Путешествия. — В смеси двух нумеров «Сына Отечества» и «Обозрении событий в чужих краях», мы уже сообщили нашим читателям некоторые сведения о войне Англичан с Китайцами и о новом приобретении первых, острове Хун-гуне. Теперь, основываясь на рассказах одного путешественника, мы бросим беглый взгляд на общий ход этих событий и причинах, подавших повод к ним.

Много лет уже опиум ввозится в Китай не только из английских владений Индии, но и из многих других мест, Европейцами и Американцами. Китайское правительство не раз уже запрещало и ввоз и употребление опиума; но до 1839 года пекинский двор не принимал решительных мер для прекращения этого торгу. Таким образом торговля опиумом считалась контрабандою, но китайские чиновники явно покровительствовали ей и получали за нее по шестидесяти и по ста двадцати пиастров с ящика, смотря потому, куда он поставлялся, в Макао или Кантон, и эта пошлина была взимаема почти открыто, как всякая другая. Когда миновался срок привиллегии Ост-Индской компании, английское правительство, чувствуя что такое странное состояние вещей, рано или поздно, поведет к неприятностям, решилось или привести торговлю опиумом в законный порядок, или совсем уничтожить ее. Китайское правительство тоже с своей стороны, подвергло этот вопрос новому рассмотрению. Английский главный надзиратель (chief superintendent) торговли с Китаем, капитан Эллиот, по приказанию своего правительства, дал знать английским купцам, что торг опиумом есть контрабанда, и что правительство не может принять на себя защиты тех, которые ею занимаются. В начале 1839, в Кантоне получено было из Пекина строгое предписание исполнить повеление императора по этому предмету и 26 февраля один Китаец, уличенный в торговле опиумом, был повешен перед факториями. Европейцы приняли это за оскорбление и все фактории спустили свои флаги. Десятого марта прибыль в Кантон императорский коммиссар Лин, с поручением искоренить эту незаконную торговлю. Осьмнадцатого числа он потребовал, чтобы весь опиум, находящийся на кораблях, стоявших на якоре и на тех, которые служили складочными местами, был выдан правительству, под опасением смертной казни. Капитан Эллиот и другие европейские резиденты в Кантоне, которые никогда не принимали участия в торговле опиумом, были схвачены, [62] лишены пищи и им угрожали неизбежною смертию, если повеление правительства не будут выполнены в течении трех дней. Таким образом двадцать первого мая, двадцать тысяч двести девяносто два ящика опиуму были выданы китайским начальством, и весь этот опиум истреблен. Но капитан Эллиот поручился владельцам этого опиуму в том, что английское правительство вознаградит их за эту потерю и выдал облигации на казначейство.

Несмотря на это, капитан Эллиот надеялся еще сохранить доброе согласие с Китайцами, подчинив торговлю правилам, постановленным с общего согласия. Но кровопролитное столкновение, случившееся в ноябре 1839, между двумя английскими корветтами и двадцатью девятью китайскими джонками близ устья Кантонской реки, уничтожило эту надежду. Между тем вследствие истребления такого огромного количества опиуму, торговля этим продуктом возобновилась с новой силою. Производство его занимает в Индии двести пятьдесят тысяч гектаров, которые дают ежегодно до сорока тысяч ящиков. Значительная часть этого количества шла в Китай, где торговля производилась тайным образом и потому продавцы не могли брать товаров в обмен на опиум, а требовали за него денег, что и возбудило заботливость китайского правительства. Из оффициальных документов видно, что потребление опиума в Китае увеличилось в последние девять лет втрое и что за этот продукт выручено в 1836 году девяносто два миллиона рублей, не считая турецкого опиуму, который привозится большею частию на американских кораблях.

Вопрос этот для Англии несравненно важнее, чем как кажется с первого взгляду. Дело в том, что китайская торговля тесно связана с индийскою торговлею: можно сказать, что большая торговая мена между Индиею, Америкою и Европою производится через Китай. — В 1837-38 годах вывоз из Индии и Китая в Великобританию простирался на сумму до двух сот сорока пяти миллионов рублей; в том числе было индиго на пятьдесят тысяч, чаю на шестьдесят, хлопчатой бумаги слишком на двадцать. Из этой суммы девяносто миллионов оставались в Англии, составляя подать, платимую правительству ост-индскою кампаниею и долги частных людей; мануфактурных произведений отправляемо было из Англии на семьдесять девять миллионов, а владения англо-индийские продавали опиуму и хлопчатой бумаги на семьдесят шесть или осемьдесять миллионов франков.

Из этого видно, как опасно было для английской торговли и, следственно, для всей Великобритании, прекращение доброго согласия между английским и китайским правительствами, и потому сент-джемский кабинет действовал в этом деле чрезвычайно осторожно и во всех прокламациях своих, он, не упоминая о запрещенной торговле опиумом, говорит только, что намерен требовать удовлетворения за оскорбления, нанесенные английским подданным китайскими чиновниками, которые обманули своего императора. Только четвертого апреля 1840 издано было повеление тайного совета, которым дозволено захватывать китайские суда, и разбор дел о призах возложен на адмиралтейство и колониальные суды. Двадцать седьмого июля нижняя палата назначила 173,442 фунта стерлингов (около четырех с половиною миллионов рублей) на издержки войны с Китаем; но между тем, еще прежде того, эскадра, назначенная в Китай собралась в Сингапоре. Она состояла под командою контр-адмирала Джоржа Эллиота, который вышел из Сингапора осьмнадцатого июня на семидесяти четырех пушечном корабле «Melville» в сопровождении многих военных судов. Но еще за несколько дней до того коммодор сэр Гордон Бремер отправился и китайские моря с первою дивизиею этого флота, который в июле месяце состоял из семнадцати военных [63] кораблей и четырех больших военных пароходов, с высадным войском, простиравшимся до пятнадцати тысяч человек.

Первые корабли английского флота пришла к устью Тигра, в то самое время, как Китайцы в третий раз тщетно пытались поджечь английские купеческие суда, стоявшие на Капсигмуйском рейде. Коммодор Бремер объявил, что Кантонская река будет обложена блокадою с двадцать осьмого июня. Для содержания блокады оставлено было пять судов, а с прочими он двадцать пятого числа снова стал под паруса и пошел к острову Чусаню. В «Смеси» четырнадцатой книжки «Сына Отечества» мы уже говорили о взятии этого острова и потому теперь опишем только действия, последовавшие за этим событием. В то самое время как английские войска занимали остров Чусань, один фрегат отправлен быль в Амой (где у Англичан была фактория, покинутая в конце XVII столетия) чтобы этим путем открыть сношения с Пекином, но Китайцы стали стрелять по парламентеру; это произвело столкновение и крепость была разрушена несколькими залпами фрегата.

Адмирал Эллиот, вскоре по прибытии своем на остров Чусань, решился вступить в сношения с китайским правительством и осьмого августа пошел с несколькими военными судами и пароходами в залив Пе-тше-ли; на другой день он приблизился к устью Бей-ху. Три корветта посланы были вперед, а остальные суда стали на якорь милях в одиннадцати от берегу. Одиннадцатого числа флотилия из шести вооруженных барказов, с спрятанным оружием, была отправлена в устье Бей-ху. Она везла письмо адмирала, адресованное к главному мандарину ближайшего округа. В этом письме изложена была причина прибытия эскадры и выражено желание, чтобы прислан был уполномоченный принять письмо английского правительства пекинскому двору. При входе в реку на обоих берегах было по одному полуразрушенному форту, вооруженному несколькими, по-видимому, негодными орудиями. Однако ж, по мере приближения барказов, заметили, что в этих фортах все в движении: таскали дженджалы (так называются в Индии малые пушки или камнеметы), расставляли их по укреплениям и все принимало враждебный вид. Помня то, что случилось в Амой, Англичане хотели захватить какого-нибудь туземца, чтобы отправить письмо на берег; но появление иностранных судов произвело такой страх, что все рыбачьи лодки укрывались от них и флотилия принуждена была итти далее. Наконец на встречу ей вышла на парусах лодка, на которой были два мандарина. Барказ, на котором находился толмач, господин Моррисон, поднял парламентерский флаг и мандарины вступили с ним в совещание. Они объявили, что Ке-шен, правитель провинции Пе-тше-ли, находится в городе Та-ку, в нескольких милях от берегу и взяли письмо, чтобы отправить к нему. Они прибавили, что флотилия может стать на якорь или возвратиться к кораблям и что ответ пришлют туда. Капитан Эллиот который был на флотилии инкогнито, приказал четырем барказам стать на якорь, в расстоянии около мили от фортов, а двум другим войти за мандаринским судном в реку. Один из мандаринов вскоре сошел на берег и тотчас сел на лошадь. Через несколько времени, когда уже барказы хотели воротиться, явился третий мандарин; берег был топкий и потому положено, чтобы мандарин и английские офицеры сошлись на старой джонке, стоявшей по близости. При совещании мандарин сказал, что ему приказано объявить словесно, что Ке-шену некогда было отвечать письменно, но что на другой день он пришлет письмо свое на корабль, с чиновником, который может взять и письмо на имя императора. Этот мандарин обошелся с английскими офицерами очень неучтиво: не встал и не поклонился, когда они вступили на лодку и сообщив приказание [64] своего начальника, прибавил, что если они имеют что-нибудь сказать, то чтобы говорили тут же, потому что другого случая им для этого не дадут.

Английские моряки полагали, что их шесть барказов могли бы взять оба форта не более как в полчаса. Там было очень немного солдат; но по берегу расхаживали двадцать или тридцать мандаринов, разных степеней (судя но их пуговицам); очевидно, что они были присланы нарочно, потому что на берегу не было других жилищ, кроме немногих бедных хижин. Несколько человек строили род эполемента с рвами. Этот ретраншамент шел от форта, стоящего на южном берегу, до возвышенной платформы окруженной рвом. При вторичном посещении этих мест, Англичане нашли на платфорте шесть довольно хорошо сохранившихся медных пушек и заметили, что это те самые орудия, которые лорд Макартней (Macartney) подарил властителю «Небесной Империи».

На другой день один мандарин приехал на адмиральский корабль «Wellesley» с письмом Ке-шена, который уведомлял, что он охотно примет депешу английского правительства и доставить ее к императору, но не может получить ответу ранее десяти дней. Вице-король писал также, что губернаторы провинций Нинг-по и Амой не довольно высокого чину, чтобы принимать послания на имя императора и потому поневоле должны были отказаться от этого. Дальнее расстояние от берегу, маловетрие и другие причины заставили адмирала отправить посланного на пароходе; это произвело некоторое замедление и депеша английского правительства могла быть отправлена в Пекин не ранее пятнадцатого числа. После этого корабли рассеялись. Одни из них пошли крейсировать вокруг островов лежащих на юг и восток от якорного места, где они стояли, другие около берегов материка. Один фрегат, бывший в числе последних, сделал в месте, называемом Ту-тшу (Tou-tchou) любопытное открытие, именно, что там добывается и продается каменный уголь, или точнее, род антрациту.

Двадцать седьмого числа вся эскадра снова собралась на прежнем якорном месте; но как ответу еще не было, то адмирал отдал приказ готовиться к неприязненным действиям. Большие корабли не могли бы войти в Бей-ху по причине отмели, которая идет почти во всю ширину ее устья и потому приготовлены были только один корветт поменьше других и боты прочих судов. Но на другой день, рано утром, вдали показалась военная джонка и адъютант Ке-шена, тот самый мандарин, который уже был на корабле «Wellesley» явился с письмом вице короля, который уведомлял, что депеша английского правительства была представлена императору, но что в деле столь сложном необходимо должны встретиться затруднения, которые всего легче преодолеть при изустном совещании; что если бы одному из уполномоченных угодно было пожаловать на берег, то он, Ке-шен, за честь почел бы принять его в своей палате. Он предлагал это не адмиралу, а капитану Эллиоту, «потому, говорил он, что по обычаям нашей страны я не могу без унижения своего звания (правитель провинции Пе-тше-ли считается третьим человеком в государстве) выехать на море, чтобы посетить иностранного чиновника и полагаю, что та же самая причина не позволит адмиралу посетить меня на берегу». Таким образом теперь третий сановник в государстве почтительным образом приглашал к себе как равного, того самого, «варвара Эллиота» которого письма не были принимаемы подчиненными неважного чиновника Лина, если на этих письмах не было унизительной надписи пинн — прошение! Само собою разумеется, что это предложение было принято и тридцатого числа рано утром шесть, хорошо вооруженных, ботов пошли в Бей-ху. На них были капитан Эллиот, переводчик [65] Моррисон и множество сухопутных и морских офицеров в порядных мундирах. Когда флотилия подошла к отмели, на встречу ей вышла лодка с двумя мандаринами для сопровождения английских судов. Китайцы с обыкновенною своею деятельностию воспользовались временем, которое протекло с тех пор, как английская флотилия ушла. Оба форта были исправлены; парапет и ров, на южном берегу, окончены и вооружены дженджалами и другими легкими орудиями; форты обведены рвами; сверх того позади их были устроены полевые укрепления, а близ города, лежащего в довольно далеком расстоянии оттуда, виднелись палатки, человек тысячи на две. На самой возвышенной части тинистого берегу, между южным фортом и рекою, квадратная площадка обведена была, для осушения, канавками и обставлена некоторого рода ширмами; в середине этого квадрата раскинуты были палатки, а от этого места и до реки устроен был мост на судах, так что капитан Эллиот со всей свитой мог пройти, не загрязнив ног.

При входе капитана в палату, Ке-шен встал и принял английских офицеров с обыкновенными у Китайцев поклонами; потом он просил их пройти в другие палатки, где приготовлен был великолепный пир. После угощения начались совещания. Ке-шен сказал, что императору угодно восстановить прежний порядок вещей, продолжать торговлю как было дотоле и особенно избегать войны, которая причинила бы только обеим сторонам потери и несчастия; что императорский коммиссар (вероятно он сам) будет отправлен в Кантон, куда английские уполномоченные будут также приглашены, чтобы принять меры для восстановления доброго согласия в тех самых местах, где происходили события, причиненные неблагоразумным поведением коммиссара Лина; что последний превзошел данную ему власть и будет наказан или даже выдан Англичанам. Ке-шен с большим вниманием слушал объяснения капитана Эллиота о том, что звонкой монеты вывезено было так много из Китая, именно по той причине, что торг опиумом был запрещен и производился тайно по берегам, потому что прежде за него брали в обмен чай и шелковые товары. Ке-шен спросил, расположено ли английское правительство, с своей стороны, запретить потаенную торговлю опиумом и тут ему, вероятно в первый раз, дали почувствовать, что английское правительство не имеет никаких законных средств препятствовать вывозу какого бы то ни было продукта. В конце совещания Ке-шен сказал, что он изложит намерения своего императора письменно и доставит эту записку к адмиралу. Замечательно, что он во все время говорил весьма уважительно об английской нации, а упоминая об английской королеве, или своем императоре, употреблял одинаковые выражения. Китайцы, против своего обыкновения, не старались произвести впечатления на своих противников множеством разноцветных знамен и флагов, движениями войск и оглушительным боем гонгов.

Наконец капитан Эллиот простился с Ке-шеном и возвратился к флоту. Вслед затем привезено было туда множество свежих съестных припасов. На другой день обещанная депеша была получена и уполномоченные, рассмотрев ее, отвечали вице-королю, что так как ни в изустных, ни в письменных его объяснениях нет положительного ответу ни на одно из требований английского правительства, то они принуждены будут прервать переговоры и приступить к неприязненным действиям, если только китайское правительство не докажет своей искренности, разрешив коммиссару, которого намереваются отправить в Кантон, изъявить свое согласие на определенные предложения английских уполномоченных и принять меры для исполнения их. [66]

Ке-шен тотчас прислал ответ, в котором убеждал уполномоченных отложить свое решение до того времени, когда он получит из Пекина новые инструкции, которые, как он полагает, будут во всех отношениях удовлетворительны. Уполномоченные согласились дать шесть дней сроку, а потом, по настоятельной его просьбе, еще четыре дня. Во время перемирия английские суда крейсировали в разных местах и сам адмирал, на пароходе, приблизился к тому месту, где находится знаменитая китайская стена. На восточной оконечности этой удивительной постройки квадратный форт, который лежит под 120° 3' западной долготы и северной широты. Эта стена, на пространстве пяти или шести миль, сколько можно было видеть с парохода, шла по гребню горного хребта параллельного с берегом и потом спускаясь на равнину, оканчивалась у форта, о котором мы говорили. С обеих сторон ее парапеты и по местам башни.

Тринадцатого числа адмирал получил ответ Ке-шена, к которому приложена была копия с инструкций, присланных ему из Пекина. Посланный умолял адмирала не отвечать до нового свидания с вице-королем; но Эллиот на это не согласился, и вся эскадра приблизилась к берегу.

Известно, что последствием этого были новые совещания, постановлены предварительные условия, по которым Англичанам уступлен остров Хун-гун, назначено вознаграждение и прочее. По последним известиям, которые также сообщены уже в нашем «Обозрении событий в чужих краях», эти условия не утверждены английским правительством и коммодору сэру Гордону Бремеру, командующему флотом за болезнию адмирала Эллиота, который возвратился в Англию, предписано снова занять остров Чусань. На место адмирала Эллиота назначен контр-адмирал сэр В. Паркер, а на место капитана Эллиота полковник Поттинджер. Таким образом неприязненные действия, вероятно, будут возобновлены и мы будем сообщать нашим читателям все сведения об этих любопытных делах, какие только дойдут до нас.

Текст воспроизведен по изданию: Путешествия // Сын отечества, Том 2, № 20. 1841