№ 483

1807 г. июня 6. — Доклад ургинских пограничных правителей Юндендоржа и Фухая императору Юн Яню со сведениями о положении дел у русских и о представлении трону присланного в Ургу письма иркутского гражданского губернатора Н. И. Трескина

5 луна 13 день (Июня 6).

Всеподданнейший доклад ваших ничтожных слуг Юня и Фу. Почтительнейше представляем на высочайшее имя следующий доклад:

Недавно, 4 луны 16 дня (Мая 11 — дата указана, очевидно, по вине переписчика ошибочно, следует: 4 луны 17 дня (см. док. № 472)), мы, ваши ничтожные слуги, представили на высочайшее имя доклад, в котором сообщили, что для препровождения губернатору ответного листа из Лифаньюаня в российский Сенат (См. док. № 476) относительно замены русских священников и учеников отсюда [в Иркутск] были командированы айсилара тайджи Дасидоньдоб, Сэргулэнлинху и прочие.

В настоящее время, этой луны 10 дня (Июня 3), Дасидоньдоб и прочие возвратились и доставили в наш адрес письмо от губернатора Трескина (См. док. № 482). /л. 94об./ В нем он сообщает, что лист, отправленный из Трибунала в Сенат, получен и будет без промедления препровожден по указанному адресу. Губернатор также пишет, что, узнав об отправлении листа, в котором премудрый император разрешает произвести замену их учеников, он считает своим долгом выразить нам, вашим ничтожным слугам, свою искреннюю признательность и сообщает еще, что в данное время их ученики находятся в Иркутске и готовы в июне месяце отправиться на кяхтинскую границу. Далее губернатор уведомляет нас, что вскоре он пришлет курьера с письмом, в котором будут перечислены имена сопровождающих лиц, указано общее число людей, количество багажа, лошадей, скота и так далее./л. 95/

На наш вопрос о том, какой месяц называется [у русских] июнем, Дасидоньдоб и прочие ответили, что это соответствует 6-ой луне по нашему летосчислению. Поэтому мы, ваши ничтожные слуги, будем ожидать письма губернатора, но чтобы впоследствии избежать спешки, решили теперь же поручить соответствующим чиновникам, а также всем дзасакам, чьи владения находятся вдоль пути, по которому, согласно принятому обычаю, проследует [миссия], сделать, как обычно в таких случаях, все необходимые приготовления. Помимо этого, мы, ваши ничтожные слуги, отправили в Лифаньюань бумагу с просьбой, чтобы оттуда непременно к 20-м числам 6 луны (6 луны 20 день приходился на 12 июля) в Курэнь прислали битхэси и бошоку для сопровождения русских учеников. /л. 95об./ На вопрос ваших ничтожных слуг о том, как обстоят у русских дела, Дасидоньдоб и прочие рассказали следующее:

Губернатор Трескин, подробно расспросив о здоровье вана и амбаня, оставил нас отдохнуть на 4 дня и, как обычно, подарил каждому из нас по куску шерстяной ткани, по куску байки и другие мелкие подарки.

Кроме этого, поручик Иван, посланный для сопровождения [до границы] Дасидоньдоба и прочих, по-видимому с намерением что-либо разузнать, сказал им следующее: [701]

”Наш хан призвал к себе посла Головкина и камер-юнкера [Байкова], которых он в позапрошлом году отправлял для представления дани. Но, поскольку русский хан израсходовал большие средства на дань, а они ничего хорошего добиться не смогли, он вторично их не пошлет. По всей видимости, впоследствии вновь будет отправлен чиновник такого же звания /л. 96/ и тогда нужно ли будет, как это требовалось прежде, исполнять в Курэне церемонию коленопреклонения?”

На эти расспросы Дасидоньдоб и прочие дали такой ответ:

”Это не нашего ума дело. Вы получите точный ответ, если осведомитесь об этом в нашем великом Трибунале, а также у курэньских вана и амбаня.”

После этих слов на лице поручика появилось радостное выражение, и он сказал нам еще:

”Нашу дань до сих пор не увезли обратно, вся она находится у северного кяхтинского палисада и тщательно охраняется. В прошлом году по повелению нашего хана вновь назначенный губернатор [Трескин] произвел секретную ревизию этой дани” ¹.

Далее, Дасидоньдоб и прочие доложили, что все русские буряты, живущие вдоль дороги, по которой они ехали, говорили им о том, что [Россия] ведет войну с турецким государством, которое находится к северу от их земель (Так в манчжурском тексте), /л. 96об./ что в настоящее время монгольских бурят, проживающих в районе Иркутска и в других местах, забрали на войну, и что никто из бурят и других людей, которых ранее забрали на войну, обратно не вернулся. На словах русские хвастаются своими победами над неприятелем, однако имеют вид людей, потерпевших поражение. Возвращаясь из Иркутска, Дасидоньдоб и другие внимательно присмотрелись к русскому житью, и им оно показалось намного беднее, чем прежде. Хотя монгольские буряты при встречах с ними не говорили о своих трудностях, но беспрестанно упоминали о Будде желтого учения Небесного государства, надеясь выпросить у них адас мухалянь. Дасидоньдоб и другие сказали также, что на сей раз они не посмели расспрашивать об увиденном и услышанном, чтобы чего-нибудь не приключилось./л. 97/

Поразмыслив, мы, ваши ничтожные слуги, пришли к следующему выводу: хотя тому, что сказали русские Дасидоньдобу и прочим, полностью доверять нельзя, но, по всей видимости, дела у них обстоят именно так. Посему мы, ваши ничтожные слуги, почтительнейше представляем на высочайшее имя в одном запечатанном пакете доклад и письмо на трех листах от губернатора Трескина, доставленное в наш адрес. После того как от губернатора будет прислан человек, мы, ваши ничтожные слуги, представим новый доклад.

Сего ради всеподданнейше подали доклад./л. 97об./

На л. 97 об. в конце текста: По представленному докладу. На данном докладе, полученном [обратно из Пекина] той же луны 28 дня (Июля 20), император красной тушью изволил начертать следующую резолюцию: Издан указ.

ЦГИА Монголии, ф. М-1, д. №  663, л. 94-97 об. Запись в журнале Канцелярии ургинских пограничных правителей на маньчжурском яз. Перевод с маньчжурского яз. И.Т. Мороз.

Комментарии

1. Речь идет о вновь назначенном сибирском генерал-губернаторе И. Б. Пестеле, которому министр иностранных дел А. Я. Будберг в своем письме от 21 августа 1806 г. отдал распоряжение принять подарки (предназначавшиеся цинскому императору и его придворным), "приказав иметь за оными надлежащее смотрение и в разсуждении подробной описи всех подарков снестись с графом Головкиным...” (см. док. №  421).