ТАТАРИНОВ А.

ЗАМЕЧАНИЯ

ОБ УПОТРЕБЛЕНИИ БОЛЕУТОЛИТЕЛЬНЫХ СРЕДСТВ ПРИ ОПЕРАЦИЯХ И О ВОДОЛЕЧЕНИИ (ГИДРОПАТИЯ) В КИТАЕ

В последнее время, когда возбуждено общее внимание европейских врачей на открытие средств, уничтожающих боль при операциях, так называемых анестетических, французский синолог Cm. Жульен отыскал в китайских книгах подобные же средства, известные китайским врачам с давнего времени.

С первого взгляда открытие ученого ориенталиста кажется завлекательным, тем более, что в Европе анестезирование сделалось известным в последнее десятилетие. Cm. Жульен ссылается на древнюю историю Китая, свидетельствующую, что приведение больных в бесчувственное состояние не было новостью в Китае уже в III веке по Р. X. Для достижения означенной цели, говорит он, знаменитый китайский врач Хуа-то употреблял препарат конопли (cannabis indica), Ма-яо. [132]

Врач Хуа-то действительно существовал в III веке по Р. X. и был знаменит в особенности как хирург, делавший по рассказан самой истории необыкновенные операции: вырезывание (?) костей, отсечение членов, вскрытие (?) полостей, черепа, если причина болезни заключалась в мозгу, откуда нужно было удалить ее и проч. и проч. Все это записано в китайской истории! Но в китайской истории, преимущественно же в биографии Хуа-то рассказывается много чудесного, а потому заслуживающего мало вероятия. Хуа-то никогда не мог хорошо знать анатомии, потому что во всей китайской медицине не находим и следов анатомических познаний, или они до того слабы, что не заслуживают никакого внимания. Без знания же анатомии едва ли можно допустить возможность успеха даже и в операции не довольно смелой. И если в биографии Хуа-то упоминается о разных, произведенных им операциях, то едва ли они были важны на самом деле, или же их назвали таковыми другие, по незнанию, может быть также и по указанию самого знаменитого хирурга, желавшего тем придать большую особенность и славу своему искусству. Это тем более неоспоримо, что все операции, деланные Хуа-то, не только ни в одной медицинской книге, но даже и в биографии этого врача, где исключительно о них упоминается, не описаны [133] подробно; и только перечислены. Может быть даже, что славные подвиги Хуа-то вошли в историю уже после его смерти и повторены последователями его в чудесных рассказах.

Я не думаю, чтобы анестетические (производящие бесчувственность) средства Хуа-то были на самом деле так действительны, как о них повествуется. Современники Хуа-то не могли поразиться эффектом безболья при операциях, если его не выручало последующее за тем счастливое исцеление, которое в десяти случаях трудно встретить однажды, если врач только бессознательно режет больного, как поступал при своих операциях, по всему вероятию, Хуа-то не знавший анатомии. Анестезирование больных, по этому, в успешных действиях Хуа-то, было делом второстепенным. Притом же, мы не находим нигде указаний, чтобы оно в самом деле было употребляемо им при всех операциях постоянно, систематически.

Успешное действие анестезирования не могло быть оставлено без внимания современниками Хуа-то. Весьма естественно было найтись множеству последователей его способа. Между тем неизвестно, чтобы кто нибудь в то время, тем более в последующие столетия, употреблял какие нибудь средства для уничтожения болей при операциях. В таком случае по [134] необходимости надобно допустить какую-то таинственность в действиях Хуа-то, в которой не могло обойтись без шарлатанства и обмана.

Что Хуа-то никому не открывал своего способа обесчувствлять больных, это доказывает сохранение им в тайне всех своих врачебных познаний до самого конца трагической смерти, рассказанной в той же биографии, где описана его хирургическая слава. Хуа-то был казнен по повелению полководца Цао-Цао в 250 году по Р. X. за смелое предложение, принятое за злонамеренность, уничтожить болезнь (головную многолетнюю, постоянную боль) этого знаменитого воина, вскрытием черепа и удалением из мозга причины недуга. Только за день до смерти, Хуа-то решился, в благодарность за услуги во время заточения, отдать тюремному стражу сокровище своих медицинских познаний, заключавшееся в двух свитках. Признательное потомство, вероятно, воспользовалось бы с уменьем наставлениями Хуа-то, если бы жена стража, узнав, что излишняя смелость в операциях довела этого знаменитого врача до позорной кончины, не бросила в огонь завещанного им наследия, из боязни подобной же участи для своего мужа. Так погибли, может быть, великие медицинские истины и драгоценные для страждущего человечества средства! От сгорения, и то по [135] случаю возвращения домой мужа неосторожной женщины, была спасена только часть сочинений Хуа-то, именно - ветеринарная медицина, сохранившаяся, будто бы, до сего времени и напоминающая отчасти Хуа-то своими операциями.

С уничтожением произведений Хуа-то, слава его искусства осталась только в отрывочных записях, попавших в государственную историю между биографическими сведениями о Хуа-то, как о человеке, составлявшем знаменитость своего времени. В медицине, в медицинских книгах, даже самых близких ко времени Хуа-то, только изредка можно встречается это имя и то, когда нужно бывает сказать, что хирургом мог быть один только Хуа-то. Но не менее того имя этого врача и в новом поколении китайских врачей - славно; а память - боготворима. В числе знаменитых мужей, удостоенных почести по смерти, в известных капищах находится лепное изображение Хуа-то, пред которым каждый китайский врач почитает священною обязанностью сожигать в известное время года (день рождения Хуа-то) благовония.

Ма-яо (москотильное вещество, лекарство конопли, как переводит это Жульен), употребляемое, будто бы Хуа-то, едвали есть препарат конопли (cannabis indica). Cm. Жульен сам говорит, что это [136] выражение неясно, не точно. К сожалению я не имею под руками книги, из которой заимствовал Жульен сведения о Хуа-то. Здесь есть, кажется, ошибка в созвучии слов: ма - конопля и ма - онемелость, бесчувственность. Выражение ма-яо скорее означает лекарство онемевающее, а не лекарство конопля, в каком случае была бы погрешность против китайского языка. Притом в китайской медицине нет почти простых форм лекарств; а всегда, можно сказать без исключения, - сложные. Знаменитый Боергав говорил: «Simplicitas-sigillum veri», а китайские врача говорят: «чем больше средств (народу, войска), тем скорее побеждается неприятель (болезнь)». И если конопля (cannabis indica) употреблялась когда нибудь в Китае, как анестетическое средство, доказательством чего, кроме биография Хуа-то, могут служить весьма немногие рецепты, уцелевшие в некоторых старинных книгах, то всегда в соединении с другими средствами, имеющими по понятию китайцев подобные же свойства. Из числа такого рода лекарств более известные, суть: плоды Muriscia cochinehinensis, корни разных видов ari, как-то: ari macrouri, ari polyphylli, цветы (?) daturis, цветы (?) hyosciami, корни разных видов aconiti, пигмент (жирное вещество), вывариваемое из бородавчатой лягушки (rana pipa) и многие другие. [137]

Реже всех в смеси с сказанными лекарствами встречается конопля (cannabis indica). Из нескольких десятков рецептов, известных за средства, производящие нечувствительность, какие мне удавалось прочитывать, только один, или два, в составе своем содержат коноплю, которая сама по себе никогда не употреблялась с подобною целию. Вообще ни одна часть этого растения, или препараты его, никогда не почиталась в Китае, как в другой часта Востока, за одуряющее, наркотическое вещество и персидские Хашахаш никогда не входил у китайцев в предмет курительного наслаждения, как в последнее время опий, скорое, почти повсюдное распространение которого при таком соперничестве едвали могло бы совершиться.

Даже как лекарство онемевающее употреблялась, нельзя сказать употребляется, одна только известная часть конопли - цветы. Ни экстракт, ни сгущенный сок ее не был совсем известен китайцам, как и вообще в китайской фармации почти нет лекарств, приготовленных искусственно, химически. Самое назначение сложных онемевающих средств было чаще наружное, редко внутреннее, например, при вскрытия нарывов, опухолей, или при излишней чувствительности их, как чисто наружное [138] болеутолительное лекарство, с какою целию они и до сих пор употребляются.

Нельзя думать, чтобы хирургия когда нибудь процветала между китайскими врачами. Это противно и характеру народа и самым медицинским познаниям, какие существуют у него. Китаец не изнежен, но труслив и малодушен и, боясь боли и смертельных последствий, никогда не решится на операцию, даже самую маловажную; а потому в настоящее время в Китае хирургия почти неизвестна. Я не знаю ни одного врача в Пекине, который бы славился, как хороший, смелый хирург и, глядя на жалкие хирургические инструменты китайцев, от древности и до сих пор одинаково дурно и однообразно приготовляемые, трудно неусумниться, чтобы когда нибудь в Китае были хорошие хирурги и процветала хирургия. Начиная с первых столетий по Р. X. включительно до настоящего времени, ни в преданиях, ни в истории, мы не встречаем другой хирургической знаменитости, кроме Хуа-то. И мне кажется самая слава этого человека возвышена и распространена больше воображением потомства, судившего о его заслугах и знаниях по весьма немногим - и то тёмным, неопределенным сказаниям, без сравнения их с действиями других, живших после того врачей. Нельзя сказать, чтобы Хуа-то не был [139] хирургом и даже славным в свое время; но всячески позволительно сомневаться в его анатомических познаниях и в самых операциях, им предпринимавшихся. Я незнаю до какой степени по одному примеру, переданному искаженно, можно судить, что анестезирование было давно известно китайцам и употреблялось ими с незапамятных времен. По крайней мере после Хуа-то ненаходим подобных примеров ни в истории, ни в преданиях, тем более в настоящее время. И почему же успешное действие анестезирования, как оно, надо предполагать, шло у Хуа-то, не сберегло этого способа до сих пор, чего бы, кажется, можно ожидать в народе склонном к чудесному, в государстве, где новизны всякого рода не проявляются ни однажны в целые столетия, где старое и давно известное повторяется буквально во всем и везде!

Можно, впрочем, согласиться с показанием, что Хуа-то умел анестезировать своих больных, даже посредством конопли (cannabis indica); но действия его в этом случае, вероятно, далеко не были так поразительны, как предполагается, что подтверждают и самые рассказы о хирургических подвигах третьего века, облеченные какою-то таинственностью и, следовательно, незаслуживающие полного доверия. Но во всяком случае весьма интересно и утешительно [140] найти в глубокой древности, хота и один пример того великодушного стремления на ползу страждущего человечества, какое обнаруживают в последнее время европейские ученые врачи.

Правда, в китайской литературе можно находить много любопытных повествований, в которых попадаются иногда идеи, достойные и народа вполне образованного и времени близкого к нам; но нужно быть строго разборчивым, чтобы не принять в таком случае, чистой повести за истину. Без подобной осторожности можно нарекомендовать несколько средств, славящихся в Китае, как болеутолительные. Растительный воск, например (бай-ла), получаемый e Myrica cerifera (восконосная мирика), или e crotone sebifero (сальный кротон), выдается китайскими фокусниками за средство, которым они доставляют своему телу бесчувственность, необходимую при разных фокусах. Но едвали этому веществу можно приписать подобное свойство.

Что Хуа-то существовал и был славный хирург своего времени - неоспоримо; но что он был вместе и гидропат - не утверждаю. От частности не всегда можно переходить к общему и по одному примеру нельзя заключать, что гидропатия была издавна в употребления у китайских врачей. Правда Хуа-то испытал однажды с успехом над одною [141] женщиною обливание холодною водою против болезни горячего (воспалительного) свойства, при остром ревматизме, говорит Cm. Жульен, продолжавшемся, однако, несколько уже лет; но после этого, ни сам Хуа-то, никто другой не повторял подобного лечения, которое, вероятно и Хуа-то употребил не с особою целию, не как новое средство; а по общей теории китайской медицины: уничтожать жар холодом, огонь - водою. Употребление средств болеутолительных, особенно же наружное можно еще находить и теперь в китайской практике, водолечение же показалось бы китайским врачам большею, нежели для нас новостью. Как хирургическая слава Хуа-то распространена по всему Китаю, так, напротив, совершенно безызвестно его гидропатическое лечение.

Мне кажется, общее внимание, какое существует в последнее время в Европе к гидропатии, а в особенности - анестезированию, было причиною, что в глазах ученого ориенталиста, древние заслуги китайцев по этим двум важным медицинским пособиям, заняли видное место и возбудили собою удивление тогда, как в существе дела они - только просто любопытны!

Текст воспроизведен по изданию: Замечания об употреблении болеутолительных средств при операциях и о водолечении (Гидропатия) в Китае // Труды членов Российской духовной миссии в Пекине, Том 3. 1857

© текст - Гошкевич И. 1857
© сетевая версия - Тhietmar. 2015
© OCR - Иванов А. 2015
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Труды членов Российской духовной миссии в Пекине. 1857