№ 489

1807 г. июля 28. — Рапорт секретаря иркутской губернской канцелярии И. Н. Веригина сибирскому генерал-губернатору И. Б. Пестелю о своей поездке в Ургу в качестве курьера, со сведениями о желании цинской стороны возобновить русское посольство

/л. 481/ Секретно.

Его высокопревосходительству господину тайному советнику, сенатору, сибирскому генерал-губернатору и разных орденов кавалеру Ивану Борисовичу Пестелю коллежскаго секретаря Веригина рапорт.

Во исполнение предписания вашего высокопревосходительства от 26 прошедшего июня месяца, отправясь я из Иркутска в звании куриера от лица г[осподина] губернатора Китайского государства в город Ургу к тамошним пограничным правителям, вану и амбаню, прибыл в Троицкосавскую крепость 4 числа сего месяца (Июля), где, вытребовав от пограничной канцелярии казацкаго старшину, казаков и толмача, отправился за границу 5 числа (Здесь и далее подчеркнуто в тексте). Но каким образом я продолжал путь до Урги и там принят был ван-амбанем, /л. 481об./ тамошними чиновниками и потом возвратился обратно, — обо всем оном на благоусмотрение вашего высокопревосходительства имею честь представить при сем путевой журнал ¹ с покорнейшим донесением моим, что во все время бытности моей в китайской стороне не упущал я ни единаго приличнаго и удобнаго случая внушать китайским чиновникам, сколь чистосердечно государь наш желает сохранить дружбу и доброе согласие с двором китайским на неограниченное время. Они, принимая сии внушения с особенным вниманием и удовольствием, отзывались также мне, что и их богдыхан (Здесь и далее подчеркнуто в тексте) равномерным же образом искренно желает сохранять дружеския связи, существующия поныне между Россиею и Китайским государством. Да и из всех обращениев как китайских чиновников, так и самих пограничных правителей заметить я мог, что они весьма интересуются продолжением таковой дружеской связи с Россиею, ибо при всяком /л. 482/ почти случае от тех чиновников повторяемо о том мне было. Вызываясь между прочим и о бывшем посольстве нашем, что пекинской двор совершенно желает вторичнаго отправления к нему онаго, ожидая на последнепосланной от китайскаго Трибунала в российской Сенат по сему предмету лист ² ответствия, и что ежели бы российской двор возобновил свое посольство, то оное принято будет без всяких уже национальных с их стороны в церемониях обрядов, кроме, однакож, самого Пекина.

В прочем по всем моим примечаниям и разведываниям в китайской стороне ничего заслуживающаго внимания нет, а только что сказывали мне бывшия у меня приставами двое тустлакчиев, что находившейся в общем присудствии с ван и амбанем третий член беис, которой препровождал от Кяхты до Урги российское посольство, /л. 482об./ определен в Улясутайскую (В тексте: Улятуйскую) губернию кыбыи амбанем, куда вскорости он и отправляется. Для принятия нашей Духовной миссии на границе и препровождения до Урги назначен ван и амбанем из числа находящихся при них чиновников заргучейскаго чина, а от Урги до Пекина препровождать будет другой чиновник, котораго ожидают они из Пекина.

Между прочими моими разведываниями не оставил я также неприметным [708] образом любопытствовать от находящихся при ван и амбане чиновников одного кя, адъютанта их, а другаго бошка, исправляющаго при них должность секретаря, имеющих к себе большую от них доверенность, издаются ли в Пекине придворныя ведомости и журнальный записки о занятиях их богдыхана. Но они откровенно сказывали мне, что ни ведомостей придворных, /л. 483/ ни журнальных записок совсем в Пекине не издается, а к ургинским пограничным правителям присылаются повелении из Пекина о том только, что относится до одной Мунгалии. О внутренних же произшествиях в Китае совсем в Ургу никаких сведениев не доставляется.

При отправлении моем за границу Кяхтинской таможни г[осподин] директор Вонифантьев, споспешествуя тому, дабы я сколько можно приобрести мог знакомство к себе китайских чиновников, так как впервый еще раз отправляюсь туда, — снабдил меня сверх отпущенных из казны на подарки лисиц, собственно от себя некоторое число зеркальцов и моржану, из коих я на всякой станции от Кяхты до Урги и обратно дарил станционных смотрителей зангинов и кундуев, которыя, встречая меня, провожали от одной /л. 483об./ до другой станции, оказывая особенное мне уважение и усердие в безостановочном проезде. Ласковое же мое с ними обращение столько обратило их внимание и имело влияние, что они при получении от меня подарков, становясь по их обыкновению на одно колено, преклоняли голову в знак своей благодарности и каждой из них при возвращении на свою станцию, приходя ко мне в юрту, таковую же изъявлял признательность и с полным удовольствием от меня возвращался.

Коллежский секретарь Веригин.

Июля 28 дня 1807 года.

На л. 481 над текстом: Под[ано] 28 июля 1807-го.

Там же: №  81.

Опубл. по подлиннику: ВПР, т. 4, с. 26-27.

Комментарии

1. После поездки в Ургу в качестве курьера И. Н. Веригин, представил путевой журнал, в котором сообщил следующее:

/л. 484/ "Отправясь из Кяхты 5 июля в препровождении командированных от пограничной канцелярии трех казаков и одного толмача в китайский Маймачины, заезжал вместе с г[осподином] надворным советником Кондратовым к китайскому заргучею, коим принят был весьма ласково. Пробыв у него с час времени, отправилси за границу на приготовленной по их обыкновению коляске на двух колесах в препровождении до самой Урги и обратно особаго пристава дзангина (здесь и далее подчеркнуто в тексте. — Состав.) и одного мунгальца, коих обязанность была приготовлять на станциях под проезд мой лошадей и квартиры, состоящей из мунгальских юрт, отличнее прочих убранной, в чем они особенное прилагали старание. Переехав же две станции, остановился я для ночлегу в разсуждении приближившейся ночи. 6 числа (июля. — Состав.), переехав пять станциев, остановился для ночлегу. 7 числа, переехав четыре станции, остановился ночевать на последней к Урге станции, /л. 484об./ 8 числа, прибыв в Ургу в назначенный мне для квартирования юрты, где имел пребывание чрезвычайный и полномочный в Китай посол граф Юрий Александрович Головкин. При самом въезде в оныя, встречен я был китайскими чиновниками двумя тусулакчиями и одним дзангином с отменною ласкою и приведствием, который объявили мне, что они определены от ван и амбаня ко мне приставами. Я просил их о принятии меня в их знакомство и дружбу они с полным удовольствием изъявляли свою на то готовность и вскоре первыя двое отправились к ван [и] амбаню с донесением о прибытии моем в Ургу. Возвратясь оттоль ко мне, объявили, что ван и амбань желают, чтобы я от труднаго пути взял роздых. Между тем приехали ко мне находящиеяся при ван и амбане двое чиновников, один кя, исправляющей при них должность адъютанта, и другой бошко, секретарь их, и поздравляя меня с благополучным приездом, спрашивали, когда я могу доставить письмо господина губернатора. На сие отозвался им, /л. 485/ что я совсем готов, естьли только угодно будет господам ван и амбаню принять меня того дни. С чем они от меня и возвратились. А потом, паки приехав ко мне, объявили, что ван и амбань меня ожидают, почему я тот же час в препровождении двух приставов тусулакчиев и означенных кя и бошка с немалым числом мунгальцов с находившимися при мне старшиною, казаками и толмачем отправился на верховых лошадях к дому вана и амбаня, разстоянием примерно с версту. И по приезде встречен был в первом зале (где находилось немалое число воинских нижних служителей, именующихся гвардиею и имеещих при себе сабли) манжурскими и мунгальскими чиновниками. Перейдя сие зало в другую комнату, встретили также меня два заргучея, по докладу коих впущен уже я был в присудствие ван и амбаня. Они при входе моем и по подаче им письма, приняв меня весьма ласково и с изъявлением приятнаго вида, спрашивали сначала о здоровье господина губернатора, а потом — спокойно ли продолжал /л. 485об./ путь и все ли было для меня исправно на станциях. Я с пристойною учтивостию и уважением отзывался им, что господин губернатор здоров и приказал свидетельствовать им дружеское почитание и что я путь продолжал весьма покойно и ни в чем недостатка не имел. Они, как приметно, быв тем весьма довольны, угощали меня чаем. Потом ван сказал мне, чтобы я возвратился в квартиру для отдохновения. Я, откланявшись им, возвратился в свою квартиру в препровождении двух тусулакчиев и двух дзангинов. Вслед за мною вскоре приехали кя и бошко, коих я, угощая разными напитками, обращался с ними весьма ласковым и дружеским образом, так, что они весьма часто делали мне посещение и искренно признавались, сколь они интересно желают быть со мною в знакомстве и дружбе и что они о таковом моем с ними обращении не оставят довести до сведения своих начальников, коим таковая связь дружества весьма будет приятна. /л. 486/ На другой день, то есть 9 числа поутру, по приглашению находившихся при мне приставов тусулакчиев ездил я вместе с ними в кумирни Геген кутухты, в коих было лам до 5000 человек, занимавшихся чтением книги, так называемой Донжур. По возвращении оттоль в квартиру мою ездил я также с показанными тусулакчиями и бошком ван и амбаня в китайския Маймачины, состоящия от Урги в 5 верстах. Там в лучших фузах китайскими купцами принят я был весьма ласково и угощаем чаем и фруктами. При сем случае заметить я мог, что сим чиновникам конечно приказано было зделать таковое гостеприимство от самих вана и амбаня, ибо они завозили меня в те самыя китайския фузы, где все было уже приготовлено к принятию меня. Я, пробыв там не более двух часов, возвратился в свою квартиру и благодарил означенных чиновников за доставление мне приятнаго случаю видеть их кумирни и Маймачины /л. 486об./ и что я приемлю сие не инаково, как знаком их ко мне дружескаго расположения. Во время же бытности моей в означенных Маймачинах, китайцы, не видев никогда российских людей, стекались в улицах большими толпами, так что с трудностию можно было иметь проезд, коих китайския чиновники принуждены уже отгонять.

10 числа позван я был к ван и амбаню чрез присланных от них кя и бошка для получения ответнаго письма. По приезде моем к ним встречен и принят я был таким же образом, как и первоначально. При вручении мне ответнаго письма просили они свидетельствовать господину губернатору свое почитание и уверить о непременном со стороны их к нему дружеском расположении, соответственно существующему между обеими империями доброму согласию, тишины и спокойствия. Потом подарено мне от них два куска шелковой материи, называемой усом, и два ящичка байховаго чаю, /л. 487/ а бывшим при мне толмачу Мостовоскому одна половинка таковой же материи, а казакам два места кирпишнаго чаю.

От принятия сих подарков сколько я не отзывался пристойным образом, но они настоятельно просили принять оныя. Я, поблагодаря их за таковое ко мне благорасположение, откланявшись им, возвратился в свою квартиру в препровождении означенных же китайских чиновников, коим из числа отпущенных мне из Троицкосавской пограничной канцелярии 22 лисиц подарено мною: находящимся при ване и амбане кя и бошко по четыре лисицы, двум тусулакчиям по три лисицы, приставу дзангину, которой препровождал меня из Кяхты до Урги и обратно, три лисицы, бывшему при мне в Урге приставу дзангину две лисицы. Они, приняв сии подарки, с особенною благодарностию взаимно и мне подарили: кя и бощко по полукуску /л. 487об./ шелковой материи, называемой усом, 7 шелковых небольших кошельков с одним огнивцом, двое тусулакчиев половиной куска канфы черной, двумя небольшими коврами шерстяными и двумя табакерками. Хотя от сего я отзывался, однакож, они убедительно просили принять в знак уверения искренней их ко мне дружбы и дабы я на будущее время столько же к ним был расположен, как и при нынешнем случае, и ежели мне какия вещи нужны будут из Урги, то чтобы я к ним при оказиях писал, — они с удовольствием постараются выполнить. Я за таковое их ко мне усердие, поблагодаря, уверял их с своей стороны, что и я с полным удовольствием приму, естьли также и они на меня какия коммисии возлагать будут. Наконец, когда уже я совсем готов был к выезду, они, прощаясь со мною, изъявляли совершенныя знаки дружества и расположения своего ко мне, и провожая меня до самой коляски, изъяснялись, между /л. 488/ прочим, что они мне более почестей делают, нежели по их обыкновению следовало. И таким образом я, распрощавшись с ними, выехал из Урги того ж дни ввечеру, имея проезд свой до Кяхты, так же точно, как и в передней путь. 13 числа, прибыв в китайския Маймачины, заезжал я к китайскому заргучею, которой, встретив меня со своими чиновниками, принял весьма ласково, угощял чаем, фруктами и китайскими напитками, вызываясь мне, что он весьма рад, видевши меня, возвратившагося в добром здоровье, и что я, не бывши никогда в Урге, съездил весьма скоро, чего он и не ожидал. Я более отдавал в том признательность отправленному от него со мною приставом дзангину, старанием коего везде на станциях было исправно и нигде ни малейшей остановки не было. Пробыв у него с час времени отправился в Троицкосавскую крепость, куда был препровождаем возвратившимся со мною из Урги приставом дзангином и двумя /л. 488об./ таковых же чинов служащими при заргучее, одним кундуем и семью человеками мунгал. По прибытии в крепость в назначенную для мне квартиру, я всех их угощал водкою и вином и из числа их двух заргучейских дзангинов и кундуя подарил по одной лисице, а мунгал зеркальцами и моржаном, что они приняли с особенною признательносгию и уважением, становясь на одно колено, преклоняли голову. И потом от меня возвратились в Маймачины с совершенным удовольствием. Коллежский секретарь Иван Веригин — (АВПРИ, ф. СПб. Главный архив, IV-4, оп. 123, 1805-1809 гг., д. №  1, л. 484-488 об. Подлинник).

2. Листа Лифаньюаня в Сенат о возобновлении посольства не было.