№ 492

1807 г. августа 5. — Рапорт уполномоченного Коллегии иностранных дел в Кяхте Кондратова сибирскому генерал-губернатору И. Б. Пестелю о контактах с цинской пограничной администрацией и китайскими купцами

/л. 32/ Список с рапорта к сибирскому генерал-губернатору от находящагося в Кяхте при пограничных делах надворнаго советника Кондратова от 5 числа августа 1807 года за №  268.

Сего месяца августа 2 числа, пришед ко мне ревенный поставщик бухарец Абдараим и после многих разговоров о бытности его в Урге сказывал мне, что маймачинский дзаргучий говорил с ним о дружелюбном обращении со мною и отзываясь крайне довольным, а притом жалел, что он уже довольное время проживает на границе, а с пограничным советником ни один раз еще не видался, просил чрез меня найти случай с ним познакомиться. Я обещал. И того же дни г[осподину] директору и советнику об оном пересказал. Они, посоветовавшись, положили дать знать торгующему купечеству с тем, чтоб они воспользовались желанием дзаргучия, звали б из лучших китайских купцов на обеденный стол в Троицкосавскую крепость в дом г[осподина] советника. На сие предложение купечество с радостным восторгом согласились. Но как сего зву (Вероятно: зову) без воли дзаргучия [714] нельзя было сделать, то о намерении г[осподина] советника принять дзаргучия и вместе с их купечеством и угостить обеденным столом чрез того ж Абдараима дзаргучий был извещен. Он, услыша о таком дружественном расположении, охотно согласился. А потом двое из компанионов посланы были в Маймачины звать из китайскаго купечества лучших людей, коих назначено было 23 человека. Все они с удовольствием согласились. А 3 числа (Августа), когда к принятию и угощению все было готово, то чрез двух толмачей г[осподин] дзаручий был уведомлен, и потом от имяни г[осподина] советника с их купечеством прошен был к обеденному столу. В 11 часов дзаргучий с фунду бошкой, окруженный отличным купечеством /л. 32об./ и своею свитою, состоящею из шести человек, все были в лучшей одежде, верхами, в препровождении мунгальскаго Галдана при двух дзангинах, кои ехали пред ним с 18 человеками мунгал. В таком порядке приехали к дому, где я живу; тут я с собравшимся российским купечеством принял их со всевозможною учтивостию и угощал всех чаем, конфетками, лучшею водкою и виноградным вином. Чрез час подали две линеи г[осподина] директора. На одну из них я с дзаргучием и фунду бошкою сели, а другая служила китайским купцам, обремененным летами, а прочия ехали верхами в провожании одного сотника при 12 одетых казаках. Приехав в Троицкосавскую крепость, в дом, где живет г[осподин] советник, тут приняты были им и собравшимся купечеством. В двух комнатах столы попечительностью господина] директора накрыты были кушаньем для 50 человек. Чиновники от купцов сели особо. И при звуке музыки все ели и пили с приятностию. При окончании стола подчиваны были десертом, кофием и чаем. А встав из-за онаго китайские купцы просили дзургучия и нас о даче им позволения посетить домы наших купцов, кои были им знакомы. Сие охотно им позволено. И они были у купцов Кожина, Неволина, у Пятидесятникова и Еранскова, а потом в церкве. И ввечеру уже возвратились в залы господина советника. Тут дзаргучий, вышед к ним, говорил, чтоб они в разсуждении коммерции своей имели примером сие дружественное обращение, которое делается точно по высочайшей воле двух великих в свете государей посредством их подданных [указывая на себя и на нас] (Скобки в тексте); вы же имеете волю смотреть свои товары, /л. 33/ но всевозможно остерегайтесь причинить один другому какой-либо обман, и тем сохранится общее доверие и вящей утвердится союз великих наших государей, за сие не оставят они нас без похвалы. Потом благодарил советника и нас, поехал со мною в таком же порядке. Мы, проехав чрез все селение, заехали в нарочно поставленную палатку на дороге. Тут еще угощали их чаем и прочим, музыка играла, все плавали во удовольствии. Потом приехали ко мне, где снова угощаемы были. Напоследок, по многим приведствиям разпростившись, они с удовольствием возвратились в Маймачины.

4-го числа (Августа) дзаргучий прислал ко мне двух дзангинов благодарить за угощение, и притом музыкантам и певчим подарил 118 кирпичей чаю по цене на 148 рублей 50 копеек, что я чрез таможню сделал гласным и при визите послал ему довольной величины живаго осетра, доставленнаго мне господином] директором. 4-го же числа приезжал ко мне голда (Слева на полях: мунгальского разряда секретарь) Дашипунцук благодарить за приглашение его быть у нас обще с дзаргучием, причем сказывал мне чрез казатскаго урядника Михайла Бурлакова, что заргучий совершенное чувствует удовольствие от дружескаго с нами обращения, потому, когда он был прошедшей раз у меня и у наших купцов, то о сем доносил в Ургу вану и [715] амбаню, которыя его за сей поступок много хвалили и приказывали заведенную дружбу в самой точности и ненарушимо во всех случаях сохранять, о чем обещали его богдоханскому величеству донесть. Я об оном в подробности долгом поставляю донесть вашему высокопревосходительству ¹.

На л. 32 над текстом: К письму т[айного] с[оветника] Пестеля №  1988. 1807 (Число в тексте не указано).

На л. 33 под текстом заверено: С подлинным верно. Правитель канцелярии Веденский.

АВПРИ, ф. СПб. Главный архиву 1-9, оп. 8,1806-1819гг., д. №  2, л. 32-33. Заверенная копия.

Комментарии

1. В течение мая-октября 1807 г. сибирский генерал-губернатор И. Б. Пестель информировал министра иностранных дел А. Я. Будберга, а затем Н. П. Румянцева о постоянных дружеских контактах русских и цинских пограничных властей. 15 мая он пишет, что кяхтинский пограничный начальник Корюхов ”изъясняет, что кроме всех разведываний о хорошем расположении пекинскаго двора к России, доказывается нынешним обращением китайцов на границе, ибо в противном случае едвали бы можно было надеяться такого от заргучия своим служащим позволения, не только быть в Кяхте, но и в Троицкосавской крепости, чего прежде никогда не случалось..." (АВПРИ, ф. СПб. Главный архив, 1-9,1809-1819 гг., оп. 8, д. №  2, л. 22 об.).

5 июня Пестель по поводу посещений Корюхова маймайчэнским цзаргучи пишет, что характер их встречи не вызывает уже сомнений в желании пекинского двора сохранить добрую связь с российским: ”они столь спокойны и приятны во всех с нами сношениях, какового, кажется, желать более не можно. Заргучейское там правление хотя само по себе показывает из себя малое, но оно строго наблюдает систему великого — не смеет сделать никакого шага, даже в самых мелочах, без особого на то повеления, сие доказывается самым временем, в которое видно уклонялся заргучей от личного с ним, Корюховым, свидания, ожидая на то позволения...” (там же, л. 24 об.).

19 июня Пестель описывает прием кяхтинского пограничного начальника Корюхова маймайчэнским цзаргучи в день китайского национального праздника (там же, л. 26); 26 июня — встречу вновь назначенного кяхтинского пограничного начальника Кондратова с цзаргучи (там же, л. 27); 2 июля Пестель сообщил о посещении маймайчэнским цзаргучи торговой слободы в Кяхте (там же, л. 28).

А 14 августа он сообщил о приезде маймайчэнского цзаргучи с китайскими купцами к советнику Троицкосавской пограничной канцелярии Кашпиреву и об одобрении курэньскими пограничными правителями этих дружественных контактов (там же, л. 30-31; опубл.: ВПР, т. 4, с. 35-36); 4 сентября — об извещении маймайчэнского цзаргучи о заключении мира между Россией и Францией, о торжественном праздновании по случаю этого события в Кяхте и о донесении об этом цзаргучи курэньским властям (там же, л. 34-34 об. Опубл.: ВПР, т. 4, с. 64).

В своем сообщении от 6 сентября Пестель описывает торжественный прием и обед, данный маймайчэнским цзаргучи русским пограничным властям и русскому купечеству (там же, л. 36-37. Опубл.: ВПР, т. 4, с. 76-77).