-

ЛАДЫЖЕНСКИЙ М. В.

ДНЕВНИК,

веденный с 1830 года.

(Продолжение)

В окрестностях сего места нее почти кладбища перемешанные с усадьбами; недалеко в нескольких шагах есть татарское. Сильнейший ветер и густые пыльные облака не дозволили нам медлить, отъехав еще с 1/4 версты мы достигли С. В. угла стены. Прямо по направлению от оной к северу тянется древний вал, довольно еще высокий, подобный, как мы видели на Западной стороне, оконечность оного и примыкающий к дороге какою мы ехали, или правильнее сказать начало усеяно маленькими остроконечными колонками, равно и покатые спуски, т. с. могильными кучками. В сем месте есть наше караванное кладбище. — За погодою мы уже не выходили, оставя до другого времени подробнейший осмотр оного. Здесь мы повернули к югу по берегу канала; на сем пространстве до мосту строения удалены от канала сажен на 100 и таким образом пустое место представляется вдоль [24] вала перерезанное дорогами, здесь видны могильные кучи и кое где и близ них дорогою небольшие огороды с домиками. От моста на Восток идет довольно узкая вымощенная плитняком каменная улица; в лево от оной пошли длинные переулки. За мостом около четырехугольной защиты также застроено (защита ошибочно показана полукруглою). — Отсюда но берегу канала идут сплошь строения. Таким образом прогулка наша и черчение мое сим заключилось при въезде в ворота Дун-чжи-мынь. По просьбе отца Вениамина мы заехали к нему, чтобы хотя несколько закусить после монгольского угощения. Н. И. с о. Ав. из Хуансы проехали прямо Андинь-мынь и заезжали к Дасень-сань вне города находящуюся тут Тибетскую типографию, где и купили несколько книг. — После обеда отец Вениамин сказывал мне, что слышал от епископа на днях, что к нему последнему один Бейле, Хуй по фамилии оказывал, что недавно было рассуждение у государя с министрами об Китайском Туркестане. Некоторые по случаю окончания войны, представляли докладами об усилении того края войсками и упрочнении новыми укреплениями, дабы воспрепятствовать на будущее время неприятелям делать на оный покушения, но государь не принял сего предложений, опасаясь великих издержек и советовался с министрами, даже поговаривали не лучше ли оставить сей край. Рано или поздно сие исполнят, судя по всеобщему здесь голосу, что неприятелям не нужно действовать решительно, но только продолжит войну: т. е. беспокоить китайское правительство и тогда они достигнут своей цели ибо истощать вовсе финансы оного весьма уже слабые; истощение государственной казны преписывается наиболее роскошному Цань-Луну, коего память праздные промотавшиеся Манджуры прославляют, называя щедрым. Он делал действительно значительнейшие денежные подарки военным к новому году, как например иногда годовое и не менее полугодового оклада. — Три раза выезжал в южные провинции, что стоило несметных сумм, ибо с ним было как обыкновенно до 20,000 войска, посему дается двойной оклад жалования, т. е. солдат получает полное жалование и такое же выдается в его отсутствии семейству, было построено множество по сим случаям новых для заезда и отдохновения Императора дворцов по тракту, которые даже для поддержания, как уверяют ныне, требуют знатных сумм и сверх сего он делал чиновникам и народу увеселения. Поездки в Мукден также для них разорительны. Государь сей был любитель каменных искусно обделанных вещей, ныне продающиеся на ярмарках и в [25] лавках наиболее принадлежат его времени, ибо тогда множество доставлялось таковых в дворец и на кои выходили не малые суммы, а через воров и евнухов перешло в руки лавочников, — облавы увеселений в Джихере и другие роскошные затеи Цянь-луня. Цзяцин был несравненно умереннее, а нынешний Государь и еще более, — его уже навыкают скупым; ибо он к Новому году жалует только окладом, равный получаемому в месяц. Обычай делать взаимные подарки перед Новым годом в Китае существует издревне; государи здешние также принимают оные, токмо от генерал-губернатора. Подарки бывают весьма значительные причем по разным вкусам царствующего (Императора) Государя, — до Цзяцина оные состояли более из редких вещей, в царствование же сего Государя, который не был охотник до оных, а более почитал серебро — вошло в обыкновение дарить ему оное и большими кусками, что и по сие время продолжается, — один из губернаторов в прошедшем году прислал к Государю в подарок разновесные серебрянные слитки в хороших формах и в прекрасно уложенных из лучшего дерева ящиках как бы какую редкую вещь. Кроме сего генерал-губернаторы дарят министров, своих покровителей; по мере присылаемых ими подарков ко двору — оценивается их приверженность и даже служат прибавочным пунктом к обвинению; ежели напр. генерал-губернатор один год прислав на такую то значительную сумму подарков на другой прислал бы менее. — Разумеется что подчиненые обязаны ему дарить, а те последние берут с нижних чинов, которые уже грабят обывателей без всякой пощады. — Нынешний Государь весьма бережлив, он даже отлагает поездки на облавы в Жахэ по причине сопреженных с оными значительнейших вздержек. — Побеседовав с о. Вениамином и посмотрев купленный для меня Ал. Ив. многие интересные книги, географические, военные, драматические и другие равно шелка или музыкальные инструменты; мы отправились домой обыкновенным путем. — По улицам везде толпилось много народа, к вечеру у богатых лавок делались приготовления для фонарного освящения равно и у кумирен, но более пред трактирами и лавками продающими сладкие хлебцы или здешними кондитерскими впоследствии я опишу как сам видел сию иллюминацию.

По прибытии на подворье я почувствовал себя весьма нездоровым, озноб, боль в голове и сильная слабость, принудили меня рано лечь в постель. Причиною сему медики наши полагали [26] расстройство желудка от угощении Фоевского племянника в театре и простуду, а потому сегодня я и не мог вместе с членима миссии идти прогуливаться по городу, впрочем из их рассказов они и не видали ничего особенного заслуживающего внимания. — С самого вечера по всему городу началась сильная трескотня от фейерверочных штук. — В 11 1/2 часов последовали затмение луны, хотя я и не мог оного видеть, бывши в постеле в жару, но тотчас догадался по звону в колокола; стуки в бубны в городских кумирнях и выстрелах. — Стукотня продолжалась во всю ночь без умолку. — Надобно ожидать посему случаю особенного указа. Народ приписывает оное погрешности Императрицы, — дщери луны. Завтрашнего числа мы с Ал. Из. и Ник. Ив. в сопровождении Дамиана собираемся съездить в кумирню находящуюся за воротами Дун-чжи-Мынь, где есть медный лошак, а оттоле проехать в воспитательный дом за воротами Ци-Хуа-Мынь, если мое здоровье позволит.

Текст воспроизведен по изданию: Дневник, веденный с 1830 года // Китайский благовестник, № 8. 1913