ворота восточной стороны города вошли в Пекин». 11 августа стали известными некоторые подробности.

Сегодня в два часа ночи с 31 июля на 1 августа, доносил генерал Линевич военному министру, русские войска штурмом взяли восточные ворота находящиеся в голове канала, первыми ворвались в город Пекин и подняли на стенах русский флаг. Перестрелка у ворот продолжалась 14 часов непрерывно. Состоящий начальником авангарда генерал — маиор Василевский и командир 2 стрелкового полка полковник Модль первые с головными войсками взошли на стены, утвердилась на них, подняли русский флаг и тем упрочили овладение этими воротами. Китайцы занимая соседнюю обсерваторию и другие башни сильно обстреливали наши войска перекрестным огнем на стенах, доколе огнем пехоты и артилерии не были выбиты из башен. К сожалению ранены: генерал-маиор Василевский в грудь навылет тяжко, полковник Модль в шею, легко, 10 стрелкового полка штабс-капитан Горский дважды: в левую сторону груди и в руку, поручик Пигуновский в руку, 2 стрелкового полка поручик Феоктистов в ногу, мичман Гирс, сын русского посла в Пекине, в ногу. Убит полковник Антюков. Нижних чинов убито 20, ранено 102. Союзные войска шли на штурм на другие ворота Пекина, взяли их и в тот же день вошли в Пекин. Императорское правительство бежало. Посольства нашли в тяжелом положении. Перестрелки с Китайцами у них происходили ежедневно. Особенно усиленные нападения Китайцев были в последние два дня и даже в день штурма. Во всех посольствах разрушения огромные. Убито в Русском посольстве 5 и ранено 20 нижних чинов.

Выручка, как видно, подошла вовремя. Один день промедления и может быть все укрывшиеся в посольствах европейцы погибли бы под ударами столичной китайской черни. И то их потери весьма серьезны. По показаниям директора Русско-Китайского банка Покотилова всего за период двухмесячной осады среди [291] европейцев убито 75, ранено 120 (По другим данным убито 65, ранено 160.), в том числе Русских убито 7, включая студента Хитрово, ранено 15, в том числе студент Браун который ныне уже вполне поправился. Русско-Китайский банк был разрушен боксерами еще 5 июня, книги, документы и дела, однако, спасены.

Почти целая неделя ушла на занятие Пекина. Около 90.000 китайских войск насчитывалось здесь к моменту вступления союзников. Весь вечер 1 августа союзные войска прочищали себе путь к посольствам. Противник оборонялся упорно. Только ценою значительных усилий оказалось, наконец, возможным сосредоточить союзный отряд в районе иностранных миссий и освободить осажденных. На другой день 2 августа выяснилось что около 16.000 китайских солдат укрепились в императорском городе. На созванном генералом Линевичем совете установлен порядок военного управления столицею и решено приступить к занятию и остальных частей города, где еще держались китайские войска. С этою целию из состава союзного отряда был выделен особый отряд из стрелков, японской пехоты, русской и японской артилерии, Американцев и Французов (всего 7.200 чел. и 11 орудий) который и занял позицию перед императорским дворцом намереваясь открыть бомбардировку. Другие силы союзников охраняли уже занятые районы. Надежда на то что Китайцы сами сдадут императорский город не оправдалась. Пришлось открыть огонь. Повидимому эта бомбардировка продолжалась все 2 августа и утро 3-го. В этот день, то есть, 3 августа, русские и французские войска соединившись вместе освободили французских мисионеров и их монастырь Бейтан находившийся в осаде у боксеров два месяца, после чего Русские и Французы выбили боксеров и из императорского города, заняли его западные ворота и подняли здесь флаги обеих наций. С других сторон императорского дворца поставлены караулы от остальных союзных войск которым тоже пришлось пробиваться к этим воротам силою преодолевая сопротивление Китайцев. Русские потеряли при этом 5 человек ранеными, Французы 5 человек убитыми и 25 ранеными. Таким образом к вечеру 3-го августа все ворота императорского города, императорский дворец, правительственные здания и здание цзун-ли-ямена уже были взяты союзными войсками; над многими пунктами уже развевались их победные флаги. Улицы начали очищаться от массы китайских трупов. Массы живых покидали город. 4 августа разъезды донесли о присутствии в Пекине еще небольшой части китайских сил [292] укрывшихся у южных ворот. Пришлось направить особый отряд для разгрома указанной шайки. 5 и 6 августа происходило дальнейшее очищение столицы от последних кулачников и примкнувших к ним правительственных войск. 6 августа небольшой отряд наших войск под командой генерального штаба подполковника Илинского занял летний императорский дворец к северо-западу от Пекина. Потерь при этом не было. В тот же день артилеристы наши нашли в Пекине около 30 орудий и много ручного оружия. 7 августа союзники очищали окрестности. Большинство китайских войск бежало к северу, другая часть в Синанжу, небольшая часть в Тунгжоу.

Итак цель которая была поставлена союзному отряду достигнута блестяще. Рядом ударов этот отряд очистил себе путь к столице Небесной Империи. Первым из них был бой 30 июня — 1 июля у Тянь-Цзина, вторым бой у Пен-Цзяна и Усику, третьим атака Ян-Цана. После Ян-Цана сопротивление противника до самых стен Пекина было уже ничтожным. Все дело наступавшего сводилось к преодолению пространства, к победе над зноем, усталостию, над неблагоприятными условиями пути. Наконец подошли и к Пекину. Ночным боем на стенах обеспечены дальнейшие успехи в пределах уже городских улиц. Уличные бои также заканчиваются победою европейцев. Крупным залогом удачи служило единодушие последних. Русский генерал сумел объединить их в одном стремлении поскорее дойти до Пекина, поскорее подать руку помощи осажденным посольствам...

(Помощь эта. как мы сказали выше, явилась своевременно. Вот что говорит по этому поводу один из свидетелей и участников тяжелых дней блокады. «Освободительное войско прибыло как раз вовремя, потому что мы были почти совершенно истощены. После того как мы за весь период осады вели такие жаркие бои не ослабевшие даже вчера, цунг-ли-ямен повторил уже сделанную ранее предательскую попытку усыпить нашу бдительность, сообщив нам что предписал китайским войскам прекратить огонь. Тем не менее Китайцы напали на британское, французское, американское и русское посольства одновременно со всех сторон. Шум был оглушительный и длился всю ночь. К утру послышавшаяся вдали пальба из иностранных орудий ободрила нас продолжать сопротивление. Огонь Китайцев против посольств длился до того мгновения, когда в город вступило освободительное войско. Китайцы сознаются что потеряли за время осады 3.000 человек. Мы продержались в посольствах два месяца под беспрерывным огнем, живя исключительно рисом и фунтом конины в день».)

Но за то только успели союзники окончательно занять Пекин, как в среде их начались, повидимому, и обычное соперничество, [293] и обычные несогласия. Эти явления распространились и на область столицы, и на другие районы Империи.

Англия сделала попытку присвоить себе исключительное право на долину Ян-Цзы-Цзяна. Япония воспользовавшись беспорядками в Амое поспешила высадить здесь 12-тысячный корпус с Формозы. Та же Япония, судя по одному известию пущенному из Пекина, заняла здесь благодаря своему численному превосходству какое-то особенное господствующее положение и даже захватила в свои руки государственное казначейство. По тому же отзыву Японцы держат себя в городе полными хозяевами и беспощадно грабят население. Чтобы обеспечить безопасность личности Китайцев и их имущество, генерал Линевич разделил весь город на пять кварталов вверив их управлению отдельных губернаторов; в одном квартале таким губернатором назначен Русский, в другом Француз, в третьем Американец, в четвертом Немец и в пятом Японец. Мера эта, говорят, не достигла своей цели, так как Японцы, повидимому, попрежнему продолжали распоряжаться не только в своем, но и в чужих кварталах чем и вызвали ряд понятных столкновений с губернаторами других наций.

Одним из симптомов известного несогласия между союзниками является бесспорно то удивительное замалчивание которое начало практиковаться в иностранной печати во всех случаях когда приходится говорить об участии в боях русских войск. В то время когда депеша генерала Линевича категорически удостоверяет что первыми ворвались в Пекин русские войска, иностранные телеграмы прошедшие большею частию через английские руки говорят главным образом об Японцах, Англичанах, Американцах, а о Русских упоминают лишь вскользь. Между тем участие русских сил даже в последнем акте чжилийских операций, при штурме Пекина, было самым полным и выдающимся. Они вступили в город после упорного 14-часового боя под перекрестным огнем Китайцев с городских стен и башень, они потеряли тяжело раненым начальника своего авангарда в чине генерал-маиора и убитым командира одного из Восточно-Сибирских стрелковых полков. Наконец, их же энергия обусловила собою и водворение порядка в столице на следующие дни после штурма. Говоря о несправедливой оценке русской деятельности, об этом возмутительном замалчивании иностранцами русских подвигов Русский Инвалид напоминает о тех сообщениях английских газет которые передавая о гибели посольств и рисуя все ужасы истребления в Пекине европейцев оказались впоследствии, как известно, сплошною выдумкою. «Достаточно припомнить [294] все это, говорить наш военный орган, чтобы в должной мере оценить сообщения из подобных источников, тех самых источников которые обходят почти полным молчанием самоотверженное и выдающееся участие русских войск и их начальников во всех эпизодах настоящей борьбы ведущейся в интересах всего цивилизованного мира».

Заняв Пекин, участники коалиции оказались в странном, в международном праве едва ли предусмотренном положении. В Китае не было правительства с которым можно было бы начать переговоры о мире. Двор бежал, главные руководители восстания спаслись бегством, единственному ближайшему к союзникам китайскому сановнику Ли-Хун-Чжану, якобы уполномоченному самим богдыханом для ведения переговоров, не верил никто. Трудное положение союзного отряда оказавшегося в чужой столице, среди ее многомилионного населения, при хрупкой комуникационной линии опиравшейся в конце концов только на флот могло продлиться еще много времени. Между тем, согласно правительственному сообщению, после освобождения посольств и европейцев блокированных в Пекине дальнейшее пребывание в столице войсковых контингентов тех государств которые были далеки от желания начать дележ китайского наследия являлось уже бесцельным. На долю же русских войск выпада отдельная борьба с Китаем в пределах Манчжурии, самостоятельная охрана родных границ и, следовательно, никаких специально-военных задач в собственном Китае после освобождения русского посольства для них уже не имелось.

Нецелесообразность дальнейшей стоянки в Пекине, необходимость избежать начавшихся в среде коалиции несогласий, законное желание вполне осуществить миролюбивую програму принятую еще с самого открытия нынешней борьбы, все это может служить объяснением, обнародованного правительственного сообщения от 17 августа. Изложив свой взгляд на настоящие события, Российское Императорское Правительство отчетливо определяет в конце сообщения те шаги которые будут им предприняты прежде всего при данной обстановке, а затем и в случае когда законные власти Китая снова начнут отправлять свои обычные функции.

Последовавшим ныне, в виду изменившихся обстоятельств, более скорым чем следовало ожидать занятием Пекина, говорит указанное сообщение, достигнута первая и главная задача поставленная Императорским Правительством, а именно: представители держав со всеми находившимися в осаде иностранцами освобождены. [295] Вторая задача, то есть, оказание содействия законному центральному правительству к восстановлению порядка и правильных отношений к державам представляется до поры до времени затруднительною вследствие отъезда из столицы самого богдыхана, императрицы-регентши и цунг-ли-ямена. При этих условиях Императорское Правительство не видит оснований для дальнейшего пребывания в Пекине иностранных представителей, акредитованных при правительстве которое отсутствует, а по сему со своей стороны намерено отозвать в Тянь-Цзин своего посланника, действительного статского советника Гирса со всем составом миссии; к указанному пункту их будут сопровождать русские войска, присутствие коих в Пекине отныне представляется бесцельным, в виду принятого и неоднократно заявленного Россией твердого решения не выходить из пределов главной поставленной ею задачи.

В то же время покидая Пекин Россия не отказывается назначить уполномоченных и направить их к месту избранному для переговоров тотчас как только законное правительство Китая «вновь примет бразды правления и назначит посредников снабженных должными полномочиями». Вслед за сообщением указанного циркуляра иностранным державам наш посланник и генерал Линевич получили приказание без замедления озаботиться осуществлением Высочайшего намерения и теперь же передвинуть из Пекина в Тянь-Цзин весь состав Императорской миссии, русских подданных и русский военный отряд. Как совершилось это передвижение, чем ознаменовались последние вспышки борьбы в Манчжурии, какие размеры приняли в последние дни волнения в Среднем и Южном Китае, все это составит предмет будущего отчета. Заканчивая же настоящий не можем не подчеркнуть того факта что период военных бурь и невзгод, период стычек, боев и штурмов бесспорно был менее опасен для заинтересованных в Китае государств чем тот период ликвидации борьбы который наступает в настоящую минуту. Нужно много политического такта, умения, осторожности и в то же время твердости чтоб усмирение китайских смут не нашло себе продолжения в виде вооруженного столкновения между составными элементами вчерашней коалиции...

Фег-.

Текст воспроизведен по изданию: Война в Китае // Русский вестник, № 9. 1900