ЛАДЫЖЕНСКИЙ М. В.

ДНЕВНИК,

веденный в Пекине с 1-го декабря 1830-го года.

(Продолжение см. вып. 25-26 Кит. Бл.)

18-го Декабря 1830. Четверток. Сегодня я встал ранее обыкновенного т. е. в 7 с 1/2 часов. Мне пришли в голову, некоторые из вчерашних раз говоров с О. П. и В., а именно, что любовница или второстепенная Богдыханова Супруга, к коей он наиболее привязан будто бы сошла с ума. При сем случае О. В. рассказывал один из учителей. О. П. тут же рассказал, что третьего года якобы Государ. Цензор по нашему фискал, а покитайски Юй-ши имеющий право напоминать и самому Государю, если оный преступает государ. постановление подал Дао-Гуану, ныне царствующему, доклад в коем укорял Императора в излишней его привязанности и в отличных знаках благосклонности к сей второстепенной Супруге, что де самое оскорбляет как Императрицу, так и прочих его жен. Император весьма сим был прогневан и призвав на рассмотрение своих приближенных первейших вельмож согласно с их мнением, угодным ему, опровергнул будтобы сей дерзкий и ложный доклад. Следствием для Фискала, его неуместной ревности, была ссылка. О. П. заметил, что сия второстепенная супруга весьма очаровала Дао-Гуа-на своею ловкостию и развязностию, — она славно ездит верхом, и стреляет из лука и вероятно искусно и ловко умеет льстить и ласкать слабости сластолюбца-Монарха. — Китайцы никак не могут понять, как европейские государи довольствуются одною супругою и по глупости своей относят к невозможности содержать более по недостатку денег. — О. П. старался им внушить, что чистота нашей веры ограничивает и держит в узде сластолюбие, которое ослабляет физические способности, равно действует и на мораль, — Китайцы трудно сим убеждаются. О. П. кстати вспомнил здесь анекдот. Что один из прежних государей, кажется Дзяцин, будто бы в отвращение всяких неудовольствий между своими женами, вздумал предоставить случаю руководить его посещениями наложниц и для того приказал запрягать баранов в одноколку, на которой к ним ездил, дав им свободу, куда они повезут его. Хитрые прелестницы нашли способ, верный и самый простой, привлекать сих нерассуд. животных к своим жилищам, поливая путь ведущий к оным соленою водою, — другие же выставляли у входов цветы и разную зелень, разумеется лакомую для баранов. — От сего разговор обратился к злоупотреблениям сильно укоренившимся в здешнем государстве, — испорченность нравственности доходит в Китае до высшей степени, даже самые по виду похвальные качества имеют основанием господствующие страсти, предосудительные для европейца. Например мздоимство здесь не имеет никаких границ. Самый даже прославленный и уважаемый в народе министр Сунь причастен к оному с тою разницею, что он не берет с низших, но с высших. Прикрывает же сию слабость раздавая большие суммы в народе, чем и выиграл во мнении оного. Честолюбие китайцев также неограниченно, для удовлетворения [12] оного китаец готов, разумеется не всякий, жертвовать самою жизнию. Мысль что история сохранит его имя руководит его в сем случае. — При Дзяцине Сун отправлялся с докладом к государю, зная что оный его прогневает, приказал нести за собою гроб, решаясь потерять если нужно голову, — это не фарс, — но государь довольно забавно ему отвечал, — знаю чего тебе хочется, но ты не получишь желаемого, и действительно не казнил, но лишил его чинов за дерзкое предложение. В других случаях тот же Сун является лицеприятным и нетвердым в своих правилах. Например когда долженствовал быть экзамен в Манчжурско-Российском училище, где его брат занимал должность директора, министр Сун зная, что ученики не только не оказали ни каких успехов в Российском языке, но даже самые учителя неболее их сведущие в оном, и что Государи с самого учреждения сего училища обманываются, раздавая степени и награждения ученикам и учителям вовсе того не заслужившим. Сунь, дабы спасти своего брата и других обманщиков, набился при назначении самим Государем экзаменаторов ямбаней в разные заведения, чтобы ему поручили кстати или по пути присутствовать при экзамене и в том училище, Государь согласился и ученики выдержали экзамен, не смотря на то что тут же присутствовали и 2 государственные фискала, и ученики, как можно предположить, ни сколько не могли претендовать на сведения в Российском языке. О. В., быв пред экзаменом в школе, слышал общий голос в оном желающий, чтобы Сунь, а не другой кто назначен был для присутствия при экзамене. О. В. желал знать сему причину и отзывался, что Сунь славится строгостию правил и справедливостию, следовательно не может для школы назначение его быть выгодным, но ученики единогласно утверждали, что он строг только в важнейших делах, — это же маловажное. Маловажное тогда, когда выходящие из оного имеют большие привиллегии и чины, получают хорошие места и проч. и весьма с большим трудом и расходами стараются быть помещенными в число учащихся. Фискалы молчали потому, что Сунь в силе и желал того, — О. П. заметил, что и их по виду кажущаяся беспристрастная деятельность, также касается только предметов, где они не могли удовлетворить свои страсти к корысти. Они открывают большею частию злоупотребления тогда токмо, когда не сойдутся в торге, т. е. когда им не дадут чего они просят при следствии. Относительно экзаменов в Российском языке О. В. сказывал, что оный делается следующим образом. Государь приказывает — новый какой-либо указ, написанный в тот день, и не выпущенный в печать, перевести у себя на русский язык учителю Российской школы, и потом сей набранный мозаично перевод, без всякой связи сделанный, передается в школу, где ученики экзаменующиеся должны перевести оный на Маньчжурский язык, — сей последний сличается с подлинным и если близок, то экзамен выдержан. С подлинника обыкновенно ученики, посредством своих учителей, достают копии и заучивают оный, — немудрено, что перевод бывает сходен. Прочие экзамены для получения степеней ученых также не лучше сего делаются. В другом месте я изложу метод китайского учения и все до сего относящееся.

От сего предмета разговор коснулся продажи самим правительством чинов; покупщики оных бывают наиболее купцы. Сколько для ограждения себя от насильственных притязаний чиновников, столько же и для того, чтобы в присутственном месте не стоять при допросах на коленях, избавится [13] пытки в кои случаи употребляемые. Купеческое сословие в Китае не имеет подразделений, — оно не платит в казну податей с капитала, — и вообще в Китае нет подушного оклада, а оттого и переписи. Правительство берет только поземельные, а купечество и вообще торгующие пошлины в разных городах и заставах с товаров и с домов; крайне боится тяжебных дел, призывов в полицию, ибо не смотря — право или не право дело истец, если богат, теряет большие суммы. Покупаются чины также и для получения мест в провинциях, как средство к обогащению. Хотя правила нравственности, преподанные Конфуцием во многих отношениях и весьма хороши, но тем неменее в других они бессмысленны и противоречивы. В другое время мы поговорим об этом предмете с подробностию. Понятно китайцы в отношении других государств, по самой природе равняются детским. Они верят, что есть люди с одним глазом, и другим глупостям, оставленным ихними древними писателями, — весьма немногие имеют хотя слабое, но несколько близкое к порядку понятие об европейцах. На сем основании они с убеждением верят буквально своим преданиям, что и Бурханы их имели синие лица, множество глаз, рук и т. п., не подозревая, чтобы изображения сии были символические. На вопрос, как обходится их медицына без хирургии и анатомии и каким образом основатель мог дойти до полезных правил оной, — они простодушно рассказывают, что он имел стеклянный желудок и принимая пищу рассматривал, как она там переделывается, а также мог видеть расположение различных внутренних частей в человеке, действие какого либо лекарства и проч. — О прочей природе они кажется не лучшее имеют понятие. В таких разговорах нас застал присланный от Фое лама. Вышед от нас, он сказывал Е. Ивановичу, что Фое нарочно его послал всмотреться в грозный вид О. Архимандрита; высокий его рост, белая окладистая борода и здоровый вид весьма их интересует и удивляет. Сегодня обедает у студентов учитель г. Петр-Буржуа китаец — антик во всех отношениях. В Европе его бы озолотили, а здесь он пользуется окладом простого солдата и принужден поддерживать себя уроками, он после обеда в 4 часа приходил с Порфирием Евдокимовичем ко мне; они хотели привести его прежде, но ликер, которым я их ссудил для угощения, несколько подействовал на его голову и потому они несколько дали ему освежиться. Буржуа извинялся, что прежде не смел приходить ко мне, полагая что я имею много занятий вначале, теперь же весьма рад услышав, от г. г. студентов, что я желаю, чтобы он меня посещал. Он говорит довольно изрядно порусски, пишет и читает. Знаниями своими в нашем языке обязан О. А. Петру, — мы откровенно ему сказали, что в нашем отечестве приняли бы и оценили бы его знания. Здесь же он говорит я не только не получаю от оных уважения или выгод, но должен еще скрываться и утверждать, что по европейски вовсе не знаю, иначе бы мне подвергнуться гонению. Уверял, что со всею охотою последывал бы в Россию, если бы только было сие возможно. Я откровенно ему говорил, что он нас удивляет своею живостию и любопытством, ибо китайцы вообще кажется ко всему холодны, а особенно европейскому и к самим иностранцам как будто бы питают антипатию. Буржуа сознался, что это замечание справедливо, но однако же и под холодною личиною китайцев, есть весьма пылкие, хотя немногие. Он просил у меня грамматику, — я с охотою дал ему пространную Греча, коею он и хотел заняться на дому, [14] сверх сего я предложил ему Р. И. Найденова. — Буржуа был крайне доволен, уверяя, что он весьма любит читать историю, и знает написанную Карамзиным. Угощая его чаем, я предлагал ему трубку, но он отказался не употреблением, — и заметил, что между китайцами встретить некурящего весьма редко можно, ибо 7-ми летний мальчик, девочка, и вообще все женщины курят, даже не оставляют трубки и выходя на улицу. Буржуа откровенно сказывал, что он даже и в семействе своем чувствует и тяготится видя всеобщий обычай и сколько не убеждал, чтобы хотя поменее курили или даже совсем бросили, но не мог успеть. Про нас Европейцев китайцы полагают, что курение табаку для нас чуждо. Мы расстались пробеседовав с час времени, — Буржуа обещал и впредь меня посещать. Сего числа погода стояла прекраснейшая, теплая и ясная, хотя с небольшим ветром. Я целый день был дома — завтра думаю прогуляться. Вчерашний день также о. В. сказывал, что Наследник престола получил некоторое облегчение от болезни, но живет все еще в загородном дворце, где находится и вдовствующая императрица.

19-го Декабря 1830 Пятница. Я встал сегодня в 6 часов. С рассветом начал подувать довольно сильный ветер, но впрочем теплый, к сумеркам оный совершенно утих, и вечер был прекраснейший, так как и самая ночь. После обеда И. П. ездил к Фое, живущему за городом в капище Хуань-сы, с визитом; я поручил свидетельствовать от меня почтение и сказать г. живому богу, что желал бы запросто с ним побеседовать, если не обеспокою, — Фое принял благосклонно мое желание, объявил, что с 21 нашего числа он будет свободен и готов меня принять. Его весьма заняли картинки в Естественной истории, данной И. П. его племяннику. Сей последний между прочим сказывал, что пред И. П. был в гостях у головастика третий незнакомый нам Фое из кумирни, пред коим головастик хвастал полученными от меня подарками в особенности фарфоровые чашки и чайник прельстили Тибетца и он с завистию их выхвалял. После ужина т. е. непозже как в 8 часов я ходил посидеть к. О. Архимандриту, разговоры наши касались разных предметов, между прочим он читал мне некоторые основательные замечания свои на книгу Всеобщего Путешественника, где говорится весьма много ложного о Китае с выгодной стороны. В удобное время я сам намерен просмотреть сие сочинение.

(Продолжение следует).

Текст воспроизведен по изданию: Дневник веденный в Пекине с 1-го декабря 1830-го года // Китайский благовестник, № 27-28. 1908

© текст - ??. 1908
© сетевая версия - Thietmar. 2017
© OCR - Иванов А. 2017
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Китайский благовестник. 1908