№ 40

Показания Хун Жэнь-ганя

Сейчас мне 43 года. Я уроженец уезда Хуасянь провинции Гуандун. Учился до 28-29 лет. Пять раз сдавал экзамены, но неудачно. Я изучал классические книги, историю, астрономию и летосчисление. Спасаясь от преследований, много путешествовал. В связи с восстанием в Цзиньтяне, поднятым нашим правителем, небесным князем, в году гэнсюй (1850), а также ввиду строгих мер со стороны властей я не смог остаться дома. В году синхай (1851) я странствовал по Гуанси, побывал в Сунчжоуюне, а затем остановился в городе Гучэне в семье Хоу, где прожил более 40 дней. За нашим правителем я последовать не смог и вынужден был вернуться обратно. [271]

В году гуйхао (1863), приехав в Сянган, учился у миссионеров. В году цзяинь (1854) я хотел из Шанхая поехать в Нанкин, но иностранцы не пожелали отправить меня туда. Красные солдаты ⁷⁴ в Шанхае не верили, что я младший брат небесного князя. Я остался в иностранной школе изучать астрономию и летосчисление. Зимой этого же года я вернулся в Сянган, где продолжал изучать астрономию и учиться у миссионеров. По пути в Сянган на пароходе написал стихи:

Парус корабля, подобно стреле, пронзает свирепые волны.
Ветер попутный стремленье его подкрепляет.
Море стало полем битвы, волны — рядами солдат.
Месяц и звезды закрыли волны, тени их — боевые знамена.
Храбрец, миновав острова и заливы, промчался тысячу ли,
Сразился яростно с барсом свирепым, прогнал шесть черепах.
С победой вернувшись через четыре дня, радостно доложил об успехах.
Сотни тысяч солдат кричали: Ура! Ура! Ура!

В Сянгане я прожил четыре года. В году цзивэй (1859) иностранцы дали мне на дорожные расходы 100 юаней, и из провинции Гуандун я отправился в Наньсюнь, а затем через Мэйлин приехал в Яочжоу, где остановился в лагере Цайканъе. В 8-м месяце вместе с фуваном [Ян Фу-цином] потерпел поражение под Цзиндэчжэнем и потерял все свое имущество. Из Яочжоу отправился в уезд Хуанмэйсянь провинции Хубэй. Начальник уезда Тань Хань-юань попросил меня вылечить его племянника от головной боли. В благодарность за лечение я получил деньги. В городе Лунпине, заготовив товары, я отправился в Цзяннань. 13-го числа 3-го месяца я прибыл в Тяньцзин, где удостоился милости нашего правителя, присвоившего мне титул «фу». 29-го дня мне пожаловали титул «и», я и был назначен главнокомандующим, а 1-го дня 4-го месяца я получил титул ганьвана — опоры небесного государства, преданного наставника армии, принявшего участие в создании Небесного государства.

Так как я только что прибыл и боялся, что старым полководцам не понравится мое быстрое возвышение, я первое время отказывался от титулов, но из этого ничего не получилось. Собственно говоря, в столицу я приехал для того, чтобы сообщить о бедственном положении нашей семьи. Я надеялся быть хоть немного обласканным государем к спокойно дожить свои последние годы. Однако наш правитель оказался столь щедрым на милости, что, невзирая на явное неудовольствие знатных, специально пожаловал мне титул ганьвана. Я же, удостоившись такой великой награды, всеми силами старался доказать свою преданность. [272]

Зимой года цаивэй (1859) я обсудил с чжунваном мой план прорыва осады (Нанкина]. В году синъю (1861) я выступил с войсками в провинции Аньхуэй и Чжэцзян. В 4-м месяце я передал инвану [Чэнь Юй-чэну], возглавившему поход на Хуанчжоу — Дэань, войско численностью в несколько десятков тысяч человек. Так как это войско не смогло в назначенное время соединиться с армией чжунвана, чжанван [Линь Шао-чжан] потерпел поражение под Тунчэном. В связи с этим мы не смогли удержаться и в провинции Аньхуэй. В результате города на северном берегу Янцзы были оставлены один за другим.

Днем и ночью я возмущался тем, что все наши полководцы действовали неправильно, именно по этой причине меня сняли с должности. Во всем виновен чжанван Линь Шао-чжан. Он тайно связался с противником, использовал казенные деньги для личных целей, самовольно укреплял находившуюся под его контролем территорию, вербовал войска и не хотел на средства, собранные с населения, укреплять государство. Кроме того, получив приказ доставить провиант [в столицу], он не подчинился ему и все, что собрал, оставил для собственных нужд. Вслед за этим враги, подкупившие заморских чертей, захватили Сучжоу, Ханьчжоу, уезды Таньсянь, Чансянь и др. Население столицы стало еще больше ощущать недостаток в продовольствии. В трудную минуту ему не на кого было опереться.

В году гуйхай (1863) наш правитель милостиво приказал мне оказать помощь наследнику престола. Боясь, что не сумею выполнить монаршее повеление, я лил горькие слезы.

В 11-м месяце прошлого (1863) года, получив приказ прорвать блокаду ряда городов, я прошел через Даньян, Чанчжоу и Хучжоу. Повсюду тайпинские войска испытывали недостаток в продовольствии, большинство их не подчинялось приказам.

19-го числа 4-го месяца нынешнего (1864) года наш правитель слег и через 20 дней скончался. Население столицы, опасаясь, что помощь [извне] не придет, решило покинуть город. Ли Хун-чжан ⁷⁵, узнав об этом, в 6-м месяце начал бомбардировку столицы и без труда вошел в нее. Наш молодой государь, чжунван и другие (всего более 10 тыс. человек) ушли из Тяньцзина и благополучно прибыли в Гуандэчжоу.

Чиновники, собравшись, обменялись радостными и печальными известиями. Армия, окруженная противником в Хучжоу, устала и оказалась без поддержки, ей трудно будет удержать город. Выразили опасение, что Хучжоу — не место для столицы. Поэтому все стали предлагать идти в Цзяньчан или Фучжоу, чтобы там ждать молодого государя. Канван [Ван Хай-ян] отправился в Хубэй, соединился с отдельным князем и послал большой отряд на помощь [юному государю]. Затем он прибыл в место X, я слышал, что оттуда он перешел в место N ⁷⁶. [273]

Итак, в соответствии с полученным ранее приказом я изо всех сил старался помочь молодому государю. К сожалению, в городе Шичэне у меня были незначительные силы. Темной ночью в лагере поднялся переполох. Правитель и я потеряли друг друга. В этом моя большая вина. Я попал в плен. Полагаю, однако, что у каждого человека есть сердце, в сердце каждого есть стремления. Вспомните-ка сунского Вэнь Тянь-сяна, который, потерпев поражение в Уполине, был взят в плен Чжан Хун-фанем и увезен на телеге. Жизнью управляет судьба, и людским силам трудно противостоять небу. Всякий раз, читая биографию [Вэнь Тянь-сяна] и песни о справедливости, [сложенные им], я не в силах сдержать слез восхищения. Сегодня я также могу последовать примеру Вэнь [Тянь-сяна]. Что же касается побед и поражений, жизни, и смерти, то они целиком зависят от воли неба. Говорить об этом я больше не осмеливаюсь.

Я и прежний государь — близкие родственники. Мы жили по соседству и в молодости были друзьями. Я много слышал и знал о Хун Сю-цюане. Наш небесный князь был старше меня на девять лет. Небо одарило его большим умом. Любой текст он запоминал наизусть с одного раза. В 12-13 лет он изучил классические книги, историю и поэзию. До 31 года сдавал экзамены и каждый раз успешно. Только экзамен в провинции был неудачен. Он был очень обижен этим.

В год динъю (1837) ему было 25 лет. Во время сдачи экзамена в Гуанчжоу, когда Хун Сю-цюань, получив бумагу для сочинения, переходил с улицы перед академией на улицу Лунцан, он неожиданно встретил человека в даоской одежде с длинными волосами, который шел в сопровождении слуги, державшего в руках сочинение из девяти томов без названия. Этот человек с почтением преподнес его Хун Сю-цюаню и сказал: «Вас ждет большая слава. Не надо предаваться печали. Если будете горевать, обязательно заболеете». Сказав это, он исчез.

Наш правитель взял книгу и вернулся в гостиницу для экзаменующихся. У него не было времени взглянуть на эти книги, поскольку он был занят оживленным обсуждением сочинений и стихов. На этот раз экзамен был неудачен. Хун Сю-цюань был расстроен и возмущен. Возвращаясь домой, в лодке он прочитал стихи:

Дракон скрывается в морских глубинах, боясь потревожить небо.
Безмятежно и спокойно живет он в морской пучине
И ждет — вот подует ветер, соберутся тучи.
Тогда стремительно поднимется вверх и наведет порядок в Поднебесной.

Вернувшись домой, Хун Сю-цюань заболел и потерял сознание. 1-го числа 3-го месяца ему стало лучше, он позвал родителей, старшего и младшего дядей и двух старших братьев к себе и со слезами на глазах сказал: «Мне недолго осталось жить на этом свете. На душе тяжело, [274] потому что не могу отблагодарить родителей, старших братьев за их большую любовь, за то, что воспитали меня. Ведь душа моя побывала в раю и видела бесчисленное множество небесных вельмож в одеждах, расшитых драконами, и шапках с рогами, по краям дороги были расставлены подарки в честь встречи со мной- Моя душа видела там дом из золотых кирпичей с крышей из золотой черепицы, сверкавшей ослепительным блеском. Повсюду висели надписи. Это были бесценные наставления. После того как я прочитал их, сразу же появились три небесных вельможи, которые разрезали мне живот и вынули все кишки. Затем появилась старая женщина. Она довела меня до Небесной реки, промыла живот и сказала: «Не играйте с другими, иначе загрязните свое тело».

Немного погодя я увидел высокого старца с золотистой бородой. Он подарил мне меч и со слезами на глазах сказал: «Я вызвал тебя, Сю-цюань, сюда, чтобы ты знал, что все люди в Поднебесной порождены мною и воспитаны мною. Все едят мою пищу, одеваются в мои одежды, даже то, что они видят и слышат, все сотворено мною. И все же ни кто не отблагодарил меня. Наоборот, все, сотворенное мною, люди считают милостями деревянных и каменных идолов. Нынешние люди воистину бессердечны. Ты ни в коем случае не бери с них пример!» Окончив наставления, старец приказал мне действовать смело. Поскольку мне довелось увидеть такое, я непременно умру».

После этого разговора Хун Сю-цюань вдруг встревожился. Два его старших брата решили, что он очень устал, и положили его на кровать. В это время наш правитель увидел перед собой дракона, тигра и петуха, и опять поднялся с кровати. Все люди видели, что он опечален, но никто не видел то, что открылось его взору.

Как только рассвело и запели птицы, правитель прочитал четверостишие:

Птицы пеньем встречают рассвет, встречаю рассвет и я.
Сыну неба в Тайпинском царстве посильны любые дела.
Брызнут зари золотые лучи, несчастий исчезнет след.
Небесное воинство я поведу вперед дорогой побед.

Как только он прочитал стихи, сразу появилось солнце. Лучи его через восточное окно упали на кровать. Мгновенно неизвестно куда исчезли болезни, которые еще вчера приковывали его к постели. Исполнилось пророчество, заключенное в строфе: «Брызнут зари золотые лучи, несчастий исчезнет след».

Шатаясь от слабости, государь вышел из спальни и, обращаясь к отцу и соседям, сказал: «Я — сын неба в царстве великого спокойствия. Все налоги и сборы в Поднебесной принадлежат мне. Все люди Поднебесной должны подчиняться мне». Он поведал также о своей беседе с небесным отцом.

Люди не поняли, что он сказал, и все решили, что он помешался. [275] В течение 40 с лишним дней он только и говорил о грядущих сражениях за землю и уничтожении дьяволов. Никто не знал, что это значит. Однажды он произнес стихи:

В Поднебесной право убить или наказать в моих руках.
Уничтожая нечисть, охраняешь народ, ограждаешь народ от несчастья.
Мой взор простирается за горы и реки, далеко на северо-запад.
Мой голос потрясает солнце и месяц на юго-востоке.
Протягиваю руки сквозь облака, но и этого мне мало.
Мне ли, побывавшему на небесах, бояться трудностей пути!
Ветер и гром вздымают волну в три тысячи ли.
Согласно гаданию, вольный дракон непременно поднимется в небо.
В руках держу я меч и на земле порядок наведу.
Повсюду чувствую себя, как дома.
Всю нечисть соберу и брошу в ад,
Предателей настигнет божья кара.
Юго-восток и северо-восток пример берут с меня,
И днем и ночью шлют известия о победе.
Рев тигра и дракона потрясает мир.
Как радует единство великого покоя!

Так прошло 40 с лишним дней. Он пришел в себя, сел и стал спокойно раздумывать. И вдруг его осенило: «Верховный владыка не мог обмануть меня». Где бы ни был и с кем бы ни дружил, он всегда был преданным и верным, вел строгий образ жизни, везде был примером, отказался курить, любить женщин. Все ученые и знатные люди восхищались его внушительным видом. Он всегда показывал личный пример; Богатые жители провинций Гуандун и Гуанси приглашали его к себе с почтением выслушивали его наставления и радовались тому, что могли лично встретиться с подлинным сыном неба.

Когда в храме Матери дракона разбили ее изображение, он написал стихи:

Это — отнюдь не богиня.
Разве глупость и упрямство могут олицетворять подлинное божество?
Пришел сын неба и великого покоя
И вразумил людей на земле.

Он также написал стихи о солнце:

Когда в Поднебесной солнце взойдет, наступит великий мир.
С сияньем его не посмеют сравниться нигде никакие огни. [276]
В бездонном пространстве за облаком дымным тайпинское солнце горит.
На землю лучи свои посылает, и прячется нечисть в испуге.
Север и Запад, Юг и Восток — всюду рассеется мрак.
Дикие орды варварских стран к солнцу тянутся все.
Новое солнце сияньем слепит, меркнут луна и звезды,
Оно излучает истины свет, тьма исчезает повсюду.

Местные жители говорили, что храм Люкэ — чудотворный. Правитель узнал, что все они слепо верят в геомантию и даже убивают своих матерей, чтобы похоронить их согласно указаниям геомантов. Он узнал также, что они любят, когда мужчины и женщины поют вместе, верят в то, что человек, постигая дао, становится духом и т. д. По этому поводу он написал стихи:

Взяв кисть, пишу стихи, чтобы разругать Люкэ.
Необходимо искоренить и уничтожить эту нечистую силу.
Жителей местных она превращает в птиц.
Везде и всюду мужчины поют вместе с женщинами.
Дурное дао ныне считают за настоящее дао.
Не удивительно поэтому, что непорядочную женщину называют порядочной.
Но придет время и грянет очистительный гром.
Небо не допустит существования подобного!

Правитель слышал также, что в храме Таньван днем и ночью появляется дух и что служители храма не осмеливаются по этой причине совершать жертвоприношения. Если кто-нибудь из местных жителей осмеливался заговорить об этом, дух якобы напускал порчу на все его семейство. Чтобы спастись, провинившийся должен был вымолить себе прощение. Говорили также, что дух этот помрачает рассудок подростков. А однажды он причинил неприятности начальнику уезда N. Начальник уезда пообещал подарить духу халат, расшитый драконами, и только тогда был оставлен в покое.

Наш правитель вместе с южным князем Фын Юнь-шанем через два дня прибыл пешком в Сянчжоу и лично посетил указанный храм. Жители отговаривали его, но правитель вошел в храм, разорвал одежды на деревянном изображении божества, сломал это изображение и написал по этому поводу стихи:

В этих стихах, как в манифесте, разоблачаю нечистого духа.
Необходимо его уничтожить, он совершил столько преступлений, что не заслуживает пощады.
Убийство матерей нарушает законы государства.
Обманывая верховного владыку, люди нарушают законы неба.
За одурманивание мужчин и женщин нечистый дух должен быть уничтожен. [277]
За вред, причиненный народу, он заслужил сожжение.
Быстрее убирайся в ад, нечистый дух!
Как можно одевать халат с драконами на твое нечистое тело?

Увидев курильщиков опиума, правитель написал стихи, в которых просил их отказаться от курения:

Трубка для курения опиума подобна стволу пушки.
Из этой пушки вы сами убиваете себя, сами причиняете себе увечья.
Увы, сколько героев погибло от этого пагубного яда!

Еще правитель часто говорил, что небо, земля, горы, моря и все предметы сотворены богом, и разъяснил людям, что теперь бог оказал большую милость народу. Если глаза человека, живущего на земле, лишены способности видеть, то будь он велик, как гора Тайшань, подобен озеру или морю, он все равно будет слеп. Зрение человека, свет в его глазах — это не его собственный свет, это свет неба. Дыхание человека невозможно без воздуха. Если не дышать семь с половиной минут, смерть неизбежна. Рис, овощи и прочие продукты, которые мы едим, а также слух и разум — все это милости господни. Без бога нельзя обойтись ни минуты. Почему же люди забыли бога и обманывают небо? Почему остаются в неведении источников жизни, утверждая, что все на земле создано их талантами? Как случилось, что они так сильно одурманены нечистым Буддой?

Древние мудрецы, безусловно, имели заслуги и добродетели. Мы должны не только почитать их, но и подражать им во всем. Разве разумно поступают люди, которые только поклоняются им? Разве можно называть себя учеником Яо, Шуня, Конфуция и Мэн-цзы, не перенимая свойственных им добродетелей? Наш государь просвещал людей, раскрывая им глаза на законы неба и земли, и люди видели, что он воистину способен изгнать дьяволов и разную нечисть, видели в нем человека, способного сотворить чудеса в Поднебесной, люди верили ему. Государь был способен возвратить речь немым, исцелить страдающих любыми болезнями. Стоило человеку уверовать, мгновенно наступало исцеление. Вот почему в годы гуймао (1843), цзячэнь (1844), моушэн (1848) и цзию (1849), посещая вместе с южным князем провинцию Гуанси, он всякий раз привлекал на свою сторону множество сторонников.

В году гэнсюй (1850), в результате того что пришлый человек по фамилии Вэнь обманывал местное население, началась вражда между его сторонниками и коренными жителями. Стычки и взаимные убийства начались также между пришлыми и местными в уезде Гуйсянь, причем зачинщиками по разрешению начальника уезда выступили местные. Этим воспользовались главари бандитов Чжан Цзя-сян, Большой карп, Чэнь Я-гу, Су Сань-сян и Ли Ши-куй. Они принялись грабить и бесчинствовать, повсюду причиняя горе. Людям же, поклонявшимся верховному [278] владыке, не разрешали оказывать помощь населению. Небесный князь приказал своим сторонникам собраться в одном месте, делить между собой поровну одежду и пищу, тех же, кто этому правилу не подчинялся, безжалостно изгоняли. Когда разбойники, грабившие население, были разогнаны, часть их примкнула к сторонникам новой веры. Опасаясь гнева небесного князя, все они строго соблюдали небесные заповеди и законы, не решаясь нарушить их ни на йоту.

Небесный князь между тем действовал. В войсках, находившихся в Бобае, Гуйсяне, Сянчжоу, Цзиньхуа, Хуачжоу, Фучжу и т. д., он учредил должности командующих армий, дивизий, бригад и др., а также отделил мужчин от женщин, строго запретив видеться даже супругам. Эти начинания обеспечили успех во всех дальнейших делах. Небесному князю помогали восточный, западный, южный, северный и отдельный князья, а также такие полководцы, как Ли Кай-фан, Ли Кай-мин, Линь Фэн-сян, Ло Да-ган, Чэнь Чэн-жун, Цин Жи-ган и др. С их помощью были возможны поистине нечеловеческие свершения. К тому же восточный князь удостоился божественного откровения и обрел способность знать прошедшее и будущее. За это люди его очень почитали. Ему было дано искупать людские страдания. Он два с лишним месяца был глухонемым, люди считали его инвалидом, но однажды болезнь вдруг бесследно исчезла, и каждое произнесенное им отныне слово служило подтверждением вышеозначенной чудесной способности. Что касается западного князя бяо Чао-гуя, то на него снизошло откровение небесного брата [Иисуса] и он обрел чудесную способность при всех обстоятельствах одерживать победы. Именно этой его способности надо приписать многочисленные успехи того времени.

Вспоминая, как началось Цзиньтяньское восстание, я должен сказать, что сердца людей были тверже золота и камня. Поскольку исповедовавшие буддизм ненавидели поклонявшихся верховному владыке за то, что последние повсюду разрушали их идолов, между ними часто происходили стычки. Во всех этих столкновениях нам неизменно оказывало, помощь небо. Так однажды у братьев из Гуйсяня и Бобая жители деревни Шаньвэйцунь увели несколько голов рабочего скота. И вот десять братьев отправились в названную деревню. Там в это время был праздник, крестьяне разыгрывали спектакль, прославляющий Будду. Среди зрителей [с приходом братьев] началась паника, завязалась потасовка, и в результате несколько тысяч деревенских жителей, которых прежде никому не удавалось провести, были побеждены десятком человек. В Бобае, Лучжоу и других местах собралось несколько тысяч братьев. Они двинулись в путь и через полмесяца прибыли в Цзиньтянь. Точно так же были вынуждены поступить и братья из Сянчжоу.

В это время небесный князь находился в Хуачжоу, в доме Ху И-хуана. Войско собралось в Хуачжоу, там встретилось с государем, а потом проследовало в Цзиньтянь. Здесь подняли знамя восстания, отдали государю полагающиеся ему почести и нарекли текущий (1851) год «первым годом Небесного государства великого благоденствия». [279] Одновременно сын государя был возведен в ранг принца — наследника престола. После этого войско двинулось на Дахуанчан и по пути одержало несколько побед. Потом пошли через Дунсян и Сянчжоу на Усю-ань. 1-го числа 8-го месяца братья вступили в область Юнъань, где оставались вплоть до нового года.

Весной года жэньцзы (1852) силы сторонников новой веры оставили Юнъань и двинулись на Синьхуэй ⁷⁷. Путь был очень труден, но, несмотря на это, братья одержали несколько побед в сражениях с цинскими войсками. Достигнув Гуйлиня, они решили атаковать этот город. Их попытки овладеть Гуйлинем долгое время оказывались безуспешными, поэтому, разбившись на группы, они двинулись в Хунань и другие места для пополнения своих, рядов. На всем пути население радостно встречало их и не оказывало им ни малейшего противодействия. Во время успешного штурма Цюаньчжоу в южного князя Фын Юнь-шаня попало пушечное ядро, и он воспарил на небо. Во время пути следования братьев произошло много неожиданных событий, но, поскольку я в этом походе не участвовал, я не могу рассказать о нем во всех подробностях.

Вскоре большой отряд под командованием западного князя был послан на Чанша. На помощь ему один за другим поспешили авангарды Цин Жи-чана, Чэнь Чэн-жуна и др. Войска действовали весьма успешно. Они прорвались во внешний город и еще более усилили нажим да гарнизоны противника. Городские жители, видя это, в панике покидали свои дома. Именно в то время, когда западный князь наблюдал за положением в городе с одной из отбитых у противника башен, его убило пушечным ядром, и он воспарил на небо. Узнав о его гибели, небесный и восточный князья срочно послали на помощь новые войска, и это, к счастью, спасло дело.

Вскоре в Хэсине и Гучжоу войска Небесной династии, заманив противника, устроили засаду, убив и ранив множество цинских солдат. Это позволило снять осаду Чанша и двинуться на Иян, где был убит главарь дьяволов Сай Шан-а ⁷⁸ и было захвачено несколько тысяч судов и несчетное количество пороха, хранившегося там долгое время. Затем двинулись на Юэчжоу и Учан, повсюду одерживая победу за победой. Слава и влияние Небесной династии в результате этих побед выросли чрезвычайно.

В это время войска в провинциях Хунань и Хубэй, видя, что обстановка им благоприятствует, овладели Ханьяном и Учаном накануне дня рождения небесного князя. После того как был отпразднован день рождения государя, предприняли отвлекающее наступление на Хуанчжоу. Город был взят и тут же оставлен, войско вернулось обратно. Узнав об этом, цзяннаньский полководец Лу Цзянь-ин прекратил оборону Нанкина и двинулся вверх по течению Янцзы. В Тяньцзячжэне произошло [280] сражение, в результате которого войско Лу Цзянь-ина было разбито, а сам он с остатками своей армии вернулся в Нанкин и заперся в городских стенах. Во 2-м месяце года гуйхао (1853) небесное войско подошло к Нанкину и ворвалось в город через ворота Ифэнмынь. Менее чем за полмесяца город был полностью умиротворен. Затем были посланы войска вниз по течению Янцзы для захвата Чжэньцзяна и вверх по течению для захвата Увэя, Юньцаочжэня, для защиты Аньцина и освобождения провинции Хубэй. После взятия Янчжоу войска были направлены на север. В этом походе небесные солдаты одерживали победу за победой. Однако, вклинившись в расположение противника, небесная армия оказалась изолированной. В течение нескольких месяцев Пекин дни и ночи был настороже, готовился к отпору, и в результате противником было уничтожено немало верных и храбрых воинов. После этого восточный князь издал ряд строгих военных законов. Поскольку положение не было стабильным, дальние походы предпринимать снова было затруднительно.

В году цзяинь (1854) было нанесено крупное поражение Хэ Чуню, а в году бинчэнь (1856) дунмыньскому Сян Жуну ⁷⁹. В 7-м месяце того, же года восточный князь воспарил в небеса, за ним последовал северный князь. В год динъи (1857) отдельный князь Ши Да-кай отправился в дальний поход. В государственном управлении не было единства. В году сюйу (11858) Чэнь Юй-чэн был назначен командующим передовой армией, Ли Сю-чэн — командующим тыловой армией, Ли Ши-сянь — командующим левым крылом, Вэй Чжи-цзюнь — командующим правым крылом, Мыя Дэ-энь — командующим центральной группировкой. Последний одновременно получил пост главноуправляющего и стал играть довольно видную роль в государственных делах. Осажденная Чжан Цзя-сяном столица могла сообщаться с внешним миром только через Пукоу. Оттуда в город доставлялось необходимое продовольствие.

В году ивэй (1859) я прибыл из Гуандуна в Тяньцзин. Мой повелитель, небесный князь, вспомнив о том, что у меня есть некоторые способности, наградил меня различными титулами. Вслед за мной титулы получили Чэнь Юй-чэн, Ли Сю-чэн и др. Каждый из награжденных обладал мужеством и предприимчивостью.

Чжунван трижды лично являлся ко мне, чтобы обсудить свои политические планы. Я говорил ему: «В настоящее время прорвать кольцо осады очень трудно. Нужно предпринять отвлекающее наступление в направлении Хучжоу и Ханчжоу. Тогда цинское командование наверняка перебросит свои войска от столицы, чтобы спасти Хучжоу и Ханчжоу. Когда эти войска отойдут от Тяньцзина на достаточно большое расстояние, надлежит вернуться к столице, и тогда победа обеспечена».

Вскоре инван [Чэн Юй-чэн] в соответствии с предложенным планом двинулся к столице провинции Аньхуэй, а чжунван Ли Сю-чэя и шиван Ли Ши-сянь со своими войсками выступили в район Халчжоу и Хучжоу. [281] Поскольку чжунван стремился пополнить армию лошадьми, его войско не сумело сходу взять Ханчжоу. Чжунван осадил город, его солдаты сделали подкопы под стену и ворвались в Ханчжоу. Не удалось взять только город X. Как мы и ожидали, цинские войска, осаждавшие столицу, были отведены. Основной целью предпринятых нами в это время операций было спасение Тяньцзина. Чжунван, договорившись с шиваном, двинулся обратно к столице и спас Тяньцзин. Инван со своей армией ворвался в Гоучунь, шиван взял Яньцзышань, а чжунван овладел районом Цзюйжуна. 26-го числа 3-го месяца кольцо осады вокруг столицы, разомкнулось.

1-го числа 4-го месяца мы явились ко двору с поздравлениями и, воспользовавшись случаем, внесли предложения о дальнейших мероприятиях. Инван предлагал идти на выручку провинции Аньхуэй, шиван настаивал на захвате провинций Фуцзянь и Чжэцзян и только чжунван согласился с моим мнением. Он сказал: В нынешних планах. следует исходить из положения столицы. Расстояние от Тяньцзина до-провинций Сычуань и Шаньси на западе, до Великой стены на севере, до провинций Юньнань, Гуйчжоу, Гуандун и Гуанси на юге не меньше 5-6 тыс. ли. Только от Ханчжоу, Сучжоу и Шанхая на востоке нас отделяет менее тысячи ли. Именно это нужно учитывать при составлении! планов на будущее. Если, пользуясь благоприятно сложившимся положением, мы двинемся вниз по течению Янцзы, успех обеспечен. Захватив города, расположенные в нижнем течении реки, мы сможем закупить там у заморских чертей 20 пароходов, а затем направиться в поход вверх по течению реки. Кроме того, мы сможем послать часть войска, чтобы войти в провинцию Цзянси с юга, и другую часть, чтобы захватить Цихуан с севера. Потом эти армии овладеют провинцией Хубэй. В результате оба берега Янцзы окажутся в наших руках, и наша основная база значительно увеличится».

Этот план был принят государем, и войска выступили в поход. Их действия были весьма успешными. Когда в наших руках оказались Сучжоу, Ханчжоу и другие пункты, инван в соответствии с планом атаковал и захватил Цихуан, а чжунван, совершив от Цзианьфу обходной маневр, овладел Синго и близлежащими районами. Однако чжунван,. видя, что уровень воды поднялся, не решился двигаться по реке и повернул со своим войском в Чжэцзян. Узнав об этом, инван поспешил на помощь Аньцину — столице провинции Аньхуэй. Таким образом, первоначальный план был нарушен ⁸⁰. Впоследствии столица провинции [282] Аньхуэй, служившая заслоном Тяньцзина с севера, была потеряна. Поло-жжение стало тревожным. Чжунван, овладев Сучжоу и Ханчжоу, почил на лаврах и не проявлял более беспокойства относительно северного берега и столицы. Вот почему я вынужден был направить ему письмо, в котором говорилось следующее: «С древнейших времен полководцы, действовавшие в районе Янцзы, стремились прежде всего обосноваться на северо-западе и лишь потом заниматься юго-востоком. Действовать вниз по течению легко, а вверх по течению трудно. К тому же район, расположенный к северу от Янцзы и югу от Хуанхэ, всегда считался житницей Китая. Единственной подлинной опорой Тяньцзина были именно эти земли, служившие ему заслоном и источником снабжения. Если ныне Вы не будете обращать на них должного внимания, а будете интересоваться только цветущими районами Ханьчжоу и Сучжоу, в случае неудачи нам не удастся долго продержаться. Ваши слова о том, что, имея в своих руках Сучжоу и Ханчжоу, можно быть совершенно спокойным, сами по себе кажутся мне недостаточно продуманными. Надеюсь, что Вы, человек, которого я ценю как талантливого и дальновидного полководца, откажетесь от этой точки зрения. Вам известно, что Янцзы издревле называют длинной змеей, голова которой находится в Хубэе, середина — в провинции Аньхуэй, а хвост — в Цзяннани. Ныне Хубэй в руках противника, и, если будет потеряна еще и провинция Аньхуэй, змея окажется рассеченной в самой середине. В результате хвост ее также окажется обреченным. Вот почему я никак не могу согласиться с Вашей точкой зрения».

Вскоре чжунван прислал ответ, в котором говорилось: «Ваше высокое мнение повергло меня в трепет. Однако в нынешней обстановке нанести противнику поражение пока не представляется возможным. Вам известно, что нельзя есть плод, пока он не созрел, ибо незрелый плод горек. Пройдет некоторое время, и я в точности последую вашим наставлениям». Вскоре дьяволы подкупили заморских чертей и тем навлекли на Китай еще большие страдания. Это можно сделать, лишь сознавая собственное бессилие.

* * *

Теперь расскажу об источнике бед нашей династии, а именно о помощи, которую оказывали маньчжурам заморские черти. После смерти двух мужественных и решительных полководцев — инвана и отдельного князя (?) (E-wang) наша армия понесла тяжелый урон. Однако, если бы заморские черти не помогали армии противника, мы, несомненно, смогли бы держаться еще очень долго. С тех пор как купленные дьяволами заморские черти развернули наступление на наши войска, Небесная династия стала терпеть поражения, теряя город за городом, район за районом. У нас не было сил, чтобы противостоять их натиску, и вскоре [283] наступил конец. Самоубийство небесного князя посеяло в наших рядах еще большее беспокойство. Тяньдзин, находившийся в течение двух лет в кольце осады, не имел сил для дальнейшего сопротивления.

Перед тем как закончить, я хочу рассказать о том времени, когда обстановка в столице была еще сравнительно спокойной. В 1860-1861 гг. наши войска потерпели ряд поражений, однако за нами числилось немало успехов; в этот период было захвачено много новых территорий. Эти успехи были достигнуты благодаря нашим бесстрашным руководителям — инвану и чжунвану. Потом случилось несчастье: инван был предан и убит цинами. Если бы он был жив, обстановка в столице сложилась бы по-иному. Инван, действуя к северу от Янцзы, мог бы обеспечить постоянное снабжение Тяньцзина. Его войско, захватив Сяньнюймяо и прилегающие к нему районы, наладило бы бесперебойную связь со столицей. После смерти инвана сила и авторитет армии заметно упали, и цинские солдаты без труда одерживали победу за победой. Самой существенной для нас потерей было падение Аньцина. Этот город являлся ключом к столице. Попав в руки дьяволов, он стал плацдармом для наступления на Тяньцзин. После падения Аньцина мы оставляли города один за другим, без всякой надежды вернуться обратно. Нет сомнения в том, что Аньцин, обеспечивал безопасность столицы. В то время, о котором идет мой рассказ, в стане Небесной династии все было спокойно. Столице не грозила опасность, и дела шли обычным порядком.

В этот период государственные дела находились в моих руках, а также в руках чжанвана [Линь Шао-чжана] и цзаньвана [Мын Дэ-эня]. Цзаньван умер в 1861 г. Второй брат Хун Жэнь-ганя [Хун Жэнь-да] также участвовал в делах управления. В течение 1861 г. и первой половины 1862 г. я ведал внешними сношениями Небесного государства. Когда какое-либо дело вызывало неудовольствие государя, я должен был передавать его чжанвану. Вести дела мне помогал один чужеземец. Во всех случаях, когда требовалось вступить в сношения с чужеземцами, я просил его быть моим переводчиком. (Этим чужеземцем был миссионер Роберте. — Прим. авторов английского перевода) Этот человек жил в моем дворце и долгое время пользовался моим гостеприимством. Но однажды из-за какого-то незначительного недоразумения он, не попрощавшись, покинул Тяньцзин, и мне никакими усилиями не удалось вернуть его обратно.

Осада противником Тяньцзина началась в апреле 1862 г. Победы дьяволов под Аньцином и в районе Pillers давно уже убедили меня в том, что их войско скорей всего двинется на восток, чтобы осадить и взять Тяньцзин. Но я никак не ожидал, что они сумеют сделать это столь скоро. Наша армия не была готова к обороне, и, если бы противник действовал решительнее, он несомненно одержал бы крупную победу. Однако дьяволы не воспользовались обстановкой. Они построили два артиллерийских форта и на этом успокоились, прекратив дальнейшее наступление. Это позволило нам привести в порядок свои форты, [284] распределить по местам различные части гарнизона и приготовиться к контрудару. Армия противника, одержав ряд побед, не стала развивать достигнутый успех и тем самым дала нам возможность подготовиться к отпору. Поначалу, осознав нависшую опасность, мы очень обеспокоились. Однако опасность быстро миновала, наши страхи рассеялись, и мы обрели некоторое душевное равновесие и уверенность в своих силах.

Всякий раз, когда приостанавливали свои действия военные суда, мы занимались перестройкой фортов в районе Циличжоу (theodolite point) и напротив Чжунгуаня (Chung Kuon). Кроме того, мы поставили в небольших протоках два военных судна и одно военное судно на самой Янцзы, в наиболее уязвимых местах расставили пушки. В целях дальнейшего укрепления безопасности города на горе Шицзышань возвели двойной оборонительный пояс, а на самой макушке горы установили тяжелую пушку. Эти мероприятия были, на мой взгляд, вполне достаточными. Любая атака врага была обречена на провал.

Единственным источником тревоги был район, расположенный к югу от городской стены. Давно стоявшая там армия дьяволов постоянна наращивала сбою численность. Этой армией командовал Цзэн Го-цюань, солдаты Цзэн Го-цюаня возвели высокие, окруженные глубокими рвами блокгаузы, сделав свои позиции неприступными. Нам так и не удалось сломить их. Находившиеся на реке боевые суда противника группами атаковали наши форты. Однако они не могли достигнуть успеха. Часто вражеские суда взрывались, противник терял много людей убитыми и ранеными. Тяжелая пушка на горе Шицзышань лишь иногда вступала в действие. По-видимому, пушек было вполне достаточно, чтобы отразить любой натиск противника. Как только они открывали огонь, корабли противника вынуждены были спасаться бегством. Кроме судов Цзэн Го-фаня, находившихся выше Тяньцзина, появились корабли ниже по течению реки. Они пытались блокировать часть города, расположенную ниже по течению, но безуспешно. Мы по-прежнему получили из Eching нужные нам соль и рис.

Однажды вечером, после того как мы получили сигнал о том, что войско дьяволов идет на приступ, все наши пушки в районе Чжунгуаня одновременно открыли огонь. Их огонь был направлен против судов, идущих из района, расположенного выше по реке, в притоки. Это привлекло всеобщее внимание. Форты на северном берегу также поспешно вступили в действие. Вражеский флот, устремившийся было к Цзюфучжоу (форт на северном берегу), потерпел поражение. Суда дьяволов попали в клещи: с фронта и тыла их путь преградил наш артиллерийский огонь, и они вынуждены были спешно ретироваться. Если бы вражескому флоту удалось благополучно миновать зону двойного огня и захватить Циличжоу, получив при этом поддержку боевых судов, находившихся ниже по течению реки, дьяволы добились бы определенных преимуществ, так как форты, расположенные ниже Чжунгуаня, не имели прикрытия и к тому времени были в значительной степени разрушены. [285]

Поначалу мы не считали эту осаду серьезной для Тяньцзина, ибо глубоко верили, что чжунван поспешит на выручку. Если бы Сучжоу не был атакован и если бы войско дьяволов не получило помощи со стороны чужеземцев, мы безусловно смогли бы сорвать осаду. Когда был потерян Аньцин, над столицей нависла реальная опасность, когда же был сдан Сучжоу, надежд на спасение извне стало совсем мало. Подумать только, на протяжении последних трех лет я занимал в Тяньцзине высокий пост, держал в своих руках государственную власть, а сейчас я опозорен и жду смерти. Мне трудно поверить, что это не сон, что все это было на самом деле.

Среди нас дольше всех наслаждался счастьем небесный князь. Из тех, кто начал восстание в Гуанси, только он один дожил до самого конца. К тому же он погиб не от руки дьяволов, а сам наложил на себя руки. Вместе с небесным князем с самого начала шли восточный, западный, северный, южный князья, а также Ши Да-кай, однако по своему положению он стоял несколько ниже. Южный и западный князья так и не увидели столицы, они погибли на пути к ней. Восточный и северный князья, обосновавшись в Тяньцзине, вскоре пали жертвами взаимной распри. Отдельный князь, увидев, как складываются дела, предпочел уйти в дальний поход и в Тяньцзин больше не возвращался. Он воевал в Сычуани, одержал несколько побед, захватил ряд районов, и в конце концов был схвачен подчиненными губернатора Сычуани Ло Бин-чжана. Что касается чжунвана, я могу лишь сообщить, что он помог наследнику престола бежать из Тяньцзина.

(Показания были написаны Хун Жэнь-ганем накануне его казни в августе 1864 г., после того как он, сопровождая сына Хун Сю-цюаня, бежавшего из Нанкина во время захвата этого города цинскими войсками, был разгромлен со своим отрядом под Шичэном (провинция Цзянси), захвачен в плен и доставлен в Наньчан. Показания были изданы в переводе на английский язык в июле-августе 1865 г. в журнале «North China Herald». Большая часть их до слов «Теперь расскажу об источнике бед нашей династии...» была опубликована на китайском языке в 20-м выпуске альманаха «Ицзин» («Утраченные тексты») по оттиску оригинала показаний, хранившегося у некоего Ху. Поскольку заключительные страницы этого оттиска были утеряны, последняя часть показаний, начиная с указанных выше слов, дается в китайских документальных сборниках в переводе с английского текста, опубликованного в «North China Herald». Перевод «Показаний Хун Жэнь-ганя» на русский язык сделан с публикации их в сборнике «Тайпин тяньго», т. 3)

Комментарии

74. Имеется в виду повстанческое войско одного из руководителей тайного общества «Сяодаохуэй» («Союз малых мечей») Лю Ли-чуаня, захватившее Шанхай в сентябре 1853 г. Солдаты Лю Ли-чуаня носили на головах красные повязки.

75. Здесь автор ошибается. В то время штурмом Нанкина руководил не Ли Хун-чжан, а Цзэн Го-цюань.

76. Буквы X и N в данном переводе заменяют названия тех населенных пунктов, которые в рукописи Хун Жэнь-ганя написаны неразборчиво.

77. Здесь автором допущена ошибка: не Синьхуэй, а Сяньхуэй. Так называется горная гряда, в районе которой в 1852 г. произошло крупное сражение.

78. Хун Жэйь-гэнь ошибается: Сай Шан-а ни в этом, ни в каком-либо другом сражении с тайпинами убит не был.

79. Цинский полководец Сян Жун в это время командовал главным цзннаньским лагерем, расположенным в Сяолинвэе, за воротами Дунмынь — восточными воротами Нанкина.

80. Возлагая на Ли Сю-чэна ответственность за срыв плана продвижения в Хубэй и освобождения Аньцина, Хуя Жэнь-гань грешит против истины. Его утверждение о том, что Чэнь Юй-чэн вынужден был приостановить наступление на Ухань и вернуться к Аньцину из-за того, что Ли Сю-чэн отвел свои войска первым, неверно. На самом деле в то время как Чэнь Юй-чэн двигался из Хубэя на помощь Аньцину, Ли Сю-чэн находился с войском на западном берегу р. Ганцзян, и, когда он добрался до Тунчэна и Туншаня, Чэнь Юй-чэн уже потерпел поражение под Аньцином. Срыв наступления северной группировки войск под командованием Чэнь Юй-чэна на Ухань никакого отношения к действиям Ли Сю-чэна не имеет.