ПО ПОВОДУ УБИЙСТВА ГЕРМАНСКОГО ПОСЛА В КИТАЕ ФОН КЕТТЕЛЕРА

Телеграмма из посольства в Пекине от 27 июня 1900 г.

(Отправлена при посредстве русского посланника через Калган)

На барона Кеттелера утром 20-го по пути в Цзунли ямэнь китайскими солдатами совершено предательское нападение. Выстрелом в голову барон убит. Письма до сих пор не найдены. Переводчик Кордес ранен. Состояние не внушает опасений.

Положение чрезвычайно критическое. Уличные бои в течение восьми дней; китайские солдаты трое суток непрерывно обстреливают посольства современным огнестрельным оружием.

Австрийское, итальянское, бельгийское, голландское посольства сожжены.

Никаких известий о местонахождении европейских войск.

Бюлов ¹.

«Смерть Кеттелера»

(статья из газеты «Дер остазиатише Ллойд»)

... Мы получили нижеследующее сообщение, которое позволяет пролить новый свет на обстоятельства, связанные с убийством посла:

Как нам стало известно из достоверного источника, барон фон Кеттелер в последнее время больше не являлся persona grata у министров Цзунли ямэня. Поразительным образом вина за это не в малой степени лежит [247] на том обстоятельстве, что фон Кеттелер говорил по-китайски. Во время совещаний в Цзунли ямэне нередко случалось, что посол прерывал своего переводчика, который начинал разговор с обычных учтивых фраз, мало по малу переходя к содержанию темы, и при помощи менее изысканных, но зато недвусмысленных фраз сразу переходил in medias res ². Китайцы не могли этого перенести, они чувствовали себя обиженными таким обращением и стали страстно ненавидеть господина фон Кеттелера. Один недавний инцидент переполнил чашу их терпения. Из дневника господина Бисмарка нашим читателям известно, что за несколько дней до своей смерти барон фон Кеттелер собственными руками задержал в посольском квартале одного из боксеров и доставил его в помещение немецкого посольства. Об этом он сообщил в Цзунли ямэнь и потребовал, чтобы несколько сотрудников последнего немедленно явились в посольство и забрали арестованного с целью наказания, в противном случае он грозил расстрелять его собственноручно. Несколько высокопоставленных чиновников действительно явилось в посольство, и среди них якобы находился ненавистник иностранцев Сюй Тун. При этом посол будто бы открыто заявил в лицо Сюй Туну, что он и принц Дуань являются главарями боксеров.

Сюй Тун и другие разразились громким смехом и откланялись. Два или три дня спустя фон Кеттелер был застрелен. Не надо обладать большой фантазией, чтобы сопоставить здесь причину и следствие. Теперь, после того как этот случай стал известен, нельзя сомневаться в том, что убийство нашего посла произошло по приказу правящей партии. Оно было заранее подготовленным, трусливым актом мести со стороны разоблаченных руководителей движения, враждебного иностранцам. Так становится понятной и телеграмма об убийстве Кеттелера, полученная за два дня до этого события.

«Der Ostasiatische Lloyd», 28.IX.1900. [248]

«К убийству Кеттелера»

(Статья из газеты «Дер остазиатише Ллойд»)

В дополнение к опубликованным в № 39 «Остазиатише Ллойд» сведениям об убийстве германского посла в Пекине барона фон Кеттелера мы имеем возможность сообщить из хорошо информированных пекинских источников следующие уточнения. Мы тем охотнее предоставляем им место, что они позволяют освободить память барона фон Кеттелера от каких-либо упреков.

Барон фон Кеттелер никогда не был в меньшей степени persona grata у министров Цзунли ямэня, чем другие представители иностранных держав, к которым враждебно относилось господствовавшее тогда течение. В особенности неверно, что его выступления и манера речи вызвали страстную ненависть китайцев. Энергичное, исполненное силы выступление не должно было вызвать у китайцев ненависти; напротив, оно импонировало им, в особенности если смотреть на вещи объективно. В действительности барон фон Кеттелер ни в одной из своих бесед с представителями китайских властей не вел себя агрессивно, как это могло бы быть истолковано в соответствии со сведениями, исходившими от информировавшего вас лица. Наоборот, он [фон Кеттелер] предпринимал все от него зависящее, не жалел слов, чтобы побудить китайские правительственные круги проявить благоразумие и призвать их к обузданию боксерского движения.

Во всяком случае барон фон Кеттелер — в меру своих познаний в китайском языке — часто вел беседу сам; но при этом лишь создавалось впечатление, что китайские министры воспринимали эти непосредственные высказывания более благоприятно, чем окольные — из уст переводчика, поскольку таким образом достигалось более простое и легкое ведение переговоров.

Китайские чиновники из Цзунли ямэня приучались постепенно к точному, приступающему in medias res изложению иностранца; они никоим образом не воспринимали болезненно отсутствие фраз вежливости и обходных ходов; они не могли из-за этого возненавидеть иностранного представителя, который лишь исполнял свои служебные обязанности.

Несостоятельно также и изображение обстоятельств, связанных с пленением боксерского повстанца. [249] Китайские представители — среди них бывшего начальника полицейского управления Пекина Сюй Туна не было — явились в посольство, чтобы потребовать освобождения арестованного. И в этом случае посол снова приложил старания к тому, чтобы явившиеся китайские государственные чиновники обратили внимание на серьезность положения, которое как раз тогда приняло критический характер; он снова настаивал на том, чтобы боксерское движение было обуздано, пока для этого еще есть время. Он объяснил, что готов освободить арестованного как только столичное полицейское ведомство, обладающее для этого [достаточной] властью, докажет, приняв необходимые меры против боксеров, что оно действительно намерено всерьез предотвратить распространение враждебного иностранцам движения. Хотя посол назвал при этом принца Дуаня главой боксеров, точно так же как по другому случаю зачинщиком враждебного иностранцам движения был однажды назван губернатор Шаньси Юй Сянь, он привел конкретные факты, которые вскоре целиком подтвердились. Но и в связи с этим утверждением правительственная партия не имела намерения в особенности и в первую очередь мстить германскому послу и специально приказывать убивать именно его.

Приложение к сообщению [германского] императорского посольства в Пекине от 25 сентября 1900 г., № 2.

Протокол

Приведен из заключения Энь Хай, солдат-маньчжур, нанесший смертельный выстрел барону фон Кеттелеру.

Он подтверждает свои показания от 8 сентября, а также свое признание; он свидетельствует далее:

«Полное название моей воинской части “Вэйдинси-шэн-Путуйхунюн”; обычно ее называют “Динцзэ Туй”». Вот уже два года, как мы вооружены маузерами... Корпус, к которому мы принадлежали, был распущен ночью 14 августа. Люди рассеялись во все стороны. Часть из них побросала свое оружие в лагере, другая часть взяла его с собой. Я бросил свое оружие в лагере и пошел к себе на квартиру на Чженяньдяньхутун у Аньдинмэн. [250] Несмотря на то что японские солдаты уже заняли эту часть города, я жил там спокойно до тех пор, пока у меня не обнаружили часы [убитого] посла. 6 сентября меня взяли в моей квартире японские солдаты. Прошу, так как я ведь должен умереть, по возможности ускорить исполнение приговора.

19 июня около часу дня пришел приказ принца занять уличные перекрестки. Я занял с 30 солдатами угол Найфухутун. Другие подразделения заняли ближайшие перекрестки севернее наших. Южнее Найфухутун выходы на улицу не были заняты. После обеда, между 4—5 часами, мне был сообщен приказ принца: «Если вы увидите иностранцев, стреляйте в них». После обеда я не видел иностранцев, проходящих мимо меня. Если вы, г-н префект, вскоре после 4 часов проходили там и в вас не стреляли, это значит, что приказ в тот момент к нам не был доставлен. Если бы это было после того, в вас бы стреляли.

Я действительно не знаю, какой из принцев отдал этот приказ. Принц Цин был нашим верховным командующим, а принц Дуань был шефом корпуса «Хушэнин». Если кто-нибудь отдавал нам приказ, то это должно было быть по крайней мере согласовано с принцем Цином.

Когда приказ мне был сообщен — сообщен устно, я сначала сомневался. Я вернулся поэтому еще раз в близко расположенный лагерь и попросил командира подтвердить правильность этого известия. Потом я вернулся на свой пост.

В течение ночи до меня не дошло никаких новых приказов. И на следующее утро я не получил никаких новых указаний. Нам не было приказано стрелять именно в посла или даже в германского посла, в приказе было только сказано: стреляйте в иностранцев!

Когда утром 20 июня мы увидели приближающиеся с юга два паланкина, мы привели наше оружие в готовность и выстроились. Собственно, мы не построились в определенном порядке. Я стоял один несколько впереди к северу и передний паланкин взял на себя. Мои люди стояли далее к югу. В здании полиции мы не находились. Мы иногда заходили туда, чтобы раскурить свои трубки, и болтали с полицейскими. Они также знали, что в иностранцев нужно стрелять.

Я сделал первый выстрел и дал моим людям знак открыть огонь. [251]

Когда Вы, г-н префект, отползли к Ситайтонхутуну, я запретил моим людям преследовать Вас дальше, так как мы имели приказ занять, удерживать и не оставлять перекресток. О том, что за Вами побежали копьеносцы, — этого я не знаю.

Посол ответил на мой выстрел выстрелом из своего револьвера. Треска я не слышал, но слышал, как просвистела пуля. Посол еще сказал что-то, но, что именно, — я не понял. Потом он упал навзничь и умер. Когда мы надвое разорвали паланкин, то увидели, что револьвер лежит на полу. Это был пятизарядный револьвер, одного патрона в нем не хватало. Я взял себе револьвер и отдал коменданту для лагерного склада. Когда тело было отнесено на Найфухутун, мы увидели торчащие из кармана часы. Кто-то вынул их, и я выпросил их себе. Были ли сняты с тела какие-нибудь другие вещи, я не знаю. Мои люди оттащили труп на улицу, и я лично больше о нем не заботился. Я только распорядился охранять труп, положенный там, где [улица] Найфухутун сворачивает к северу. Мы сделали так, чтобы его не увидели солдаты Дун Фу-сяна, известные своей дикостью. С телом в дальнейшем ничего не произошло. Платье с него не было снято.

Когда раздались выстрелы по паланкинам, [сюда] со всех сторон устремилось множество солдат из ближайших лагерей, расположенных западнее нашего, — пехотинцы и всадники, а также солдаты Дун Фу-сяна, которые находились восточнее нас. Когда затем явились иностранные солдаты (соденские патрули), они подняли стрельбу. Но нас было 70 человек. Иностранные солдаты отступили.

В следующую ночь я был снят со своего поста. Но тело по особому приказанию нашего главнокомандующего знаменной армией (Фудудуна) Су Лю-тая и в дальнейшем охранялось.

Позднее я слышал, что тело было погребено».

X. Кордес.

Пекин, 21 сентября 1900 г. Гражданская префектура.

Gesandschaft China, Gen. 2-a Bel., Bd. II, China-Wirren. [252]

Записка сотрудника германского посольства Кордеса

Pro not ³

Сегодня утром я произвел расследование среди китайцев, проживающих в непосредственной близости от места убийства, об убийцах г-на фон Кеттелера, об охране тела и т. п. Так как все они упорно ссылались на полное неведение, пятеро из них, пожилых и по внешнему виду солидных, были связанными доставлены в посольство и сразу же заключены по одному в пустых комнатах служащих конюшен.

Г-н граф Соден по моей просьбе выставил у этого здания постового, чтобы воспрепятствовать задержанным общаться друг с другом или с другими китайцами.

Когда я около 5 часов вечера намеревался еще раз добиться у этих людей каких-либо сведений, я нашел все помещения пустыми. Не встретив возражения со стороны постового, Гуммельке единолично распорядился поставить их на работу. Мое намерение установить обстоятельства, сопровождавшие смерть г-на фон Кеттелера, сведено на нет самоуправством Гуммельке и ненадежностью постового.

Кордес.

Пекин, 17 августа 1900 г.

Gesandschaft China, Gen. 2-a Bel., Bd. II, China-Wirren.

ПОЛОЖЕНИЕ ИНОСТРАНЦЕВ В ПРОВИНЦИЯХ КИТАЯ ПОСЛЕ ПРОВАЛА АВАНТЮРЫ СЕЙМУРА

(ИЮНЬ 1900 г.)

«Немецкие купцы за усиление военной мощи»
(Статья из газеты «Дер остазиатише Ллойд»)

В Шанхае, как обычно, сохраняется полное спокойствие, и для опасений в настоящий момент нет серьезных оснований. В то же время нужно признать, что в таком большом портовом городе, как Шанхай, нет недостатка в сомнительных элементах; мятеж и бунт могут вспыхнуть в любой момент. При таких обстоятельствах [253] целесообразно своевременно позаботиться о том, чтобы банда разбойников и грабителей не нашла иностранную резиденцию неподготовленной и не нанесла внезапным нападением непоправимый урон. Прежде всего наши жизни и имущество защищает хорошо организованная и, насколько можно предвидеть, заслуживающая доверия полиция. Во время опасности к ней присоединится корпус добровольцев. К этому корпусу как добровольный резерв в последние дни присоединилось также чрезвычайно много новых людей разных возрастов. Мы не сомневаемся, что и эта воинская часть будет вовремя на месте и в случае надобности примет энергичное участие в боях.

Однако события на севере показали нам, что полиция и добровольцы не в состоянии будут в случае объединенного нападения бунтовщиков и примкнувших к ним солдат одолеть их. В этих целях представляется настоятельно необходимым, чтобы были высажены значительные подразделения регулярных частей великих держав для защиты столь важного торгового города; этого требует протяженность Шанхая и гаваней с их огромными складами и промышленными сооружениями. На прошлой неделе мы имели возможность убедиться в том, что население Шанхая опечалено тем, что самые большие военные корабли, до того пребывавшие в порту, покинули его. В прошлую субботу, если не считать английского крейсера «Гермиона» и английской канонерки «Линнет», базировавшихся в Усуне, в гавани находились только одна английская канонерка «Уотервич», американский крейсер «Костайн», одна японская канонерка, а также немецкая канонерка «Ягуар». Всеобщее удивление вызвало, что «Ягуар» в субботу вечером отплыл в Дагу, чтобы доставить туда нового коменданта капитана Кирхгофа. Было бы безусловно предпочтительнее, — конечно, не только с немецкой точки зрения, — чтобы канонерка осталась здесь.

Немецкие купцы должны быть в особенности огорчены тем, что в это кризисное время в порту нет ни одного отечественного судна; значительные немецкие интересы, по своему удельному весу стоящие непосредственно вслед за английскими — не только в Шанхае, но и на всей Янцзы, не защищены ни одним германским кораблем. При таких условиях не должно показаться неожиданным, что нашему генеральному консулу была подана следующая петиция, подписанная всеми германскими фирмами. [254]

Принимая во внимание все более распространяющиеся на севере беспорядки, нижепоименованные германские фирмы Шанхая считают настоятельно необходимым, чтобы сюда возможно скорее было направлено германское военное судно для защиты немецких интересов. Они настоятельно просят императорское генеральное консульство безотлагательно предпринять необходимые для этого шаги.

Исполняющий обязанности генерального консула г-н вице-консул Шницлер передал по телеграфу эту петицию в императорское германское консульство в Чифу с просьбой доставить ее в возможно более короткий срок начальнику эскадры крейсеров.

Шанхай, 19 июня 1900 г.

«Der Ostasiatische Lloyd»; 22.VI.1900. [255]

Из доклада консула в Тяньцзине Циммермана рейхсканцлеру Гогенлоэ от 24 июня 1900 г.

Поселения иностранцев в Тяньцзине с 17 по 23 тек[ущего] м[еся]ца подвергаются тяжелой осаде китайскими войсками и боксерами. При получении сведений о занятии 17.VI форта Дагу населением овладело всеобщее беспокойство. Китайцы, до тех пор обслуживавшие иностранцев, почти без исключения покинули их.

В окрестностях Тяньцзиня внезапно появились китайские войска и боксеры. Ожидаемая вспышка враждебных действий вызывает опасения. Начальники воинских подразделений решили занять и обезвредить китайскую военную школу, где имелись 6 крупповских и других скорострельных орудий. План выполнен. Все учащиеся школы, вероятно, убиты. Потери: 1 убитый и 15 раненых. Орудия приведены в негодность путем устранения затворов. Руководитель школы генерал-лейтенант Чжун Хан, получивший военное образование в Берлине и Вене, в помещении школы обнаружен не был.

18 и 19 июня бомбардировка Тяньцзиня продолжалась. Из окрестных деревень [велся] сильный ружейный огонь по резиденциям. [Были случаи] попадания артиллерийских снарядов в германские и английские консульства. Оборудованная под наблюдательный пункт башенная комната в отеле «Астория» была разбита китайской артиллерией. Наиболее сильному артиллерийскому обстрелу подверглась французская резиденция. Многие здания превращены там в результате взрыва в развалины и пепел. В последующие дни обстрел Тяньцзиня продолжался — не только из форта на севере, но и огнем двух батарей с восточного направления. Ущерб, причиненный резиденциям, очень значителен. Людские потери невелики.

Военные подразделения ответили на боксерские поджоги карательными акциями — сожжением до тла окружающих деревень. Жители частично расстреляны, частично сожжены; часть спаслась бегством в глубь страны.

Основное наступление китайцев 18 и 19 июня было направлено против вокзальных сооружений. С 17-го Тяньцзинь отрезан от Тангу.

Адмиралы выслали 2500 человек по направлению к Тяньцзиню для освобождения блокированных. [256] Вражеские орудия до сих пор не захвачены. Зажигательных гранат в распоряжении китайцев нет.

Войска, посланные в Пекин для освобождения посольств от блокады, должно быть, находятся на обратном пути в Тяньцзинь, вообще не достигнув Пекина.

Оставило ли посольство Пекин, сведений нет.

Циммерман

Из доклада консула в Тяньцзине Циммермана рейхсканцлеру Гогенлоэ от 28 июня 1900 г.

25-го были взяты оба выставленные с восточной стороны резиденции китайские артиллерийские орудия, равно как и западный арсенал Хайхуаньцзэ.

26-го предназначавшиеся для Пекина деблокирующие воинские части вернулись сюда. До Пекина [им] дойти не удалось. Возвратиться пришлось из-за разрушения железнодорожного пути между Ланфаном и Аньдином, а также из-за большого количества раненых. [Происходили] многочисленные схватки с боксерами, показывавшими полное презрение к смерти. В случае необходимости они маршировали медленным шагом, сомкнутыми рядами, с развернутыми знаменами по направлению к защитным линиям [наших] подразделений и не отступали, несмотря на то что пули не щадили никого из них. Их вооружение состояло главным образом из копий и мечей. Огнестрельное оружие было у них лишь в небольшом количестве.

[Китайские] воинские части, разбитые поблизости от Ланфана, согласно их знакам различия принадлежат армиям Юн Лу и Дун Фу-сина. Утром 22 взят арсенал Сигу. Арсенал со всем содержимым — вооружением, боеприпасами, 20 000 мешками риса — сожжен. Англичане пытались 26-го поджечь снарядами и восточный арсенал. Снаряды ложились слишком близко. 27-го [и этот] арсенал общими силами был занят и сожжен.

В последние дни продолжалась бомбардировка поселений из форта.

Посольство, вероятно, еще в Пекине. К местным властям обращена просьба направить китайскому правительству ноту следующего содержания: [257]

«Если безопасность посольств и персонала не будет гарантирована и кто-то будет ранен, расположенные вблизи Пекина императорские могилы царствующей династии будут разрушены».

Циммерман.

Gesandschaft China, Gen. 2-a, Bel., Bd 1, China-Wirren.

НЕМЕЦКАЯ ПОЛИТИКА В КИТАЕ И ПРОГРАММА ГЕРМАНСКОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА В ИЮЛЕ 1900 г.

Письмо военного министра фон Госслера министру иностранных дел Бюлову от 17 июля 1900 г.

Имею честь переслать Вашему сиятельству приложенную копию письма фирмы пороховых предприятий «Роттвейлер» в Кельне, из которого видно, что китайское посольство хотело сделать заказ на бездымный порох для винтовок и артиллерии.

Как явствует из содержавшегося в письме от 10 июля 1900 г. уведомления Вашего сиятельства, делаются попытки и иным путем ввозить в Китай оружие из Германии. Следует обстоятельно выяснить, идет ли в последнем случае речь только о предварительной отгрузке. Если даже сведения фирмы «Шульц» о видах оружия соответствуют действительности, у нас нет никакой уверенности в том, что поставленное нами вооружение не будет в конечном счете обращено против наших собственных войск и не нанесет нам достаточно ощутимого урона.

Исходя из вышеизложенного, я хотел бы представить на рассмотрение Вашего сиятельства предложение указать здешнему китайскому послу, что он должен производить свои заказы на военные материалы только при посредстве германского правительства. Не целесообразно ли вообще запретить вывоз какого бы то ни было военного снаряжения из Германии в Китай?

Особое политическое положение, в котором мы находимся по отношению к Китаю, — мы, собственно, идем навстречу военной акции против этого государства, не находясь с ним в состоянии объявленной войны, — доставляет нашему военному командованию значительные трудности. Вероятно, мы будем нуждаться там в некоторых вспомогательных средствах — таких, как продовольствие, [258] средства транспорта и т. п. Поскольку официально мы не находимся в состоянии войны с Китаем, то пока не можем, предъявляя наши требования, ссылаться на законы военного времени; мы должны будем сперва попытаться получать то, что нам необходимо в этой стране, за приличную оплату. Однако, если подобный образ действий не встретит полной поддержки китайского правительства и наши попытки натолкнутся на сопротивление населения, нам не останется ничего другого, как противопоставить силе силу и, ни с чем не считаясь, добывать все, что необходимо для содержания наших войск.

По моему мнению, китайскому послу не следует оставлять на этот счет никаких сомнений; его надо призвать оказать влияние, чтобы справедливые требования наших войск в возможно более широком масштабе удовлетворялись за наличную оплату.

Надеюсь на скорый ответ Вашего сиятельства, так как командованию экспедиционного корпуса должны быть отданы [соответствующие] распоряжения.

[фон Госслер.]

Письмо Бюлова фон Госслеру от 22 июля 1900 г.

B[аше] п[ревосходительство], я согласен с Вами, что своеобразие нашей предстоящей акции против Китая может вызвать особые трудности для военного командования.

Теоретически неоспоримое с правовой точки зрения соображение, что мы не находимся с Китаем в состоянии объявленной войны и что в соответствии с этим наши требования к китайскому населению не могли пока основываться на законах военного времени, в чем я согласен с Вашим превосходительством, утратит свое практическое значение, когда наши войска фактически приступят к военным действиям; с этого момента решающими целиком и полностью становятся военные соображения. Я, как и Вы, полагаю само собою разумеющимся, что любое уклонение китайского населения от оказания нашим войскам соответствующих услуг за плату должно быть [259] подавлено силой и при этом следует исходить исключительно из законов военного времени.

С другой стороны, вряд ли целесообразно вступать в связь с местным китайским послом по поводу реквизиций; во всяком случае, я не исключаю, что представление послу вызовет в стране после извещения им [об этом] китайских чиновников противоположные нашим желаниям последствия. Более действенным будет, как мне кажется, если местные китайские власти в свое время будут соответствующим образом извещены, например, через [германских] императорских консулов.

Затронутый Вами вопрос об установлении полного запрета вывоза оружия в Китай был мною недавно вынесен на обсуждение с правительствами стран, участвующих в торговле оружием с Китаем; я имею в виду вернуться к этому вопросу позднее.

Бюлов.

Из письма статс-секретаря министерства морского флота
военному министру Госслеру от 18 июля 1900 г.

Объявление войны, на мой взгляд, может повлечь за собой серьезные по своим масштабам, не поддающиеся учету последствия как с хозяйственной, так и с военно-политической точки зрения. Прежде всего следует ожидать почти полного прекращения процветающей торговли в Циндао, для подъема которой в течение ряда лет были принесены значительные жертвы как со стороны государства, так и частными лицами. До сих пор я в согласии с министерством иностранных дел неизменно старался, особенно по отношению к торговым и промышленным интересам, подчеркивать, что все будет сделано, чтобы предотвратить отрицательное воздействие нынешних неурядиц в Китае на спокойное хозяйственное развитие опекаемой территории, которое собственно и является целью ее приобретения. До настоящего времени внутри границ нашей территории царит полное спокойствие, которое позволяет продолжать строительство дорог, железнодорожных путей и портовых сооружений; надеюсь также на скорое возобновление временно прекращенных [260] строительства железных дорог и добычи полезных ископаемых, по крайней мере в ближайших районах за пределами нашей территории. Я вынужден был бы, естественно, прекратить все эти операции с момента объявления Цзяочжоу на военном положении.

Но в таком случае следует опасаться, что хозяйственный застой, который наступил бы в связи с этим, не ограничится периодом военных операций, но, как показывает накопленный в других местах богатый опыт, сохранится на длительное время после их прекращения. Пользу из этого извлекут другие конкурирующие торговые пункты на китайском побережье.

Столь неблагоприятная для свободы торговли мера, как объявление войны, чрезвычайно затруднила бы также снабжение Циндао и находящихся там войск. Можно предположить, что на всем пространстве, где будут происходить военные действия без объявления каким-либо правительством войны другому, опекаемая Германией территория окажется единственной, на которой существует официальное военное положение.

Из письма военного министра Госслера
статс-секретарю министерства морского флота от 19 июля 1900 г.

Хотя я прекрасно понимаю приведенные Вашим сиятельством экономические основания против объявления военного положения в Цзяочжоу, но, на мой взгляд, эти соображения непременно должны отступить на второй план перед военными; последние настоятельно требуют, однако, чтобы командующий имел возможность под собственную ответственность осуществить мероприятия, необходимые для достижения военных целей.

[фон Госслер.]

Reichskanzlei, № 923, Akten betreffend Kiautschou, Bd 1, Bl. 22. [261]

Памятная записка министерства иностранных дел
от 27 июля 1900 г. (для Мумма ⁴)

Для ориентации в событиях в Пекине и Тяньцзине с начала года и мерах, принятых властями в связи с этими событиями, следует указать на циркуляр от 11 текущего месяца, направленный союзным правительствам ⁵.

Как будут развиваться события, наступившие после составления этого циркуляра, можно было заранее предположить. Их кульминацией является, с одной стороны, все большее исчезновение надежды на спасение европейцев, осажденных в Пекине (об их судьбе, как и ранее, нам ничего не известно); с другой стороны, благодаря победе над китайскими войсками и занятию китайской части г. Тяньцзиня удалось наконец установить господство международных войск в этом городе, что обеспечивает базу для операций по дальнейшему продвижению к столице китайского государства.

В заключении циркуляра обозначена цель германской политики в Китае, а именно восстановление возможности вести гарантированную хозяйственную и иную культурную деятельность германских подданных в китайском государстве. Там же имеются определенные указания на пути, способствующие достижению этой цели. Более точное представление о нашем мнении помогает получить приложенная копия телеграфной инструкции, которая с высочайшего соизволения Его величества в начале месяца была доставлена адмиралу Бендеману.

Мы до сих пор не имеем достаточных свидетельств о подробностях всего происходившего в Пекине и вокруг него, поэтому могут быть даны лишь минимальные предписания, как лучше всего достичь поставленной цели сообразно с обрисованными линиями. Посланнику предстоит самому принимать решения и каждый случай рассматривать в отдельности. При этом необходимо придерживаться следующего: так как наша акция в Китае должна носить одновременно политический и военный характер, существенно, чтобы германские военные и [262] политические агенты действовали в полном согласии друг с другом; посему посол должен постоянно поддерживать контакт как с шефом крейсерской эскадры, так и с главнокомандующим восточноазиатским экспедиционным корпусом; в особенности он не должен принимать какие-либо решения, касающиеся военной области, без предварительной связи с военным инстанциями. Также при выборе своего местопребывания посол должен принять во внимание возможность наиболее тесного контакта [с ними].

Поведение китайцев, и в особенности различных вице-королей и генерал-губернаторов, позволяет отчетливо установить, что они рассчитывают на разлад среди держав и надеются снова применить свою тактику науськивания одних государств на другие. Крайне существенно, чтобы эти китайские расчеты были основательно разрушены и чтобы всеми державами было достигнуто единство действий в военной и политической областях. Все пункты, могущие дать повод для разногласий, должны быть, елико возможно, отсрочены до успешного сведения счетов с китайцами. Наше международное положение в значительной мере основано на правильных взаимоотношениях, с одной стороны, с англо-американо-японской группой, с другой — с франко-русской. Мы имеем, таким образом, возможность после частичных совместных выступлений с той или другой группировкой примкнуть к противоположной. Если мы эту последнюю возможность потеряем, то очутимся перед пагубной зависимостью от одной из двух группировок. Эту точку зрения нельзя упускать из виду и при решении китайского вопроса.

Что касается отношений с генерал-губернаторами, пользующимися, как и центральная власть, большой независимостью, то сведение счетов с пекинскими мятежниками было бы существенно облегчено, если бы удалось добиться нейтралитета генерал-губернаторов и разобщить их с пекинским правительством с тем, чтобы они не оказывали ему вооруженной или иной поддержки. Мы крайне заинтересованы в том, чтобы боевые действия в Китае, насколько это возможно с военной точки зрения, были локализованы или ограничены определенными областями. С другой стороны, китайское правительство уже предпринимало попытки переложить на вице-королей ответственность за происшедшие правонарушения в отношении европейцев. Эти попытки не отвечают европейским [263] интересам, и не следует содействовать чересчур далеко заходящей независимости вице-королей и генерал-губернаторов. При своеобразии китайского народного характера, большая опасность заключается в чрезмерном вмешательстве во внутренние дела китайского государственного организма; оно заводило бы европейские державы все дальше и дальше и имело бы следствием нежелательную связанность наших военных сил в Китае. Посему желательно нашу военную акцию сводить к самым необходимым мерам и по возможности твердо ограничивать.

Если в дальнейшем мы переходим к рассмотрению отдельных более конкретных вопросов, то это имеет целью лишь изложить вытекающие из имеющегося материала соображения, которые могут быть в конкретных случаях модифицированы в соответствии с новыми фактами и обстоятельствами и не являются поэтому обязательными для посла.

1. Имевшие место насильственные акты бесспорно должны быть поставлены в вину пекинским властям, кто бы в настоящее время ни являлся носителем власти; посему естественной целью международной военной акции является столица — Пекин. Европейский престиж у китайцев серьезно поколеблен вследствие насилий над европейцами, отхода колонны Сеймура, а также событий, имевших место на первой стадии наступления на Тяньцзинь. Этот авторитет должен быть восстановлен. Происходящее сейчас развертывание сил должно убедительно и ощутимо показать китайцам превосходство европейского вооружения. Уничтожение мятежных масс и их вожаков необходимо. Напротив, мирных китайских жителей следует по возможности щадить. Наступление объединенных войск будет воспринято не как война против китайского народа, но как вооруженная интервенция в целях восстановления порядка, поскольку культурные нации в таковом заинтересованы; из этой точки зрения следует исходить при всех дипломатических и военных мероприятиях.

2. Раздел Китая, даже только на зоны влияния, в настоящее время нашим интересам не соответствует. В таком случае будут стремиться ограничить нас пров. Шаньдун, а Англия будет пытаться устранить нас с берегов Янцзы, в то время как германская торговля в бассейне Янцзы из года в год все тверже становится на ноги и все более вытесняет английскую конкуренцию, так что, чем [264] позже произойдет такой раздел, тем большие шансы мы приобретаем.

3. Перевод столицы из Пекина на юг не соответствует нашим интересам, ибо вызванный этим переворот, последствия которого нельзя предвидеть, возможно, приведет к нежелательному усилению английского влияния.

4. Как только союзники вступят в Пекин, необходимо будет сразу же озаботиться созданием нового национально-китайского центрального правительства. Управление огромным государством посредством одного или нескольких чужеземных правительств следует рассматривать как неразрешимую задачу. Исходя из той точки зрения, что европейское вторжение неизбежным образом следует ограничивать, всего более желательным было бы опереться на одного из членов нынешнего китайского царствующего дома. Само собой разумеется, что ни одно лицо, отягощенное кровавыми преступлениями против иностранцев, не может быть допущено занять китайский трон.

5. Для начала будет необходимым ввод в столицу иностранного, вероятно международного, гарнизона для защиты посольств. На средства китайского правительства должен быть сооружен и соответственно укреплен иностранный сеттльмент. Связь с Тяньцзинем и Дагу должна быть обеспечена через посредство расположенных между ними укрепленных гарнизонов, при помощи подземных телеграфных линий и т. п. Будет, наконец, целесообразно, как это было сделано в Цзяочжоу, установить охватывающую Пекин и Тяньцзинь зону, внутри которой китайские войска либо вовсе отсутствовали, либо находились бы в обусловленном количестве и с обусловленным вооружением. Однако нецелесообразно, чтобы эти пункты преждевременно ставились нами на обсуждение.

6. Мы считаем исключительно важным для подавления мятежа воспрепятствовать подвозу оружия повстанцам. Это возможно только путем проведения международных мероприятий. Мы со своей стороны готовы и уже приступили к ним. Подготовлено запрещение вывоза [оружия]. Французское правительство занято [подготовкой] мероприятий в том же направлении. Главной задачей будет склонить к аналогичным действиям Англию, Соединенные Штаты Америки, а также Бельгию. Правительство Вашингтона высказало готовность в ответ на наше представление принять запретительные меры, однако без [265] формального запрета вывоза [оружия]. Английское правительство также высказало готовность и разрабатывает соответствующий билль. Исходя из этого [можно предположить, что] дело будет продвигаться дальше. Политическому и военному представительству империи в Восточной Азии надлежит между тем принять совместно с представителями остальных иностранных государств необходимые меры по контролю над ввозом оружия.

7. Неоднократно высказывалось мнение, что основной причиной распространения среди китайцев вражды к иностранцам и связанных с ней народных страстей являются действия духовных миссионеров. Само собой разумеется, со своей стороны, мы не можем отказаться от торжественно взятого на себя обязательства защищать немецких миссионеров, а также содействовать их работе. Но мы не будем против соответствующего ограничения миссионерской деятельности, если это послужит ей на пользу, поскольку другие стороны склоняются к этому. Во всяком случае, мы все же должны остерегаться односторонне поднимать этот щекотливый вопрос, потому что Франция, с ее известными устремлениями установить протекторат, не преминет тотчас же обратить его в свою пользу. Большую долю вины несут, должно быть, английские и американские миссионеры. Если бы удалось убедить в этом французов и таким образом предоставить им инициативу в этой области, практический результат мог бы скорее всего быть достигнут.

8. Стихийная ненависть китайцев, в одинаковой степени направленная против всех иностранцев, наводит на мысль, что вообще были допущены ошибки в обращении с китайскими массами. Причины этого явления подлежат более точному выяснению. С самого начала, однако, союзные войска при всей энергичности ведения войны должны все же щадить население, считаться с китайскими обычаями.

9. Если другие державы обнаружат стремление к особым преимуществам при восстановлении status quo, перед нами должен встать вопрос об отказе от наших бескорыстных позиций. Вот почему следует своевременно выяснить, каковы особые преимущества, которых мы могли бы пожелать. Исходной точкой зрения для этого могло бы явиться наше положение в пров. Шаньдун, которое мы должны в зависимости от обстоятельств стремиться укрепить и распространить на богатые внутренние [266] провинции Китая. При этом нам нужно будет остерегаться чересчур торопливых действий и перенапряжения в наших финансовых затратах. Если при переменах в Китае удастся принять надлежащие меры к тому, чтобы более не раздавались железнодорожные концессии, обозначенные только на бумаге, и чтобы каждая концессия связывалась с обязательством соблюдения определенных сроков, то это будет безусловным успехом.

10. Наши позиции в пров. Шаньдун мы рассматриваем как неприкосновенные. Закреплению здесь какого-либо другого государства следует воспрепятствовать, не нарушая при этом принятого и нами принципа открытых дверей.

11. Находившийся доныне в Пекине дипломатический корпус, очевидно, был без исключений полностью захвачен врасплох. Другие проживавшие в Китае европейцы также совсем не заметили приближающейся опасности или недооценивали ее. Поэтому в дальнейшем особенной заботой императорского посла должно стать применение любых средств в целях возможно лучшего и своевременного осведомления о настроениях и планах населения, чиновников и солдат. При этом в особенности должна быть создана гарантия, что китайцы, снабжающие сообщениями иностранцев, не будут из-за этого подвергаться преследованиям со стороны местных органов власти.

При рассмотрении всех возникающих конкретных вопросов представитель Его величества кайзера в Китае должен сообразовываться с ходом событий и в каждом отдельном случае решать возникающие вопросы с наибольшей выгодой для Германии. При этом наши представители должны неизменно иметь в виду великие цели, преследуемые нашим Всемилостивейшим государем в Восточной Азии: защиту нашей воинской и национальной чести, рост германского авторитета, обеспечение наших национальных интересов.

Б[юлов].

DZA Potsdam, Ausswaertiges Amt, Photokopie. [267]

О ВОЕННЫХ ДЕЙСТВИЯХ В КИТАЕ

«Соображения о мерах против нарушений работ»
(из письма эксплуатационного управления Шаньдунской железной дороги
германскому губернатору в Циндао от 9 августа 1900 г.)

... Если до настоящего времени путем переговоров и соответствующих уступок иногда удавалось достигать удовлетворительных успехов в работе железной дороги, то непрерывно продолжающиеся нарушения ее строительства наносят предприятию существенный ущерб; в связи с этим дальнейшее стремление к переговорам будет воспринято как проявление слабости и неизбежно повлечет за собой самые нежелательные последствия для всего предприятия.

Если нам и в дальнейшем надо будет исходить из того, что наше предприятие должно мирными средствами способствовать достижению добрых отношений с китайцами, хотя бы для привлечения будущей клиентуры, то это вовсе не исключает (и мы считаем [это] даже желательным) применение суровых мер, когда использование мирных средств окажется безрезультатным. Такие меры должны убедить проживающее вдоль дороги население, что за нами стоит сила, которая может защитить германские предприятия и, подвергнув наказанию бесчинствующие элементы, предотвратить подобные действия на долгие времена...

... После периода дождей мы предусматриваем продвинуть вперед земляные работы и строительство мостов до города Вэйсяня, до которого почти проложена трасса железнодорожного пути... Для этого, на наш взгляд, мы считаем необходимым иметь в своем распоряжении сильный отряд пехоты, кавалерии и артиллерии, который расположился бы неподалеку от укрепленного маньчжурского лагеря в Цзинчжэне...

... Второе, большое воинское подразделение следовало бы ввести в город Вэйсянь, а в находящихся между Вэйсянем и Цзяочжоу — Циндао местностях Наньлю, Цзянлин и Гаоми нужно разместить небольшие тыловые части, которые бы обеспечивали связь с Циндао и поддерживали спокойствие. Наказание жителей местностей, в которых было нарушено спокойствие, следует осуществлять сразу же после вступления войск. [268]

Еженедельные расходы по посылке войск и поставке транспортных средств надо возложить на местные китайские власти. Срок пребывания оккупационных войск внутри страны следовало бы поставить в зависимость от тех гарантий по поддержанию порядка, которые в состоянии дать китайское правительство, и от его дружественного отношения к германским предприятиям.

Однако ни в коем случае нельзя думать об уводе войск, пока не пройдет достаточно много времени с момента их вступления или возможных поздних нарушений, т. е. пока в течение долгого времени не будет устойчивого мира...

... Радикальные меры такого рода, которые мы имеем честь предложить, позволят германской администрации Цзяочжоу распространить свое влияние на глубинные районы и тем самым дать возможность уменьшить в ближайшее время гарнизон Циндао до размеров, соответствующих коммерческому значению этого пункта. До тех пор пока Германия наглядно не продемонстрирует джентри и образованным людям внутри страны свою силу, они снова и снова будут прибегать ко всякого рода злоумышлениям...

... Верной гарантией сооружения дороги и тем самым залогом процветания всей колонии является взгляд, согласно которому для успехов германской администрации в Китае в целом, и особенно в глубине страны, необходимо, чтобы Германия не ограничилась рамками международных, акций и перешла к мероприятиям большего масштаба, чем мелкие полицейские меры.

Мы убеждены... что имперская администрация... сделает вывод, что мероприятия, вытекающие из этих широких соображений, включают защиту дороги, равно как и всякого проживающего внутри страны или путешествующего немца; это будет означать практическое исполнение слов его величества, приказавшего своим солдатам сражаться в Китае так, чтобы и через тысячу лет ни один китаец не осмелился косо взглянуть на немца.

Gesandschaft China, «Chantung-Bisenbahn», № 496. [269]

Из донесения консула в Тяньцзине Циммермана
министру иностранных дел от 9 августа 1900 г.

Имею честь в дополнение к моему донесению № 7 от 30 прошлого м[еся]ца о состоянии военных действий в Китае покорнейше доложить Вашему сиятельству, что 4-го тек[ущего] м[еся]ца, после того как со времени взятия Тяньцзиня прошло более трех недель, началось постепенное продвижение военных контингентов к Пекину.

... Нынешняя экспедиция [по сравнению с экспедицией Сеймура] представляется хорошо вооруженной и достаточно многочисленной, чтобы достичь Пекина и овладеть им. Она должна в ближайшее время получить очень существенную (сужу на основании личных впечатлений) и в то же время чрезвычайно желательную поддержку за счет ожидаемых германских морских батальонов, поскольку начальники воинских соединений остальных держав уже привыкли здесь очень высоко расценивать усилия немцев.

... Численность до сих пор выступивших отсюда соединений... достигает примерно 16 700 человек и состоит из 8000 японцев, 3800 русских, 2000 англичан, 1400 американцев и 1000 французов. Имеются также другие воинские подразделения, состоящие из 180 немцев, 56 австрийцев и 42 итальянцев.

Между тем число защитников Тяньцзиня из-за отвода войск на Пекин сильно уменьшилось. Согласно русским данным, имеющийся здесь гарнизон состоит всего из 2000 человек.

... Военные власти, действующие в качестве временного правительства китайской части Тяньцзиня, заместили на прошлой неделе ряд относящихся к их компетенции постов. Назначены: американец Ч. Дэнби — председателем Центрального бюро, американец Тэнни — руководителем китайского отделения и английский капитан Моклер — начальником полиции. Казначеем назначен заместитель директора Немецко-Азиатского банка К. Румп. Г-н Румп предварительно запросил меня, нет ли соображений против занятия этого поста. Я ему на это ответил, что считаю соответствующим нашим интересам включение возможно большего числа немцев в состав означенного управления; в то же время я не могу судить, в какой мере он вправе занять этот пост, принимая во внимание его обязанности по отношению к [270] Немецко-Азиатскому банку, без согласия центрального правления в Берлине. Г-н Румп после этого принял предложенную ему должность без определенного согласия банка. По моему скромному мнению, он может исполнять ее без вреда для остальных своих служебных обязанностей. Это, вероятно, доставит ему не слишком много работы, так как банк и интересы немецкого поселения вряд ли потребуют большой занятости вследствие полного упадка торговли и сообщения в Тяньцзине.

Что касается Немецко-Азиатского банка, то благодаря назначению Румпа казначеем он, естественно, становится банком нынешнего правительства Тяньцзиня. После того как немец стал членом нового управления, вероятно, удастся устроить на ответственные места в нем и других имперских подданных.

Циммерман.

Из доклада ф[он] Меллендорфа Мумму

17.VI. У Дагу адмиралы потребовали от коменданта форта немедленной сдачи, в противном случае форты будут заняты. Это была формальная ошибка, равная объявлению войны. Они могли бы потребовать, чтобы сухопутная и водная связь между Дагу и Тяньцзинем оставалась свободной. Угроза была воспринята китайцами всерьез, и рано утром 18.VI они открыли огонь. После этого форты были подвергнуты геройскому штурму, при этом отличились в особенности немцы и французы.

Указ [китайского] императора выражает соболезнование по поводу смерти [германского] императорского посланника, [но] подчеркивает, что это возмутительное преступление — дело рук мятежников, что является грубой ложью. Оно совершено солдатами, подосланными [Цзунли] ямэнем. Чжан Чжи-дун, вице-король Учана, обратился к престолу с заявлением, в котором убедительно возражал против самоубийственной политики центрального правительства и предсказывал полное крушение государства. Его предостережение, конечно, не нашло отклика, так как с 18 июня принц Дуань присвоил себе всю полноту власти. Все императорские указы с этого времени исходят от него, в его руках главное [271] командование боксерами; по маньчжурскому образцу он разделил их на восемь знаменных отрядов.

Из Пекина более не поступают частные телеграммы. Несколько южнее Пекина организована известная только центральному правительству станция телеграфа, однако она обслуживает лишь правительство.

Так как адмирал Сеймур с экспедицией находится в пути, командование объединенным флотом принял русский адмирал Алексеев.

19.VI. Все державы готовят посылку войск.

20.VI. Адмиралы выпускают прокламацию, обращенную к генерал-губернаторам и губернаторам китайских провинций, в которой заверяют, что они намерены бороться против повстанцев и тех, кто препятствует маршу, предпринятому для прекращения осады послов в Пекине. Взятие форта Дагу штурмом несколько ослабило впечатление от этой прокламации. Что она была опубликована на китайском, французском и английском языках, но не на немецком, было неправильно. Китаец, которому она адресована, понимает только свой язык; против применения французского как общего дипломатического языка никто бы не возражал.

Боксеры и императорские [войска] бомбардируют Тяньцзинь.

18.VI. В Тяньцзинь приходит письмо от сэра Роберта Харта: правительство предложило послам покинуть Пекин в течение 24 часов, что было ими отклонено.

23.VI. Еще целы германское, французское и английское посольства, остальные разрушены. Нючжуань находится под угрозой.

24.VI. Сэр Роберт Харт сообщает, будто все находятся в английском посольстве (что не соответствует действительности) и в большой нужде.

26.VI. Англичане, лишенные вследствие войны в Африке [своих] европейских войск, посылают китайских наемников из Вэйхайвэя; в моральном отношении такого рода действия заслуживают не слишком высокой оценки.

27.VI. Зато Англия предлагает при помощи европейского золота заставить других азиатов, а именно японцев, сражаться за нас. До тех пор пока Россия будет иметь достаточно войск в своем распоряжении, это будет не нужно, тем более что германские войска примерно через два месяца будут здесь. [272]

28.VI. Английский адмирал Сеймур, самозванный руководитель экспедиции по освобождению послов, безрезультатно возвращается в Тяньцзинь, пробыв в отсутствии 18 дней. Он потерял 62 человека убитыми и 312 ранеными. Фиаско, от которого прямо-таки встают дыбом волосы. Только у немцев было достаточно провианта, остальные отряды вынуждены были терпеть большую нужду. Сеймур (я его знаю лично) — тщеславный, неспособный человек, заносчивость которого никак не соответствует его положению; любой совет он высокомерно отвергает. Русский полковник Вогак перед походом сказал ему, что это чистое безумие — выступать без достаточного количества артиллерии; Сеймур ответил на это гомерическим хохотом. Это болезненное стремление англичан повсюду претендовать на руководство, на мой взгляд, непреложный симптом их упадка: дерзость и самоуверенность предназначены для того, чтобы другим пускать пыль в глаза.

29.VI. Все послы еще живы, их энергично охраняет Юй Лу, в распоряжении которого еще имеется часть правительственных войск.

Принц Дуань приказывает губернатору пров. Шаньдун Юань Ши-каю с 18 000 солдат занять Нанкин. Понять, в чем смысл этого сумасбродного приказа, невозможно; быть может, он хотел посадить Тан И на место лояльного Лю Кунь-и. Юань отказался подчиниться.

4.VII. Первые транспортные суда отплыли из Германии, остальные должны вскорости за ними последовать. У Франции также войска в пути. Но до 1 сентября ни одно достаточно большое воинское соединение не могло бы быть направлено против Пекина; это могло произойти только в том случае, если бы англичане с помощью японцев и своих индийских и китайских частей попытались занять Пекин с тем, чтобы проложить путь к миру, который нанес бы ущерб германскому престижу.

Его величество предлагает 1000 талеров за каждого европейца, который живым или мертвым будет вывезен из Пекина. Немцы этого никогда не забудут; и на китайцев это большое человеческое участие нашего императора не замедлило произвести глубокое впечатление.

Китайский император обратился к японскому за помощью. Последний, находясь на стороне остальных связанных договором держав, отклонил просьбу. [273]

9.VII. Беспорядки в Цзянси распространились до восточной границы и достигли Чжэцзяна...

12.VII. Вновь назначенный [германский] императорский посол в Китае отбывает; 11 августа он прибудет в Шанхай. С английской стороны в качестве советника английского адмирала в Китай направлен сэр Уолтер Хильер, в прошлом переводчик посольства, затем генеральный консул в Корее; последние несколько лет он был на пенсии. Он в совершенстве говорит по-китайски, но в остальном немощен и ничтожен.

15.VII. Город Тяньцзинь быстро очищается от китайских войск и мятежников.

Мне стыдно писать здесь, что английские, американские и японские солдаты самым подлым образом разграбили город. Страшно представить себе, что имена немецких воинов будут произноситься вместе с английскими индусами, русскими тунгусами, французскими аннамитами и японцами и что нас смогут считать ответственными за варварские действия других.

18.VII. Обстрел посольств прекращается.

20.VII. Повстанцы из Цзянси заняли Чучжу в Чжэцзяне и убили 9 миссионеров. Туда немедленно выступили китайские войска из Нинбо и Ханчжоу.

21.VII. Ли Хун-чжан, назначенный вице-королем в Тяньцзинь, прибыл в Шанхай. Его боятся; его назначение исходит от принца Дуаня и т. п. Между тем стоит иметь его [Ли Хун-чжана] в Тяньцзине. Он занимал этот пост в течение 20 лет и немедленно подавлял любую попытку к восстанию. Что он весьма ловкий дипломат, известно каждому.

Мы не должны упустить того, что англичане настроены против него, так как он откровенно прогерманской ориентации. Тяньцзинь, город с более чем миллионным населением, срочно нуждается в крепкой гражданской администрации, которую может создать только такой человек, как Ли Хун-чжан. Хотя он был назначен центральным правительством, все же одна из первых его просьб не была выполнена. Французский генеральный консул в Шанхае граф Безор передал ему телеграмму для своего посольства в Пекине. Несмотря на настоятельную просьбу Ли Хун-чжана, ему было отказано обеспечить шифрованный ответ.

25.VII. По просьбе Китая [президент США] Мак-Кинли согласился выступить в качестве посредника. Он, [274] очевидно, не сознает, что сам является заинтересованной стороной.

27.VII. Русские занимают Шаньхайгуань.

Наши войска отплыли из Бремерхафена.

30.VII. Генерал Дун Фу-сян атаковал Юань Ши-кая в Шаньдуне, но был разбит.

Сюй Цзин-чэн и Юань Чан, министры Цзунли ямэня, обезглавлены по приказу принца Дуаня как дружески относившиеся к иностранцам. Первый из них был долгое время китайским послом в Берлине.

Не подлежит никакому сомнению, что, судя по всем признакам, приведенным в нашем хронологическом обзоре, послы связанных договором держав были чересчур легковерны, в противном случае они должны были вовремя энергично принять нужные меры. Однако нужно отметить в их оправдание, что ошибки, затруднявшие принятие решительных мер, были совершены в предшествующие годы, а укоренившиеся недостатки были слишком многочисленны.

В заключение я вынужден снова обратиться к Англии. У англичанина всегда есть задние мысли, он интриган и шовинист. Здесь, за границей, он причинил много бед. Он проповедует китайцам, что является их единственным другом, пренебрежительно отзывается о других народах и постоянно предостерегает против русских. Его дружба с Японией недостойна белого человека. Если англичанам подчиняются, это расценивается как разумное поведение со стороны континентальных держав; если же придерживаются другого мнения, то это свидетельствует о мелочной ревнивости. Страх, что кто-либо может их опередить, приводит к тому, что иногда они предпринимают шаги, которые бьют мимо цели.

Так было, когда адмирал Сеймур, который как верховный командующий объединенного флота ни в коем случае не должен был оставлять свой пост, взял на себя командование экспедицией в Пекин. Английские офицеры получают здесь высокие чины, чтобы стать выше офицеров других держав, которые не участвуют в подобном фиглярстве.

При своих дипломатических переговорах англичанин груб и жесток. Их идеальным послом в Пекине был сэр Генри Паркс, который [каждый раз] поднимал крик и топал ногами в Цзунли ямэне и по самому незначительному поводу угрожал канонерками. Это нравилось, об [275] этом отзывались с похвалой: «He stands no nonsense from these Asiatics» ⁶.

Ли Хун-чжана, который во всяком случае является признаным дельным дипломатом и единственным лицом, с кем можно будет начать переговоры, англичане игнорируют только потому, что он настроен пронемецки и антианглийски.

Англичанину могут быть частично поставлены в вину и нынешние трудности. Из боязни, что другие могут взять себе больше, они вначале резко и откровенно говорили о разделе. Теперь, когда все великие державы высказались против этого, Англия предстает в качестве великодушного государства, которое ни в коем случае не допустит раздела. Но если все же дойдет до этого, то долина Янцзы принадлежит ей; blue books, парламент и печать высказываются на этот счет открыто. Совершенно ясно, что подобные речи должны вызвать у китайцев яростный гнев.

Англичанин втайне боится Соединенных Штатов, с тех пор как они захватили Филиппины. Англосаксонский союз является следствием этого, и перед братцем Джонатаном ⁷ заискивают при каждом удобном случае, даже во время событий в Дагу, когда Америка выступила в довольно жалком виде.

Все английское беспардонно расхваливается даже тогда, когда оно ничего не стоит. Лица, решающие вопрос об участии Англии в мировых конфликтах, являются в большинстве случаев пронырливыми журналистами, а не серьезными государственными мужами. Бальфур — болтун, который высокопарно лжет парламенту. Чемберлен — коварный интриган, брат которого — владелец патронной фабрики, совершающий великолепные сделки с Южной Африкой; Мильнер — хитрый биржевой спекулянт; Родс — весьма сомнительная личность...

И в настоящее время я подозреваю англичан в своекорыстной политике. Адмирал Сеймур нанес в Нанкине визит вице-королю Лю Кунь-и. Я убежден, что он, не имея на то полномочий, разыграл роль представителя остальных держав. Он не имел права отправляться туда один.

Англия объявила, что Мак-Кинли, этот Тартюф, якобы готов выступить в качестве посредника. Это попросту [276] смешно, так как Соединенные Штаты сами являются заинтересованной стороной.

Общий вывод: конечной целью нынешних мероприятий, само собой разумеется, является подавление восстания и истребление враждебных иностранцам союзов вплоть до последнего члена. Затем должно последовать примерное наказание нарушителей международного права: изгнание вдовствующей императрицы, казнь принца Дуаня, Ган И, Ли Бин-хэна и всех без исключения их сторонников и т. д., а также соответствующее возмещение [Китаем] убытков. Договор должен содержать определенные статьи, касающиеся миссий и их имуществ, а также урегулировать их отношения с китайцами-христианами. Вероятно, возникнет необходимость выдвинуть условия, предусматривающие в течение ряда лет размещение в столице, которая будет избрана в свое время, и в наиболее значительных портах, определенных договором, 20 000 человек на средства китайцев.

Таможенные доходы и лицзинь уже отданы на откуп. В качестве обеспечения новых займов необходимо будет подчинить местное таможенное ведомство европейскому таможенному управлению. Англия утверждает, что должность главного таможенного инспектора может быть предоставлена Цзунли ямэнем только англичанину, так как Англия держит в своих руках 80% всего торгового оборота. Как явствует из Синей книги, Цзунли ямэнь всячески остерегался дать подобное обещание в письменном виде. Кроме того, Англия не обладает 80% всего торгового оборота; когда-то 80% всех торговых судов плавали под английским флагом, но это время безвозвратно ушло. Да и грузооборот — это не торговый оборот, и если бы можно было определить происхождение или национальность грузов, то перевес Англии в торговле оказался бы незначительным.

С 1870 г. Германия является сильнейшей державой мира; это, надеюсь, будет руководящим моментом при проведении нынешних мер к славе Его величества, нашего всемилостивейшего кайзера, и германского Отечества.

Нинбо, 10 августа 1900 г.

Gesandschaft China, Politische Angelegenheiten, № 19, Bl. 166 R—176 R, 180 R—183. [277]

Из памятной записки генерал-губернатора Цзяочжоу
Иешке от 21 августа 1900 г.

Указанной общей позиции Юань Ши-кая мы, по моему мнению, должны противопоставить полную свободу действий, поскольку это покажется целесообразным с политической и экономической точки зрения.

При этом я коснусь только слегка вопросов большой политики. Но и с этой точки зрения рекомендуется и дальше стоять твердой ногой в провинции Шаньдун, что прежде всего необходимо по экономическим соображениям. Политика открытых дверей — единственно правильная для развития немецкой торговли. Мы должны распространить наше влияние на весь Китай, а не позволять ограничивать нас этой провинцией и в то же время не возбуждать подозрений, будто мы не ограничиваемся одним лишь этим. Янцзы для Германии гораздо важнее, чем Шаньдун, который и без того, как зрелый плод, упадет к нашим ногам.

Военные операции большого масштаба вызвали бы по отношению к нам сильные подозрения в том, что мы намерены захватить провинцию Шаньдун. Если мы не можем отказаться от таких намерений, то должны по крайней мере не оставлять никаких сомнений в том, что мы прибегаем к ним для обеспечения вытекающих из договоров прав и при твердом соблюдении последних не намерены выходить за их пределы.

Чего же требуют политические и экономические интересы провинции?

Они требуют:

1) Восстановления прав миссионеров.

2) Возобновления работ по строительству железной дороги и шахт, а также гарантии их беспрепятственного проведения в будущем.

3) Возмещения правительству, компаниям и частным лицам особых затрат и убытков.

4) Наказания за нарушения договорных обязательств и проявленное по отношению к фирмам и частным лицам недоброжелательство.

В особом обосновании эти требования не нуждаются, так как они не выходят за пределы само собой разумеющегося.

Gesandschaft China, Politische Angelegenheiten, № 19, Bl. 204. [278]

Из доклада германского консула в Шанхае Кнаппе
рейхсканцлеру Гогенлоэ от 22 августа 1900 г.

... Между тем Англия продолжает свои попытки создать себе в долине р. Янцзы привилегированное положение. Уже с некоторых пор стали распространяться слухи, что английское правительство предоставило генерал-губернаторам довольно значительные суммы для выплаты жалованья войскам. Было очень трудно получить информацию. Каждый англичанин старается содействовать интересам своей страны, а Китайская ассоциация делает все от нее зависящее, чтобы разжечь фанатизм своих членов. В конце концов английский генеральный консул, после того как я привел ему ряд фактов, был вынужден признать, что правительство уже гарантировало 75 000 [таэлей] и намечены переговоры об увеличении этой суммы. Гонконг-шанхайская банковская корпорация уже выплатила обоим генерал-губернаторам по 200 000 таэлей и собирается выдать каждому взаймы еще по 300 000 таэлей. Это составляет в целом 1 млн. таэлей, или более 120 000 ф. ст. Английский генеральный консул признал, что эти деньги предназначены для оплаты войск, но, добавил он, не тех, которые отправлялись на север. Таким образом, английское правительство открыто признает, что генерал-губернаторам можно доверять и что они достаточно сильны, чтобы диктовать свою волю.

Английские военные корабли передвигаются по Янцзы и заходят в Шанхай. Никаких крупных судов других государств на реке нет. Отрадно, что вскоре и немецкие суда поплывут вверх по течению.

В Чунцин на речном пароходе «Sirneer» вновь прибыли английский консул и директор таможни, и притом под охраной одного офицера и 10 человек команды с находящегося в Ханькоу английского крейсера «Pique». Напоминающий бегство отъезд английского консула не одобряется в высших кругах. Французский консул, как известно, остался.

Иных заслуживающих внимания известий из портов Янцзы не поступало. Из газет можно узнать о множестве самых нелепых слухов. Разумная часть населения, однако, не поддается тревоге.

Более серьезный характер носит появившаяся вчера в «Остазиатише Ллойд», правда в немногих экземплярах, [279] телеграмма из Берлина, согласно которой адмиралы объединились в Шанхае для совместной акции против китайского флота. То обстоятельство, что английский адмирал был в городе, японский прибыл, а немецкий ожидался сегодня, придало бы больше вероятности слухам; это вызвало бы среди служащих и населения волнение, которого при всех обстоятельствах следует избегать. Поэтому я своевременно дал указание редактору задержать этот еще не разосланный номер. Известие, полученное из Берлина, вступило бы в противоречие с только что данным мною генерал-губернаторам миролюбивым заверением. Немецкие круги, уже узнавшие благодаря объявлению в клубе о сенсационной новости, с большим удовлетворением встретили тот факт, что дальнейшее ее распространение было прекращено.

Если это известие обоснованно, было бы по крайней мере странным заранее предупреждать китайцев.

Мне известно, что образ действий по отношению к китайским военным кораблям стал предметом обсуждения между адмиралами и что китайским кораблям, которые захотели бы оставить Янцзы, намерены помешать сперва по возможности мирными средствами, а затем и более серьезными. Как уже указывалось в докладе от 17 с[его] м[есяца], самостоятельная акция китайских военных судов не ожидается. Но так или иначе в случае нападения они будут защищаться.

Сегодня в Усун прибыл корабль Его величества «Князь Бисмарк» с Его превосходительством адмиралом Бендеманом на борту и корабль Его величества «Зееадлер»; связь с ними еще не установлена. В Шанхае находятся корабли Его величества «Зефион» и «Илейс». Последний по своем прибытии 19-го [августа] был торжественно встречен поднявшейся на борт делегацией немецких учителей г. Шанхая.

Заслуживает быть отмеченным, что французский генеральный консул в разговорах высказался, что цель французской политики — изгнание вдовствующей императрицы, отречение императора в пользу назначенного им самим члена семьи — только не сына Дуаня — и наказание ряда виновных лиц. Английский генеральный консул, кажется, склонен сохранить императора; за оставление вдовствующей императрицы на троне не высказался никто из консульского корпуса; в особенности настроен против нее японец. Русский постоянно чувствует себя [280] неловко на собраниях консульского корпуса и при личных встречах; он держится по большей части тихо и все еще опасается того, что слишком много скажет публично.

Отчет командира крейсерской эскадры Бендемана
из Усуна от 23 августа 1900 г.

Совершенно секретно.

Для лучшего понимания предпосылаю краткое изложение событий. Уже начиная с января в течение всей весны имели место боксерские беспорядки в провинциях Чжили и Шаньдун, во время которых подвергались опасности миссионеры; китайское правительство, несмотря на энергичные представления послов, либо вовсе ничего не предпринимало, либо ограничивалось отписками. Поэтому послы уже в конце марта ходатайствовали перед своими правительствами о совместной демонстрации флотов. Из этого ничего не вышло, так как вследствие неосторожности дело чересчур рано стало достоянием прессы, что не позволило, как предполагалось, застать китайское правительство врасплох (письмо посла барона ф[он] Кеттелера).

В конце мая дело приняло более серьезный оборот: боксеры разрушили вблизи столицы оба железнодорожных пути, идущих из Пекина, разогнали и ранили служащих-иностранцев. Послы потребовали прибытия в Пекин воинских частей для охраны; они беспрепятственно прибыли в Пекин в конце мая — начале июня, когда незначительные повреждения железнодорожного пути в Тяньцзине в 30 км от Пекина были уже устранены. Наш посол считал тогда положение несерьезным. К соответствующему требованию он присовокупил, что пребывание воинского подразделения в Пекине продлится, вероятно, короткое время. Эта надежда оказалась обманчивой. Уже 5 июня я получил в Циндао сообщение посла из Пекина о том, что все послы ходатайствуют о подготовке к совместной акции эскадру у Дагу для возможного освобождения от блокады в Пекине. События развивались быстро. При моем прибытии на рейд Дагу 8 июня я нашел положение очень серьезным; железнодорожный путь от Тяньцзиня на Пекин был снова прерван. Тяньцзинь был в [281] смятении, там имелись только слабые десантные подразделения.

В ночь с 9 на 10 июня поступила депеша английского посла в Пекине сэра Кл. Макдональда следующего содержания: если сейчас же не выступит деблокирующий корпус, будет слишком поздно. Вследствие этого выступила так называемая экспедиция Сеймура с расчетом достичь Пекина по железной дороге. Из-за тяжелых разрушений железнодорожного пути этот переход не удался. Экспедиционный корпус вынужден был отступить, ведя постоянные бои сперва с восставшими боксерами, а затем с регулярными китайскими войсками, так как пути позади него были разрушены и корпус сам оказался отрезанным. Связь через Дагу на Тяньцзинь оставалась не перерезанной. В Тяньцзине было очень неспокойно. Большие скопления китайских войск пытались с баз на востоке — Лугая и Шаньхайгуаня — достичь железной дороги Тяньцзинь — Пекин с явным намерением помешать движению на Пекин. 14-го через курьера поступило последнее сообщение нашего посла в Пекине от 12-го, согласно которому опасались нападения на посольства, как только деблокирующий корпус появится к югу от Пекина; [сообщалось также, что] убит секретарь японского посольства. С 15 июня телеграфная связь с Пекином также не действовала, с 13-го не было никаких сведений об экспедиционном корпусе. Китайский гарнизон форта Дагу начал закладывать мины при входе в Бэйхэ. 16-го союзные адмиралы ввиду этого явно угрожающего положения решили, чтобы не оказаться безнадежно отрезанными от войск внутри [страны] и от послов в Пекине, потребовать от коменданта Дагу сдачи форта. 17-го утром последовало занятие форта Дагу.

Из изложенного выше для меня с несомненностью следует, что китайское правительство с самого начала решило силой задержать продвижение экспедиционного корпуса, предназначенного для освобождения послов от блокады; несомненно также, что китайское правительство твердо решило изгнать иностранцев. По моему убеждению, этот план был подготовлен давно, боксерское движение намеренно поддерживалось, но указанный план начал проводиться правительством в жизнь до того, как все приготовления были закончены. С китайской точки зрения, пожалуй, понятно, что правительству надоело постоянное более или менее агрессивное вмешательство [282] европейских держав, что народ обеспокоен и удручен быстрым внедрением западного образа жизни (миссионеры, железные дороги, горнозаводское дело); повстанческое и враждебное по отношению к иностранцам движение боксеров в Чжили сильно расширилось за счет всех недовольных, например грузчиков, рикш, тачечников, трактирщиков и многочисленных ремесленников, оказавшихся из-за открытия железной дороги без заработка в местностях, расположенных на пути Дагу — Пекин. Вместе с тем здесь лишь повторилось то, что уже разыгралось в Европе в 30—40-х годах. Наконец, народ и правительство одинаково боялись, что европейские державы готовят раздел Китая. Удивляться этим опасениям нечего. Во всяком случае европейская пресса в течение ряда лет на все лады обсуждала эту тему. Все это, вместе взятое, привело к решению изгнать иностранцев. Нам неизвестно, должно ли было это произойти осенью этого года в результате формального объявления войны и выдворения послов и иностранцев или же вспышка боксерского восстания, которое правительство само взрастило, действительно увлекла его раньше времени и помимо его воли; бессильное противостоять движению и опасаясь быть свергнутым, оно предоставило событиям беспрепятственно развиваться и допустило противозаконные действия со стороны населения по отношению к послам.

С падением форта Дагу началось наступление боксеров и китайских войск на Тяньцзинь. Нет более сомнений в том, что китайское правительство в Пекине преподнесло китайскому народу занятие форта Дагу как начало военных действий союзных держав против Китая.

Чтобы разоблачить это ложное обвинение, 20-го [июня] союзные адмиралы выпустили прокламацию, подлежавшую передаче через консульства всем вице-королям и чиновникам в приморских городах; в ней указывалось, что объединенные вооруженные силы будут применять силу лишь против тех, кто будет оказывать противодействие освобождению иностранных граждан в Пекине.

Эта прокламация стала основой для дальнейших действий союзных адмиралов. Она никогда не была категорически подтверждена державами как соответствующая их общей политике. Но все высказывания правительства позволяют прийти к выводу, что эта прокламация соответствовала и соответствует их намерениям и их политике. [283]

Со стороны [германского] императорского правительства эта точка зрения косвенным образом одобрена в направленной мне политической инструкции от 1 июля, согласно которой целью акции Его величества являются энергичная охрана будущей безопасности европейцев и их экономических интересов, предотвращение ненужных потрясений и тем паче раздела Китая. Были поставлены следующие задачи: восстановление status quo, гарантия сохранения в силе принципа открытых дверей, согласованные совместные действия всех европейских держав, а также Америки, равно как их военных и дипломатических представителей; присоединение Японии [к этим действиям] не отклоняется; к акциям политического порядка, в которых Англия и Россия выступают совместно, я могу присоединиться, в остальных случаях должен испросить инструкции.

Так или иначе прокламация своей цели достигла. Органы власти пров. Шаньдун и в средних и южных провинциях до сих пор держали себя спокойно, хотя повсюду, и в особенности в бассейне Янцзы, со стороны губернаторов и вице-королей несомненно велись и еще ведутся военные приготовления. Однако я полагаю, что они должны служить только целям обороны и что вице-короли будут сохранять спокойствие, если убедятся в серьезности намерений европейских держав — подавить беспорядки на севере и покарать нынешних властителей Пекина за их нарушение международного права по отношению к послам.

За истекшие с тех пор два месяца в политическом положении ничего не изменилось. Ни затяжные бои за Тяньцзинь, подчас принимавшие для союзных войск весьма опасный оборот, ни окончательное занятие этого города, ни изгнание оттуда китайцев не заставили правителей пров. Шаньдун, средних и южных провинций оставить свои выжидательные позиции. Наиболее тяжелым было и остается положение Юань Ши-кая, губернатора пров. Шаньдун, провинции, которая, с одной стороны, прежде всего подвергнется наступлению союзнических войск, но, с другой — в случае победы китайского правительства над иностранцами в первую очередь испытает на себе возмездие со стороны пекинских властителей. Он сумел обезопасить себя с обеих сторон. По отношению к Пекину — тем, что указ об изгнании иностранцев выполнил буквально и сохранил спокойствие в своей провинции. По [284] отношению к державам — тем, что упомянутый указ, вообще говоря нарушающий договоры, он выполнил с достойной похвалы осторожностью; человеческих жертв при этом не было. Кроме того, еще и тем, что на более поздней стадии [развернувшихся] событий он первым посредничал в установлении связи между блокированными в Пекине послами и их правительствами.

Труднее объяснить сдержанную позицию двух крупнейших вице-королей долины Янцзы — Лю Кунь-и в Нанкине и Чжан Чжи-дуна в Учан — Ханькоу.

Чжан Чжи-дуна я знаю лично. Относительно него я убежден, что он был глубоко взволнован образом действий центрального правительства, нарушившего международные и договорные отношения, и искренне порицал его. Все же это не может удовлетворительно объяснить того, что он не выполнил определенных указаний центрального правительства. Возможно, что, с одной стороны, посредством отправки на север наскоро рекрутированного сброда в качестве солдат он создал видимость подчинения [приказам]. Возможно [также], что он считает пекинские власти узурпаторами и мятежниками, а императора и императрицу несвободными в принятии решений. Имели значение и соображения о том, какой неизмеримый ущерб причинило бы перенесение военных действий в провинции бассейна Янцзы и уничтожение там зарубежной торговли.

Я хотел бы охарактеризовать Чжан Чжи-дуна как просвещенного старокитайца. В продолжительной беседе он сообщил мне свою точку зрения (это было в середине мая текущего года), что хотя он лично не одобряет проникновения европейской цивилизации, однако не может не считаться с тем, что Китай уже не в силах сколько-нибудь долго противостоять проникновению современной западной культуры. Было бы полезно, чтобы Китай, так же как и Япония, самостоятельно вступил на путь прогресса; но Китай должен быть предоставлен китайцам. Таково мнение китайского патриота и дальновидного государственного деятеля!

С вице-королем Нанкина я не знаком. В общем его считают более благоприятно относящимся к иностранцам, чем Чжан Чжи-дун. Лишь в начале мая он вернулся из Пекина, куда был вызван китайским правительством. Чжан Чжи-дун подобное приглашение оставил без последствий. [285]

При оценке образа действий обоих вице-королей, так же как правителей провинции Шаньдун, Гуандун и Гуанси, следует принять во внимание несомненный антагонизм, существующий между китайцами и маньчжурами. Повстанческое движение на севере принесло чрезвычайные страдания живущим там китайцам. Несомненно, что тысячи их растворились среди населения Маньчжурии и что они целыми толпами бежали с севера. С другой стороны, от китайцев можно услышать, что они предвидят конец маньчжурской династии и считают его своевременным, так как она находилась у власти около 250 лет. Они требуют национально-китайской династии.

Для личного поведения Ли Хун-чжана у меня нет объяснений, если не считать [предположения], что оно вызвано его желанием при всех обстоятельствах быть под рукой, чтобы выступить в роли посредника и оставаться на переднем плане, если события на севере допустят посредничество между державами и центральным правительством. Его друг и доверенное лицо Чан И-мау пытался, хотя и безуспешно, играть подобную роль в Тяньцзине.

Мне надлежит еще коснуться отношений между европейскими военачальниками. Могу обрисовать последние как удовлетворительные.

В принципе [представитель] каждой национальности стремится следовать указаниям, данным соответствующими правительствами, наилучшим образом добиваться достижения общих военных и политических целей и не придавать значения мелким проявлениям националистических чувств. Исполняя свои обязанности, высокие военачальники остаются также только людьми; они не свободны от националистической точки зрения и от предрассудков, с нею связанных. До более серьезных трений, однако, при проявляемой всеми доброй воле ни разу не доходило. Вместе с тем обозначаются определенные группировки. Французы, по крайней мере на севере, рассматривают себя лишь как придаток к русским, не вызывая, однако, этим особого уважения у своего союзника. Англичане направляют действия японцев. Имеется определенная англосаксонская солидарность, и не только в сообщениях в прессе. Тем не менее командующие войсками Соединенных Штатов занимают по отношению к англичанам вполне самостоятельную позицию; хотя они почти всегда идут с ними рука об руку, они не являются, [286] подобно французам, льстецами и угодниками. Между англичанами и русскими господствует нескрываемое взаимное недоверие; кроме того, эти национальные характеры взаимно отталкиваются, они одинаково бесцеремонны в своих действиях, хотя это и проявляется различным образом. Отношения между русскими и японцами представляются совершенно нормальными. Совместный поход на Пекин — обнадеживающее доказательство того, что общая цель пока что помогает устранить все эти незначительные трудности.

При указанных обстоятельствах приятным долгом германских [вое]начальников было посредничать в случаях возникновения разногласий по второстепенным поводам и сглаживать их. Полагаю, что это было достигнуто и в большом и в малом. Совместно с русскими наши военачальники сражались на суше, соблюдая братскую боевую верность. Пример тому — III морской батальон под командой майора Криста и десантный корпус [нашей] эскадры во главе с флотским капитаном фон Узедомом, в подчинение которому добровольно предоставил себя командир русского десантного корпуса во время похода на Пекин и позднее у Тяньцзиня.

С англичанами нас особенно связывает определенное единообразие чувства и мысли. Таким образом, отношения между германскими и остальными военачальниками до сих пор были наилучшими. Австрийцев и итальянцев я не упоминаю особо, так как с первыми, само собой разумеется, нас связывает сердечное товарищество, которое проявляется в том, что австрийцы добровольно подчиняются германскому командованию при различных совместных действиях; итальянцы также часто примыкают к нам.

В первые недели влияние германских военачальников было значительным повсюду — на суше и на море — в соответствии со значением нашего десантного корпуса. Во время обсуждения и принятия решений на берегу это влияние, естественно, должно было отойти на задний план, поскольку другие нации могли выставить на фронт большие сплоченные войсковые части. На основе сделанных мною наблюдений я убежден, что германские военачальники вскоре вновь приобретут должное влияние, в особенности если им удастся, как это было до сих пор, посредничать при устранении противоречий.

После освобождения посольств от блокады одной из [287] ближайших целей военных операций армии и флота должна стать осада Шаньхайгуаня и Бэйдайхо, т. е. тех мест, которые в зимнее время, когда Дагу и Бэйхэ недоступны, являются воротами Пекина. Эта операция не должна быть отодвинута позднее чем на начало ноября, если политические соображения не потребуют ее перенесения; я неоднократно обсуждал ее с адмиралами союзников, в частности с адмиралом Алексеевым.

[Бендеман.]

Из телеграммы Мумма министерству иностранных дел
из Шанхая от 4 сентября 1900 г.

Купечество в Шанхае и Гонконге возмущено намерением вывести войска из Пекина и организует собрания протеста.

Из объяснительной записки от 14 ноября 1900 г.
к законопроекту о третьем дополнении к государственному бюджету на 1900 г.
(раздел «Политическая необходимость экспедиции»)

Нельзя недооценивать интересы Германии в Китае, а также интересы проживающих там немцев. Немецкая торговля, широко представленная в договорных портах, находится в упадке даже в Тяньцзине, где немецкие купцы занимают выдающееся положение; из всех портовых городов Китая, также с юга, поступают жалобы немцев, причастных к торговле и мореплаванию, на застой в делах и перевозках. Германские железнодорожные и горнорудные предприятия в пров. Шаньдун, от скорейшего ввода в строй которых зависит благополучие полученной немцами в аренду области Цзяочжоу, бездействуют.

Миллионные немецкие капиталы, вложенные в эти предприятия в надежде на их успех, находятся под угрозой. Направленные в Шаньдун немецкие рабочие лишены работы и тем самым средств к существованию. [288]

Империя не может не взять под свою защиту материальные ценности, находящиеся под угрозой уничтожения, равно как и учреждения христианских миссий в Китае... Дело немецкого миссионерства в Китае завоевало определенные позиции в соревновании с более старыми французскими, английскими и американскими миссиями, в особенности в пров. Шаньдун и районах, прилегающих к Кантону и Сватоу, и достигло там отрадных успехов; поэтому имелась надежда, что недоверие, в силу которого была затруднена деятельность немецких миссионеров, как и миссионеров других наций, со временем рассеется; при этом препятствия возникали в гораздо меньшей степени из-за причин религиозного свойства, чем из-за подозрения, что пропаганда христианства служит прикрытием политических притязаний. При нынешних беспорядках немецкие миссионеры также вынуждены бездействовать.

Возможно, с деятельностью миссионеров в Китае, как и с европейской торговлей, будет покончено навсегда или по крайней мере на длительный срок, если повстанческое движение не будет со всей решительностью подавлено и китайцы наглядно не убедятся в военном превосходстве держав, которым был брошен вызов.

В восстановлении порядка в Китае Германия заинтересована не в меньшей степени, чем другие державы... Благодаря быстрому развертыванию своих сил она приняла достойное участие в успехах, достигнутых до сих пор как в обороне, так и в наступлении. Только эти успехи предотвратили до настоящего времени вспышки более серьезных беспорядков в долине Янцзы, пров. Шаньдун и других частях Китая. Правда, до сих пор нет признаков того, что пришедшие в движение массы быстро успокоятся. Вспышка ненависти к иностранцам охватила на этот раз более широкие круги, чем когда-либо ранее, а нарушенные договорные права приходится защищать от несравненно более сильного, хорошо вооруженного и обученного противника, чем во времена прежних беспорядков. Приостановить теперь международную военную акцию означало бы позволить движению распоряжаться имуществом и жизнью мирно настроенных жителей страны.

Хотя эта акция продолжится до тех пор, пока окончательно не будет подавлено вооруженное восстание, все же ее целью является лишь восстановление спокойствия [289] в китайском государстве. Поэтому ее задача заключается в ограничении открытых военных операций при отказе от всех безусловно не необходимых действий, связанных с вмешательством во внутренние дела китайцев. Эта акция должна подготовить почву для укрепления общественного порядка и для создания гарантированных жизненных условий иностранцам, которые трудятся в этой стране.

Reichskanzlei, № 934, militaerische Expedition nach Ostasien, Bl. 96—98.

Комментарии

1. Сотрудник германского посольства в Китае.

2. К делу (лат.).

3. Для памяти.

4. Новый германский посланник в Китае, назначенный после убийства Кеттелера.

5. Опубликован в «Историческом календаре» Шультесса за 1900 г. («Schulthess’ Geschichtskalender», Jg. 1900).

6. «Он не выносит сумасбродства этих азиатов» (анг.).

7. То же, что дядя Сэм.

© текст - Тульчинский М. Р. 1974
© сетевая версия - Тhietmar. 2009
© OCR - Чурочкин С. 2009
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Наука. 1974