ЗАХАРОВ И. И.

ИСТОРИЧЕСКОЕ ОБОЗРЕНИЕ НАРОДОНАСЕЛЕНИЯ КИТАЯ

Для того, чтобы содержать в исправности границу и с успехом противодействовать частым вторжениям монголов, с самого воцарения Минского дома учреждены военные поселения по всему протяжению Великой Стены. Солдаты обязаны были в мирное время обработывать землю частью на себя, частью на казну; а в случае вторжения неприятелей, выступать на защиту — нести настоящую [182] военную службу. Такая двойная повинность для военнопашцев была очень обременительна и особенно становилась невыносимою от главных начальников, которые, быв назначаемы двором, большею частию приезжали из столицы с ничтожными сведениями в военном деле, с незнанием местности и положения обстоятельств; они только производили беспорядок и изменение в прежних учреждениях и обременяли подчиненных распоряжениями, приносившими государству и солдатам более вреда, чем пользы. При такой тягостной службе, солдаты начали объявлять себя умершими, или убегать от своего поста внутрь государства, где вступали в монастыри, или делались слугами в богатых домах, которые могли защитить их от поисков начальства; а многие решились снискивать себе пропитание собственными силами, посредством грабежа и разбоя. Этот беглый класс народа подал пагубный пример всем, которые подлежали казенным повинностям. Бродяжничество, как и при прежних династиях, распространилось всюду, особенно в губерниях Сы-чуань, Гуан-дун и Хэ-нань; целыми сотнями тысяч возвращали на прежнее жительство или приписывали там, где были отысканы, так что Хэ-наньский губернатор в один раз более 110,000 семейств водворил на постоянное жительство; а в 1471 году, также в один раз, возвращено на родину более 1,400,000 беглых, но из них, впрочем, из 10 частей погибло семь в дороге.

При таком бродяжничестве, производимые переписи не могли быть отчетливо верны. Правда, народонаселение Китая при Минской династии несколько возвысилось против того, сколько значилось в переписях прежних династий; но с другой стороны переписи, произведенные в разное время при Минской династии, по взаимном сличении между собою, показывают мгновенное повышение и упадок народонаселения. Для доказательства, все переписи предлагаются здесь в одной общей таблице. [183]

Христ. годы.

Число семейств.

Число душ.

Христ. годы.

Число семейств.

Число душ.

1381.

10,654,362

59,873,305

1466.

9,202,718

60,653,724

1393.

10,652,870

60,545,812

1486.

65,442,680

1402.

10,626,779

56,301,026

1487.

50,207,134

1403.

11,415,829

66,598,337

1491.

9,113,446

53,281,158

1404.

9,685,020

50,950,470

1504.

60,105,835

1411.

9,533,692

51,446,834

1505.

12,972,974

1412.

10,992,436

65,377,630

1506.

9,151,773

46,802,005

1413.

9,684,916

50,950,245

1513.

63,300,000

1454.

9,466,288

54,338,476

1522.

9,721,652

60,861,273

1462.

9,385,012

56,370,250

1578.

10,621,436

60,692,856

1463.

9,107,205

60,479,330

1

Из этой таблицы ясно можно видеть, что народонаселение Китая при Минской династии постоянно колебалось между 50 и 66 миллионами душ. Самая высшая точка, до которой оно возвысилось, — это итог переписи 1403 года, по которой оказалось: 66,598,337 душ; а самый больший упадок его представляла перепись 1506 года, именно 46,802,005 душ.

Надобно заметить, что эти данные показывают совершенно противные следствия тех причин, которые при прежних династиях имели самое сильное влияние на численность народа. При Минской династии все шло наоборот: во время счастливого положения государства, когда внутри царствовали тишина и глубокий мир, и не было естественных бедствий, причиняющих гибель народу, народонаселение упадало в своем числе; напротив, во время войны и бедствий показано возрастающим. Так, в 1381 году, бунт, произведенный Чэн-юанем, породил убийства и бродяжничество в такой же силе, как при конце Суйской династии; между тем чрез 20 лет после сего, когда народ наслаждался спокойствием и стал размножаться, в 1402 году, убавилось 3,572,279 душ против переписи 1381 года. После трехлетней кровопролитной войны между дядею и племянником за престол (1399-1402), когда войскам не было отдыха и губернии, чрез которые шел пекинский князь, были ужасно опустошены за верность законному государю, народонаселение, однако, против прежнего [184] возвысилось 10,297,311 душами (по переписи 1403 года); а в следующем 1404 году опять уменьшилось против 1402 года 5,350,556 душами. В 1412-м опять прибавилось 13,930,796 душ, а в 1413-м, когда включен был Ань-наньский народ в число жителей Китая, напротив убавилось на 14,427,386 душ. По переписи 1486 года народонаселение стояло 15,235,546 душами выше против следующего 1487. В 1506 году убавилось против 1504-го 13,303,785 душ. После этого года во всех губерниях происходили смятения и возмущения в течении нескольких лет, между тем в 1513 году уже оказалось приращение народа в 17,000,000 душ. Странность такая совершенно уничтожает всякое доверие к переписям народа, произведенным при Минской династии, и китайские писатели причиною такой не сообразности в возрастании и уменьшении народонаселения полагают то, что чиновники производили перепись народа и поверяли прежние списки не с большою точностию и строгим вниманием к своей обязанности.

Последние 24 года существования Минского дома были самые гибельные для народонаселения Китая. С одной стороны, на северовостоке, оскорбленные притеснениями тунгусы стали производить нападения на Чжи-ли, опустошали города и деревни, покорили целую область — древнее владение Китая — Ляо-дун своей власти; с другой, на западе, внутри империи поднялись собственные подданные против своих соотечественников и государя. Голод в губернии Шан-си произвел бродяжничество и грабительство, которые сначала были незначительны; но в последствии число разбойников стало увеличиваться и предводители их. образовав из бедного праздного народа целые армии, выступили из опустошенной ими губернии в другие, представлявшие большие выгоды их хищничеству. Губернии Хэ-нань, Сань-си, Цзян-нань, Шань-дун, Ху-гуан, Сы-чуань вдруг наполнились мятежниками, которые причинили больший вред государству и гибель народу, чем тунгусы на северовостоке. По всех местах, куда они ни приходили, не только имущество жителей подвергалось конфискации, но ими же ограбленные часто принуждены были, для снискания пропитания, вступать в их сообщество. Мятежники находили удовольствие мучить и самым варварским образом умерщвлять беззащитный [185] народ; в порыве зверского изступления они не редко предавали совершенному истреблению жителей целых городов.

Притом в Китае издавна существует особое понятие касательно изъявления верности к престолу — понятие, по которому народ, при крайнем положении государя и отечества, ничего не предпринимает к вспомоществованию, а только, предавшись в волю судьбы, сложа руки, дожидается мятежников или неприятелей, и при первом их появлении умерщвляет себя вместе с семейством, полагая в этом выражение своей верности государю. Мнение это существует не только между слабым и беззащитным народом, но даже между защитниками государства, — военачальниками, которые вместо того, чтобы с честью окончить жизнь свою за престол на поле битвы, часто, не дав сражения, умерщвляют себя и тем ускоряют потерю крепости и гибель войска. В следствие такого ложного понятия множество народа, при государственных переворотах, лишало себя жизни нередко даже и тогда, когда не предстояло никакой необходимости прибегать к таким отчаянным мерам, когда неприятель, нападая на одни только войска, и не думал касаться жизни мирного и беззащитного гражданина; между тем как сохранив жизнь, можно бы в последствии на деле показать благородные чувствования и свою приверженность к царствующему дому.

Так и во время потрясений государства, при конце Минской династии, многие тысячи народа делались жертвою ложного убеждения и, что еще хуже, убивали собственных малолетних детей, которые не могли обращать на себя внимания буйных мятежников. Народ погибал от жестокости бунтовщиков, которых число китайские писатели полагают по меньшей мере до миллиона, и от собственного заблуждения. Истребление это и гибель народа были всеобщи: большие улицы, перекрестки-места, куда отвсюду стекалось великое множество народа, теперь сделались также пусты, как и самые отдаленные закоулки. Наконец мятежники приняли положительный план и определенную цель для своих действий: предводитель отъявленных головорезов Ли-цзы-чэн дерзнул посягнуть на похищение престола. С этою целью вся масса их двинулась на север и по трупам многочисленных граждан подступила к [186] стенам Пекина, который изменнически отворил ворота ирод мятежниками. Минский государь самоубийством прекратил жизнь свою, и на его троне воссел Ли-цзы-чэн в начале 1644 года.

В начале того же злополучного для Китая 1644 года тунгусы, образовавшие уже сильное государство Мань-чжу, после долговременной борьбы с Китаем за свою независимость и продолжительного ожидания заключить мирный договор с надменным и в несчастий минским правительством на правах равенства держав, двинулись с своею армиею к Пекину, чтобы оружием придать весу своим требованиям и положить конец долговременной войне на границах. Между тем несчастные перемены в китайском правительстве, дошедши до сведения маньчжур, совершенно изменили политику и намерения их, особенно когда передавшиеся на их сторону китайские чиновники и главнокомандующий восточным корпусом У-сань-гуй побуждали их итти против хищника престола и покорить своей власти империю. В скором времени взят был маньчжурами Пекин, куда государь поспешил переехать с своим двором; армия двинулась преследовать бежавшего Ли-цзы-чэна. Народ, который в течении 20 лет не видал спокойствия от своих соотечественников, который всякий день страшился за свою жизнь и собственность, народ, не смотря на ненависть и презрение, которые вообще питают китайцы к племенам заграничным, очень расположен был признать подданство новому и чужеземному правительству. Смуты и мятежи, бывшие при конце Минской династии, расположили его к тому и, вероятно, покорение Китая маньчжурами, после истребления Ли-цзы-чэна, скоро бы пришло к концу, если бы не являлись потомки прежнего дома с своими притязаниями на престол и не поставляли народа в сомнение, какому правительству покориться; от того завоевание Китая во всем его пространстве длилось почти 18 лет. В этот 40-летний период — с того времени, как поднялись мятежи раздиравшие Китай при конце Миньской династии, до совершенного покорения его маньчжурами — погибло народа бесчисленное множество; ибо весь этот переворот и сопряженные с ним бедствия происходили на всем протяжении государства и совершились большею частью в центре [187] империи, где с давних времен народонаселение было самое многочисленное.

С самого вступления маньчжур в пределы Китая обращено было внимание на составление списков народа, куда, разумеется, сначала вносили только покорившихся. С этою целью вскоре введено было в покоренных местах волостное управление: над десятью домами поставлен десятник, над десятью десятками сотник, а десять сотен составили волость, которою заведывал волостной голова. Каждый дом должен был приклеивать на воротах ежегодно от местного начальства выдаваемую таблицу, на которой обитатели дома должны были означать имя и прозвание главы семейства, число душ обоего пола, занятие и промысел, отъезд и возвращение, переселение из одного места в другое, или перемещение с одной квартиры на другую. Волостной голова, кроме других обязанностей, вместе с сотниками и десятниками, должен был производить перепись в ведомстве его состоящего народа ежегодно; а в пять лет однажды земские начальники округов и уездов, на основании постановлений минского правительства, должны были посылать из своего правления людей для общей ревизии народа, состоящего в их управлении.

При начале Маньчжурского владычества в Китае — особенное внимание было обращаемо на тот класс народа, который мог приносить пользу правительству взносом податей и повинностей, одним словом: народ с полными телесными силами от 16 до 60 лет. Земское начальство особенно заботилось только о полновозрастных; с должною внимательностью вело списки того класса и прилагало особенное старание об увеличении числа его. Но и этот класс в начале был не значителен сравнительно с огромною массою целого народонаселения Китая.

Народ еще чуждался нового правительства и в следствие военных действий, происходивших если не во всей империи, по крайней мере в некоторых губерниях, многие находили предлог и случай укрываться от взоров начальства. Чувствуя всю невыгоду от такого укрывательства и ясно понимая, что означенное в списках число народа далеко не достает до целого населения Китая, правительство положило давать отметки в послужных списках [188] земским начальникам, в последствии даже высшим властям губернии, как-то: правителю области, прокурору, председателю казенной палаты, губернатору и генерал-губернатору, если в представленных ими списках окажется приращение народа, способного нести казенные повинности. При всех таких поощрениях число душ, внесенных в списки спустя 17 лет от воцарения маньчжур, могло в 1661 году только возвыситься до 20,968,600 душ.

С того же года настало спокойствие государства и народонаселение должно бы возвышаться, по крайней мере, при поощрениях начальникам и правителям, списки податных душ должны бы представлять больший итог сравнительно с переписью 1661 года, если бы чрез 12 лет после сего не произошли в государстве новые расстройства, которые лишили Китай спокойствия, только что водворившегося, и не произвели пагубного влияния на народную массу.

В 1673 году У-сань-гуй поднял бунт против Маньчжур. По плану, заранее и искусно обдуманному, мятеж этот совершенно отличался от тех бунтов, которые прежде поднимали атаманы разбойников, и война начата была в самом центре Китая. Слава У-сань-гуя, как искусного полководца, и его происхождение из китайцев, все это сильно подействовало на умы и расположение народа; вскоре все южные и западные провинции покорились основателю новой династии, и только пять северных губерний остались верными маньчжурам. Усмирение сего мятежа продолжалось семь лет и в это смутное время были опустошены целые губернии, особенно Юнь-нань, Гуй-чжоу, Гуан-си, и Сы-чуань; пашни запустели, множество народа или погибло от той и другой армии, или, покинув свои жилища, рассеялось.

От того, после водворения спокойствия, число податных душ нисколько не прибавлялось и только чрез 30 лет после этого потрясения государства — когда жители многих областей, прежде избавленные от казенных повинностей, внесены были в число податного народа, когда обширная губерния Сы-чуань населена была добровольными переселенцами из других многолюдных мест, — тогда только оказалось приращение в итоге податных душ. В 1711 году считалось 24,621,334 души. [189]

Все старания правительства умножить число податных душ увенчались маловажными успехами. По мере распространения спокойствия и довольства в государстве, возрастала численность населения его; между тем, не смотря на большие переселения народа из тесных областей в обширную Сы-чуань, отношение существенных средств для жизни далеко отстояло от чрезмерного народонаселения; основание благоденствия и довольства народного — земледелие — не имело количества пахотных земель достаточного для продовольствия и занятия главного класса народа. Народ с каждым днем умножался, между тем количества земель нисколько не прибавлялось. Почему, при такой недостаточности земель, если бы обложить весь народ податью, очевидно возникли бы укрывательства и бродяжничество, существовавшие в Китае при всех династиях; а эти праздные бродячия толпы всегда производили разбои, переходившие в мятеж и междоусобную войну, обыкновенно оканчивавшиеся падением династий. По всей вероятности, соображения, выведенные из векового опыта, побудили правительство оказать народу дотоле неслыханную в Китае милость. В 1712 году издан милостивый указ, которым число податных душ 1711 года принимается навсегда за постоянное и определенное количество людей, подлежащих казенным повинностям, а остальной народ, сколько бы его ни народилось, навсегда свободен от податей.

Впрочем, таким определением числа податных душ не уничтожалась необходимость знать полное и действительно существующее народонаселение государства. Для представления небу и отсылки в приказ истории списков народа и для разных государственных соображений требовалось знать количество народа, приращение и убыль его; а потому, по прежнему, вменено в обязанность волостным головам ежегодно составлять списки народа для уездного или окружного правления, от которого они зависят. Уездное или окружное правление, сложив число жителей всех волостей в общем итоге народонаселения целого уезда или округа, представляет областному правлению, из которого общий итог народонаселения всей области отсылается в казенную палату; отсюда ведомость народонаселения всей губернии, чрез губернатора или генерал-губернатора, препровождается в палату финансов, [190] Министерство, соединив в одну общую ведомость народонаселение всего государства, в конце года представляет государю на рассмотрение.

Так как указом 1712 года навсегда определено число податных душ и в следствие того отменены награды чиновникам за увеличение числа податного народа, оказавшиеся уже ненужными: то возникли те злоупотребления в народной переписи, которые едва ли не продолжаются и до настоящего времени. Чиновники и правители областей, которые из всего стараются извлекать собственные выгоды, не видя в строгом надзоре за точным исполнением переписи вверенного их управлению народа никакой для себя пользы, и думая, что верная перепись не доставит ни каких выгод самому правительству, совершенно пренебрегли этим делом, оставили его на волю своим подчиненным и часто повторяемые указы принимали за «пустые, для украшения речи служащие слова». Такая небрежность побудила правительство обратить строгое внимание на дело сие и, с вступления на престол (1736) государя правления Цянь-лун, изданы многие и полные постановления касательно производства народной переписи. Подтверждено волостным головам самым верным образом ежегодно составлять список народа своей волости и представлять в уездное или окружное правление, которое в 5 лет однажды должно посылать от себя людей для поверки действительно существующего числа жителей с означенным в списках, поданных в разное время волостными головами. По постановлению, в волостной список могут быть внесены только те лица, которые в том месте имеют дом, собственную землю, или кладбище; временные жители: рабочий, мастеровой, промышленный и торговый класс народа, без сих условий, не могут быть внесены в местные списки и переселенец, не имеющий такой собственности, только чрез 20 лет может быть включен в число туземцев. В волостных списках значатся чиновники, которые вышли из простолюдинов, а не из военного звания, и сколько бы ни было колен с того времени, как первый из их рода возвысился до этого звания, они все должны вписыватся на месте своей родины; почему разжалованный или оставивший должность, по каким нибудь обстоятельствам и по [191] случаю траура, не может проживать в другом месте, а обязан непременно возвратиться в место своего происхождения. Для людей военного сословия знамена, к которым они принадлежат по службе или происхождению, составляют корень и родину. Всякий, даже гражданский чиновник, где бы ни находился на службе, всегда через свое начальство дает известие в свое родовое знамя о числе своего семейства, приращении и уменьшении его, куда и возвращается после отставники и во время траура. Находящиеся постоянно при знамени чиновники и солдаты немедленно доносят своему начальнику о приращении и уменьшении членов семейства: а в пять лет однажды унтер-офицеры, по приказанию начальника роты, поверяют число душ обоего пола, находящихся в роте. Составленный ими список представляется начальнику знамени, который отсылает в военную палату список состоящего в его ведомстве народа. Вот два места, где вписывается народ всего государства! Все жители городов, все сословия относятся к тому или к другому, и ни для кого нет особенных исключений. Кроме сего губернаторы и генерал-губернаторы должны ежегодно вытребовать от своих подчиненных земских начальников списки народонаселения подведомственного им округа или уезда, и представлять прямо государю в общем итоге число народа, вверенного их управлению, для того, чтобы после сличить с ревизскими сказками, представляемыми палате финансов.

Из всех списков народа, составленных на основании вышеизложенных постановлений, и представленных правительству с 1736 до 1812 года, обнародовано только девять, именно:

Христианск. годы. Число душ, оказавшихся по переписи. Христианск. годы. Число душ, оказавшихся по переписи.

1749.

177,495,339

1776.

268,238,181

1757.

190,348,328

1780.

277,548,431

1761.

201,013,344

1783.

284,033,785

1767.

209,839,547

1812.

361,693,179

1771.

214,647 251

[192]

В эти итоги не вошли все лица, принадлежащие к военному сословию по службе или происхождению, и все инородческие племена, обитающие внутри Китая. Инородцы Мяо, Ли, И, издавна обитая в горах, до сего времени сохранили свои суровые нравы и, при всех стараниях правительства совершенно подчинить их своей власти, они доселе удержали свою независимость; от того местные ближайшие чиновники никогда, при всех династиях, не могли собрать полных и подробных сведений о численности сих враждебных племен. Впрочем некоторые из них, ближайшие к китайским городам и селениям, давно уже изменили своим коренным обычаям и вступили в совершенное подданство, и число их внесено в общий итого народонаселения Китая. Народонаселение Монголии, Туркестана, Тангута и других племен, управляемых своими родовыми владетелями, исчисляется особенно и представляется в палату внешних сношений и следовательно также не входит в число народа, которого списки находятся в палате финансов.

Из предложенных выше итогов народонаселения Китая видно, как высоко стоит оно при настоящей Циньской династии, сравнительно с прежними временами. По последнему, оффициально обнародованному в 1812 году, итогу оно возвысилось почти в шесть раз против народонаселения счастливой эпохи Минской династии. Правда, нынешним правительством сделанное определение известного числа податных душ, существующее на одних правах более столетия, уничтожило те причины, которые при прежних династиях побуждали народ бродить из места в место и скрываться от переписчиков, для избежания повинностей, тогда как в настоящее время каждый спокойно может позволить внести свое имя в ревизию, не опасаясь, что с него потребуют подати. Милостивое постановление это доставило народу и другую выгоду — свободу по своему желанию заниматься таким промыслом, который чужд всякой платы правительству, и следовательно открылась возможность, все свои средства употреблять на продовольствие себя и своего семейства, почему довольство стало гораздо доступнее беднякам, трудами рук своих снискивающим только одно пропитание. Кроме сего, при настоящей династии, при чрезмерном [193] народонаселении, естественно развилась внутренняя промышленность и торговля в большем против прежнего размере, которые доставляют верное пропитание миллионам жителей; особенно внешняя торговля никогда в Китае не была так обширна, как при Маньчжурском правительстве, открывшем свои порты и заставы для иностранных государств. Позволение это приносит важные выгоды Китаю, где народонаселение далеко превышает производительность земли, где земледелие, при таком многолюдстве, не имеет для себя соответственного количества пашен. Очевидно все эти причины очень могли и могут способствовать пропитанию и довольству народа и следовательно размножение его, нисколько не останавливаясь, могло подвигаться вперед. Но с другой стороны, не смотря на доверие к документам правительства, можно изъявить некоторые сомнения на счет огромного числа жителей, официально обнародованного и предложить такие возражения, которые вытекают: 1) из исторического хода размножения китайского народа; 2) из тех злоупотреблений, которые существуют в Китае при производстве народной переписи, злоупотреблений, или усматриваемых из других, также официальных, документов, или давно уже высказанных самими китайцами — людьми должностными — в своих сочинениях и докладах, подаваемых государю.

Еще во 2-м году по Р. X. население Китая считалось в 59 миллионов. Прошли столетия, и народонаселение в счастливые периоды постоянно колебалось около сего числа: Танская династия не насчитывала и того количества; во 2-м тысячелетии, у Сунской и Гиньской вместе, значилось 76 миллионов; сменившая их династия Юань, положим, имела 80 миллионов; при Минской только уже 66 миллионов. Таким образом, в течении 1,400 лет, народонаселение очень не многим возвысилось. Является Маньчжурская династия и, чрез 105 лет от воцарения и чрез 350 лет после самого высшего приращения народа при Минской династии, — в 1749 году Китай уже населен 177 миллионами! Правда, никогда не был так обширен в своих пределах, как при настоящей династии; никогда так долго не наслаждался он глубоким спокойствием и миром, как при Маньчжурском правительстве, при котором только и было два происшествия, которые своими пагубными [194] следствиями могли иметь влияние на понижение численности народа — это бунты У-сань-гуя и сектаторов «белого ненюфара» (бай-лянь-цзяо). С другой стороны надобно обратить внимание на то потрясение государства при конце Минского дома, когда, в течение 20 слишком лет, на всем протяжении Китая свирепствовали мятежники, варварски истреблявшие своих мирных соотечественников; на тот переворот, который доставил престол Маньчжурам, утвердившимся в Китае не без больших кровопролитий; на усмирение У-сань-гуя: все сие совершилось и происходило внутри Китая, которого жители были главными действующими лицами в этой драме. Когда эта буря пронеслась над Китаем, когда все стихло, все пришло в обыкновенный порядок, чрез 70 лет вдруг нарастает 111 миллионов, (как будто для одного Китая и бывает подобное приращение). Народ множится в общей сложности только при достаточном и соразмерном его возрастанию продовольствии, которое главным образом получается от земледелия. Но, по официальным документам, Китай в настоящую эпоху имеет пахотных земель: 792,037,852 полосы (му.). Следовательно на каждую душу, по официальному итогу народонаселения 1812 года, приходится только по две полосы, а по итогу 1842 года менее того. Каждая полоса, при самом счастливом урожае, дает риса два мешка, а другого хлеба не более одного мешка, который содержит в себе 4 с небольшим нуда. Итак, приняв за среднее число самого счастливого урожая полтора мешка на полосу земли — мы увидим, что китаец довольствуется 6 пудами хлеба в год. Привоз хлеба из за границы весьма незначителен. Правда, в Китае обитает страшная нищета, охватившая многочисленный класс народа, и бедный, по недостатку продовольствия, должен изыскивать многоразличные средства для своего пропитания: заменяет хлеб кореньями диких трав, почками и листьями дерев, как например вяза, который в глазах самого китайского правительства считается одним из средств народного продовольствия и обращает для себя в пищу все нечистое и вредное. Но такое продовольствие не питает людей, а сокращает их жизнь и, следовательно, содействует уменьшению народонаселения, а не возрастанию его. Притом, в прежния времена естественные бедствия: неурожай, засухи, наводнение и разные болезни, всегда оканчивались [195] значительным упадком народонаселения; при Маньчжурской династии напротив, не смотря на неоднократное повторение таких же бедствий, столь гибельных для жизни народа, число народонаселения нисколько не понижалось и ныне с каждым годом все идет быстро к своему возрастанию. Население Китая в настоящее время изумительно своим огромным количеством — оно почти вдвое более против переписи, обнародованной в 1749 году. Очевидно, что или предшествовавшие династии, по крайней мере во втором тысячелетии по Р. X. никогда не имели верного счисления народа; или, при такой несообразности народонаселения китайского с историческим ходом, невольно должно думать, что переписи, в настоящее время производящиеся в Китае, оставлены на волю составителей и не заслуживают полного доверия.

Никто, без сомнения, неможет так хорошо знать числа жителей известного места, как волостные начальники: волостной глава, сотники и десятники, которым и поручается перепись народа; но с другой стороны эта мера имеет свои неудобства и не может вести к дознанию верного числа жителей. Несоразмерность количества земель с многочисленностью народонаселения, и вообще недостаток средств к существованию, заставляет по крайней мере треть народонаселения покидать свою родину для снискания пропитания посредством работы в больших торговых и промышленных местах, где многочисленные предприятия требуют чужих рук; или, при собственных средствах, для умножения своего состояния пускаться в торговые предприятия, в большом или малом размере, — такой промысел есть самый обширный в Китае и достиг полного развития. Но, по постановлению правительства, все эти лица, где бы ни находились по своим промыслам, и как бы далеко ни были от своей родины, нигде не могут быть приписаны, исключая некоторых случаев, выше изложенных Каким же образом оставшиеся на месте члены семейства и волостные начальники могут знать об их существований? — Правда, не смотря на трудности сообщения в Китае, отсутствующий может сноситься с своим семейством; но это возможно только для людей зажиточных, каковы купцы. Количество такого рода людей далеко уступает числу народа, удалившегося на чужбину единственно для снискания пропитания трудами [196] рук своих и приобретения незначительного вспомоществования оставленному семейству. Несколько лет очень легко проходят без всякой вести друг о друге. Между тем наступает время переписи, и волостные старосты, опасаясь ответственности пред земскими начальниками за уменьшение состоящего под их надзором народа, списывают с воротных таблиц означенное в них число обитателей дома, нисколько несправляясь о действительном существовании их; а когда наступит время поверки или общей ревизии, положенной законом чрез пять лет; то посылаемые от земского правления люди для производства ее, всегда бывают из писарей, которые думают не о приобретении верного числа жителей, а об облегчении себя в этом труде и собственной выгоде. От того чрезвычайное множество временных жителей, каковы промышленники, для своих видов и расчетов, находят случай и возможность вписаться в двух и более местах. Против такого злоупотребления направлены многие указы.

Списки народа, поступившие в уездное или окружное правление, не подвергаются строгому рассмотрению, потому что главный начальник уезда сам не имеет никаких данных для того, чтобы сказать, в каком месте жителей больше или менее; сам он не имеет свободного времени для личной поверки нескольких деревень; притом выезд его, по местным обычаям, не может произойти без принятого и усвоенного обыкновением церемониального кортежа; этот выезд может причинить только раззорение и тягость для народа, которого ропот может окончиться большими беспорядками. Почему всегда производство ревизии поручается этому зловредному и можно сказать особенному в Китае сословию — писарям, которые при этом случае думают не о счислении народа, но о безошибочном счете и поверке денег, которыми владеют крестьяне и о том, как бы войти к ним в долю. Притеснения и придирки, делаемые ими народу, бывают бесчисленные, так что правительство нередко, единственно для избавления народа от этих притеснений, отменяло общую ревизию, положенную законом в 5 лет однажды; каковая поверка отменялась также и потому, что не приносила никакой пользы и на указы об ней смотрели как на «пустые слова». Правители областей, губернаторы и генерал-губернаторы еще менее имеют средств [197] узнать достоверное число народа, потому что они должны действовать чрез земских начальников, следовательно заставлять их поверять самих себя, почему все высшие начальники губернии «потакают земским чиновникам и сами внимательно не пересматривают подаваемых им списков народа».

При такой небрежности высших властей, земские начальники без всякого толка и соображения прибавляли число душ в новых списках, нисколько не сличая с прежними, так что в 1775 году государь, сам, пересматривая представленные генерал-губернаторами списки народа и сличая их с прежними, заметил чрезвычайную небрежность и невнимательность к этому делу: в некоторых уездах оказалось приращение народа не более 5, 6, 8, и 20 человек в целом уезде! Почему последовал указ самым верным образом и с должною внимательностию произвести поголовную перепись; но это повеление исполнено было особенным образом. Замечание государя касательно ничтожного приращения научило чиновников большей осторожности; но они обратились к другому способу составления переписи — стали увеличивать число душ и показывать постоянное возрастание вверенного управлению их народа.

Притом в разное время случавшиеся бедствия: наводнение, засуха, неурожай и пр. требовали от правительства вспоможения народу. Чиновники и здесь, для своей корысти, как бы становились в один ряд с неимущими пропитания, — показывали число нуждающегося в пособии народа в гораздо большем количестве, нежели сколько значилось в поданных за год пред сим списках всего народонаселения уезда. Правительство, хотя и замечало такое мгновенное приращение жителей какого-нибудь уезда, но старалось только о том — как бы скорее подать помощь требующим ее, оставляя поверку до другого удобнейшего времени. Между тем чиновники, для прикрытия своего преступления и обмана, в следующем году это прибавленное число мнимо существующих жителей вносили в списки народонаселения своего ведомства, как действительно существующее приращение, и таким образом приращение это все шло далее и далее 12. Наконец приращение [198] народонаселения дошло уже до пределов невероятности и списки, приобретенные мною из палаты финансов за 1841 и 1842 года показывают, до чего в настоящее время простирается небрежность и отсутствие всякого внимания к верному счислению народа. По этим спискам итог всего народонаселения восходит:

в 1841 до 178,034,089 семейств и 413,457,311 душ 13

1842 — 179,554,907 -- 414,080,994 -- 14

Из итогов сих видно, что и в настоящее время существуют те же злоупотребления, какие были в Китае за несколько сот лет, при Сунской династии; и ныне переписи парода доведены чиновниками до того, что две только души приходится на одно семейство. Где и при каких несчастных обстоятельствах может существовать такая несообразность? Муж и жена составляют два лица, где же поместить детей? Известно, что в Китае ранняя женитьба во всеобщем обыкновении. Очевидно, что чиновники, при составлении списков народа, пишут и прибавляют на-обум, воображая, что приращение одного семейства также легко и скоро совершается, как и приращение одной души. Правда, этот итог народонаселения не обнародован оффициально и потому достоверность его может подвергаться сомнению; но за его верность может ручаться сличение сравнительного приращения народа в промежуток от одной переписи до другой, кои обнародованы правительством. Так в течении 26 лет, после переписи 1757 года до 1783, оказалось приращение в 93,685,457 душ — по три слишком миллиона на год 15; после 1782 до 1812 — в течение 29 лет народонаселение умножилось на 77,659,394 душ — только по два слишком миллиона на год 16; от последней, правительством обнародованной переписи 1812 года протекло 30 лет, и в 1842 году приращение народа восходит только до 53,993,815 душ — круглым счетом по 1,799,797 душ на год, не смотря на то, что в этот промежуток было более производительных сил, чем до 1812 года, и следовательно [199] должно быть большее приращение. Между тем, имеющиеся данные напротив, показывают упадок.

Если обратиться к спискам людей военного ведомства, то они представляют совершенно противные данные и отличные результаты. Списки народа военного ведомства — как солдат, так и чиновников — военных или принадлежащих к этому сословию по своему происхождению, составляются с должною верностью и строгим вниманием, так что тотчас, после приращения или уменьшения какого-нибудь семейства, дается известие ротному начальнику, который в тоже время отмечает это в списках. Причина такой внимательности к составлению списков военного народа заключается в том, что он всегда живет на счет правительства. Не говоря уже о жалованье солдатам и подросткам, все лица как мужеского, так и женского пола, получают особенные вспомоществования, напр. по случаю брака или похорон: почему приобретенные мною из военной палаты списки за 1843 год не показывают того несоразмерного отношения числа душ к числу семейств, какое оказалось в списках палаты финансов. По сим спискам народ, состоящий в военном ведомстве, начиная с унтер-офицера и ниже 17, составляет 723,965 семейств, в коих обоего пола 2,912,196 душ; значит, на одно семейство приходится по четыре слишком души. При том между военными людьми не замечается того быстрого и мгновенного приращения, какое находят земские начальники между подчиненным им народом.

Далее, в списках палаты финансов подробно означено народонаселение каждой губернии порознь. По этой росписи, в губернии Чжи-ли в 1842 значится 36,879,838 душ. Есть данные для числа городов и деревень 18, находящихся в этой губернии, по которым значится:

главных окружных городов

6

окружных городов

16

уездных --

121

крепость

1 19

[200] в зависимости их состоящих больших селений и малых деревень

39,687

 

итого 39,831

Итак, на каждое место, где обитает народ, приходится круглым счетом по 926 душ. Правда, такое количество ничтожно для городов и больших торговых селений; но надобно заметить, что в Китае деревни расположены совершенно иначе, чем в других государствах: китайцы располагаются жильем как можно ближе к своей пашне. Большая часть китайских деревень, по крайней мере в Чжи-лиской губернии, заключает в себе по нескольку десятков семейств, а очень многие по сту семейств, которые, по китайскому же счету, должны, или могут содержать в себе только 500 душ. Большие селения и города, не говоря уже о многолюднейшей столице 20, чрезвычайно населены; но с другой стороны надобно обратить внимание на то, что не все жители их суть туземцы, которые имеют право вписываться в этих местах. Самая значительная, промышленная часть народа большею частию из других областей, где они и значатся в списках. Для доказательства, довольно упомянуть о жителях губернии Сань-си, рассеявшихся для своих промыслов не только в Чжи-ли, но и по всей империи.

В заключение и подтверждение вышесказанного можно привести некоторые места из докладов и мнений, поданных в прошлом впрочем столетии государю в разное время и собранных в сочинении Xуан-чао-цзин-ши-вынь-бянь. «Знать число народа весьма не легко. Вообще полагают 8 душ на одно семейство; а если сие поверить, то получится приблизительное и на предположениях только основанное приращение народа. Только можно узнать, что народ весьма размножился, но поверка количества приращения его неудобоисполнима; поверишь — и вдруг снова являются злоупотребления. Великое множество народа живет по деревням и захолустьям. Если приказать всем жителям с женами и детьми явиться в уездное правление для переписи, то это будет невыносимо для народа. Если повелеть местным начальникам самим [201] отправляться по деревням и селениям и поверять число обитателей каждого дома, то это будет тягостно для чиновников. Правители округов не успевают оканчивать судных дел и сбора податей, и не имеют ни одного свободного дня, в который бы они могли на досуге заняться переписью народа; самый трудолюбивый и умный правитель не в силах поверить числа своего народа; от того все земские начальники смотрели на указы о переписи народа, как на «пустые слова». Через пять лет производимая поверка числа жителей также не очень легка. Если не оставить на прежнем основании ежегодной переписи, производимой волостными старшинами, то невозможно, чтобы она была несколько лет сряду в одинаковой исправности. Купцы — народ, не имеющий постоянного жительства, который то приезжает, то уезжает; бродячий класс народа — ремесленники, которые то сходятся, то рассееваются, — таких людей не так легко и возможно переписать с должною точностью и подробностью. Таким образом по прежнему посылают писарей для поверки народонаселения и этим дело оканчивается. Между тем сии посланные, пользуясь таким случаем, стараются только удовлетворить своему ненасытному корыстолюбию и производят только беспорядки важные: они силою врываются в дома, заводят небывалые дела и придирки при производстве переписи, с каждого дома требуют уплаты издержек. на пищу, писчия кисти, дорожные расходы, и преспокойно сидят в доме, пока не удовлетворят их требованию. Притом посланный писарь нередко свою обязанность — поверить число народа в известном месте — перепродает другому лицу», которое старается вдвойне вознаградить себя и, сверх того, менее опасается взыскания за ошибки и злоупотребления в этом деле, нежели тот, который был послан начальством. Вообще при производстве переписи писаря соображают так: место отдаленное, страна обширная, народа множество, начальник не может поверить ошибок и не имеет никакого основания указать подлинно верное число народа. По таким соображениям, они по собственному произволу прибавляют и опускают, делают из малого количества большое, — все это плоды их рук, и с такою небрежностью оканчивается сие важное дело. Почти также, по одним предположениям и догадкам, составляется общий список народонаселения всего государства для [202] представления государю. Вообще переписи народа не достаточно основательны, бесполезны для правительства и, наконец, число народа вовсе не верно; а между тем какие употребляются труды и расходы, и какие тягости и обременение надают на народ»!

Итак, вот в каком виде находятся оффициальные документы народонаселения в Китае! Других, помогающих разрешению сей задачи, документов в Китае не находится. Там — не ведут отдельных метрик рождений и смертности. Автор сей статьи поставил себе непременным правилом в своих изследованиях о Китае писать по достоверным источникам и оффициальным документам, и быть точным передавателем того, что говорят сами китайцы, и потому, не желая вводить читателя в заблуждение своими выводами, как обыкновенно доселе делали по этому предмету европейские ученые, предоставляет любопытному читателю самому сделать свое заключение о народонаселении Китая из предложенных здесь документов, по началам науки, которая недавно явилась в Европе, и которая, как наука, никогда не существовала в Китае. [203]

Перечень итогов народонаселения Китая при разных династиях от 2 года по Р. X. до 1578, составленная на основании исторических показаний.

Название династий. Хр. годы. Число семейств. Число душ.
Хань

2

12,233,062

59,594,979

57

4,279,634

21,007,820

75

5,860,173

31,125,021

88

7,456,781

43,356,307

105

9,237,112

53,256,229

125

9,647,838

48,690,789

144

9,946,919

49,730,550

145

9,937,680

49,521,183

146

9,318,227

47,566,772

157

10,677,960

56,486,856

Сань-го или троецарствие

220-242

1,363,000

7,632,881

Цзинь

280

2,459,804

16,163,863

Суй

580

3,590,000

9,009,601

606

8,907,536

46,019,956

Тан

627

3,000,000

»

650

3,800,000

»

705

6,356,141

»

726

7,069,565

»

732

7,861,236

45,431,265

742

8,318,395

45,311,272

754

9,069,151

»

755

8,919,309

52,919,309

756

8,018,701

»

760

1,933,174

16,990,386

764

2,933,125

»

780

3,805,076

»

806-820

2,473,963

»

821-824

3,941,595

»

825-826

3,978,983

»

839

4,996,753

»

841-846

4,955,151

»

Сун

976

3,090,501

»

997

4,132,570

»

1021

8,677,677

19,930,320

1029

10,162,689

26,051,238

1048

10,723,695

21,830,064

1063

12,462,317

26,421,651

1066

12,917,221

29,092,185

1075

15,684,529

23,807,165

1080

14,852,681

33,303,880

1091

18,655,093

41,492,311

1099

19,715,555

43,411,606

1102

20,019,050

43,820,769

1160

11,375,733

19,229,008

1166

12,335,450

25,378,684

1193

12,302,873

27,845,085

1223

12,670,801

28,320,085

1261

5,696,989

13,026,532

Цзинь

1187

6,789,449

44,705,086

или Гинь

1190

6,939,000

45,417,900

1195

7,223,400

48,490,400

1207

7,684,838

45,816,079

Юань

1290

13,196,206

58,834,710

1330

13,400,699

»

Мин

1381

10,654,362

59,872,305

1393

10,652,870

60,515,812

1402

10,626,779

56,301,026

1403

11,415,829

66,598,337

1401

9,685,020

50,950,470

1411

9,533,692

51,416,834

1412

10,922,436

65,377,630

1413

9,681,916

50,950,244

1454

9,466,288

54,338,476

1562

9,385,012

56,370,250

1163

9,107,205

60,479,330

1466

9,202,718

60,653,724

1486

65,442,680

1487

50,207,134

1491

9,113,446

53,281,158

1501

60,105,835

1505

12,972,974

»

1506

9,151,773

46,802,005

1513

63,300,000

1522

9,721,652

60,801,273

1578

10,621,436

60,692,856 [204]

Таблица народонаселения Пекина с его окрестностями, двумя приписанными к нему уездами Да-син и Вань-пин, составленная полицейским ведомством в 1845 и 1846 годах.

Населенность Пекина без окрестностей и приписанных уездов по списку 1815 года. Населенность Пекина с окрестностями и двумя уездами по спискам полиции 1816 года.
Наименование званий жителей. Число семейс. Число душ. Наименование знаний и состояний жителей. Число семейс. Число душ.
Чиновников военных и гражданских, штатных и ожидающих вакансий

26,486

75,752

Чиновников военных и гражданских из маньчжур, монголов и китайцев штатных

15,866

74,615

Солдат гвардейских и полицейских

125,340

348,652

Чиновников сверх штатных. ожидающих вакансии 21

23,703

101,126

Простолюдинов и монахов

191,586

577,564

Солдат 8 гвардейских корпусов, из маньчжур, монголов и китайцев

76,584

168,631

Туркестанцев, издавна поселившихся

19,369

89,188

Полицейских солдат из китайцев) 22

35,612

65,763

Торгующих и ремесленников

186,986

557,658

Простолюдинов природных жителей двух уездов

138,570

269,860

Простолюдинов из других губерний, приписавшихся в двух уездах.

112,864

208,963

Монахов и монахинь двух вер — буддийской и даоской

-

10,704

Туркестанцев, издавна поселившихся

32,469

148,981

Торгующих, разных промышленников и ремесленников

359,394

1,319,650

Временных жителей, не имеющих постоянного жительства и занятия

-

155,863

Итого

549,773

1,648,814

Итого

795,092

2,553,150 [206]

Таблица умерших в Пекине — столичном городе без его предместий и двух приписанных уездов, — в течении 1845 года, составленная по ежедневным записям полиции

Число лун или

месяцев.

Число умерших лиц обоего пола в течение месяца.
в 1 луне. 3.952

Примечание 1. Наибольшая смертность в IX луне — переходном времена от жаров к холоду.

Примечание 2. Полагая в Пекине жителей 1,648,814 душ, а умерших 30,438 душ, — значит почти 42-й человек умирает.

Примечание 3. Притом в это счисление и перепись умерших душ не входят младенцы, которые, как неудостоивающиеся, по китайским обычаям, церемониального погребения, не вносятся в списки полиции, которой дается знать о всяком только возрастном умершем лице и которая, после справок и осмотра, выдает билет на пропуск гроба за городские ворота. Умершие же младенцы, без уведомления полиции, выносятся на родовые кладбища за город или отдаются, особенно бедными жителями, на общественные телеги, которые ежедневно утром проходят по большим городским улицам, и на них тела младенцев — в гробах или каких-нибудь обертках — свозятся на общественное кладбище для младенцев за город.

2 - 3,851
3 - 3,002
4 - 2,565
5 - 3,705
6 - 2,333
7 - 2,721
8 - 3,571
9 - 5,129
10 - 2,469
11 - 3,577
12 - 2,563
Итого 39,438

Комментарии

10. Эта перепись еще яснее показывает злоупотребления тогдашних чиновников: по ней и двух душ не приходится на одно семейство.

11. В этом итоге должно считать и жителей Маньчжурии; но число народа в кочевых аймаках, состоявших на правах зависимости, не входит в этот счет.

12. См. Хуан-чао-цзин-ши-вынь-бянь сочин. изд. в 1826.

13. В это число не входят все люди военного звания и жители всех внешних владений.

14. В это число также не входят военные и внешние и сверх сего жители острова Тай-вань (Формозы), Дин-хай, Чжэнь-хай и И-сянь, где, вероятно по случаю войны с англичанами, не возможно было произвести перепись.

15. Именно 3,603,287 душ.

16. Именно 2,677,914 душ.

17. Число семейств и душ чиновнических домов не входит сюда за неимением данных.

18. См. Цзи-фу-и-цан-ту.

19. Правление области помещается в каком-нибудь уездном городе.

20. См. в конце особую таблицу населения китайской столицы — Пекина.

21. В итог чиновнических семейств и душ входят и все находившиеся на службе в других местах империи, но, по происхождению своему из Пекина, вписанные на родине.

22. В итоге 1845 года солдатских семейств и душ больше против 1846 года. Это объясняется тем, что в первом включены семейства и души чиновников, происшедших из военного сословия, где они всегда и вписываются, как на своей родине, несмотря на то, что по званию и настоящей должности не принадлежат к военному званию: а во втором списке — чиновники отделены от солдат; от того в нем число чиновников более против первого списка.

Текст воспроизведен по изданию: Историческое обозрение народонаселения Китая // Труды членов Российской духовной миссии в Пекине, Том 1. 1852

© текст - Захаров И. И. 1852
© сетевая версия - Тhietmar. 2015
© OCR - Иванов А. 2015
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Труды членов Российской духовной миссии в Пекине. 1852