-

ОТВЕТ НА СТАТЬЮ: «ПО ПОВОДУ СТАТЕЙ ОБ АМУРЕ».

(См. предыд. кн. М. Сб.)

В прошлом месяце мы прочитали письмо из Читы в Редакцию Морского Сборника, под заглавием: «по поводу статей об Амуре», в котором автор излагает неверность слухов и вестей о реке Амур, ссылаясь и на мою статью, помещенную в Морск. Сборнике за Ноябрь месяц 1857 года.

Не защищая статей о реке Амур, вышедших в течение последнего времени, и критикуемых автором письма из Читы одновременно с моею, я, с должным уважением к [116] истине, готов пояснить то, что исказил и перемешал он из моей статьи, с повествованиями других статей по тому же предмету.

Я писал: «Мая 12 пароход Лена был спущен на воду, а 25 числа уже пошел с почтою и небольшим грузом купеческих товаров в Мариинский пост. Мая 31 утром пароход Лена оставил рейд Мариинского поста, имея назначение доставить почту, купеческой груз и 40 солдат в Усть-стрелочный караул, находящийся в самой вершине реки Амур, при слиянии рек Шилки и Аргунь»; и далее, что — «пароход сделал переход в 3000 верст в 30 дней».

Действительно, пароход Лена пробыть к Усть-стрелочному караулу Июля 3 рано утром, следовательно от выхода его из Николаевского поста до прихода в самую вершину р. Амур, прошло 39 дней; выключа же из этого времени дни стояния на якоре в Мариинском посте, по распоряжению местного военного губернатора, и дни стояния на якоре при Усть-зейском карауле (ныне Благовещенск), по распоряжению генерал-губернатора Восточной Сибири, — выйдет, что пароход Лена собственно в ходу был 30 дней, включая сюда «все остановки и медленность от рубки дров и их сырости и даже самого стояния на мели»; о стоянии же на мели парохода Лена, в первом пути его от Николаевского поста до верховья р. Амур, в моей статье и помину нет, да и быть не могло, потому что в этом переходе я быль свидетелем, что пароход Лена, углублявшийся 3 1/2 фута, ни разу не становился на мель, — хотя то было время самой малой воды, — и был управляем Капитаном Сухомлиным так осторожно и с такою внимательностью, что можно бы было подумать, что он ходил по реке Амур уже несколько раз. В это же плавание небольшой купеческой груз (300 пудов) доставлен на пароходе Лена в Усть-стрелочный караул в совершенной исправности, для дальнейшего отправления его в город Иркутск. Что груз этот был назначен именно в Иркутск, приведу в доказательство следующее. Когда пароход Лена стал на якорь у зейского караула [117] (Благовещенска), многие офицеры из лагеря приезжали на пароход, с целью купить сахар и сигары, но прикащик, находившийся при товарах, не продавал ничего, отзываясь, что купец, которому принадлежат они, приказал все доставить в Иркутск, не распродавая по дороге; следовательно уверения автора письма из Читы, что сахар и другие вещи не пошли далее устья р. Зеи — несправедливы; во всяком случае ясно, что небольшой купеческой груз, доставленный пароходом Лена в Стрелку и состоявший из сахара, сигар и соболей, или остался там, на Стрелке, или перевезен на берега реки Шилки, т. е. доставлен из Николаевского поста по р. Амур внутрь страны, за 3000 верст, а может быть и далее; так соболи, вероятно, дошли до Нижнего Новгорода. Где же тут собственные противоречия, несообразность и даже явная невозможность описанных мною происшествий, как выражается автор письма из Читы?

О расстоянии между Николаевским постом и Усть-стрелочным караулом, по извилистому фарватеру реки Амур, как бы ни спорили, не придем к положительному результату до тех пор, пока не опишут реку Амур надлежащим образом; поэтому самому, до сих пор считают это расстояние — в 3000, 2600 и в 2000 верст. Кто измерял этот путь? Затем повторяю: пароход Лена в 1857 г. сделал переход около 3000 верст в 30 дней.

Полагаю, что я имел полное право сказать, что с отплытием пароходов Лена и Амур в 1857 г. из Николаевского поста вверх по реке, началось правильное летнее сообщение на всем протяжении р. Амур от устья до верховья ее (ни говоря ни слова о сообщении по р. Шилке); разве это не начало правильного сообщения, когда один пароход — Амур — назначен был к плаванию между Николаевским постом и устьем р. Зеи, а другой, Лена, между — устьем р. Зеи и Усть-стрелочным караулом, и когда вследствие такого распределения, несколько пассажиров сели на пароход Лена в Николаевском посту, безостановочно и без всяких приключений прошли на нем по всей р. Амур до верховья ее, т. е. до слияния рек [118] Шилки и Аргунь; оттуда пароход Лена на другой же день пошел обратно к устью р. Зеи, с целью принять там опять пассажиров и воротиться к усть-стрелочному караулу, что действительно и было исполнено; в тоже время пароход Амур имел плавание между Николаевским постом и устьем р. Зеи; тогда как до 1857 г., подымались вверх по р. Амур только на манчжурских лодках и шаландах, частию под веслами и частию бичевою, и один раз на паровом катере, который прошел только две трети пути и зазимовал. Итак пароход Лена исполнил свое назначение в 1857 г. Всякому, и тем более некогда служившему во флоте, должна быт понятна степень успешного плавания двух только пароходов на пространстве около 3000 верст, по реке не описанной и где нет никаких заведений для исправления повреждений пароходов, исключая Николаевска на самой оконечности реки; следовательно, если нарушилось, по каким либо причинам, правильное пароходное сообщение по р. Амур в 1857 г. (пароход Амур не сделал столько рейсов, сколько предполагалось), то это надо приписать недостаточному числу пароходов, т. е. обстоятельству, которое я не скрывал, но поставил на вид, в описании пути по реке Амур в 1857 г. Сверх сего, так как это был первый опыт посылки пароходов вверх по р. Амур, то рано еще было определять периодическое отправление и возвращение, потому что оно могло бы поставить в большое затруднение тех, кто совершенно положился бы на это определение. Затем, как идет дальнейшее развитие пароходства по р. Амур, — это уже другой вопрос.

Что в 1857 году сделан первый опыт (См. Мор. Сбор. 1857 г. № 11, на стр. 4, строка 25.) обмена товаров в Николаевске, а не значительная доставка сахару и сигар в Иркутск, как преувеличил автор письма из Читы (См. Мор. Сбор. 1857 г. № 11, на стр. 40, строка 7.), тоже в высшей степени справедливо; как же иначе назвать то действие, что Американец взял от русского купца солонину и повез ее в один из портов Тихого океана, а [119] русский купец в замен солонины (может быть и с придачею денег) взял от Американца сахар и сигары, которые доставлены были на пароходе Лена за 3000 верст от Николаевска?

Что касается до торговых операций собственно на Амуре, относительно снабжения служащих там, то действительно это было и в Камчатке, но далеко не в таких размерах. Относительно же увеличения количества появляющихся судов, то это началось совсем не издавна, вследствие известных обстоятельств, потому что открытие сношений Европейцев с Япониею и последняя война, события весьма недавние; китобои же не любят заходить в порта без крайней нужды.

Рассказ автора письма из Читы, о развозе нашей солонины на продажу в порты Тихого океана, не имеет ничего общего с известием о первом опыте обмена товарами. Сделка купца (кто служил в Приморской области, тот знает о ком речь идет), для которого автор письма из Читы, по его знанию иностранных языков, занимался переводами, — не заслуживает никакого внимания; никто не доверял, чтобы он мог исполнить свои обязательства добросовестно, что и оправдалось на деле; большинство сожалело, что он в 1856 г, первый вошел в сношения с иностранцем, посему и опыт этот обмена товарами никто не считал действительным.

Автор того же письма из Читы говорит: «по собственному обозначению г. Назимова, он вышел из Мариинского поста 31 Мая утром... В Шилкинской завод пришел 18 Августа...»

Это совсем не так: 18 Августа я был уже в городе Ярославле.

15 Ноября 1858 года.
С. Петербург.

П. Назимов.

Текст воспроизведен по изданию: Ответ на статью: "По поводу статей об Амуре" // Морской сборник, № 12. 1858