Мын-цзы.

Мын-цзы называемый современниками своими Мын-ко, а Французскими миссионерами Менсием, считается между китайскими философами наряду с Конфуцием. Он родился в исходе 46, до Р. Хр. (видимо "4 в. до Р. Хр." — OCR) в городе Дзеу, который теперь состоит в области Шань-дун. Отец его Дзи-гун, потомок того славного Мен-суня, которого пустую боярскую спесь осуждал Конфуций, жил безвыездно в землице Джень, хотя и родился в землице Чжу. Но как он умер вскоре по рождении сына, то вдова его Чжан-Ши приняла на себя попечение о нем, сия умная женщина, так старалась о воспитании своего сына, что китайские писатели всегда приводят ее в пример доброй матери. Как дом ее стоял подле бойни, то маленький Мын-ко, всякий раз слыша рев убиваемой скотины, бегал туда смотреть на это позорище, а возвратясь домой старался подражать тому, что видел. Когда же мать узнала о сем, то опасаясь, чтобы (Стр. 16) ребенок, привыкнув смотреть на кровопролитие, не истребил в себе чувство человечества, перешла в другой дом, стоявший близ кладбища, а как в этом месте часто совершались печальные обряды погребения, то Мын-ко не только находил [19] удовольствие смотреть на оные, но и сам начал подражать им в своих детских играх. Мать также сим встревожилась, ибо бодалась, что ежели сын ее будет превращать в игрушку то, что между людьми почитается важнейшим, от чего уважения достойнейшие обычаи будет считать шуткою и пустяками. По этому она перешла в другой дом, стоявший против училища, в котором Мын-ко, под руководством лучших наставников, вступил на поприще добродетели, и шел по оному твердо. От сего происшествии возникла в Китае пословица: Мать Мын-ко выбрала себе соседа.

Мын-ко в скором времени усвоил себе преимущества, кои по обычаю его отечества, неразрывно сопрягаются с изучением словесности. Почти с самого начала стал он заниматься чтением, и рассмотрением свящ. китайских книг, называемых Кинь, и рассуждениями своими об оных так прославился, что удостоен принятия в число учеников философа Изы-сы, достойного внука Конфуция. Ознакомясь довольно с сим философским нравоучением, которое по своему превосходству Китайцами называется просто учением, предложил он свои услуги Цискому удельному князю, называвшемуся Сюан-ваном. Когда же сей его не принял, то он пошел к Хой-вану, удельному князю Лянскому или Вейскому, ибо в то время нынешняя губерния Кай-фын-фу составляла удельное княжество, носившее оба вышесказанный названия. Сей князь, хотя принял философа честно и милостиво, но не старался, как бы хотелось последнему, согласовать дела свои с его наставлениями, ибо то, что он находил хвалы достойным в прежних государях, повидимому, ни как нельзя было приспособить к новейшему времени и к настоящему положению дел, поелику люди, владевшие тогда разными частями китайского государства не способны были примирить народы, возмущенные партийными раздорами и междоусобною войною. Военное искусство ставили они истинною мудростию и наукою. Не смотря на то, что Мын-цзы чрезмерно выхвалял и поставлял Императоров Яо и Шуня, также как и основателей трех следующих династии, за их добродетель и отличное правление, войны однако же все продолжались, и куда ни приходил, снова свирепствовали, уничтожали его учение и противодействовали его намерениям. Наконец увидя, что князья сии не могут следовать политической его системе, и воспользоваться его наставлениями, возвратился на свою родину, где в мирной беседе с Вань-джаном и прочими своими учениками старался объяснить [20] им мысль и показать почитаемые китайцами высокие истины священных книг Шу-кина и Ши-кина, руководствуясь во всем наставлениями и правилами предшественника его Конфуция. Известная под его именем книга, разделенная на 7 частей признанная от ученых китайцев классическою, есть плод сих мирных его занятий. Он умер около 314 г. до Р. X. на 81 г. своей жизни.

Книгою своею заслужил он незабвенную память. Она причислена к трем главным сочинениям, содержащим в себе Конфуциево нравоучение и вместе с ними составляет Сы-шу или китайское четверокнижие. Сия книга занимательнее нежели три прочие и поэтому всегда обращала на себя внимание ученых. Каждый юный ученый должен знать ее наизусть, почему ни одна книга в Китае не печаталась и не объяснялась чаще. Некто из китайских ученых говорит, что Мын-цзы, объясняя учение Конфуция, сделался его наследником так, как Конфуций сделался наследником государей Ван-вана, У-вана и Чжеу-Гуна. Но по смерти не нашлось еще человека, который мог бы принять высокое его учение и объяснить с таковым же духом. По этому также прозван он Я-шен; т. е. мудрым мужем, вторым по Конфуцие, который считается первым. Причем всенародно дали ему китайцы святого земли Цзею. В словесности, считается он на равне с Конфуцием, большая часть оказанной ему чести перешла, по китайскому обычаю, на его потомство. Душевные дарования, коими Мын-цзы прославился в своем отечестве, хотя и не такого рода, чтобы могли заслужить в Европе равное же удивление, однако же в сочинениях его есть много такого, что с приличным объяснением, может понравиться и европейцам. Слог его не так сжат и высок, как его предшественника, но выражения его столько же блестящи и еще привлекательнее и лучше. Разговоры его, в коих он заставляет рассуждать знаменитых людей своего времени о философских предметах, разнообразностию своею привлекают к себе более, нежели краткие и отрывочные наречения Конфуция. Сверх того, оба они в Философии отличаются один от другого существенно. В Конфуции замечается более твердости и великости духа, посредством коих благородных людей до небес, делает он еще славнее и возвышеннее, а дурных людей, какого бы они звания не были, заставляет краснеть и стыдиться самих себя. Мын-цзы напротив с таким же жаром к добродетели, кажется, смелее нападает на порок и нередко в пылу гнева [21] своего поражает оный силою человеческого рассудка и отдает его на ругание. Способ его рассуждать походит на Сократову иронию. Ни о чем не спорит он со своими противниками; но уступая им, доводит до того, что из суждений их проистекают такие глупые следствия, в коих усмотрев свои заблуждения принуждены исправляться в них и краснеть. Он не щадит также знатных людей своего времени, кои приходили к нему как будто для совета, а в самом деле для того, что бы похвалиться своими делами, или вынудить от него незаслуженную похвалу. Сии его беседы исполнены остроты ума, ни где у него не видно и следа рабского пресмыкания, столь обыкновенного восточным народам и более всего китайцам.

Мын-цзы можно сравнить с Диогеном, но он превышает его достоинством твердого выражения. Повидимому можно было бы похулить в нем жестокость его выражений и заметную в них желчь, но рвение к общественному благу, коим он пламенел, освобождает его и от этого упрека.

Аз. В. 1826 г.

Текст воспроизведен по изданию: Мын-цзы // Китайский благовестник, № 8. 1913

© текст - ??. 1913
© сетевая версия - Thietmar. 2018
© OCR - Иванов А. 2018
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Китайский благовестник. 1913