БАРТОЛОМЕЙ

ОПИСАНИЕ АМУРСКОГО КРАЯ

Часть первая.

(При сем прилагается карта Амурского края.)

После заключения, в 1689 году, нерчинского договора, которым Россия отказалась от завоеваний казаков на берегах Амура, русское правительство, сознавая государственную потребность России приблизиться к берегам Великого океана, думало удовлетворить этой потребности прочным утверждением в Камчатке.

Петропавловский порт, казалось, соединял в себе всевозможные условия для создания морского могущества России на водах Великого океана. Но опыт показал, несмотря на все усилия и огромные издержки правительства, как худо соответствовало географическое положение Петропавловска тому значению, которое хотели ему придать. Последняя же война с Англо-Французами ясно доказала, до какой степени разобщен Камчатский полуостров с Россиею и даже с Сибирью.

Проложение путей к Охотскому морю постоянно составляло первый предмет заботливости русского правительства в отношении к Камчатке. Три пути вели с берегов Лены к этому полуострову: один по берегу Охотского моря вокруг Пенжинского залива — путь, по которому шел покоритель Камчатки, Атласов, — путь кружный и многотрудный, идущий по [288] безлюдным пространствам, едва посещаемый Коряками и Ламутами, по которому только в ненастное зимнее время, когда негостеприимное Охотское море не допускает плавания, отправляется почта и едет запоздалый путешественник. Другой путь из Якутска в Охотск, отсюда морем в Петропавловск, — путь, по которому совершались все сношения с Камчаткой, до открытия лянского тракта. Достаточно сказать, что станции на этой дороге, если можно так назвать якутские деревни, лежат на расстоянии 200-300 верст одна от другой, что вся перевозка совершается на вьюках и что разве одна якутская лошадь может перенести все трудности и ненастья восточно-сибирской природы под 60° с. ш.

Устроенный, по настоянию контр-адмирала Завойки, аянский тракт ныне совершенно оставлен, по встретившимся на нем непреодолимым препятствиям. Перевал через высокий Джукджур и совершенно открытое положение Аянского порта — вот важные невыгоды сего пути, которые думали вознаградить более южным его положением. Но едва не погибшие от голода и холода, переселенные на этот тракт русские селения показали всю неосновательность предположения о возможности разведения здесь земледелия и заставили снова обратиться к охотскому тракту. Также мало успеха имели попытки населить Камчатку русским населением и развести здесь хлебопашество. Переведенные сюда, во время Екатерины II, на берега реки Камчатки, русские крестьяне, несмотря на все усилия, не могли достигнуть уборки хлеба. Ранние утренники уничтожали посев даже в июле месяце, и русский крестьянин, видя неуспешность сельских работ, обратился к звериному промыслу или к работам в Петропавловском порте. Все усилия основать самостоятельность Камчатки и придать значение Петропавловскому порту остались совершенно безуспешными.

Возвращение России При-Амурского края показало всю второстепенность значения Камчатки и присоединения ее, вместе с береговою полосою Охотского моря, к нынешней Приморской области, с назначением главным городом ее и военным портом Николаевска, оставило Петропавловску значение только как порту для захода, в случае нужды, наших военных и китобойных судов. Таким образом, на При-Амурский край пала предрекаемая ему еще Петром Великим задача сделаться [289] основою русского могущества на дальнем востоке и колыбелью русского флота на водах Великого океана.

Сообщение Николаевска с Иркутском не представляет тех непреодолимых преград, какие существуют между Петропавловском и главным городом Восточной Сибири. Р. Амур, в продолжение всего периода судоходства, представляет самое удобное и дешевое средство сообщения; зимою же дорога вдоль Амура не представляет тех многотрудных перевалов через пустынные и высокие хребты и переходов через едва проходимые тундры и леса, какие встречались на пути в Камчатку. Дорога в Забайкальской области, по своему удобству, напоминает природное шоссе в Финляндии. Один только объезд Байкальского озера, в настоящее время, представляет еще некоторое затруднение, по причине крутой, горной дороги; но препятствие это отчасти устраняется пароходным сообщением по Байкалу и зимой санной дорогой по льду того же озера. С устройством же предполагаемого вокруг южной оконечности озера шоссе, сообщение Николаевска с Иркутском, как летом — по Шилке и Амуру, так и зимой — санной дорогой, не представит никаких затруднений и свяжет тесней — уже не говоря о возможных железных дорогах и телеграфах — новоприобретенный При-Амурский край с остальною Сибирью и Россией.

Историческое обозрение При-Амурского края.

В первой половине XVII столетия, владения России в Сибири простирались до Охотского моря и Камчатки. На р. Лене существовал г. Якутск. Здесь, чрез казаков, посланных енисейским воеводою в 1636 г. на р. Алдан за сбором ясака, было получено первое известие о При-Амурском крае. Некоторые из посланных казаков с р. Алдан в 1639 г. перешли нар. Улью, впадающую в Охотское море (севернее р. Уди), и при ее устье построили ясачное зимовье. Здесь Тунгузы с р. Уди рассказали им, что на р. Зее живет народ, занимающийся скотоводством и хлебопашеством, что Зея впадает в реку Шилькар, Шилькар же течет в Шунган, а эта последняя в Большое море. Они говорили также: о р. Амгуни, [290] о живущих на ней Тунгузах, торгующих с Ниткисами, живущими по берегам Шунгала, что Ниткисы товары свои достают от другого народа, живущего по р. Шилькару или Мамур (Амур), и что последние выделывают из хлеба вино.

Почти в то же время казаки, отправленные на р. Витим, сообщили о верховьях Амура, что там живут Дауры, подвластные князю Левкою, резиденция которого находится при устье р. Уры, текущей в Мамур. Народ этот, по словам казаков, имел много скота, хлеба, добывал серебро и торговал с Тунгузами и Китайцами. Якутский воевода П. П. Головин, для удостоверения в этих известиях, отправил, в 1643 году, две партии казаков, одну на р. Витим, другую на р. Алдан, разузнать об новом крае. Казаки, посланные на р. Витим, возвратились, не достигнув места своего назначения.

Партия же под предводительством Пояркова, следуя по р. Алдан, в 4 недели достигла р. Угуры. Через 10 дней плавания по ней Поярков вошел в р. Гокам, где, после трудного 5-недельного плавания, он остановился, в ожидании зимнего пути, недалеко от хребта, отделяющего алданские воды от зейских. С наступлением зимы Поярков, переправившись чрез хребет, достиг верховьев р. Брянды, по которой и спустился в Зею. Следуя вниз по Зее, он встретился с кочующими Тунгузами, потом у устья Умлекана с Даурами, которые рассказали Пояркову о том, что от устья Умлекана за 6 недель пути в укрепленном, деревянном городе живет князь Левкой, властитель племени, живущего по рекам Зее и Шилькару, и что этот князь высылает от 2,000 до 3,000 вооруженных людей за сбором дани. Собрав с жителей ясак, Поярков, для пополнения недостатка в продовольствии, отрядил 50 чел., для нападения на Даурский острог. Предприятие это не удалось, и посланные возвратились без припасов. Несмотря, однакожь, на все лишения, Поярков, с своею партиею, с наступлением весны 1644 г., достиг устья Зеи. Отсюда он поплыл вниз по Шилькару (Амуру) и, таким образом, первый, следуя по течению Амура, достиг моря.

По словам Пояркова, по Шилькару (Амуру) жили следующие народы: от Зеи до хребта (малого Хингана) Дауры, далее — Дучеры, Натки и Гиляки. Все эти народы не были никому подвластны. Достигнув моря, Поярков остался зимовать у Гиляков, собрал с них ясак и весною 1645 года [291] отправился вдоль берега Охотского к северу, дошел до устья реки Ульи, с которой на нартах перевалил на реку Алдан, Лену и в 1646 году возвратился в Якутск.

Рассказы Пояркова и его спутников обратили внимание тогдашней Сибири к отысканию ближайшего пути к Амуру.

Несколько казаков из партии, отправленной из Якутска на реку Тугур (впадающую в Олекму), для построения зимовья и приведения Тунгузов в ясачное положение, переправившись чрез Становой хребет, достигли Амура. По этому новоотрытому пути, в 1649 году, пустился предприимчивый промышленник Дорофей Хабаров, с 70 человеками охотников, и в первое лето достиг только устья реки Тугур.

В 1650 году, Хабаров перевалил чрез хребет, достиг Амура и владений князя Левкоя, где нашел богатые жилища, почву необыкновенно плодоносную, густые леса с дичью и соболями. Хабаров 25 мая 1650 года вернулся обратно в Якутск за подкреплением и в 1651 году, набрав охотников, снова отправился на Амур и остановился на нем при впадении Албазихи. Отсюда Хабаров поплыл вниз по Амуру, одержал победу над тремя даурскими князьками, достиг устья реки Зеи, ниже которой были владения князя Кокорея, откуда прибыл в город Толчин, который он и занял, но потом, вследствие измены жителей, разорил и отправился вниз по Амуру. Из народов, встреченных им, Хабаров упоминает: о Гогулах (вероятно, Гольдах) и Ачанах (вероятно, Нангунцах).

В одном из ачанских селений Хабаров остановился на зиму. Укрепив селение, названное им Ачанским городком, Хабаров отправил 100 человек вверх по Амуру искать добычи. Посланные, разбив туземцев, возвратились с огромною добычею. Но разбитые и ограбленные туземцы призвали на помощь Манджуро-Китайцев. В 1652 году, 24 марта, Русские в первый раз подверглись нападению Китайцев. Отбив нападение на Ачанский городок, Хабаров с открытием рек отправился вверх но Амуру. На пути между Каменными горами (вероятно, хребет малый Хинган) и рекою Зеею, он встретил партию казаков, посланных к нему из Якутска для подкрепления. Благодаря этому увеличению сил, Хабаров стал собирать с туземцев ясак, приводить их в подданство России и намеревался уже построить в Корейском улусе (против устья Зеи) острог, как начавшиеся в его отряде несогласия, [292] раздоры и бегство 100 человек (третьей части отряда) принудили его плыть вверх по Амуру до устья Камары, где он остановился зимовать и построил в 1653 г. Камарский острог. Между тем, из Москвы послан был на Амур к казакам с царскою грамотою дворянин Зиновьев, которому велено было, приняв начальство над казаками на Амуре, приготовить все к принятию 3,000 войска, которое предполагали послать на Амур. Зиновьев на пути к Амуру, для обеспечения сообщения с Якутском, построил на реке Тугур острог. Не найдя Хабарова в Камарском остроге, Зиновьев поплыл вниз по Амуру и встретил его у устья Зеи. Зиновьев, следуя данному приказанию, хотел приучить казаков к земледелию и тем отклонить от грабежа, но этим самым не расположил к себе казаков, вследствие чего был отозван в Москву, куда увез с собою Хабарова, назначив на его место казака Степанова, которому приказал жить мирно, пахать землю и не грабить.

Царь Алексей Михайлович возвел Хабарова в сословие детей боярских. Между тем, Степанов в 1653 году вышел из Камарского острога, поплыл вниз по Амуру, вошел в устье Сунгари, где добыл себе много хлеба, и зимовал в земле Дучеров (Вероятно, Дауров, на устье реки Зеи.). С весною 1654 года он снова отправился вверх по Сунгари и встретился с 3,000 Китайцев, был ими разбит и возвратился в Камарский острог. Здесь к нему присоединился с 50 человеками Бекетов, и они занялись укреплением Камарского острога. Предосторожность эта была не излишняя. В марте 1655 года, 10,000 Китайцев осадили Камарский острог, но были отбиты и удалились.

Весною 1655 года, Степанов снова поплыл по реке Сунгари, собрал хлеба на целый год и потом но Амуру вниз отправился зимовать к Гилякам, где построил Косогорский острог и собрал богатый ясак. Возвращаясь весною 1656 г., он нашел берега у устья Сунгари и вверх по Амуру безлюдными, а селения оставленными. Китайский император Кханси выселил даурские племена в глубь Манджурии.

Привыкшие жить грабежом, Степанов и большая часть его спутников погибли. [293]

1655 года, поляк Никифор Черниговский, боясь преследований за убиение илимского воеводы Обухова, бежал на Амур. Живя некоторое время грабежом, он вскоре подчинился нерчинскому воеводе, был прощен и в 1672 году построил в урочище Брунсином Камне с иеромонахом Гермогеном церковь во имя Спаса Всемилостивого. Это было началом основания Албазина.

Вскоре после этого выше и ниже Албазина по Амуру построено было несколько слобод, между которыми была особенно известна слобода Покровская.

Чтобы отклонить всякое вмешательство Китая на приобретенные области, из Москвы отправлен был, для переговоров, Грек Спафарий; но его посольство осталось без последствий. Спафарий предписал казакам, чтобы они из Албазина не ходили но Амуру и Зее за сбором ясака с туземцев, а жили бы спокойно и занимались хлебопашеством. Но албазинские казаки не повиновались и продолжали свои набеги на туземцев, брали ясак и даже ходили к югу в Манджурию. По рекам Зее и Селендже они построили три острога.

В 1683 году, нерчинским воеводою Воейковым был отправлен из Албазина вниз по Амуру сотник Фролов с сотнею казаков с целию привести в подданство России жителей реки Амгуни и низовьев Амура. При устье впадающей в Амгунь реки Дукачина, Фролов построил Дукочинский острог, а жителей этого края привел в ясачное положение. Таким образом, в 1836 г., все поселение по Амуру, а также по северным и частию южным его притокам было под непосредственным влиянием и зависимостию России. Центром же, где сосредоточивалось управление этим обширным краем, был город Албазин. Но дурное обращение казаков, их насилия и грабежи вооружили против них жителей и заставили сих последних просить защиты у китайского императора Кханси, который решился воспользоваться благоприятным случаем, чтобы распространить свою власть на прибрежья Амура. Вследствие этого решения, Кханси, дабы устранить вмешательство русского правительства, объявив казаков, переселившихся на Амур, бежавшими разбойниками, послал войска, чтоб разорить их остроги.

В 1685 году, китайское войско подступило к Албазину. Гарнизон Албазина состоял из 450 человек; Китайцев [294] было до 14,000. Неприятельская артиллерия разрушила крепостные земляные валы, и начальник гарнизона Толбузин вынужденным нашелся оставить Албазин и отступил в Нерчинск. Китайцы, разрушив Албазин, отошли в Айгунт.

Нерчинский воевода Воейков, узнав об этом, приказал возобновить Албазин, и берега реки снова заселились. Китайцы с своей стороны решились вытеснить Русских с Амура и, в числе 7,000 человек, с 40 орудиями, снова подступили к Албазину, пошли на приступ, но были отбиты с большим уроном. Китайцы предложили осажденным сдаться; но Бейтон, заступивший место убитого Толбузина, отверг предложение. Китайцы ограничились блокадою, а в августе 1687 года совершенно удалились от Албазина. В это время, для устройства дел с Китаем, послан был из Москвы окольничий Головин, который 1 августа 1687 года достиг Иркутска и 28 сентября прибыл в Селенгинск, откуда отправился в Удинск. В Удинске Головин получил известие, что Китайцы от Албазина отступили, почему, возвратясь обратно в Селенгинск, он отправил в Пекин дворянина Коровина с объявлением о своем прибытии и просил китайское правительство назначить место для переговоров. Коровин, возвратясь из Пекина, донес, что китайское правительство назначило местом переговоров город Селенгинск; но вслед за Коровиным, 1688 года, 5 августа, явился к Головину мандарин с письмом от китайских полномочных, в котором они отменяли пункт съезда в Селенгинске, а назначили город Нерчинск. Китайское посольство сопровождали по Амуру флотилия и войско, всего около 10,000 человек. Головин, узнав об этом, отправил протест, говоря, что подобного рода распоряжения противны общенародным правилам и что он желал бы избрать местом съезда для переговоров не Нерчинск, а Албазин. На протест Головина китайские полномочные отвечали, что богдыхан сам назначил Нерчинск местом съезда для переговоров.

21 июля 1689 года, прибыло в Нерчинск китайское посольство; 10 августа приехал туда же Головин с своей свитой.

В Нерчинске с Головиным находилось всего не более 600 человек из стрельцов и нерчинского гарнизона. Между тем, все население Монголов и Тунгузов, около 3,000 [295] человек, по реке Нерче было готово отложиться от недавнего своего подчинения Русским и с помощию Китайцев запереть русское посольство в Нерчинске, прекратив всякое сообщение с Удинском и Селенгинском, откуда, при неприязненных действиях Китайцев, могли бы получаться и подкрепления и продовольствие. Таково было невыгодное положение нашего посольства в Нерчинске, между тем, как Китайцы могли быть всегда подкреплены из Манджурии.

Здесь, после несколько раз начинаемых и прекращаемых переговоров, 27 августа 1689 г,., русский полномоченный нашелся вынужденным подписать трактат, которым река Горбица, впадающая в реку Шилку с левой стороны, назначалась границею между обоими государствами.

Вследствие этого мира, албазинский воевода Бейтон перевел в Нерчинск всех людей, находящихся в Албазине и в селениях, лежащих по Амуру, частию осенью 1689 года, а частию весною следующего 1690 года. По очищении Албазина Русскими, Китайцы в том же году его разорили. В это же время Аргунский острог и все наши селения, находившиеся по правому берегу реки Аргуни, переведены на левый.

С этого времени вся страна от Албазина до реки Зои опустела. Предание говорит, что земля по Амуру так плодородна, что несколько лет после этого хлеб на полях рос сам собою.

В первой половине XVIII века, Русские из Охотска и Камчатки открыли Курильские острова и достигли до японского острова Нипона. На Курильских островах и на Нипони они получили первые сведения об островах Иессо и Сахалине, заключавшиеся в том, что первый весь занимают Курильцы, а на последнем только в южной части живут эти народы, и что этот большой остров весьма близко лежит от Иессо и находится против устья реки Амура. Вследствие этих сведений деланы были попытки из Охотска и Камчатки достигнуть Сахалина и устья Амура с моря; но, по несовершенству тогдашних средств к плаванию, эти попытки не удавались. Затем эти попытки повторялись в царствование Екатерины II.

Пятая статья нерчинского договора о свободе торговли для Русских в Китае и для Китайцев в России была нарушена Китайцами сейчас же по заключении договора, и только в 1725 году, при Екатерине I, граф Савва Владиславич [296] Рагузинский заключением бурейского трактата устроил торговые сношения наши с Китаем в Кяхте. Китайцы всячески старались ограничивать и затруднять торговые сношения, и посольство полковника Кропотова, в 1767 году, при Екатерине II, имело целью приведение в порядок кяхтинских торговых дел. Китайцы, при заключении бурейского трактата, возобновили предложения, сделанные ими Головину в 1689 году о проведении границы по Становому хребту до Чукотского носа, но получили от Рагузинского ответ, что он не уполномочен трактовать о границах, и посему подписано было оставить «как прежде поставлено».

Посольство графа Головина, назначенное при Императоре Александре I, в 1805 году, для договаривания о границах, не состоялось, и только при Императоре Николае I возбужден был снова вопрос, жизненный для Восточной Сибири и полный будущности для России.

В 1848 г., назначен был командиром транспорта «Байкал» капитан Невельский, которому было поручено исследовать амурский лиман и описать юго-восточный берег Охотского моря.

Из представленного им описания сделалось известным: а) что Сахалин есть остров, в противность предположений Бейтона; б) что входы в лиман с севера и юга открыты для судов значительных рангов; в) что Татарский пролив и Охотское море соединяются каналом, идущим вдоль острова Сахалина; г) что вход в реку Амур не заперт трехфутовою отмелью, как полагали, на основании донесения Крузенштерна и из описания берегов Татарского пролива, сделанного знаменитым Лаперузом, а что из реки к югу идет значительной глубины канал.

В 1850 году, последовало Высочайшее повеление, по ходатайству генерал-губернатора Н. Н. Муравьева, о составлении особой экспедиции, имевшей главною целью, под видом торгового предприятия Российско-Американской Компании, основать на берегах Охотского моря, близ лимана, зимовые домы и оттуда посредством торговли распространять наше влияние на Гиляков и наблюдать над действиями подходящих к лиману иностранных судов. Средства этой экспедиции были весьма ограничены. [297]

До июня 1854 года, команда состояла всего от 30 до 80 человек матросов, солдат и казаков, при двух худых вельботах, 14 и 5-весельных баркасах, четырехвесельной шлюпке и гилякской лодке.

29 июня 1850 года, в северной части залива Счастия, у лимана, основано было первое русское селение Петровское, и затем в том же году, 6 августа, занято устье реки Амура и поставлен из 5 человек пост, названный Николаевским; когда же, по ходатайству генерала Муравьева, означенное распоряжение удостоилось Высочайшего утверждения, то, при посте этом, 9 августа 1851 года, положено основание селению Николаевскому, ныне главный город Приморской области. В 1850 и 1851 годах формировались в Забайкалье пешие и конные казачьи полки и сформирована была впервые в Восточной Сибири полевая артиллерия. Линейные баталионы, распределенные по городам Восточной Сибири, стянуты были в Забайкальскую область. Все это делалось в виду скорого занятия При-Амурского края, предупреждая всякое вмешательство со стороны Китая. 12 июня 1853 года, занят остров Сахалин, на котором при заливе Анива построен Муравьевский пост. Из Петровского зимовья достойные сподвижники Невельского, г. Чихачев и Бошняк, ходили вверх по р. Амуру и Амгуни и к берегам Татарского пролива для разведывания неизвестных стран и для распространения русского владычества. 1 августа 1853 года был постановлен военный пост, названный Константиновским, в Императорском заливе; 5 августа 1853 года — в заливе де-Кастри пост Александровский. В 1854 году, пароход Аргунь спустился вниз по Амуру, сопровождая генерал-губернатора Восточной Сибири; а в 1856 году пароход «Лена» впервые поднялся вверх по Амуру от Мариинска до Усть-Стрелочного караула.

Заключением айгунского договора, 16 мая 1858 года, весь левый берег Амура уступлен России, а демаркационная коммиссия, посланная летом 1859 года вверх по Уссури, вероятно, проведет границу нашу от устья Уссури к границам Кореи.

В заключение общего исторического обзора судьбы При-Амурского края, представляем любопытную выписку из «Иркутских Ведомостей», № 5, 1860 года: [298]

«В 1854 году, когда военное время не дозволяло и думать о том, чтобы обременять новыми расходами государственную казну, и без того обремененную громадными издержками, генерал-губернатор Восточной Сибири, поставленный в необходимость изыскать для амурского дела местные способы, обратил внимание на повсеместное сокращение расходов по управлениям Восточной Сибири, с целью употребить на Амур сбережения от сумм, отпускаемых по утвержденным правительством для Восточной Сибири годовым бюджетам. Ходатайство г. генерал-губернатора по этому предмету было уважено, и 11 января 1854 года состоялось Высочайшее повеление, в силу которого постановлено было: образовать в распоряжении генерал-губернатора военный капитал, обратив в основание его накопившиеся за прежние годы остатки от прежних ассигнований по провиантскому и другим ведомствам Восточной Сибири, и поддерживать капитал этот ежегодным зачислением подобных же остатков на будущее время, за исключением, впрочем, остатков от сумм, принадлежащих ведомству Кабинета Его Императорского Величества, и земских сборов. Этот-то военный капитал и есть «главный и единственный в распоряжении местного начальства источник, на который обращались все расходы по занятию и устройству вновь приобретенного громадного края».

Вот точные цифры военного капитала, о приходе и расходе которого ежегодно повергается отчет на личное воззрение Государя Императора:

«Поступило в военный капитал на приход: остатков от сумм разных ведомств, преимущественно провиантского, за прежние годы по 1 января 1857 года всего 303,790 руб. 98 коп. В 1857 году — 344,985 руб. 94 1/4 коп. В 1858 году — 149,163 руб. 50 1/2 коп. В 1859 году — 38,648 руб. 15 1/2 коп. Всего по 1 января 1860 года в приходе 836,588 руб. 58 коп.

«Из капитала этого израсходовано: в 1854 году — 6,705 руб. 28 1/2 коп. В 1855 году — 63,478 руб. 81 3/4 коп. В 1856 году — 41,910 руб. 50 1/2 коп. В 1857 году — 115,972 р. 84 к. В 1858 году — 143,425 руб. 7 3/4 коп. В 1859 году — 169,349 руб. 25 3/4 коп.

«Всего по 1 января 1860 года в расходе 540,841 р. 78 1/4 к.

«Израсходованные 540,841 руб. 78 1/4 коп. употреблены следующим образом: [299]

а) На заготовление материалов и инструментов и производство работ по возведению на устьях Амура батарей и разных казенных помещений.

«В 1854 году — 4,484 руб. 52 1/2 коп. В 1855 (В 1855 году совершилось переселение из Петропавловска на устье Амура в Николаевский пост штаба военного камчатского губернатора и портовых управлений, мастерских и складов.) году — 38,334 руб. 33 1/2 коп. В 1856 году — 452 р. 50 1/4 к.

б) «На постройку парохода «Шилка» местными способами Восточной Сибири 41,800 руб. 93 1/2 коп.

в) «На содержание судов, крейсировавших в Охотском море в 1854, 1855 и 1856 годах — 25,408 руб. 48 коп.

г) «На переселение Амурского конного казачьего полка, с полным хозяйственным снаряжением, двухлетним продовольствием: семенным хлебом, мастерскими, единовременным домашним пособием и со сплавом всех переселяемых семейств, с принадлежащими им грузами и скотоводством, из Забайкальской области на места, предназначенные для заселения на Амуре в 1857 и 1858 году — 87,724 р. 76 коп. (Сверх 30,000 руб., первоначально назначенных на переселение крестьян в Камчатку, так что переселение всего полка обошлось 107,724 руб. 76 коп.).

д) Уплачено за 6 речных пароходов для содержания сообщения по Амуру, заказанных в Бельгии на заводах Кокриля и Годефроа, 137,065 руб. 26 коп.

е) «Израсходовано на подарки китайским властям при заключении айгунского трактата 1,539 р. 53 1/2 коп.

ж) «Израсходовано во время пребывания генерал-губернатора в Японии в 1859 году — 2,872 р. 14% коп.

з) «На уссурийскую экспедицию, совершенную с целью исследования При-Уссурийского края и гидрографической съемки оного в 1859 году — 10,000 руб.

и) «На содержание, прогоны и пособие разным чинам, командируемым на Амур, на материалы и производство работ по постройке магазинов и разных казенных помещений, на сверхсметные пособия, при передвижении на Амур и содержание там войск, на пособие разным лицам, переселяющимся на Амур и на разнообразные мелочные расходы по снаряжению амурской экспедиции и устройству При-Амурского края: [300]

«В 1854 году — 2,220 руб. 76 коп. В 1855 году — 23,144 48 1/4 коп. В 1856 году — 18,370 руб. 38 коп. В 1857 году — 36,954 руб. 68 1/2 коп. В 1858 году — 38,819 р. 9 1/2 к. В 1859 году — 44,199 р. 24 1/2 коп. Всего 163,680 руб. 73 3/4 коп.

и) «Отчислено на разные местные расходы в распоряжение амурского и при-амурского военных губернаторов 27,478 р. 57 1/2 коп.

«Всего 540,841 р. 78 1/4 коп.»

Реки.

Страна, простирающаяся от 54 до 42° сев. шир. и от 122 до 142° долг. по Ферросскому меридиану, есть ничто иное, как бассейн реки Амура и его притоков. Амур для этой страны есть то же, что Нил для Египта. Направление и характер реки обусловливают в такой же степени развитие этой страны, как периодическое разлитие Нила и течение к Средиземному морю обусловливают вековой характер Египта.

Речная область Амура, говорит г. Семенов, по вычислениям Бергхауза, занимает площадь в 36,400 кв. геогр. м. В сравнительной таблице Тейхмана бассейн р. Амура представлен под цифрою 38,000 кв. геогр. м., следовательно только немногие речные системы, напр. Амазонской (88,300 кв. м.), Ла-Платы (71,000 кв. м.), Оби (63,000 кв. м.), св. Лаврентия (62,000 кв. м.), Миссисипи (53,600 кв. м.) и Енисея (47,000 кв. м.), превосходят величину его бассейна. Но за то он занимает гораздо более пространства, чем системы других, наприм. Лены (36,600 кв. м.), Нила (32,600 кв. м.) и др. Длина Амура, считая северную его ветвь за главную, составляет около 650 геогр. м. (или 4,500 верст), из которых 1,800 приходится на Керулын и Аргунь, 1,400 на собственный Амур или Сахалян-Ула до соединения с Сунгари и 1,300 на нижнее течение от соединения обеих главных ветвей системы. Это составляет около 1/8 длины экватора и равняется длине Ян-це-Кианга, почитаемой самою большою из рек Старого Света. Одна из особенностей этой речной системы состоит в том, что река составляется постепенно из двух почти равных водоемов. Так р. Шилка и Аргунь, по соединении при Усть-Стрелке, откуда получает общее название Амура или по манджурски Сахалян-Ула, а по китайски Хей-лунь-цеян, т. е. [301] река черных вод, текут долго, не смешиваясь, и приносят каждая почти ровное количество вод. Так водоем р. Зеи при впадении ее равен водоему Амура, и воды их на большем расстоянии текут не смешиваясь. Далее, под 130° долг. и 4-8° сев. шир., самым южным пунктом изгиба Амура, р. Амур или Сахалян-Ула соединяется с р. Сунгари-Ула, т. е. река млечного пути; оба водоема почти равны, и белые воды Сунгари долго текут, не смешиваясь с черными водами Амура. Китайцы и Манджуры по соединении удерживают реке имя Сунгари-Улы. Амур есть слово тунгусское — Мамур (Алгар), т. е. большая река, и усвоено нашими казаками, слышавшими название это от Удских Тунгусов, а потом от Гиляков. Ни в одной реке не встречается такой разнообразный и довольно часто противоположный характер: самого течения, берегов и климата, как в Амуре.

Истоки Амура находятся в северо-восточном углу великой средне-азиатской возвышенности, между лесистыми склонами Яблонного хребта и песчаными степями возвышенной Гоби. Три большие реки: Ингода, Онон и Аргун, сливают вместе свои воды, чтобы дать начало его величественному течению. Онон и Ингода, слившись между Читою и Нерчинском, образуют большую, в великолепных берегах текущую реку Шилку, которая, пробежав около 560 верст на восток, сливается около Усть-Стрелочного караула с Аргунью; отсюда начинается собственно Амур. От Усть-Стрелочного караула до Албазина, на пространстве около 200 верст, Амур течет между горами, одним руслом.

Вертикальные утесы и еще чаще каменистые склоны, поднимаясь непосредственно из реки, оставляют только, при самой малой воде, в позднюю осень, узкую береговую полосу.

Как с левого, так и с правого берега (особенно с левого), от Усть-Стрелки до Албазина впадают в Амур много рек: Амазар или Большая Горбица, Урчи, Олдай, замечательный по своим золотым россыпям, и другие, меньшие. По всему этому пространству в XVII столетии находились русские деревни. У р. Амазар горы начинают отступать от берегов; но река все еще стремится по горной стране.

Место, где находился древний русский город Албазин (ныне снова устроивающийся), представляет первую в большем виде удобную к заселению равнину. Замечателен тот [302] верный военный и хозяйственный взгляд, который указал казакам на место, где они построили Албазин.

Город был расположен на холме, господствовавшем над совершенно ровною луговою равниною, и имел вид правильного четвероугольника. С этого холка видна вся окрестность на несколько верст. На всей окружающей местности видны следы казачьих пашен; береговые луга покрыты тучною травою; кой-где лес. Почва состоит преимущественно из песчаника. Остатки старых кирпичей, пули, куски печеного затвердевшего хлеба свидетельствуют о бывшем здесь Казацком городке. Напротив Албазина тянется версты на три плоский, ровный остров с остатками манджурской батареи. Против этого острова с правой стороны впадает первый замечательный приток Амура, Албазиха или Эмури.

Начиная от Албазина характер реки изменяется: прорезавшись между гор, Амур разливается на несколько русл, образуя группы извилистых островов; направление течения его становился извилистее, и хотя довольно часто, то на правом, то на левом берегу реки, являются утесистые возвышенности, но течение Амура уже нейдет, как прежде, в горах, а в широкой долине, возвышающейся над рекою от 40 до 60 футов. Отдельные высоты тянутся вдоль этой равнины и, местами подступая к самой реке, образуют утесистые возвышенности (от 150 до 300'), имеющие тот же геогностический характер, как рудные Забайкальские горы. Крутая, желто-серая скала Цагаяни возвышается на левом берегу реки на 250' над уровнем воды и представляет собою огромную цельную массу твердого песчаника, которого верхние слои красноваты, а основание белое, окаймленное сверху двумя горизонтальными черными полосами. По словам здешних жителей — Оречон, гора эта у Манджуров почитается священною. Иногда из этих полос подымается густой черный дым. По словам г. Аносова, скала Цагаяни содержит в себе, вероятно, пласты каменного угля.

Река, разделяясь у подошвы этой скалы на три русла, образует стремительный водоворот, относящий назад попадающие в него суда. Кроме Цагаяни, до впадения р. Комары в Амур, еще замечательны на этом пространстве мысы: Казакевичи под 52° сев. ширины, неподалеку от мыса Казакевичи — мыс Корсакова. Оба они состоят из красноватых [303] глыб песчаника. Первый замечателен по отделившейся от общей массы образующей его горы, на юго-западной стороне мыса, скале, которая с боку имеет вид человеческой фигуры колоссальных размеров, с шлемом на голове. Второй, т. е. мыс Корсакова, замечателен правильностию полукруглых выступов, составляющих обращенную к реке его сторону и разделенных глубокими трещинами. Береговая сторона этого последнего мыса имеет довольно округленную, поросшую травою покатость. От этих двух мысов до впадения справа Комары, Амур течет в низких, наносного образования равнинах. Хвойный лес, покрывающий склоны гор, в равнинах часто обращается в лиственный лес, а этот сменяется чистыми, поросшими низкою травою, лугами, которые тянутся до самых вершин гор; береговая местность делается суше.

Течение Амура от Албазина до Комары (расстояние около 380 верст) есть самое дурное для плавания, вследствие близко подходящих к берегу гор, образования мелей, островов и нескольких русл, так что быстрота течения Амура значительно уменьшается. Ширина Амура на всем этом пространстве не превосходит 400 саж., глубина же местами не более 6 и 7 фут. Береговые утесы преимущественно состоят из гранита, смешанного с полевым шпатом и окрашенного окисью железа, а также и глинистого сланца.

С приближением к Комарскому посту, на левом берегу вновь начинается высокая равнина, на которой и лежит Комарский пост. Чрез низменную впадину правого берега устремляется к Амуру река Комара, самый значительный из всех до сих пор упомянутых притоков. Ниже Комарского поста Амур снова вступает в гористые берега, образует так называемый Улус-Моданский полуостров, который соединяется с восточной стороны гористым узким перешейком с прочим прибрежьем Амура. Вся ширина перешейка не превосходит 300 саж., тогда как окружность полуострова простирается на 28 или на 30 верст.

Ниже Улус-Модана, р. Амур, до слияния своего с Зеею, стремится одною струею, между высокими, скалистыми берегами. Горные кряжи правого и левого берега по всему этому пространству не лежат уже так, как прежде, в разных направлениях, но окаймляют берега реки беспрерывным гребнем, умеренной высоты до устья Зеи. Здесь река, расширяясь, [304] разбивается то тут, то там об эти горы и описывает большие извилины (как, например, вышеупомянутый Улус-Модан, где она делает почти круг около узкого мыска). В широте 50° 26' на правом берегу Амура замечено было несколько кусков каменного угля, дурного, впрочем, свойства, что дает повод предполагать о существовании его где нибудь выше по реке. Приближаясь к Зее, горы начинают расходиться, опять являются высокие, сухие равнины с луговою растительностию, к которым примыкают в отдалении обнаженные склоны гор, отчасти покрытые лиственным лесом. Грунт этих равнин — песочная желтая глина, покрытая тоненькою земляною корою, которая производит сухую траву и множество душистых трав и цветов. Ближе к реке растет лиственница. Склоны же гор, даже и тех, где они лесисты, выказывают везде обнаженные каменья. Острова, на этом протяжении реки, хотя довольно многочисленны, но лежат отдельно и бывают незначительной величины; низкие водянистые луга И водяные растения покрывают их поверхность и только ближе лежащие к берегу бывают выше и производят лиственный лес, к которому только редко присоединяется несколько деревьев хвойного леса. Возле манегрских шалашей уже бывают видны уединенные, отдельно стоящие жилища Дауров, которые занимаются, кроме земледелия и огородничества (развитого у них в низшей степени), рубкою дров для Доставления в Айгун и его окрестности.

При впадении Зеи вид местности внезапно изменяется: вместо сжатых горами берегов видна пространная равнина. Правый берег реки Амура хотя и остается высоким, но обнаженные холмы отступают далеко назад и образуют равнину. Равным образом левый берег, по мере приближения к Зее, образует также бесконечную, плоскую и безлесную равнину. От Комары до Зеи, на расстоянии 210 верст, Амур имеет очень мало мелей; глубина его на этом пространстве не превышает 12 фут., ширина же около 400 саж.

Величественным, почти двухверстным шириною устьем Зея смешивает свои медленные и мутные воды с быстро стремящимися и ясными волнами Амура, цвет воды которого отсюда изменяется в черно-мутный. По обоим берегам тянутся деревни, расположенные тесно одна возле другой. [305]

В 20 верстах от устья Зеи, на правом берегу которой расположен город Благовещенск, лежит китайский город Айгун (Сахалин-Ула-Хотон). Близ устья Зеи равнина невысока и подвержена наводнениям, но далее вниз по течению по берегам показываются песчаные дюны, скоро переходящие в гладкую, но возвышенную равнину. На правом берегу там и сям встречаются закругленные холмы, которые иногда доходят до самого берега. Архипелаги островов замедляют течение реки, которая, как справа, так и слева, омывает обширные, часто наводняемые низменности, которые покрывают луга и ивовые кустарники или же представляют собою обнаженные песчаные дюны.

Ряд деревень, который тянулся на пространстве около 50 верст от устья Зеи, вниз по Амуру, с появлением лесов кончается, как и самое население, состоящее из Манджуров, Китайцев и Дауров. Только в некоторых местах попадаются берестяные юрты кочующих Барар-Тунгусов. Около устья реки Бурей, Амур сливает свои воды в одно русло, и река нераздельною струею подходит к подножию хребта местечка Хингана, через который прорывается от северо-запада к юго-востоку.

Устье реки Бурей на левом берегу сначала обозначается невысокою, ровною и отчасти лесистою поверхностью и далее холмом, покрытым дубовым лесом. Бурея в своем устье (шириною около 3/4 версты) имеет тихое течение и чистую воду, которую на некотором пространстве можно заметить не смешанною с мутной водою реки Амура. Ниже устья Бурей многочисленные острова отделяют левый берег от главного русла реки, а береговая равнина покрыта мокрыми лугами и болотами. Правый же берег, напротив, везде высок; окаймляющие его холмы подступают ближе к реке, иногда отвесно упираясь в нее. Вообще пространство, по которому течет Амур от Зеи до Хинганской станицы — 310 верст, есть равнина, которой правый, высокий берег ограничен горами, находящимися постоянно в некотором от него расстоянии; левый же берег представляет совершенную плоскость, низменную и отчасти болотистую, на которой растут дуб и береза, по преимуществу черная. Ниже Бурей встречается дикий виноград. Ниже устья Буреи ширина Амура от берега до берега более 5 верст, глубина же, средним числом, около 8 футов; при начале [306] Хингана ширина реки, текущей в одном русле, около одной версты.

Мало-Хитонский хребет, возвышаясь из равнины, сперва на левом берегу, наклоняется к реке крутыми утесами и весь почти до самой вершины покрыт хвойным лесом, который на южных склонах заменяется лиственницею.

От Хинганской станицы до Никольского поста, Амур течет одним руслом шириною не более 220, иногда же 150 саж. Глубина его на этом пространстве доходит от 30 и до 45 футов. Береговые горы покрыты лиственным лесом; между этими возвышенностями есть, как на правом, так и на левом берегу, продольные долины (например, около Улуса-Бири), которые удобны для заселения. Такого рода долины встречаются и в самом хребте местечка Хингана, как, например, местность, где находится станица Помпеевка. Река образует здесь много изгибов, довольно часто один за другим следующих. Здесь в русле, свободном от островов, в равной глубине, река стремится со скоростию, которая на узких местах достигает более 8 верст в час. Сначала на обоих берегах видны между горами довольно просторные луга, но спустя немного хребет начинает суживать реку, с обеих сторон, почти беспрерывным рядом утесов, у подошвы которых весьма редко расстилаются луга, или же окруженная со всех сторон горами равнина, которая довольно часто наводняется и образует небольшую гавань.

Округленные верхушки гор, находящихся не вдалеке, покрыты густым лесом, в котором довольно странно смешаны деревья севера и юга.

В 120 верстах выше устья Сунгари, Амур снова входит на равнину и течет несколькими протоками. Здесь в его русле лежат многочисленные и часто довольно большие острова. Средняя ширина реки в этих местах доходит до 10 верст и более.

Все пространство от м. Хингана до устья Сунгари есть самое неоживленное место всей реки. Кочующих Тунгусов-Бираров весьма немного; в равнине же всякое население почти совершенно исчезает и только изредка является юрта рыболова Гольда, перебравшегося сюда на короткое время с реки Сунгари. Пред впадением реки Сунгари, Амур разделяется на два рукава, из которых один идет налево, между тем, как [307] другой принимает в себя Сунгари. Эта последняя шириною превосходит рукав Амура, в который она вливается, и ее грязно-мутные, белые воды еще долго отделяются от мутно-черных вод Амура.

От Никольской станицы до устья Сунгари (и даже далее до реки Горыни на 700 верст) левый берег постоянно представляет вид равнины, отчасти луговой, отчасти лесистой: дуб, черная и белая береза, осина; также встречаются ильми, грецкий орех и пробковое дерево... На правом берегу, большею частию также плоском, иногда подходят к реке горы. На этом пространстве множество островов, особенно у устья Сунгари, наполняет русло реки, глубина которой по фарватеру, средним числом, не менее 20 футов.

Недалеко от устьев Сунгари оба рукава Амура снова соединяются в одно общее русло и река принимаете направление к NO. Ширина реки становится почти вдвое против прежнего; архипелаги островов наполняют реку до того, что только весьма редко, и то на незначительное пространство, можно видеть оба берега вдруг.

Несколько ниже деревни Нюнга река разделяется на два широкие рукава: более широкий из них идет вдоль низменного левого берега, правый же рукав делает к OSO довольно значительную дугу. В этот рукав, ограниченный хребтом Хехциер, вливается река Уссури, устьем, имеющим более версты ширины.

Ниже устья Уссури, Амур, расширяясь весьма значительно, образует как бы озеро, наполненное островами; далее река освобождается от островов, но, миновав каменистый берег деревни Бури, острова снова наполняют реку, так что на левом берегу виден вдали только хребет Ванда; на правом же берегу подходят к реке цепи холмов и образуют утесистые, лесистые берега, как, например, при Ссюнджаке. Широкие низменности, которые оставляют между собою эти возвышенности, бывают чрезвычайно извилисто прорезаны рукавами Амура. Река разливается почти на 15 верст глубоко вдающимися, но мелкими заливами, в которых течение довольно медленно; на середине реки отмели и острова. Ниже деревни Хула начинается ровный, поросший лиственным лесом, берег, с многочисленными деревнями. На этом пространстве вливается пятью узкими, быстро стремящимися каналами [308] значительная горная река Солэ, иначе называемая Дондон или Нанха, по соседним деревням. Здесь Амур, хотя на небольшое пространство, соединяется в одно русло. Начиная с устья Уссури, река имеет северо-восточное. направление, и, описав две большие, но плоские извилины, разливается так широко, как нигде в верхнем своем течении. Низменные, бесчисленные острова, часто в несколько миль длиной, образуют как бы три русла в реке, так что ширина от одного берега до другого составляет местами около 20 верст. От устья Солэ (Лондона), обращаясь на восток, Амур идет между гористых берегов и снова входит в широкую низменность тремя рукавами, которые потом соединяются в одно русло, имеющее несколько верст в ширину.

Далее русло реки суживается и только короткие рукава вдаются то в правый, то в левый берег, в таких местах, где горы, раздвигаясь, оставляют между собою низменности. На правом берегу, который почти все время довольно высок, находится широкое устье ясной и быстро текущей горной реки Хунгар; далее холмистая земля, поросшая лиственным и хвойным лесом. Левый берег реки значительно ниже; по в некоторых местах подступают к нему с юго-востока возвышенности, с утесистыми покатостями; у их подошв образуются маленькие озера, как-то: Поддаль, Милька и другие.

После впадения быстрой реки Горынь, левый берег реки Амура делается постепенно гористым и, подобно правому, повсюду высокому, даже утесистым. Растительность получает здесь уже северный вид; но к хвойному лесу довольно часто примешивается еще лиственный, а роскошная трава покрывает плодородную землю. После более, чем 150-верстного течения от устья р. Горынь, в прямом северо-восточном направлении, горы удаляются сперва на левом, а потом и на правом берегу реки, но не на далекое расстояние от реки, которая, снова значительно расширяясь, подходит к озеру Кизи, близ устья которого находится г. Мариинск, а возле него на узком утесистом кряже лежит деревня Кизи.

Вообще от устья Горыни до мыса Джай (300 верст) русло Амура, по незначительному количеству островов, весьма удобно для плавания; глубина его на этом пространстве не превышает 25 фут. Далее от мыса Джай на 280-верст. протяжения Амур дробится на рукава. Из них левый главный, правый же — [309] Мариинская протока — имеет только 90 саж. шир. Далее за Кизи, принимая северное направление, Амур течет в гористой местности. Правый берег его, высокий и крутой, образуемый последними отлогостями Сихота-Аминя, представляет местами утесы в 300' высоты, но в равнинах между ветвями гор река разливается в виде озер; левый же берег представляет местность холмистую, часто болотистую, покрытую лесом (хвойным, лиственницею и пихтой, например у деревни Тыр). Значительные с этой стороны разливы реки образуют озера, например озеро Удаль. Последний приток Амура-Амгунь, впадает в Амур слева, выше того места, где Амур, следуя подошве горного хребта Сихота-Аминя, круто поворачивает к востоку. Ширина Амура в этих местах со всеми островами от 10 до 12 верст, против устья Амгуни даже более. Эта часть Амура по своим приглубым берегам представляет очень много мест, удобных для пристаней (например, у с. Богородского).

За Амгунью с левого берега в Амур впадают много озер: например, Чля, Орель. При соединении с этими озерами Амур образует замечательную протоку Пальво, по глубине своей 30 фут. очень удобную для стоянки судов.

Пред городом Николаевском Амур соединяется в одно русло шириною в 90 саж., глубиною же 40 и более футов.

Последняя часть течения Амура, от впадения Амгуни до устья, резко отличается от всего прочего, представляя в своих берегах совершенно северную природу: хвойный лес, болотистая и бедная земля и почти отсутствие луговой растительности характеризуют эту местность. После Николаевска русло Амура с приближением к устью более и более расширяется, так что при своем впадении, при мысах Тебах и Пронге, ширина его равняется 12 верст., глубина же от 20 до 30 саж. Несмотря, однако, на значительное количество воды, вливающейся в Татарский пролив, со скоростью до 3 узлов, морские приливы не допустили Амур проложить себе достойное русло до самого океана. Сейчас же за крайними мысами его устья: Пронге и Тебах, фарватер начинает мелеть и доходит наконец к югу до 13, а к северу до 10 фут. глубины в мелкую воду.

Вода в Амуре вообще мягкая и вкусная; при приливе не происходит изменения этого состояния, так что даже в лимане, на пространстве от устья к югу около 15 миль, а к [310] северу 10 миль, не заметно никакого изменения в воде, относительно вкуса.

Главные притоки Амура слева следующие: Зея, Бурея, Горынь и Амгунь.

Река Зея. Боярский сын Игнатий Милованов, посланный в 1681 году нерчинским воеводою Воейковым для обозрения существовавших тогда острогов по рекам: Амуру, Зее и Селиндже (Селисибе), и удобных для заселения мест, весьма верно описал эту страну, как подтвердили то изыскания поручика Усольцова, посланного летом 1856 г. для исследования страны от Горбицы через верховья Гилюя и Зеи до Амура. Впрочем, эти изыскания не простирались далее впадения Гилюя, и поэтому истоки Зеи (по тунгусски Джи) неизвестны.

40 верст выше впадения Гилюя, Зея течет в необозримой равнине: но потом, сначала с правого, а вскоре и с левого берега, подходят горы и стесняют реку в узкое ущелье; русло реки наполнено подводными камнями. Ширина Зеи на этом пространстве не превышает 300 саж., быстрота же течения 4 1/2 версты в час. Из горного ущелья правого берега стремится к Зее Гилюй, и на стрелке, образуемой левым берегом Гилюя и правым Зеи, на крутой и высокой сопке, находится каменный курган, который есть бывший китайский пограничный знак — амбон.

Далее со впадением реки Алчая слева, и Илачумры и Барамакана — справа, горы круто отклоняются и является обширная равнина, покрытая тучною, высокою травою; река раздвигается и течение делается весьма тихое. Вливаясь в Зею несколькими рукавами, река Селинджа образует широкую дельту, со множеством островов, покрытых густым тальником. В этом месте, т. е. при устье Селинджы, Зея имеет 5 верст ширины и чрезвычайно тихое течение. До устья Селинджи берега Зеи имеют характер равнины, местами перерезанной хребтами гор, покрытых редким лесом: елью, сосной, березой и лиственницею. Горы эти иногда подходят к самой реке. От устья же Селинджи по обоим берегам Зеи открывается безгорная и безлесная равнина, с густою и высокою травою, перемешанною кустарниками дикой розы, с частыми болотами и даже озерами. Так протекает Зея 107 верст. Потом цепь гор (вероятно, хребет Ньюкора), постепенно приближаясь, с правой стороны составляет местами утесистый [311] берег, местами же, отступя от реки, образует небольшие долины.

В одной из таковых долин течет и впадает в Зею с левой стороны река Томь, образуя множество островов и значительно увеличивая здесь ширину Зеи. Горы и долины на этой местности покрыты травой и только на вершинах хребта виднеется редкий лес.

Горы эти, названные Миловановым Белыми, состоят из мергеля, лежащего на глинистом сланце (как в Нерчинском заводе). Это обстоятельство заставляет предполагать присутствие в них серебряных и свинцовых руд, о которых, как говорит предание, было рассказываемо еще первым сподвижникам Хабарова.

После впадения Томи, вдоль левого берега, тянется та же низменная равнина, глинистая, иловато-песчаная, в которой чернозем лежит местами пластом в 1/2 аршина толщины. Тучная и высокая трава покрывает эту долину, которая иногда становится холмиста и окаймлена вдали на горизонте невысокими и отлогими горами (вероятно, последними отраслями хребта Турана). Течение здесь весьма медленное. За 90 почти верст до впадения в Амур начинаются по Зее манджурские деревни и с ними скотоводство и хлебопашество. До этих мест раскинуто весьма слабое население племени Манегров, живущих в берестяных юртах и занимающихся рыбною ловлею и охотой.

Верховья Зеи посещают Орочены (до устьев Брянды и Гилюя), а иногда заходят сюда и удские Тунгусы.

Бассейн реки Зеи занимает обширное пространство между хребтами: Становым, Нюкжа, Джакду и Тураном. Из множества рек, впадающих в нее справа и слева, большая часть известна только по одним названиям и вовсе еще не исследованы, каковы, например: с правой — Брянда, Барамакан, Илучумру, Арда, Ломогда, Хабайкан, Уленга, а с левой стороны — большая река Деп, Алчай, Дабкур, Громка, Оие и Томь. Другие же известны только по историческим преданиям о поисках по ним отважных дружин Хабарова и Пояркова, каковы: с правой стороны — Урь, с левой — Умлекан, где в XVII веке процветали дучерские селения и острожки.

Самые замечательные притоки Зеи: с правой стороны — Гилюй, а с левой — Селинджа. [312]

Гилюй, имеющий двойные свои истоки в Становом хребте, в верховьях своих течет в лесистой и отчасти болотистой долине. Нижнее же течение его порожисто, берега скалисты и трудно проходимы. В Гилюй впадает несколько речек, каковы: Тонлекан, Джалтсула и др.

Река Селинджа, впадающая в Зею слева, имеет свои истоки в водораздельном узле хребтов Джакду, Турана и м. Хингана; она по величине и глубине равняется Зее, в верхнем и среднем течении быстра и порожиста, в нижнем тиха и спокойна, с правой стороны принимает замечательную реку Нор, текущую в богатой равнине. Между реками Нор, Зея, Деп и Селинджа простираются огромные и роскошные луга, на которых Манегры весной и летом пасут своих лошадей; в верхнем же течении этих рек голые хребты гор, леса и болота.

Селинджа впадает в Зею гремя рукавами, образуя широкую дельту. Ширина и глубина обеих рек в этом месте одинаковы.

К верховьям Селинджи приходят Манегры для белкового и соболиного промысла. Сюда также спускаются удские Тунгусы и якутские торгаши. На верховьях Селинджи стоит Инканская часовня, где происходит торг якутских купцов и, удских Тунгусов с заезжими Манджурами, Манеграми и Ороченами.

Бурея: «Третья река быстрая, вниз по Амуру на левой стороне, течет с Ленского хребта; и на устье живут Джючера (Дучары), пашенные китайские люди, а в вершинах ее живут ленные (оленные) Тунгусы — никому ясаку не платят; по ней лесу много».

К этим сведениям, которые переданы в «Сказании о великой реке Амур», можно прибавить весьма немногое. Бурея, имея свои истоки в Туранском хребте, течет в гористой местности, имея только по берегам луга. От Иннокентиевской станицы до устья Камы 2-й, долина реки наполнена озерами и болотами. Растительность на этом пространстве незначительна: изредка показываются черная береза и мелкий дубняк. От впадения реки Камы 2-йу местность делается все более и более холмистою и гористою; луга только вблизи реки. Горы разбросаны без всякого определенного направления. Растительность по ним разнообразна и богата. Черная и белая [313] береза, дуб, осина, тополь, ясень, липа, клен, черешня и орешник растут в изобилии. По островам и берегам же растут пробковое дерево, ель, пихта, кедр, яблонь, одним словом все породы леса, свойственные южному климату. Далее к верховьям Бурей являются голые, высокие сопки с глубокими лощинами; лиственный лес кончается. Общий характер сибирской природы становится заметным, показываются мох и россыпи. Здесь справа впадает р. Сектагли, от которой глухая чаща снова тянется до р. Сокже, в окрестностях которой водится олень, называемый туземцами (Манеграми) сокжень.

При устье своем, шириною около 3/4 версты, Бурея имеет тихое течение, чистую воду (которая некоторое время течет раздельно от вод Амура) и впадает, вследствие своих сжатых горами берегов, одним устьем. При устье Бурей в летнее время кочуют Манегры и приходят Орочены. На зиму же Манегры идут вверх по течению Бурей и, заходя во все притоки для охоты, уходят по р. Каме 1-й в Хинган.

Третий приток реки Амура с левой стороны — Горынь, речная область которой славилась у жителей Амурского края, как самое богатое место для охоты.

Горынь имеет свои истоки в отрогах Малого Хинганского хребта, вблизи истоков реки Амгуни и на пространстве около 150 верст, до вливания в нее слева протока из озера Самогир, имеет течение к северо-востоку. На этом пространстве река Горынь течет вообще в гористых берегах — отраслях хребта Малого Хингана, поросших ельником, лиственницею и частию березняком, мелка и чрезвычайно быстра, так что летом во многих местах почти пересыхает, и жители селения Налё (Самогиры, тунгусского происхождения) весьма на незначительное расстояние могут подыматься вверх по Горыну на своих оморочах, то есть берестянных, одновесельных лодках. От селения Налё и далее к верховьям, правый берег горист, левый же представляет огромную низменную падь, частию луговую, а частию поросшую мелкою елью, березняком и тальником; склоны гор покрыты строевою елью и местами лиственницею. От селения же Налё, вниз до впадения Горыни в озеро Белгу, на пространстве около 120 верст, река течет к ONO. Озеро Белга мелководно и имеет в окружности около 15 верст. От [314] селения Белга до селения Бичу, то есть до устья своего, Горынь имеет от 30 до 25 сажен ширины. Течение Горыня вообще извилисто и мелко, однако, как утверждают жители, на обыкновенной гиляцкой лодке подыматься можно; для сплава же лесов, которые по берегам ее растут в изобилии, река совершенно удобна. На всем течении реки только два постоянные селения: Налё и Белгу; они состоят из 10 юрт, по 5 в каждом, и, таким образом, все население р. Горынь заключает около 30 семейств, то есть около 100 душ Самогиров обоего пола. В зимнее время на реку выходят за промыслом сохатых и кабанов удские Тунгусы, Самогиры и с Амура Мингуны. Верховья реки Горынь от верховьев реки Кур-Биры отделяются, по словам жителей, весьма незначительным перевалом чрез хребет Ванда, не более полдня ходу, то есть около десяти верст. Долина реки Горыня весьма богата лесом лиственным и хвойным. Соболь, лисица и лось суть предметы охоты Голдов и Самогиров, вооруженных луком и стрелой, редко плохим якутским или китайским ружьем. Уменьшение количества рыбы в р. Горыне было причиною переселения с ее берегов некогда густо-населявших их Самогиров на озеро Самогирское и берега Амгуни. Горынь вскрывается от льда в марте.

Четвертый значительный приток Амура слева есть река Амгунь.

В «Сказании о великой реке Амур» говорится:

«Шестая река Хамун (Амгунь) вниз по Амуру на левой стороне, и от устья реки Умара до устья реки Хамуна плыть неделя, а течет из черных мест — из лесов, с устья той реки до моря, до Гилянские земли, и до устья амурского плыть две недели и после (подле) того моря земля Гилянская».

Название Амгуни эта река носит у всех здешних инородцев, кроме Гиляков, которые ее называют Хынк-ля. Она берет начало с восточного склона Станового хребта, около 51 1/2° северной широты, и, на пространстве около 100 верст, течет по направлению хребта к SSO, в глубоких скалистых берегах, принимая в себя несколько маленьких ручьев и речек, потом около 50 1/2° поворачивает к NNO и, извиваясь между горами, в этом направлении, протекает около 400 верст до устья реки Имелена, впадающей в нее с левой стороны около 52 1/2° N широты. Отсюда до реки Сомпен (200 [315] верст) имеет направление между NO и ONO, от реки же Сомпен протекая около 70 верст между ONO и O, впадает несколькими устьями в реку Амур, в широте 52°, 58'. На пространстве около 25 верст до своего устья, до речки Китин, Амгунь, протекая по луговой или поросшей тальником низменности, имеет много проток, соединяющих ее с рекою Амур и близ лежащими озерами, и, на всем этом пространстве, имеет вид канала с приглубыми, обрывистыми берегами; ширина ей здесь от 100 до 150 саж., глубина от 8 до 5 саж. В 10 верстах от устья впадает в нее с правой стороны протока Джагдоха, выходящая из озера того же имени. От речки Китин, впадающей в реку Амгунь с девой стороны, в расстоянии от устья Амгуни около 25 верст до селения Симы, на пространстве 280 верст, река извивается довольно крутыми поворотами по низменной долине, окаймленной горами, тянущимися по направлению течения реки; долина, шириною от 10 до 2 верст, покрыта большею частию болотами, изредка мелкою лиственницею, елью, березняком и тальником. Далее, вверх по течению, правый берег возвышенный, левый низменный; река, разделяясь на протоки, образует низменные отмелые острова; глубина ее и течение весьма непостоянны. Глубина ее изменяется от 3 футов до 4 сажен, быстрота течения от 2 до 5 узлов.

Из впадающих в Амгунь рек известны: с левой стороны — Мырани, Имелен и Сомпен, а с правой — Ем и Данточа.

Главные притоки Амура справа следующие: Сунгари и Уссури.

Сунгари берет начало в снежных горах Чань-бо-шаня и в первой трети течения стремится на север и северо-запад и на своём берегу имеет город Гирин-Хотон. Пройдя около 500 верст в этом направлении и приняв в себя многоводную Нонни, она достигает значительной ширины, поворачивает на восток и течет под прямым углом; далее, направляясь на NO, придерживается этого направления до самого своего впадения в Амур. При впадении, Сунгари образует целые архипелаги островов, за которыми даже не видно настоящего места ее слияния с Амуром. Общая длина этой главной манджурской реки от Чань-бо-шаня до устьев 200 миль, до моря по Амуру 360 миль. [316]

В числе притоков Сунгари известны только по названию: Яло-су-мань, Итунь-бира, Хулань-бира — с левой стороны; Лалинь-бира, Альчуху и Маянь-бира — с правой стороны. Река же Хурхи, выходящая из северного склона Сань-алина и текущая справа к Сунгари в N и NW направлении, и теперь уже не лишена значения политического и торгового. По ней сплавлялись из Нингуты войска, назначавшиеся в 1686 году для осады Албазина; по ней же совершается и торговое движение между низовьями Сунгари и нагорною страною. С левой же стороны, кроме указанных, в Сунгари впадает Нонни, которая начинается из восточного склона Хинганского хребта, течет к SO и S, имеет ровные берега с изредка подходящими возвышенностями, принимает в себя много притоков и впадает в Сунгари.

Долины Сунгари и Нонни составляют самую узкую и населенную часть Манджурии.

Русские современники Игнатия Милованова, да и сам Милованов, не имели верных и точных сведений о реке Уссури, потому и неудивительно, если Милованов говорит про Уссури, что она втрое более Амура и пала в море особым устьем. Более достоверные сведения получили мы только от экспедиции, в 1857 году, Ш. К. Венюкова и посланной в 1859 г. демаркационной коммиссии.

Уссури, начавшись у южной оконечности горного кряжа Сихот-Алинь, течет слабо изогнутой к западу дугою, почти прямо на север. Ее истоки и устье находятся в одном меридиане.

В своих верховьях, т. е. до впадения справа р. Фудзи, Уссури носит название Сундугу. На пространстве этом река мелководна, быстра и течет в долине, ширина которой не превосходит 10 верст. Соединившись с р. Вонго, Уссури течет между горами, на которых находятся плантации женьшеня-растения, известного своею целебною силой и очень ценного между Китайцами и Манджурами. До впадения Добиху, на берегах Уссури видны местами развалины древних городов и укреплений, которые, вероятно, принадлежат XII столетию, т. е. к первым временам династии Гинь или Нючжень.

Под 45° ш. впадает в Уссури справа Добиху (Хуэ-бира), в верховьях которой, несмотря на запрещение китайского правительства, беглые Китайцы добывают из россыпей золото, [317] которое и сбывается ими в Корею и даже, как говорит г. Васильев, в самый Китай. Далее Уссури принимает справа большую Ситуху (у д’Анвиля назыв. Курму или Кулему), при устье которой, на хорошем, открытом месте, расположена китайская деревенька. Жители ее занимаются земледелием в обширных размерах и, как кажется, снабжают хлебом всех искателей жень-шеня, скитающихся в окрестных горах. От большой Ситуху, Уссури делается совершенно лесной рекой. Множество наносных деревьев разбросано по ее руслу, которые вместе с быстротою течения и мелководием служат главнейшими затруднениями для плавания. С приближением к малой Ситуху, Уссури, разделяясь на рукава, образует острова. Высоты, тянущиеся верстах в 3 или 4 вдоль правого берега Уссури, все покрыты лесом, в котором между господствующими лиственными породами деревьев изредка начинают попадаться и хвойные растения — кедр и ель. Течение реки здесь, как и выше, быстро, глубина незначительна. В малую воду, т. е. в мае и первой половине июня, глубина эта местами достигает только 3 и даже 2 футов; но когда река на прибыли, то глубина ее простирается от 8 до 10 футов. Ниже Нимани в лесах, особенно по высотам, преобладает дуб; в равнинах же много осины, ильмы, орешника (грецкого), березы черной и белой, ясеня, клена, а иногда липы. От Нимани главными породами дерев становятся: орешник, ильма и пробковое дерево. По опушкам лесов встречаются виноград, розы, огромное число лилий. На лугах, кроме злаков, много полыни и шелколистных бобовых растений, часто переплетающихся до того, что по траве, при двух-аршинном ее росте, идти бывает чрезвычайно трудно. Ильма достигает здесь иногда очень больших размеров, так что деревья в 100 фут. вышины и 10 в окружности, на высоте человеческого роста, не составляет редкости. Грецкий орех, пробковое дерево и липа также бывают очень велики; но, к сожалению, первая из этих пород редко приносит плоды, быть может, она даже и не цветет, так что вся сила растительности обращается на увеличение ствола и листьев. Причиною этому, по всей вероятности, влажность климата и холодные ночи.

До устья Сунгачани течение Уссури быстро и извилисто, и хотя со впадением этой реки Уссури становится более [318] многоводна и течет почто везде одном руслом, но сохраняет тот же характер быстрого и извилистого течения. Отличительною чертою этой части Уссури служит: образование по берегам многочисленных заливов. Главный улов рыбы Гольды производят по таким заливам. Средняя ширина Уссури до 100 сажен, в некоторых местах менее 70; глубина же по фарватеру достигает от 7 до 9 футов в мелкую воду. Река Мурень, впадая в Уссури с левой стороны, тремя рукавами, составляет самый длинный из всех притоков Уссури и образует при устье своем дельту, имеющую около 20 кв. геогр. миль. Б расстоянии не более 25 верст от северного рукава Мурени, вливается в Уссури справа Нимань, известная у туземцев под именем Иммы. Около устья Нимани, на склоне небольших высот, сложенных из довольно твердого красного мергеля, расположена двумя частями (т. е. верхняя и нижняя) китайская деревня Нимань, при которой учрежден был манджурский военный пост или караул. Жители этой деревни имеют большие огороды и занимаются хлебопашеством, держат лошадей, в довольно большом количестве, и быков хорошей породы.

От Нимани по руслу реки находятся мели, которые, впрочем, не очень значительны и не затрудняют плавание. При впадении справа небольшой реки Цифаку, горы правого берега Уссури оставляют ее русло и отходят к востоку, так что река течет уже по необозримой долине. В промежутке от Цифаку, вниз до Бикини впадают в Уссури слева две реки: Думань и Киркинь.

От впадения Бикини, горы правого берега Уссури часто приближаются к самому ее руслу и вообще идут не вдалеке, оставляя местами долину версты в 2 шириною, очень удобную для заселения.

От впадения р. Нор, вид правого берега Уссури изменяется. На краях горизонта постоянно виднеются зубчатые вершины гор, более и более возвышающихся во Внутренность страны к востоку. На левом же берегу Уссури хотя и идет еще обширная равнина, но в отдалении уже начинают также показываться холмы. Мест, удобных для заселения, на восточной стороне Уссури встречается гораздо больше, чем прежде; луга и перелески сменяются большим лесом, дубом, березой, ильмой, осиной и друг. [319]

С приближением к устью Уссури, по обеим берегам ее, начинаются очень низкие равнины, покрытые небольшими перелесками из дуба, вязи, осины и разного рода из. Вся эта местность почти на 50 верст затопляется водою.

Уссури вливается в Амур одним устьем, ширина которого не превышает 1 версты. Длина Уссури, от вершин Сундугу до слияния с главным руслом Амура у деревни Хабаровки, составляет около 750 верст. Если сравнить Уссури с какою нибудь из наиболее известных рек Европейской России, напр. с Окою, то, конечно, по длине своей она представится малозначительною, но по многоводью, которым одолжена она началу в горах и многочисленным притокам, она не уступит Оке. По крайней мере, это можно сказать про часть течения ее с устьев Нимани на север (350 в.). Выше этого пункта Уссури уже менее способна к судоходству, но не столько по недостатку воды, сколько по быстроте течения. За рекою Сунгачанью эта быстрота и огромное число отмелей и наносного лесу отнимают у ней даже значение хорошей сплавной реки. Долана Уссури представляется одною из лучших областей Восточной Азии для успехов земледелия во всех его отраслях, хотя она и не очень широка. Долина Сунгачани и западного берега озера Хинкая сливается непосредственно с уссурийскою; она вся поросла лесом.

Всех притоков Уссури около 20. Из них значительные: справа — Нимань, Бикинь и Хоро, слева — Сунгатани, Мурень и Нор.

Озера.

Все до сих пор известные в Амурском крае озера находятся в низовьях Амура и большею частию непосредственно соединены с рекою, представляя как бы заливы Амура, как, напр., озера Кизи, Када и проч. Можно предполагать, согласно с мнением г. Семенова, что здесь было некогда внутреннее обширное озеро, в которое вливался Амур, — озеро, огражденное отлогостями Амгунского хребта и отделенное от моря хребтом Сихота-Алинь. Вероятно, озеро Кизи было последствием первой попытки вод прорвать горную преграду. Озера Орель и Чля образовались, вероятно, также от напора вод, отброшенных с востока мысом Тебах, пока наконец [320] плутонический переворот не дал водам исход через нынешнее устье.

Из внутренних озер Амурского края известны только несколько: Самогерское и Чукчагер, посещенные г. Чихачевым; множество же озер, виденных г. Усольцовым между Буреей и Зеей и в отлогостях Джукдыра и Станового хребта, совершенно не исследованы, но доказывают обилие вод Амурского края и влажность его климата.

Озеро Орель очень мелко, дно его иловатое; реки, впадающие в озеро, тоже мелки; берега их заросли елью и лиственницею, отчасти встречается береза и осина. Это озеро замечательно тем, что главный запас леса в Николаевское адмиралтейство идет с берегов оного.

Озеро Чля разделяется на два бассейна: первый, восточный, длиною до 8, а шириною до 5 верст; второй же простирается в длину до 4 1/2, а в ширину на 6 верст. Обе части озера мелководны, глубина в них не превышает А футов. Озеро Чля окружено довольно возвышенными горами, покатости которых покрыты хорошим строевым, лиственным лесом. Через посредство мелкой, но широкой протоки, озеро Чля соединяется с рекою Амгунь. Протока эта отделяет от себя другую протоку, которая, направляясь к востоку по низменности, соединяется с р. Амур, около 25 верст ниже устья р. Амгунь, против селения Кун, лежащего на противоположном берегу р. Амура. Длина этой повой протоки около 35 верст, глубина не превышает 3 футов. По ней сплавляется лес из озера Чля в Амур.

Озеро Угдиль образуется двумя бассейнами вод, соединенными между собою широким проливом. Покатости гор, окружающих озеро, покрыты лиственным лесом. В южную часть озера впадают речки Салаки и Пильду и река Биджи. Берега рек увалисты, местами низменны, тундристы и покрыты лиственным и еловым лесом.

Озеро Акча, имеющее в окружности до 15 верст, соединяется посредством пролива, длиною до 1 версты, с рекою Амур. С востока впадает в озеро значительная речка того же имени. Глубина озера Акча 6 и 3 фута. По берегам озера и реки находится весьма хороший лиственный и частию еловый лес. [321]

Озеро Кизи. Гиляки называют это озеро, озером Кыйзи, то есть в выговоре их ы и и образует один звук. Русские же колонисты просто называют Киза. Название же, принятое на наших географических картах, есть Кизи. Озеро Кизи разделяется на две части: верхнее и нижнее озеро. Такое деление произошло оттого, что часть озера в верхней длине своей сузилась в форму реки и, таким образом, как бы послужила пунктом, соединяющим обе части. Площадь, занимаемая озером Кизи, равняется 210 квадратных верст; из этого на верхнее проходится 20 квадратных верст, на нижнее 1 85 квад. верст, остальные же 5 квадр. верст принадлежат узкой части озера. На нижнем озере два острова: Пустой и Бошняк. В низкую воду, Пустой остров почти соединяется с мысом Станционным, посредством отлива. Остров Бошняк, против Мариинского мыса, состоит из отвесного утеса, с виду похожего на круглую башню.

В озеро Кизи, с трех сторон, вливается несколько различной величины рек и множество ключей. Самая большая из рек, впадающих в озеро, есть Ай или Яй, текущая параллельно с Амуром с юга. Гиляки говорят, что источники ее находятся близ озера Хывани, вдавшегося в правый берег Амура; в реку Ай впадают справа реки Хойль, ключ безыменный, Камаровка, слева же только река Джай. Из других замечательных притоков Кизи, известны речки Безыменная и Грошевка, впадающие в котловину нижнего озера. С северного берега впадает текущая в лощине, среди болот и озер, река Перебоевка. В верхнее озеро впадают реки: Дуичи, Дабан и другие. Все эти притоки озера Кизи носят характер горных потоков с каменистым дном и чрезвычайно быстрым течением и замечательны только потому, что по долипам их возможно сухопутное сообщение с озера Кизи к заливу Де-Кастри и к морю.

Из всего, что до сих пор известно об озере Кизи, можно заключить, что оно не может доставить никакой практической пользы, потому что только в период высоких вод на Амуре озеро Кизи сохраняет глубину, достаточную для хода больших судов и пароходов; в остальное же время навигации большая часть его осыхает, и рукав, ведущий из него в Амур, закрывается сплошными отмелями, на которых менее одного фута глубины. Кроме того, восточные ветры, [322] врывающиеся с моря чрез низкие разлоги приморского хребта, проносятся по всей котловине озера с такою силою и разводят такое волнение, что часто прерывают всякое сообщение.

Озеро Самогерское, имеющее в окружности до 25 верст, а глубину от 2 1/2 до 1 сажени, лежит между реками Амгунь и Горынь и соединяется с последнею посредством довольно глубокой и широкой протоки Хузи.

Озеро Самогерское представляет удобное сообщение верховьев реки Горыня с рекою Амгунь, протокою Хузи, до 30 верст, перевалом до 20 и озером Чукчагир до 8; протокою же до реки Амгуни около 30 верст. Всего расстояния между рекою Амгунью и Горынь в этом месте до 90 верст. В озеро Самогерское впадают две значительные речки: Сероки с запада и Евор с севера. Берега этого озера, равно как и протоки Хузи, по большей части возвышенные, луговые или лесистые — увалистые.

Озеро Чукчагер, соединяющееся с рекою Амгунь посредством протока, имеет в окружности около 40 верст, а глубину от 6 до 1 1/2 сажени; берега его возвышенные и местами скалистые, при соединении же озера с протокою, то есть северные берега озера, низменные и луговые. На озере четыре гористые острова. На островах, равно как и по берегам озера и реки Амгуни, водится пушной зверь и особенно лось. С восточной стороны озера, в него впадает довольно большая речка Меты, а с западной река Джачингда. Озеро соединяется с рекою Амгунью двумя протоками, весьма мелкими и в некоторых местах совершенно пересыхающими.

Горы.

Хотя местность Амурского края еще не совершенно исследована и о направлении, характере и строении гор имеются весьма недостаточные и неточные сведения, но, сообразив все доселе известное о горах Амурского края, вообще можно сказать, что они не превышают 5,000 фут. над уровнем моря. Из этого, во первых, следует, что горы эти не могут служить линиями раздела в климатическом отношении, и вот почему Амурский край хотя и имеет на севере Становой хребет, служащий водораздельною чертою между реками, текущими в [323] Северное море и текущими в Охотское и Татарский пролив, но не защищен им от вьюг и холодных ветров, наносимых с вечных снегов и льдов прибрежья Ледовитого моря. Еслиб Амурский край был прикрыт с севера хребтом, каков, например, Гиммалайский или Чань-бо-шань, то, находясь под одними и теми же широтами с Италией и Испанией, он обладал бы таким же прекрасным климатом, каким пользуются сказанные страны. Меридиональное направление прочих хребтов (например, Сихота-Аминь, Малого Хингана) не обеспечивает край в климатическом отношении, а хребет Мухтель своим малым подъемом не может предохранить низовья Амура от непогод и ненастья Охотского моря.

Другое свойство при-амурских гор — влажность и сырость их физического строения. На всех хребтах замечено присутствие болот и озер, на всех мокрые долины, топкие места, роскошная трава и скудность в сильной растительности деревьев. На всех те же округленные, в виде сопок, вершины, те же обнаженные скалы (гольцы). Во всех то же богатство животного царства (олень, медведь, изюбр, лось, соболь и проч.) и везде отсутствие человека. Геологическое строение гор еще мало известно, но некоторые, впрочем очень скудные, данные дают повод думать, что породы, составляющие при-амурские горы, суть: плутонические породы, трахит, порфир, сиенит, гранит, базальт и проч., следовательно обещающие минеральное богатство, чему порукою еще более служит, по замечанию Гумбольдта, меридиональное направление хребтов и исторические предания об рудокопной здесь промышленности в XVII столетии, до нашествия наших казаков. Все при-амурские горы, незначительные по высоте, пускают весьма далеко свои отлогости и отпрыски: так что При-Амурский край может быть по справедливости назван гористым. Долин весьма немного, обширных только две.

1) Большая плодородная долина, покрытая роскошною травою, почти безлесная, но со множеством мелких озер между Зеею, Селинджею — до Бурей и до источников р. Томи (приток Зеи) и Качана и Гольчана, притоков Амура, т. е. до водораздельного между притоками Зеи и Бурей хребта Турина. Здесь было главное население Даурского царства в XVII столетии, и сюда в настоящее время приходят Манегры пасти свои лошадиные стада. [324]

2) Равнина от Малого Хингана до устья Уссури (от станицы Екатерино-Никольской до Хабаровки), с севера ограниченная хребтом Ванда, отделяющимся от М. Хангана, самая лучшая часть При-Амурского края. Равнина эта простирается и вверх по Сунгари. Здесь климат Италии, с ее черноземом, виноградной лозой, роскошной растительностию трав и деревьев. Здесь тигр напоминает собою о южных странах. Но эта равнина совершенно пустынна. Нога Тунгуса никогда не заходит сюда; отсутствие гор для охоты и близость Манджура по Сунгари удалили Гольда более вниз по Амуру. Другие равнины, не столь обширные, находятся по течениям рек Селинджи и Нора, богатые охотой долины Амгуни и Гирина и изобилующая жень-шенем долина Уссури.

Итак, Амурский край, как выше было сказано, есть страна горная и возвышенная; все хребты гор, в ней находящиеся, не высоки, но за то, наполняя отлогостями и ветвями своими почти всю страну, дают ей тот же гористо-холмистый характер, который господствует в Манджурии и есть отличительная характеристика восточного плоскогорья Азии. Сверх двух хребтов Большего и Малого Хингана, перекинутых в При-Амурский край из Манджурии чрез р. Амур и придающих реке в этих местах совершенно особенный, отличительный характер, узлом горной системы При-Амурского края, кажется, должен быть признан хребет Джакду, как находящийся на водоразделе притоков Уди, Тугура, Амгуни, Буреи и Селинджи. Про этот хребет можно с достоверностию только сказать, что он весьма не высок и не представляет больших затруднений к переходу, ибо через него лежал главный путь, соединяющий часовни Буруканскую, Буреинскуго и Инканскую и Удский острог, служившими местами для сходбища и незначительной меновой торговли при-амурских инородцев с нашими удскими Тунгусами и якутскими купцами. По нем пролегала, произвольно проведенная Китайцами, пограничная линия, обозначенная их каменными амбонами. От этого водораздельного узла амурской горной системы отходят к Охотскому морю отлогости, наполняющие весь Удский и Тугурский край и связывающиеся с хребтом Мухтель, который тянется от устья Тугура до устьев Амура. Хребет Мухтель, как все амурские хребты, имеет несколько местных названий (так, например, у Улбанской губы гора Укурунда, к северу от озера [325] Орел гора Мевачан). Хребет этот прикрывает с севера реку Амгунь и низовья Амура, но по своему малому подъему имеет весьма незначительное климатическое влияние. Он тянется ближе к Охотскому морю, к которому имеет крутые спуски и образует утесистые берега; к стороне же к Амгуни и низовьев Амура он понижается постепенно и незаметно переходит в холмы. С этой южной его стороны преобладают те огромные леса и болота, через которые пролегал первоначальный путь к нашим первым поселениям на низовьях Амура: зимовью Петровскому и посту Николаевску, когда в течение первых 6 лет (с 1849 по 1855 г.) не было ни водяного, ни сухопутного сообщения по Амуру. От хребта Джакжу тянется к в.-ю.-в. хребет Турана, так названный г. Усольцовым, первым посетившим его в 1858 г.; хребет этот служит водоразделом между притоками Селинджи и Бурей; в нем имеют свои источники реки: Томь (приток Зеи) и Гальчан (Качан) (приток Амура).

И здесь повторяется общий закон геогностического строения при-амурских хребтов. Главный водораздельный кряж этого хребта имеет весьма незначительное возвышение и покрыт мочажинами, редким лиственным и мешанным лесом, но пускает весьма далеко свои отроги и, поворачивая далее прямо на ю., т. е. уклоняясь от Томи и приближаясь к Бурее, он незаметно переходит в холмистую, покрытую еланями (стоячими болотистыми водами) местность.

На северном скате главного водораздельного кряжа растет ель, лиственница, орешник, на южном — дуб весьма рослый, осина, клен, липа, черная и белая береза. Главная его масса состоит из гранита. Медно-красноватый цвет воды раскинутых на нем еланий свидетельствует бесспорно о минеральном богатстве.

От хребта Джакду и далее на север идет хребет Джукдыр, служащий связью хребтов Джакду и Станового. Этот хребет перейден был знаменитым путешественником Миддендорфом, нашедшим в нем общий характер восточносибирских гор, незначительное возвышение (неболее 2,000 ф.), таюжность и множество болот.

Главный водораздельный кряж этого хребта, имеющий почти меридиональное направление на север, дает начало р. Зеи и Уди с их притоками. Множество гольцов гранитного [326] образования, скаты которых покрыты еловым лесом, а долины болотами и мочажинами, служат характеристикою кряжа, дикость и неприступность которого, вместе с совершенным почти отсутствием всякого предмета для охоты, делают его почти не посещаемым и неизвестным для Манегров, Орочен, Бираров и удских Тунгусов. Но совершенно другой характер имеют его отрасли, как западная, наполняющая всю страну между Зеей, Селинджей и Нором, так и восточная, придающая Удскому краю тот гористо-тундристый характер, который часто описываем был путешественниками. Западная его отлогость, т. е. страна между Зеей, Нором и Селинджею, два раза посещенная г. Усольцовым, представляет вид невысоких и отлогих, обнаженных сопок, составленных из гранита и плитняка, на устье Нора — красноватый гранит. Между ними часто встречаются долины, покрытые болотами и мочажинами. Из растительного царства здесь дуб, сосна, черная и белая березы; лугов здесь мало, горы подходят к самым берегам р. Зеи, Нора и Селинджи, делая их крутыми и обрывистыми, хотя и невысокими. На правом берегу Зеи от Гилюя до устья Селинджи плитняный гранит; правый берег Селинджи глинисто-песчаный. Эта гористо-холмистая страна, богатая растительностию дерев и обилием вод, есть место охоты зимней и осенней для Манегра и Орочена. По рассказам этих инородцев, эта обширная местность изобилует всякого рода предметами для охоты: здесь водится изюбрь, лось, соболь, белка, лисица, волк и пр. и всякого рода дичь, но особенно богата здесь охота на изюбров и лосей. Эта гористая страна, богатая лесом и охотой, простирается до слияния Селинджи с Зеею, откуда уже начинается равнина луговая и озерная.

С хребтом Джакду соединяется под 53° с. ш. хребет Малый Хинган (Дауссе-Алинь — Семенова, Бурейский хребет — Шренка и Максимовича), которого китайская география называет хребет из трех частей: манджурские чиновники — Комни или Камга, Гольды — Камчур-Хурин. У Бирар-Тунгусов, обитающих на берегах Амура, общего названия для хребта нет, но есть несколько местных. Возникнув в Манжурии, где он служит водоразделом между р. Сунгари и ее притоком Нонни и притоками Амура, Зон-бира, Корфинь-бира и др., Малый Хинганский хребет под 149° в. д. 49° с. ш. переходит через р. Амур, сопровождая ее течение [327] на 120 верст от Хинганского поста (станица Поссекова) до Екагерино-Никольской станицы.

Берега окаймлены здесь густой ивой и покрыты редким лесом из ясени, ильмы, дуба, липы и изредка пробковым деревом. Эта береговая полоса простирается по левой стороне Амура на 2 и 3 версты во внутрь страны; к ней примыкают высокие, крутые горные возвышенности, имеющие до 500 футов вышины над уровнем Амура. Все возвышенности покрыты величавым, смешанным лесом; лишь кое-где проглядывает свободное место сквозь роскошную зелень дубовых рощ. Исполинские сибирские кедры, с своими коническими темнозелеными верхушками, попадаются изредка. Растительность здесь так роскошна, что с большим трудом можно пробираться между кустами и кустарниками. Разные вьющиеся породы растений едва позволяют двигаться привычному к преодолению этих трудностей Гольду или Солону. По рядом с этой южною растительностию встречается там, где почва болотиста, голубица и все растения и кусты, наполняющие сибирскую природу. Те же контрасты представляет Хинган и в царстве животном. В тех же местах, где водятся лось и медведь, рыщет кабан и тигр. Но внутри М. Хингана, в лесах, растительность другая, чем на прибрежье Амура. Если на берегах реки на глинисто-песчаном грунте самая почва с своею густою травою и вьющимися растениями представляет непреодолимое препятствие для путешественника, то, с другой стороны, в лесах, внутри хребта, черноземная почва, покрытая только тощею травою, дает ногам свободу и только зрению нет простора от густой зелени кустарников; в плодоносных долинах опять те же препятствия для хождения. Виноградная лоза, которая встречается и на хребте Хехцыр (близ устья Уссури), растет близ самых вершин южной части М. Хинганского хребта. Если внутри хребта (за исключением долин) флора трав гораздо слабее, чем на берегах Амура, за то деревья достигают такой силы, какой нигде не замечается по всему береговому протяжению Амура. Даурская береза и монгольский дуб, которые на берегу узловаты, недорослы, большею частию сухоствольны, верстах в 6, 7 во внутрь страны являются стройными, крепкими деревьями вышиною в 60-70 футов. Черная береза, на берегу разветвленная на множество кривых и узловатых сучьев, в горах имеет стройный, [328] прямой ствол, даже большею частию два ствола. Ясень бывает такая, что два человека едва могут ее обхватить. Таков характер Физической природы М. Хингаиа, составленный из донесений натуралиста Радде, имевшего свое пребывание в нем около 47° с. ш. и изучившего его на несколько переходов на север. Геологическое строение хребта, по донесениям того же Радде, следующее: две главные вершины Логор-аул посевернее и Мург, южнее, служат узлами, от которых расходятся продольные кряжи, идущие к Амуру и служащие водоразделами между его притоками: Удир, Логир, Дичун и пр. На правом берегу господствующая высота — гора Джевин, от которой отлогости подступают к самому Амуру, и потому значительных рек только две: У и Дечевин.

Вершины Логор-аула и Мург, в расстоянии четырех дней пути между собой, возвышаются около 3,500' над уровнем моря, подножие Хингана 1,000 футов.

Гора Мохада, то есть Злая гора, есть отрог, идущий от вершины Мург. Две отдельные, но весьма значительные горы Даура-аул и Суркин-аул, стоят отдельно в равнине, к востоку от Мохады. Все горные вершины М. Хингана имеют вид весьма разнообразный и неправильный; геогностический состав их большею частию гранит п сиенит.

При климате, мало разнящемся от забайкальского, при столь суровой зиме, когда земля не отмерзает в июне на глубине 3/4 аршина, достойна удивления и научного исследования та многообразность форм и пород, которая встречается в царствах животных и растительном в Малом Хингане. Здесь господствует растительное царство, так названной г. Радде, северо-манджурской полосы, простирающейся от устья Зеи и тянущейся в Малом Хингане весьма близко по берегам Амура до устья Уссури. Эта северо-манджурская растительная полоса имеет свой совершенно отличительный и особенный характер, обусловленный произрастанием растений, как свойственных одному только южному климату, так и равно одному только северному. Северные границы этой полосы, по замечанию г. Радде, лежат между 50-52° с. ш. и простираются через Северную Манджурию и Забайкальскую область, вероятно, к озеру Косоголу и Алтаю. Эта весьма остроумная догадка служит объяснением, почему в северной и средней части Забайкальской области господствует суровость сибирского [329] климата и почему, не в дальнем расстоянии от Амура, путешественники, углублявшиеся, как, например, Усольцов, во внутренность края, находили природу, свойственную верховьям Витима и Лены. Причину этому замечательному физическому явлению, вероятно, следует искать в расположении горных систем.

Но, относя все вышеописанное к южной части Малого Хингана, примерно до 50° с. ш., горный хребет этот там, где он тянется далее на север к соединению с хребтом Джакду, принимает характер общий всем восточно-сибирским горам. Главный кряж его не высок, с вершинами, округленными в виде сопок, без выдающихся гор, множество мелких озер и болот, высокая трава в долинах, на вершинах и ближе на север растет мох, деревья сибирской природы и сибирской растительности, множество оленей, медведей и других зверей и совершенное отсутствие постоянного жилища человека. Но сюда заходят смелые Тунгусы, Манегры, Бирари и Самогерцы для охоты и мены в случайных встречах между собою в так называемых стойбищах.

Почти меридиональное направление М. Хингана и соприкосновение в нем плутонических пород с палеозическими формами, по замечанию Семенова, позволяют предполагать минеральное богатство, оправдываемое и историческим преданием о некогда находившихся здесь рудных промыслах Дауров. По западной окраине его предполагалась Китайцами, до айгунского договора, наша граница, как ныне по восточным отрогам его проведена черта раздела областей Амурской и Приморской. В китайских пределах, соединяясь с хребтами Илхури-Алинь и в вершинах Нонин с Большим Хинганом, Малый Хинганский хребет наполняет своими отлогостями всю Айгунскую область, делая эту страну, в которую глубоко врезаны долины притоков Сунгари и Нонни, как бы уступом Манджурской, Даурии.

В наших пределах М. Хинган распускает весьма далеко свои отроги. Характер западных отлогостей М. Хингана следующий: горы разбросаны без всякого направления и связи, весьма невысоки, растительность разнообразна и богата: дуб, черная и белая береза, осина, тополь, ясень, липа, клен, черешня, орешник. Лес представляет непроходимую чащу. Далее на север голые, высокие сопки с глубокими лощинами; [330] кончается лиственница, является постепенно ель, еще далее мох. К востоку Малый Хинган отделяет от себя горный кряж, названный Ванда у Максимовича и Шренка, невысокий, но окаймляющий самую плодородную равнину между устьями Сунгари и Уссури. Этот хребет соединяется с Горынским хребтом невысоким кряжем, отделяющим Амур от Горыня.

Горынский хребет, сопровождающий почти все течение Горыня (исключая у озера Белгу, где отходит от берегов реки) к стороне Амура, пускает отпрыски, которые под различными местными названиями: Эшелоро, Оджал и др., спускаются круто в реку, образующую при них заливы, как, например, озеро Болат. Между кряжами находятся продольные долины, богатые растительностию дерев и трав; лесами же (принимающими уже более северный характер) покрыты самые кряжи и их вершины.

К северу от хребта Ванда Малый Хинган соединяется между истоками р. Амгуни и Горыня с отлогостями, весьма плоскими, Амгунского хребта. Амгунский хребет наполняет собою всю страну между Амуром, Амгунью и Горынем, оставляя весьма незначительные долины в этой нагорной стране, так, напр., долины во круг озер Чукчагер, Самогер, Угдиль, Онмой и проч. и Нижней Амгуни. Внутренность этой нагорной страны совершенно еще не исследована. Окраины же ее по берегам Амура, Горыня и Амгуни покрыты лесом и имеют отлогие спуски; только в верховьях Горыня и Амгуни горы круче и берега отвесны.

Нам остается еще рассмотреть три хребта, наиболее, по своему положению, долженствующие иметь влияние на климатические условия При-Амурского края. Это хребты: Становой, Большой Хинган и Сихота-Алинь или Береговой, окаймляющие бассейны реки Амура с трех сторон — с севера, запада и востока.

Становой хребет есть продолжение Яблонного хребта Забайкальской области и получил это название от верховьев Уриги и Ольдая, откуда он тянется на восток, отделяя бассейны Лены от Амурского и ограничивая с севера Удский край. Близ Охотского моря он имеет название Джук-Жура и, наполняя собою Камчатский полуостров и Чукотскую землю, достигает еще значительного возвышения на берегах Берингова [331] пролива. Миддендорф делает следующее о нем описание: невысокий кряж, с узкими, глубоко врезанными долинами, в которых стремятся ручьи и водопады, с вершинами в виде гольцов, достигающими до 5,000, со скатами, крутыми к стороне Амура, отлогими к северу, покрытыми непроходимыми еловыми лесами. Его масса состоит из гранита; восточные скаты отчасти из доломита, выступающего в Удском крае большими массами.

К этому следует прибавить описание, сделанное Усольцовым от верховьев Ольдая до верховьев Гилюя, притока Зеи. У верховьев Кудули, притока Гилюя, находится весьма значительная гора Аты-Чап, состоящая из круто-пирамидальных вершин, в виде гольцов, разделенных глубокими долинами, весьма высоко возвышающихся над нижними уступами, покрытыми лесом Станового хребта. Лес здесь непроходимый, еловый, земля болотистая, мочажная, в которой теряются быстрые ручьи, текущие из гор. Тот же характер гор нашел Усольцов и в верховьях Ольдая: высокие, крутые гольцы, непроходимые девственные еловые леса, изредка лиственница, болота и теряющиеся в них быстрые ручьи.

Таков характер этого угрюмого и едва посещаемого инородцами хребта, которого отлогости далеко вдаются между притоками верхнего Амура и Зеи, делая их берега крутыми и отвесными и придавая верховьям этих рек характер горных рек, быстрых, извилистых и мелких. На этих отлогостях возвышаются местами весьма значительные гольцы. Таков гольц хребта Тукуриндо при устье Гилюя.

При верховьях реки Гилюя отделяется от Станового хребта невысокий весьма лесистый кряж, тянущийся между Зеей и Амуром до соединения этих рек. Это хребет Нюкжа, так названный полковником Ахтё.

Хребет этот близко подходит к р. Ур и Зее и тянется в некотором расстоянии от Амура, к которому пускает продольные кряжи, круто спускающиеся в реку и имеющие облаженные скалистые вершины, со скатами, частию покрытыми черноземом, частию голыми, каменистыми. Берега возвышаются над рекою 40-60'; отдельные вершины достигают 150-300'. Строение этих гор то же, что в горах Забайкалья. Множество боровых мест, весьма скудная травяная растительность, болотистые и мочажные долины, мало березового и осинового [332] леса. Тем заметнее выступает крутая, серо-желтая, около 250', высокая стена Сагаян, тянущаяся вдоль левого берега Амура на несколько верст и своими двумя темными полосами указывающая на нахождение в ней каменного угля, что подтверждает и сказание об исходящем из нее дыме. Темно-серая отвесная стена мыса Казакевичи возвышается над рекой на 150', а живописный мыс Бибикова, который путешественники сравнивают с скалой Лурлей на Рейне, достигает более 200'. Местами отроги хребта Нюкжа заставляют реку делать большие извилины, как при Улуссе-Модане; местами тянутся на несколько десятков верст в виде отвесных скалистых стен или крутых, иногда лесистых, иногда обнаженных скатов до 300' вышины, с посаженными на них голыми вершинами. Долины, заключенные между этими отрогами, приближаясь к Зее, становятся все обширнее, суше и трава делается роскошнее, являются более южные деревья. Хребет Нюкжа не доходит до устья Зеи, но постепенно понижается и, перейдя в холмы, совершенно исчезает в богатой равнине, окружающей город Благовещенск. 1) некоторых частях хребта Нюкжа преобладает из горных пород гранит и плитняк, и преимущественно там, где он близко подходит к Зее; в местах, известных еще по описанию Милованова — Белых горах, преобладает мергель и глинистый сланец.

Хотя хребет этот не высок, хотя вершины его не превышают 1,000', но параллельное течение Амура, положение его и, может быть, отчасти по причине дремучих хвойных лесов, которыми оп покрыт почти до самых своих вершин, хребет Нюкжа имеет довольно значительное влияние на климатические условия верхнего Амура, которого Физическая природа далеко различествует от суровой, совершенно сибирской природы долин Ура и Гилюя.

Другой хребет, окаймляющий бассейн Амура с востока, есть Большой Хинган, называемый у Манджур Хинган-Таурик, который отделяет монгольскую степь Гоби от гористой Манджурии. От источников реки Шара-Мурени около 43° с. ш., где гора Печа, достигая до 15,000', служит ему связью с горами, наполняющими провинцию Мукденскую и окаймляющими берега Гоанго и границы Кореи, Большой Хинганский хребет тянется на рубеже Манджурии и Монголии до 53 1/2° с. ш., где, переходя через Амур, идет отдельными отраслями между [333] левыми притоками верхнего Амура-Горбицей, Уричи, Ольдаем и проч. на соединение с Становым хребтом, достигая в средней высоте до 6,000 фут. с отдельными вершинами, достигающими до 10,000' (между параллелью 43 и 40° с. ш.), и, возвышаясь на 3,000' над поверхностию Гоби хребет Большой Хинган служит резким разделом Манджурии и Монголии в отношении растительности климатического, физического и этнографического положения обеих стран. Хребет этот был перейден в двух местах Европейцами: у истоков Яло, притоки Нонни, в 1692 году, Избраид-Идессом, и в 1736 году — Ланге (четвертое его путешествие), и у истоков реки Шара-мурени и Тенги-бира, в 1698 г. — патером Жербилионом. Из оставленных ими описаний и сведений, сообщенных со стороны Китая, можно заключить следующее: не достигая даже своими самыми высокими вершинами (между 43 и 40° с. ш. и 50° и 52° с. ш.) снежной линии, по заключению г. Семенова, долженствующей здесь проходит на 10,000 футов над уровнем моря), Большой Хинганский хребет представляет вид плоскогория, круто спускающегося к стороне Монголии, но далеко распускающего свои ветви и отлогости в глубь Манджурии, между притоками Шара-Мурини, Нонни и Камары.

Горы главного водораздельного кряжа везде дики и холодны, местами изобилуют водою и пастбищами и кое-где покрыты кривым и полуиссохшим лесом. Склоны его к стороне Монголии безлесны и только кое-где попадаются пихтовые рощи. Но уже внутри хребта являются многочисленные источники, лиственные и дубовые леса и болота. Поднимаясь выше растительность постепенно исчезает, и вершины представляют вид голых скалистых утесов, но за то восточный скат Большего Хингана к Манджурии представляет богатые долины, углубленные между цепями гор, орошаемые быстрыми горными ручьями. Здесь растет орешник и в некоторых местах: дуб, липа и вишня. Породы встречаемых здесь птиц принадлежат южному климату. Горная масса Большего Хингана состоит из древних плутонических пород гранита и сиенита. Там, где Большой Хинганский хребет, наполнив своими ветвями Манджурскую Даурию, переходит между Усть-Стрелочным караулом и устьем Емури (Албазиха) чрез р. Амур, [334] он представляет вид невысоких, покрытых хвойным лесом поперечных кряжей с небольшими долинами, на которых встречается береза. От левого берега Амура, который крут и высок, ветви Большего Хингана постепенно понижаются и местность из гористой становится холмистая и болотистая, с скудною растительностию кривой лиственницы и изредка сосны и березы. Травяных лугов почти вовсе нет. Таково сделанное Миддендорфом иУсольцовым описание страны между притоками Верхнего Амура. Но к вершинам этих рек, то есть там, где последние, отрасли Большего Хингана приближаются к Становому хребту, горы становятся выше и круче и являются незначительной высоты гольцы и все признаки восточно-сибирской природы.

Третий хребет, стоящий на окраине при-Амурского бассейна, есть Сихота-Алинь или Приморской хребет. Отделившись от снеговых гор Чанбашаня, Приморский хребет тянется вдоль Татарского пролива до устьев Амура. Несмотря на незначительность своего возвышения (по замечанию Лаперуза и Браутона, не превышающего 3,000 футов над уровнем моря), хребет этот, находясь на западной окраине при-Амурского бассейна, имеет довольно значительное климатическое влияние по положению своему в отношении к Татарскому проливу, к которому спускается в виде террас или уступов, образуя весьма крутые и высокие берега. Замечание Риттера о том, что восточное нагорье Азии спускается непосредственно в морскую бездну, совершенно оправдывается новейшими исследованиями наших моряков, нашедших берега Татарского пролива скалисто высокими и отвесными, а множество найденных здесь заливов как бы вырезанными в каменных берегах. Идя почти в меридиональном направлении близко к самому морскому берегу, Сихота-Алинь местами довольно значительно отделяется от Уссури и Амура, где в таких местах текут более значительные их притоки, каковы, например, Дондон, Хоро и проч. Между этими притоками Уссури и Амура тянутся, под различными местными названиями, подходя вплоть к Амуру, или Уссури, местами уклоняясь от них, продольные кряжи, как, например, Хехцир-Геонк, Бокки, Вульси, Южно-Озерная, Северо-Озерная и Джайский хребет.

Итак, спускаясь уступами к морю и разветвляясь к стороне Уссури и Амуру, главный водораздельный кряж хребта [335] Сихота-Алиня местами едва возвышается над окружающей местностию, как, например, у истоков Фудзи и Лифуля, между озером Кизи и заливом де-Кастри; за то у источников некоторых рек, например, Нимани, его обнаженные гольды значительно выдаются из-за хвойного и лиственного леса, одевающего его скаты. Там, где Сихота-Алинь отделяется от Чанбашаня, он достигает самой значительной своей высоты от 3,600-4,200 фут. Множество ведущих чрез него тропинок, пути сообщения инородцев, служат лучшим доказательством проходимости этого лесистого хребта, меридиональное направление которого и выставленное г. Семеновым соприкосновение в нем плутонических пород с палеозойческими формациями обещают минеральные богатства.

В северной части хребта Сихота-Алиня находятся везде древние вулканические трахитные и базальтические формации (в заливе де-Кастри), окаменелости и только под 47° при Уссури (против устья Нор) встречаются граниты.

Растянутый от 44 до 53° северной широты, хребет Сихота-Алинь представляет большие противоположности в физической своей природе. Между тем, как на уступах его, склоняющихся к Татарскому проливу, в бассейнах рек Лифулэ, Хаджи, Тумджи и проч., встречается почти один хвойный и мало только лиственного леса, долины Уссури и его притоков представляют все виды растительного царства: здесь растет дуб, ильма, орешник, липа, вишня и виноградная лоза. Между тем, как изобилие рыбы и богатство почвы, несмотря на бывшие притеснения манджурских чиновников, удерживали здесь в богатой долине Уссури полудикого Гольда и привлекали сюда же земледельца Китайца, там, на восточном склоне Сихота-Алиня, зверолов Орочен, едва находит скудное пропитание от охоты за белками и дурного качества соболей. Жен-шень растет только на западном склоне хребта. Какая разница в природе окрестности гавани Посьёта и озера Кизи! Вообще то обилие болот и мочажин, которые найдены повсюду в северных частях хребта, совершенно не встречается в южном его конце.

Немногие метеорологические наблюдения позволяют заключить о повсеместной влажности климата и вследствие сего о роскоши растительного царства в отлогостях Сихота-Алиня. [336] Только немногие вершины его выдаются гольцами. Все скаты его, как восточные, так и западные, покрыты дремучими непроходимыми лесами, а ущелья и долины рек роскошною травою и вьющимися кустарниками.

На западных скатах, обращенных к рек. Амуру и Уссури, преобладает лиственный лес — береза и осина. О водораздельном хребте между Сунгари и Уссури, прозванном г. Семеновым Кентей-Алинь и носящем в китайской географии множество местных названий, например: Ухелин, Чакулан, Ванда, Нанда, Архиваузи, Илцзял, Харха (г. Фулинни к западу от озера Хинкай), мы упоминаем здесь только для того, чтобы сказать, что, вопреки мнению новейших католических миссионеров, в том числе знаменитого несчастного де-ля-Брюньера, хребет этот весьма невысок и, несмотря на свою лесистность, не представляет никаких препятствий для перехода в богатую долину Сунгари. Чрез Кентей-Алинь ведут не только пешеходные тропинки, но, по разысканиям капитана Венюкова, даже тележные дороги.

Описание берегов.

По юго-восточному берегу Охотского моря от р. Тугур до лимана р. Амур находятся три залива, закрытые от всех ветров: Великого Князя Константина. (Сегникинский), Св. Николая (Усамгинский) и Счастия (Искай). Из них залив Св. Николая, по удобному подходу к нему с моря, по значительной ширине его входа и наконец но величине и глубине, представляет надежный рейд для судов всех возможных рангов. Другие два, хотя во многом уступают первому, но зато залив Счастия, как единственный, закрытый от ветров залив, представляет удобное место для якорной стоянки и отделяется только незначительным сухопутным перевалом (в 45 верстах от левого берега Амура). При этом заливе и было 29 июля 1850 г. основано первое русское постоянное жилище в При-Амурье — зимовье Петровское.

От мыса Мгат (горы князя Меньшикова) до мыса Перовского (Коль), весь берег Охотского моря представляет [337] низменную, тундристую поверхность. На этом пространстве вливается в море несколько болотистых речек.

От мыса Перовского до мыса Рейнске, берег скалистый; между этим же последним мысом и мысом Мухтель тундристый и частью низменный. За мысом Мухтель лежит Ульбанская губа (Св. Николая); берега ее имеют тот же суровый, негостеприимный вид, как и берега лежащих к западу от нее бухт: Усальгинской, Сегнекинской (Великого Князя Константина) и Тугурский.

Из множества речек, вливающихся на этом пространстве в Охотское море, замечательны: Ульба, Усальга, Тугур. Как эти три реки, равно и речка Коль и Искай при устьях своих, во время отлива, совершенно обсыхают; они текут в болотистых долинах, вообще мелководны и быстры.

По берегам всех означенных рек и по всему описанному прибрежью преимущественно растет лиственный лес, весьма мало ели и березы, но леса эти не достигают больших размеров. Льды, держащиеся у этих берегов, иногда до августа, а постоянно до июля месяца, охлаждая воздух, производят почти постоянную сырость и туманы. Это обстоятельство летом, а господствующая здесь пурга зимою производят вредное влияние на человека и растительность. Весны здесь не существуют, лето кратковременно, так что в продолжение 3/4 года страна представляет природу мертвую и только около половины июня показывается здесь зелень.

Юго-восточные берега Охотского моря от окрестностей гавани Счастия вообще приглубые, гористы и к морю отвесно утесисты. Большею частию голые скалы, их покрывающие, выдаваясь в море возвышенными мысами, образуют заливы и губы, берега которых составляют частию отлогие и частию крутые к морю подошвы гор.

Материковый берег Амурского лимана вообще лесист, частию скалист, частию отлог. От мыса Пуир до мыса Тебах нет ни одного удобного для стоянки судов места; но за то к югу от устья Амура, т. е. от мыса Пронге к югу, и в особенности между мысом Пронге и с. Варке, встречаются бухты большею частию открытые и мелководные, так что, вообще можно сказать, во всем Амурском лимане, кроме [338] небольшой, совершенно закрытой бухты — Ныйде (на Сахалине, с глубиною до 8 футов), нет места для зимовки судов. Лучшие якорные места при входе в лиман у мыса Невельского, на юге, и между селениями Лангыр и Шамлево на севере.

Вход в устье Амура, или, точнее, плавание по лиману, составляет самое значительное препятствие для развития приморского города Николаевска. Пять месяцев зимы, в продолжение которых лиман скован льдом, постоянные туманы, частые шквалы и бури, множество отмелей, не вполне еще исследованных, извилистый фарватер — вот затруднения для плавания, которые в состоянии преодолеть только пароходство и совершенное знакомство с этим морем.

Манджурский (Татарский) берег Японского моря, на всем своем протяжении от устья Амура до границ Кореи, богат удобными морскими заливами и совершенно закрытыми гаванями, могущими служить прекрасными и покойными убежищами для судов всех рангов. Следуя от устья Амура к югу, в ширине 51° 28' 2'' встречается первое береговое углубление (на языке туземцев — Нангмар), открытое 28 июля 1787 года французским мореходом Лаперузом и названное им по имени тогдашнего морского министра marquis de Castries, заливом де-Кастри. Около 250 верст далее на юг в широте 49° 1' лежит Императорская гавань (на языке туземцев — Хадчи), открытая 1853 году лейтенантом Бошняком и названная им — залив Императора Николая I, а в 1856 г. переименованный Англичанами в залив Барракута. Еще южнее лежат открытые Лаперузом заливы де-Сюффрен и де-Тернай, в приблизительной широте 47° 50' и 45° 15'. Открытые Англичанами в последнюю войну с 1855-1857 г. заливы: Булок, Севиллы и Шветер, описаны и переименованы корветами южной сибирской флотилии в заливы: Джигит, Пастун и Опричник. Около 650 верст южнее Императорской гавани, в шпроте 43° 55' 14'', вдается в берег залив Св. Владимира (на языке туземцев-Хурь-луэ), открытый 13 июля 1857 года графом Путятиным. 36 верст к югу в широте 43°, 44', 16'', находится открытый английскою эскадрою в 1855 году Port-Michal-Seymaur, переименованный графом Путятиным 14 июля 1857 г. в залив Св. Ольги. Далее вдается в берег обширное углубление, названное английскими судами [339] заливом Виктории, подразделяющееся на два главных больших залива, названных Французами Герень (Guerin) и Наполеон, от которых в разные стороны вдается целый лабиринт меньших бухт, названных: Брюсса, Мея, Стюарта и друг.

Это обширное водяное пространство, как бы предназначенное природою сделаться со временем колыбелью русского флота на Восточном океане, сделалось более известным только со времени исследований и описаний, произведенных в этих местах русскою эскадрою, сопровождавшею, летом 1859 г., генерал-губернатора графа Муравьева-Амурского, шедшею в Японию. Залив Виктория переименован Русскими в залив Петра Великого; заливы Наполеон и Герень — в заливы Уссурийский и Амурский, а разделяющий их полуостров — Муравьева-Амурского, заключает в себе уже теперь известный порт Владивосток, напоминающий собою севастопольский рейд. Одна из бухт залива Петра Великого — гавань Посьет, лежащая в широте около 40°, открыта в 1854 г. вице-адмиралом Путятиным и исследована эскадрою генерал-губернатора графа Муравьева-Амурского в 1859 г., при чем открыта новая гавань — Новогородская. Берега залива Петра Великого, едва покрывающегося на короткое время слабым льдом, показали уже при нервом обозрении их в 1859 года эскадрою графа Муравьева-Амурского, какое заключает в себе богатство для поддержания здесь флота, по произрастающему тут дубовому лесу и огромному нахождению каменно-угольных пластов.

Из лежащих между устьев Амура и р. Тушень гаваней и заливов более известны и исследованы следующие:

1) Залив де-Кастри. Хотя большая часть поверхности залива открыта действию морских ветров, но внутри его находится ряд островов, за которыми, в особенности за островом Обсерватории, корабли находят удобное убежище от бури. Залив покрывается льдом с половины ноября и декабря по апрель месяц, так что вообще он бывает открыт для навигации от 7 до 8 месяцев в году. Длина сухопутного перешейка, отделяющего его от главного русла Амура, не превосходит 60 верст, а до озера Кизи около 20 верст.

2) Залив Императора Николая. Глубина его от 5 до 12 сажен, грунт — ил. Внутри его в обе стороны вдаются [340] меньшие углубления, представляющие совершенно закрытые природою, всегда спокойные, без малейшего волнения, гавани для судов всех рангов. Вход в эту бухту, шириною с моря в одну милю, лежит между мысами князя Меньшикова и Муравьева и имеет глубины от 10 до 15 сажен. Во время закрытия и открытия навигации, в Императорском заливе, почти тоже, что в де-Кастри, лед держится долее в ее закрытой от волнения гавани. Длина сухопутного сообщения Императорской гавани с руслом Амура не более 200 верст. Берега ее чрезвычайно удобны для огородничества.

Берега Императорского залива покрыты строевым лесом: лиственницею, елью, а частию и кедром.

3) Заливы де-Сюфрен и де-Тернай, по своему открытому для морского волнения положению и значительному отстоянию от водной системы Амура, не заслуживают особенного внимания.

4) Залив Св. Владимира представляет прекраснейший порт, разделяющийся на две внутренние бухты: Северную и Южную.

5) Залив Св. Ольги образует в своем конце превосходно закрытый природный бассейн.

Вообще о берегах При-Амурского края можно сделать следующее заключение:

1) На берегах Охотского моря и лимана удобных гаваней нет. Плавание у берегов затрудняют льды а туманы; навигация в этом море продолжается менее трех с половиною месяцев в году; подход к лиману и вход в оный с севера возможны не ранее исхода июня месяца, а выход из лимана на север около половины октября; с юга же возможность входа в лиман представляется в разные годы неодинакова, вообще не ранее 10 мая и не позже 1 июня, а выходы из лимана между последними числами октября и половиною ноября.

2) Залив де-Кастри, для зимовки судов, гавани собою не представляет и есть ничто иное, как хороший рейд. Выгрузка и нагрузка судов, по причине отмелей и обсыхающих при отливе берегов, затруднительна. Единственная гавань, со всеми возможными удобствами, на севере Татарского пролива, [341] есть Императорский залив; но как залив де-Кастри, так и этот только около шести месяцев открыты для навигации.

3) Заливы к югу де-Кастри до залива Петра Великого, по своим климатическим условиям, не представляют выгодных гаваней и портов, при чем в каждом из них, исключая залива Св. Ольги, есть свои местные к тому препятствия.

4) Единственные места, заключающие в себе все условия удобных гаваней, находятся в заливе Петра Великого. Уже теперь о двух его бухтах: порт Владивосток и гавань Новогородская, можно положительно сказать, что они представляют собою, подобно севастопольскому рейду, весьма удобное место для стоянки военного и купеческого флотов.

Сообщения.

Зимою почтовое сообщение обширного При-Амурского края с Россией до 1856 года производилось через Аян и Якутск: от Аяна на оленях, вдоль берегов Охотского моря до реки Усальчи и по этой реке до ее истоков; отсюда через горы на озеро Орель (лежащее близ озера Чля) и затем по этому озеру и Амуру на собаках до Николаевского поста. Этим путем в 1854 и 1855 году Тунгусы привозили продовольствие для команды в Николаевский пост. От озера Орель до Удского острога, Тунгусы употребляли на дорогу, смотря по глубине снега, от 20 дней до 1 1/2 месяцев, а от Удского острога до Лены от 15 дней до одного месяца.

В 1856 году, между Усть-Мамаканом и Николаевском учреждено пять станций, чрез что расстояние между Якутском и Николаевском сократилось на 250 верст.

Между Николаевском и Мариинском, удаленными один от другого на расстоянии около 320 верст, до ноября 1856 г., сообщение совершалось на собаках и никаких станций не существовало; приезжающие обыкновенно останавливались в грязных и холодных гиляцких юртах. В 1856 году, в первый раз раздался на реке Амуре звон почтового колокольчика. Военный генерал-губернатор, контр-адмирал Козакевич, с некоторыми лицами штаба своего, выехали на трех тройках в Мариинский пост, для обозрения войск, [342] там расположенных, и для осмотра новых учрежденных на пути почтовых станций.

Водворение казаков по Амуру представило возможность, между устьем и верховьем Амура, то есть между Николаевском и Усть-Стрелочным караулом, устройство исправного почтового сообщения. Станции держат выселенные казаки. Почта в последнее время ходит из Читы в Николаевск два раза в месяц. Постепенное учреждение почтовых станций было следующее: в 1856 г. — между Софийском и Николаевском; в 1857 году — между Усть-Стрелкою и Хабаровским; в 1858 году учреждены станции между Хабаровским и Софийском. Лошади для этих станций были поставлены из Забайкальских областей. За каждую почтовую лошадь положена плата 3 к. сер. с версты; за лошадь казака-проводника та же плата. Станция и вся почтовая принадлежность устроена на счет казны; казаки сверх того получают казенное сено.

Понятно, что вдоль Амура почтовой дороги, в собственном смысле этого слова, нет, и почтовое сухопутное сообщение имеет еще только значение перевоза: корреспонденции, курьеров и проезжающих; для перевозки же тяжестей служит пароходное сообщение на казенных пароходах. Для развития этого рода сообщений, Амур представляет выгоды как по удобству своего Фарватера, широкого и не имеющего нигде менее 5 ф., так и по удобству топлива. По оффициальным сведениям, известно, что в 1856 году открыт, каменный уголь на Уссури, в нескольких верстах от Ново-Михайловского селения, а также в нескольких верстах выше Николаевска. Казаки, сопровождавшие г. Паргачевского во время поездки его зимою 1856-1857 годов, указывали ему остров на Амуре, где летом 1856 года они открыли каменный уголь в большом количестве. Кроме того есть еще указания о нахождении его и в других местах по Амуру. Все это, конечно, зависит от точного исследования, в какой мере и удобно ли можно пользоваться этими минеральными богатствами.

Климат.

Защищенный с севера Становым хребтом и омываемый с востока водами Великого океана, При-Амурский край, по [343] своему географическому положению (между 55 и 45° с. ш.), казалось, должен был бы пользоваться климатом более теплым, нежели которым он в действительности пользуется.

Становой хребет своим незначительным возвышением не защищает бассейн Амура от ветров и пург, навеваемых от вечных льдов Ледовитого моря, а параллельное к берегу протяжение хребта Сихот-Алиня препятствует распространению далее береговой полосы благотворного влияния морского воздуха. Меридиональное расположение других хребтов При-Амурского края, или их незначительное превышение служат причинами ничтожного их влияния на климат, хотя, впрочем, несмотря на это, они служат главными чертами климатического раздела При-Амурского края. Так, напр., изменение, ниже Албазина, флоры и появление многих европейских растений, не замеченных во всей Сибири, объясняются перевалом здесь через Амур Большего Хингана; равно как совершенно южный климат страны между устьями Уссури и Сунгари имеет причиною замкнутость свою хребтами Малого Хынгана и Ванда.

Вообще гористое положение при-амурского бассейна скорее способствует увеличению суровости его климата, между тем, как с юга весьма возвышенное положение Манджурии, имеющей на южной окраине своей снеговой хребет Сань-Алиня, препятствует благодетельному влиянию на бассейн Амура теплого воздуха Китая. За то положение острова Сахалина, гористого и лесистого, несомненно имеет умеряющее влияние на климат, как природный заслон от холодных ветров, дующих с Берингова моря.

Распространение различных растений, означенное на карте г. Максимовича, показывает, что климат в верхних и нижних частях Амура одинаков — заключение, подтверждаемое и равномерным вскрытием реки.

Эти линии распространения растительности понижаются в средней части Амура, благодаря горному кряжу Хингана. Несомненно будущие исследования подтвердят, что внутренность При-Амурского края имеет климат более суровый, нежели берега Амура-предположение, основанное на времени замерзания северных притоков Амура и на породах деревьев, встреченных в их долинах. [344]

Немногочисленные климатические данные, вообще трудно собираемые, недостаток которых даже ощутителен и при статистических описаниях Европейской России, собраны и систематически изложены в сочинении «Flora Amurensis» г. Максимовича.

Ротмистр Бартоломей.

(Окончание в следующем нумере.)

 Текст воспроизведен по изданию: Описание Амурского края // Военный сборник, № 8. 1860

© текст - Бартоломей ?. ?. 1860
© сетевая версия - Тhietmar. 2019
© OCR - Иванов А. 2019
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Военный сборник. 1860