О ВОЗМУЩЕНИИ В КИТАЕ

Уже в течение четырех лет китайское правительство опасалось возмущения от всеобщего недостатка в съестных припасах, произведенного в гористых местах засухой, а в равнинах саранчой и разлитием рек. К сему несчастью присовокупилось еще появление кометы, которая, по мнению китайцев, была предтечей какой-нибудь чрезвычайной перемены в государстве. К концу лета (1811) взяты были некоторые меры предосторожности. Деревни, пострадавшие от голода, получили [71] вспоможение, и против чаяния, этот год минул спокойно.

Право, приносить жертвы духам неба и земли, исключительно предоставлено, по учению Конфуция, одному Императору или Правителям областей, представляющим его особу. И потому народ приписывает всякое великое несчастье правительству и почитает все бедствия наказанием неба, которого причиной один Император. Беспокойные люди нередко пользуются сим суеверием, для возбуждения ненависти против царствующего дома (Ныне царствующий Императорский дом происходит от поколения Тзима Манжурских Татар, принятого китайцами 1586 года в Леатонге, названном после Манджурией. Сие поколение основало там в 1631 году под управлением Тинг-Минга собственное владение, покорило монголов и завладело Китаем в царствование Тсонги и его сына Чанги (1644-1647) по истреблении предводителем Ли китайской императорской династии. Сын последнего, Канги, распространил Империю (1696) завоеванием острова Формозы, части Хошотии и Монголии, а внук Канги Кин-Лонг, отец нынешнего Императора (с 1767 по 1770) покорил Малую Бухарию и часть Тибета. Кин-Лонг умер 24 марта 1799, передав еще а феврале 1796 престол, которым правил 60 лет, своему 15-ти летнему сыну, нынешнему Императору Киа Кингу. История сих мятежей доказывает также суеверие китайцев. Победа императорских войск приписана была появлению в облаках одного давно умершего святого, которого яростный взор убил предводителя мятежников. Напротив того Лин, предводитель мятежников, утверждал. что он по учению о переселении душ, еще за тысячу лет жил в теле некоторого храброго и доброго героя), между тем как Император, для охранения своей особы от недовольных, принужден удваивать свою стражу и установлять молитвы, также объявлять манифестами чистосердечное признание в своих погрешностях, жаловаться на бедствия, угнетающие невинной народ, [72] призывать его именем милосердие неба и умолять оное наказать его одного. — В 1813 году Империя снова угрожаема была голодом и по большей части в областях Генана и Шантина, почитавшихся доселе житницами Китая. Народ толпами переходил в соседственные округа, и все улицы покрыты были мертвыми телами. Между тем сильные дожди произвели довольно обильную жатву, и спокойствие опять, восстановилось. Но в течение девятого месяца открылся заговор, которому нет примера в летописях сего государства. Сей заговор есть только продолжение мятежа, происходившего еще за восемь лет пред сим, и так нужно сначала сообщить некоторое понятие о беспокойствах, или, лучше сказать, о стараниях китайцев возвести на престол законных своих государей, коих владение присвоили себе монголы.

В Китае существуют три различных вероисповедания признанные правительством: первое Конфуция, второе Лаокиуна, третье последователей Фо. Пагоды (капища) последних двух сект открываются каждую весну в определенные дни, и народ стремится в оные толпами для принесения молитв. Чтоб избавить поклонников от затруднений далекого странствования, учреждены были почти везде собрания или клубы, в которых каждою весною собирались для отправления различных священных обрядов. Многие из сих клубов походят на Масонские ложи; они имеют начальников и особые уставы. В одном таком клубе, называемого Ниненфорт, находятся еще отрасли последней, столь много уважаемой народом династии, — и там почти уже сто лет замышляют против ныне царствующего в Китае дома. За восемь лет пред сим вспыхнул мятеж в Кенани. Предводителю императорских войск удалось успокоить мятежников обещанием всепрощения. Таким [73] образом кончилась эта междоусобная война, стоившая империи слишком 80 миллионов унций серебра. Казалось, что мир, сделавшийся впрочем необходимостью обеих сторон, совершенно восстановлен, но в конце того же года один из главных мятежников, по имени Ливенчин, вознамерился похитить престол. Он употребил целые восемь лет на составление армии из земледельцев, упражнявшихся тайно в военном искусстве. Он произвел отличнейших из заговорщиков в князья, министры, губернаторы и проч.; сверх того отправил ревностных приверженцев в Монголию, для распространения и там возмущения, так что сверх армии в 100,000 человек, составленной им в областях Деили, Кенани и Шантонге, собрал он множество людей во всех частях Империи и разделил их, на восемь корпусов. Сей мятежник жил в городе Киацине в области Кенани и известен был своим приверженцам под именем Шоунткани, Тайминского Императора. По окончании всех приготовлений вознамерился он идти прямо на столицу Пекин. Купец этого города, именем Линцин, начальник клуба, под названием “к славе” предприимчивый и проворный человек, присоединился к Ливенчину и составил из приверженцев своих целый корпус.

26 число сентября 1813 назначено было для соединения армии Ливенчина и для нападения на многие города, после чего должна она была идти форсированным маршем на столицу, между тем как 200 членов клуба “к славе” условились завладеть дворцом, а другие 500 членов того же клуба хотели захватить Императора на обратном его пути из Гека. Открытие заговора должно приписать единственно счастью государя. 18 сентября губернатор области Киацина узнал о намерении Ливенчина, уговорил его придти к нему и старался разными представлениями отвратить его от [74] сего предприятия. Ливенчин сначала запирался во всем; потом предан был пытке, в которой переломили ему обе ноги и выкололи один глаз. Лугомин, командовавший его войсками, узнав о сем, решился немедленно завладеть городом, — что и было исполнено без сопротивления. Ливенчин со своими соумышленниками был освобожден, а местные чиновники с женами, детьми и слугами лишены жизни при ужасных мучениях. Войска мятежников получили приказание 20 числа быть пред столицей. В Пекине, кроме немногих особ, никто не знал еще о мятежах происшедших в Кенане. Вдруг, 26 сентября, мятежники распространили ужас в Императорском дворце. В полуденное время, когда офицеры и часовые, оставив свои посты, обедают или пьют чай, мятежники подали знак к нападению; но из 200 человек, долженствовавших произвести оное, вломились только семьдесят с завернутыми в белое сукно головами, в восточные ворота и неболее десяти в западные, — Страх рассеял прочих. Сии восемьдесят человек изрубили часовых, заперли дворцовые ворота и проникли при помощи евнухов во внутреннее покои.— Император находился тогда в Геке, где он забавлялся охотой. Мятежники в продолжение двух часов, побили всех, которые попадись им во внутренности дворца. Трое из них явились пред окнами Императрицы. Один взлез на стену и поднял на ней белое знамя в знак собрания; не все прочие товарищи исчезли. Принцы крови, под предводительством второго Императорского сына, убившего двух возмутителей, успели между тем вооружиться и достигнуть, со своей свитой до жилища Императрицы; они выстрелили по мятежникам и побили всех трех, хотя запрещено стрелять во внутренностях дворца и вступать в покои Императрицы. Прочие [75] мятежники старались о своем спасении; некоторые перескочили чрез стену, другие засели в сарае. Весь город пришел в смятение. Дворец наполнился людьми; принцы крови, министры, губернаторы, государственные чиновники, все видели опасность, и никто не знал, что делать. К вечеру удалось поймать несколько бунтовщиков, которые признались, что они имели от Линцина приказание, войти силой во дворец, потом запереть все ворота, захватить. Императорскую фамилию и задержать ее в залог общей безопасности. Далее объявили они, что шесть евнухов служили им путеводителями во внутренности дворца, и что Кенанские войска в несколько дней должны вступить в город. Вследствие сих важных открытий от правлен был к Императору нарочный, для уведомления его обо всем происшедшем. Во всю ночь стреляли по мятежникам и 27 числа спокойствие было восстановлено. Около 9 часов вечера небо покрылось тучами; бунтовщики, засевшие в сарае, решились бежать при помощи темноты, но в ту самую минуту молния, за которой последовал сильный громовой удар, осветила все пространство дворца и открыла мятежников. Императорские гвардейцы, увидев их, начали кричать и окружили сарай, 17 человек возмутителей лишились жизни, прочие ж попались в плен. 28 сентября Император послал одного принца, чтоб осмотреть, что делается во дворце; мятежников в нем более не нашли; он был охраняем только 3000 мушкетеров, но к вечеру у всех городских ворот раздался крик. Стражи, бегая по улицам, громко кричали: “Мушкетеры восьми знамен, поспешайте к воротам: мятежники взлезают на стены: запаситесь скорее порохом и пулями; уже начинается сражение; скорее! скорее!” Смятение было ужасное.— Войска, долженствовавшие защищать одни городские [76] ворота, получали через несколько времени приказание идти к другим. Но лишь только приходили они туда, то их посылали к третьим, и таким образом ходили они во все стороны, не подавая нигде помощи. Те из мятежников, которое жили в городе, должны были во время общего смятения поднять над своими дверями белые флаги. На другой день узнали, что беспорядок, распространившийся между войсками, был причинен бунтовщиками, переодевшимися в офицерские мундиры и рассылавшими приказания, которые более благоприятствовали приведению в действо их планов. Однако, удивительнее всего то, что никто не осмелился выйти за городские вороту, чтоб по крайней мере удостовериться, в самом ли деле есть там неприятель, и силен ли он. Хотя тогда была ночь, но при свете полной луны можно было ясно различать все предметы. Император, возвращавшийся 27 числа с охоты, был уже очень близко к тому месту, где стерегли его 500 мятежников, вознамерившихся овладеть его особой; но с ним встретился нарочный, отправленной к нему накануне вечером. Известясь о участи его ожидающей, возвратился он в столицу посторонней дорогой. Несмотря на все старания, невозможно было открыть ни одного из 500 мятежников, поджидавших Императора. Две тысячи солдат, высланных к нему на встречу, нашли его в небольшом расстоянии от Пекина. 30 числа имел он въезд в свою столицу между двумя рядами хорошо вооруженных солдат, расставленных от городских ворот до самого дворца.

П. Г-в.

(Окончание впредь)

Текст воспроизведен по изданию: Современная история и политика. О возмущении в Китае // Сын отечества, Часть 20. № 8. 1815

© текст - Г-в П. 1815
© сетевая версия - Трофимов С. 2008
© OCR - Трофимов С. 2008
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Сын отечества. 1815