№ 53

1805 г. января 16. — Докладная записка министра коммерции Н. П. Румянцева императору Александру 1 о планах развития русско-китайской торговли и о целях посольства в Цинскую империю

/л. 68/ По случаю отправления посольства в Китай министр коммерции судит нужным представить нижеследующие предметы по вверенной ему части (Далее заголовки пунктов помещены на левых полях листов и подчеркнуты в тексте)

1. Открыть торг в Кантоне и на Желтом море (Здесь и далее подчеркнуто в тексте).

По мере размножения промыслов в американских наших селениях, должны распространяться и те пути, по коим бы удобно было сбывать их с рук.

Российско-американская компания не может удержать цен на пушные товары потому, что англичане и американцы доставляют оные из Нотки-Зунд и Шарлотиных островов в Кантон, а Компания препровождает таковые же посредством труднаго /л. 68об./ охотскаго пути в Кяхту. Следовательно, первые, вероятно, всегда будут преимуществовать в сем торге, доколе последняя сама в Кантон пути не проложит. Заведении Компании кораблестроения и близкое разстояние от Камчатки и самой Америки до Кантона заставляют предполагать, что тут бы можно было с выгодою сбывать из американских селений и рухлядь и китовой жир и моржовую кость, а из северной страны Сибири кость мамантовую и проч[ее].

В сих видах поручено одному кораблю из экспедиции, отправленной вокруг света ¹, испытать торг в Кантоне, /л. 69/ но в вящее утверждение онаго и дабы по возможности открыть еще более новых средств для размножения сибирских и американских избытков, министр считает нужным предписать той особе, которая по высочайшей воле имеет быть назначена в посольство ко двору китайскому, внушить тамошнему правительству, что поелику Кантон открыт для всех, то и российской государь в твердой остается надежде, что подданные его препятствия по сему предмету не встретят. А при том настоятельно домогаться устроить наши сношения и с Нанкином, где естественное богатство империи /л. 69об./ Китайской более всех других краев приметно по изобилию жителей, где прежде была столица китайских государей и где производится бумажное растение, в тканье котораго сохраняется естественный цвет и которое в другой провинции того же Китая в одинаком достоинстве произрастать не может.

Сношения с Нанкином всего удобнее произвесть можно посредством так называемаго Желтаго моря, окруженнаго восточными и северными берегами Китая, Китайскою Татариею и Кореею.

Известно, что лорд Макартней ² в недавном /л. 70/ времяни первый, совершив плавание по сему морю, объяснил, сколько тут сокращается путь до Пекина, противу того, какой из Кантона до сей столбцы простирается; но как ни домогались англичане для себя пристани в сем месте, в том они не успели; к нашей же пользе послужило бы соседство сего моря с Америкою и Камчаткой, а по таковому удобному положению можно бы несколько раз повторять ежегодно торговые обороты, и следовательно все причины заставляют настоятельно домогаться, чтоб тут исключительно дозволено было Американской /л. 70об./ нашей компании сбывать свои произведении.

Министр предполагает, что и самый успех в сем деле по следующим причинам обещать себе можно:

1-я, что кантонским торгом пользуются все европейцы, а потому, вероятно, сами китайцы удержатся отказать в том России; [89]

2-я, что от изобильнаго привоза от нас к китайцам рухляди сами они получат сугубыя выгоды;

3-я, что торг сей, будучи производим Компаниею под непосредственным покровительством самаго государя, никаких невыгодных для китайцов последствий в торговых делах /л. 71/ предполагать не можно, тем более, что и сами они, как известно, предпочитают компанейский торг частному и учредили у себя торгующее общество Хонгов, которые друг за друга отвечают как правительству, так и иностранцам, и

4-я, что в самом Кантоне не дозволяют они жить другим купцам европейским, кроме тех, которые снабжены препоручениями от своих государей.

2. Проехать из Пекина чрез великий Тибет до Кабула.

Извлекая возможнейшую пользу из преднамереваемаго посольства, встречается при сем случае вся удобность содействовать успехам /л. 71об./ общаго просвещения и наук и особенно торговые виды наши познакомить в самом Кабуле, распространив оные чрез Тибет, лежащий поперечною чертою от Китайской империи мимо Индостана до Персии.

Намерении государя Петра Великаго всегда стремились водворить торг наш в Индии чрез Персию, но издавна внутренния метежи страны сей полагали в том преграды. В 1717 году посольство Волынскаго ³ к тогдашнему шаху первыя положило основании свободы российской торговли в Персии, но в 1721 году принужден уже был /л. 72/ государь переменить торговые виды на военные и хотя около сего времяни россияне по силе заключенных договоров с шахом Тохмасом получили опять право торговать в Персии свободно ⁴, хотя и имели дозволение проезжать в самую Индию безопасно, но тут, как известно, армяне вступили посредниками в торг сей и были хозяевами онаго, доколе Персия была спокойна, а потом возникшия опять метежи и торг уничтожили, и армян разорили.

Постоянная тишина Китайскаго /л. 72об./ государства и правила тамошняго двора, к таковому положению способствующия, обещают, кажется, лучшия успехи в достижении чрез Тибет до Индии.

По сим причинам должно внушить китайскому Министерству, что государь император при всей кротости правил своих (Вместо слов: государь император... своих вписано карандашом: в[ашего] в[еличества]... ваших. Очевидно, здесь и далее редакция А. Л. Чарторыйского для доклада императору Александру I), будучи вынуждаем усмирять вероломнаго Бабахана войною, не может даже и быть в согласии с непостоянным сим народом, что самая Грузия, избегая жестокости персидских владельцов, покорилась /л. 73/ благодетельному правлению российскаго монарха (Карандашная правка: Российской империи), что обстоятельства сии заставляют его еще более уважать и утвердить теснейшим союзом дружбу и доброе согласие с китайским императором и владетелем кабульским, а потому желал (Карандашная правка: желательно) бы он, чтобы китайский двор дозволил отряженным ныне от посольства его чиновникам проехать безопасно в Кабул для объяснения помянутому владетелю миролюбивых его (Карандашная правка: наших) намерений, дозволив и впредь подданным российскаго монарха /л. 73об./ следовать путем сим невозбранно.

При домогательстве сего рода заметить китайцам должно, что в 1714 году прародитель ныне царствующего государя (Карандашная правка: в[ашего] в[еличесгва]) благосклонно дозволил предку китайскаго императора отправить посольство чрез Россию к калмыцкому хану Аюки ⁵. [90]

3. Открыть торг не токмо в Бухтарме. где естьли пожелают китайцы, учредить ярмонку или такую же слободу, какая существует на Кяхте, но и по всей Иртышской линии ⁶.

Со времяни покорения зенгорских калмык, обитавших около вершины реки Иртыша между гор Алтайских, пространство сие соединилось с пределами Китайской /л. 74/ империи, которая по сей причине приближалась к России и более других мест у крепости Бухтарминской, а сия от Москвы до 2000 верст ближе Кяхты и путь удобнее.

Зенгорские калмыки, кочуя в пределах китайских, а киргиз-кайсаки, занимая степи, к востоку лежащия, пропускаются во внутрь Китая до озера Нор-Заисана и далее; те и другие довольствуют китайскую линию скотом.

Со стороны китайской ближайшая к российской границе крепость находится за озером Нор-Заисаном под имянем Чугучак. /л. 74об./ В прежния времяна, особливо когда китайская линия не была так близка к российской, или лучше сказать, когда народы западной Татарии границами сими закрыты не были, тогда торговля производилась тут, как утверждают, свободно; купцы из Малой Бухарин (ныне китайцам подвластной) выходили с товарами в Россию и достигали даже до городов Томска и Кузнецка.

Ныне торговля на границах сих почти ничтожна, потому что все пути оной пресечены китайским правительством. В ближайших городах империи /л. 75/ сей от границы нашей, как то: в Чугучаке, Кульже и проч/их/ никому, кроме китайцев и ташкенцов, торговать не дозволено, а естественное соплетение китайскаго торга с российским в краях сих так необходимо, что производят оную или ташкенцы или киргизские султаны, которые и караваны, в Китай отправляемые, называют собственными своими.

Естьли б можно было склонить китайский двор к дозволению свободной торговли по взаимной границе, как то между крепостями Кульжи и Гобдо, естьли б открылось /л. 76/ сообщение с Малой Бухариею и было бы безопасно, возникли бы без сумнения взаимныя и выгоды, потому более, что по отдаленности края сего от Кяхты течение капиталов торговых к Иртышским пределам не умалило кяхтинскаго торга, а Малая Бухарин, подвластная Китаю, по сопредельности своей с другими провинциями Западной Татарии и по сближению к сим местам Тибета и других индейских селений, соделалась бы средоточием китайских и российских избытков.

Выгоды для России, собственно, тут несумнительны:

1. Скот /л. 76об./ получается ныне по всей Иртышской линии от киргиз-кайсаков, на промене онаго более всего требуют они бумажных материй. Бумажныя материи достаются на границу почти из одной Бухарин. Естьли б торговля на границах сих приведена была в непосредственное сношение с китайцами, тогда вместо бухарских китайския бумажныя материи употреблялись бы на вымен скота от киргизцов, а скот и другия ветви торговой статьи сей могли бы итти на вымен китайских товаров

2. Киргизцы не имели бы нужды обращаться /л. 77/ к китайцам, потому что многим из них ближе было бы выходить к российским границам.

3. Сибирь могла бы доставлять китайцам и мягкую рухлядь и выделанныя кожи (рукоделье, которое бы неминуемо размножилось по мере заграничной нужды).

4. Макарьевская ⁷, Ирбитская и Енисейская ярмонки распространили бы торговое поприще в западную часть Китая и обратились бы в оных сверх других товаров бреславския темныя сукна на вкус тамошняго народа и, наконец,

5. Самое судоходство рекою Иртышем до Тобольска /л. 77/ получило бы приращение. Правительство наше давно уже имело в виду сии выгоды; давно заботилось оно о удобности перехода чрез Алтайския горы: в 1771 году из крепости Усть-Каменгорской посылан был до китайскаго города Гобды порутчик Незнаев, а вскоре потом из той же крепости до китайскаго же города Баянды отправлен был [91] подпорутчик Волошанин. Первый ехал близ реки Иртыша, потом чрез вершины реки Бухтармы, подле рек Сого и Гонго Ишуру, до помянутаго города Гобдо; вторый проехал /л. 77об./ чрез киргизскую степь, мимо озера Балхаша и тут встретил на пути пещаную и малокормную степь, но мимо озера Нор-Заисана прямо к крепости Кульдже ту степь миновать можно. Оба возвратились благополучно и больших затруднений в пути не нашли. Наконец, есть известныя и свежия доказательствы, что в прошлом году из Семипалатинской крепости российской караван был в западных провинциях Китая и достигал до Чугучака, потом в город Кульжу, а из онаго в Аксу, где есть пограничная /л. 78/ китайская таможня. Караван сей отправлен был под имянем одного киргизскаго султана, возвратился благополучно, но с тем подтверждением, что в Чугучаке и Кульже торговля позволена одним киргизцам, и то исключительно с казною, что не было бы опасности россиянам ездить в города сии, естьли бы снабжены они были паспортами от пограничнаго начальства, и что сами китайцы желают непосредственно торговать с нами, но страшатся запрещений, правительством их положенных/л. 78об./.

Изобразив таким образом естественную наклонность тамошняго торга, выгоды от свободы онаго, последовать могущия, и предкновении, какия положены предразсудком китайцов, сама по себе открывается необходимость употребить у китайскаго двора домогательство о дозволении свободной торговли по всей Иртышской линии и об отправлении караванов наших во внутренние и пограничные города Китая от имяни пограничнаго начальства, тем более, что в Кашкаре торговать всем позволено/л. 79/, следовательно и настоять о доровании со стороны китайцов покровительства российским подданным, имеющим следовать путем сим.

Министр коммерции граф Румянцов.

Генваря 16 дня 1805 года.

АВПРИ, ф. СПб. Главный архив, 1-7, on. 6, 1805 г., д. №  1-а, п. 20, л. 68-79. Подлинник.

Опубл.: ВПР, т. 11, с. 297-301. По подлиннику.

Комментарии

1. Первое русское кругосветное плавание (1803-1806) Ивана Федоровича (Адама Иоганна) Крузенштерна (1770-1846) и Юрия Федоровича Лисянского (1773-1837) было связано с деятельностью Российско-американской компании (см. коммент. 2 к док. №  1). Компания испытывала большие трудности, поскольку не имела постоянных рынков сбыта для промышленных товаров, пушнины, кожи, юфти и пр., а также нуждалась в снабжении населения своих владений продовольствием и предметами первой необходимости.

Появилась идея использовать японскую лицензию, полученную А. Лаксманом (см. коммент. 3 к док. №  3), для доставки продовольствия в Охотск и на Камчатку от близлежащей Японии. С этим предложением выступили в начале 1802 г. капитан-командор Г. А. Сарычев, а затем капитан-лейтенант И. Ф. Крузенштерн (Кушаков Л. H. Россия и Япония, с. 77). Надо сказать, что И. Ф. Крузенштерн еще за несколько лет до этого посетил китайский порт Гуанчжоу, где ознакомился с условиями выгодной торговли пушниной приезжавших туда на кораблях иностранцев. Ему было известно, что Россия тоже продавала китайцам меха, которые доставлялись из русских поселений в Америке сначала морем в Охотск, а затем сухим путем в Кяхту, на что уходило более двух лет, при этом многие суда ежегодно гибли. ”По сим причинам, — писал Крузенштерн в своей записке, казалось мне, что россияне несравненно с большею выгодою могли бы привозить пушной товар из своих колоний в Кантон прямо. Мысль сию, хотя и не новую, признавал я столь основательною, что... вознамерился по прибытии моем в Россию сообщить ее правительству" (цит. по: Пасецкий В. М. Иван Федорович Крузенштерн. — М., 1974. — С. 17). Вернувшись в Россию в 1799 г., Крузенштерн послал вице-президенту Адмиралтейств-коллегии Г. Г. Кушелеву свои записки, проект и план экспедиции, в результате осуществления которой, по убеждению автора, ”россияне... не только стали бы достойными соперниками англичан и американцев в меховой торговле, но и заняли бы ведущее положение в коммерции Китая и Японии” (Там же, с. 17, 24). Однако адмирал Г. Г. Кушелев не проявил интереса к этому проекту.

29 июля 1802 г. Главное правление Российско-американской компании обратилось к Александру I с просьбой разрешить отправку из Кронштадта первой русской кругосветной экспедиции для того, чтобы доставить в свои тихоокеанские владения припасы и необходимые для кораблестроения материалы. Компания рассчитывала также открыть торг в Кантоне (кит.: Гуанчжоу; с 1757 г. — единственный разрешенный для торговли с европейцами порт Китая).

В представленном документе говорилось, ”что компания может открыть в Кантоне выгодный весьма для России торг, котораго по уверению бывшаго там флота капитан-лейтенанта Крузенштерна, китайцы охотно желают, но просить им сего препятствует свойственная восточным народам горделивость, и что притом в Кантоне для всех европейских судов порт невозбранной. Таковым началом торговли с Японией и Китаем надеется компания в скором времени выиграть над иностранными народами поверхность, а на возвратном из Кантона пути испытать торговлю и в селениях иностранных Остиндейских компаний” (АВПРИ, ф. СПб. Главный архив, 1-7, оп. 6, 1802 г., д. №  1-а, п. 1, л. 9. Копия; опубл.: ВПР, т. 1, с. 369). Российско-американская компания также просила выделить для этой цели опытных офицеров и приказчиков и 250 тыс. руб.

В тот же день Александр I утвердил прошение Российско-американской компании, и 7 августа И.Ф. Крузенштерн был назначен начальником экспедиции, а капитан-лейтенант Ю. Ф. Лисянский — его помощником.

В распоряжение экспедиции были предоставлены два корабля — ”Надежда” и "Нева", приобретенные Лисянским в Англии. Первым из них командовал Крузенштерн, вторым — Лисянский. В экспедиции участвовали: офицер Ф. Ф. Беллинсгаузен, приказчик Российско-американской компании Ф. И. Шемелин и небольшой отряд ученых.

Вскоре, не позднее 13 февраля 1803 г. министр коммерции Н. П. Румянцев представил Александру I две докладные записки: ”О торге в Контоне" (см. док. №  1) и ”О торге с Японией” (АВПРИ, ф. Главный архив, 1-7, 1775-1895 гг., д. №  1,п. 2, л. 6-9; цит. по: Кутаков Л. Н. Россиян Япония, с. 78). А не позднее 27 марта 1803 г. он подал царю доклад о перспективах развития торговли с Цинской империей и Японией (см. док. №  3). В результате был также решен вопрос о посылке дипломатической миссии во главе с Ю. А. Головкиным в Китай и во главе с Н. П. Резановым в Японию для заключения торгового соглашения. 10 июля 1803 г. Александр I издал рескрипт, согласно которому Н. П. Резанов назначался уполномоченным Российско-американской компании в колониях, главой миссии в Японию, а также начальником первой кругосветной экспедиции вместо И. Ф. Крузенштерна. Резанову были переданы и коммерческие дела экспедиции, а за И. Ф. Крузенштерном оставлена лишь функция ”управления судами и экипажем” (Кутаков Л. Н. Россия и Япония, с. 78-79). Однако, фактически главой экспедиции оставался все же Крузенштерн (там же, с. 353).

Участников посольства в Японию во главе с Резановым приняла на борт ”Надежда". В день отплытия кораблей (7 августа 1803 г.) Александр I и его министры посетили "Надежду” и "Неву", чем подчеркнули то значение, которое придавалось этому посольству. После царского визита оба корабля вышли из Кронштадта и началось знаменитое плавание россиян вокруг света. В контексте сборника особый интерес представляет заход и стоянка российских кораблей в китайском порту Гуанчжоу, куда они пришли одновременно после встречи в Макао (до Гавайских островов "Нева” и "Надежда" шли вместе, а затем раздельно).

Российское правительство рассчитывало, что до захода кораблей в этот порт, Ю. А. Головкин прибудет в Пекин и предупредит цинское правительство относительно их появления в китайских водах. Но ко времени прибытия ”Надежды” и ”Невы" в Гуанчжоу посол все еще находился на границе и не имел возможности связаться с Пекином. Это обстоятельство очень беспокоило Ю. А. Головкина, о чем свидетельствуют его реляции императору Александру I и переписка с товарищем министра иностранных дел A. A. Чарторыйским (см. док. №  154,161, 162, 163, 301, 302, 341, 342, 343, 366, 371). Посол также отправил письмо капитану И. Ф. Крузенштерну в Петропавловск-Камчатский с рекомендациями в отношении переговоров с цинскими властями в Гуанчжоу (см. док. №  165). Однако письмо не застало адресата.

Внезапное появление ”Надежды” и ”Невы” в китайских водах вызвало недовольство цинского правительства и привело к переписке по этому поводу между Лифаньюанем и Сенатом, Ургой и Пекином, Ургой и Иркутском (см. док. №  256, 261, 274, 276, 288, 312, 313, 319, 339, 352, 367, 390, 394, 395, 400, 411, 412), между местными властями Гуандуна и Пекином (см. док. №   225, 264, 265, 269). Имела место также переписка И.Ф. Крузенштерна и Ю. Ф. Лисянского с управляющим морскими таможнями Гуандуна (см. док. №  226, 227).

О событиях, происходивших после прибытия российских кораблей в Гуанчжоу Ю. Ф. Лисянский рассказывает следующее: "Я мог бы везти товары на берег, если бы этому не помешало кантонское правительство. Поскольку наши корабли были первыми из русских, пришедшими в эту страну, то от нас требовали разных объяснений, без которых наместник не хотел нам позволить производить торговлю.

У нас перебывали все гонги, а напоследок старший из них Панкиква, предложил нам следующие вопросы: какой мы нации? не ведем ли торговлю с китайским государством сухим путем? что побудило нас предпринять столь далекий путь, и не военные ли наши суда? На все это он требовал письменного ответа, уверяя, что он непременно должен быть послан в Пекин к императору. Это обстоятельство занимало нас несколько дней, ибо Панкиква слишком много привязывался ко всякому слову. Сперва мы подали объяснение на английском языке, полагая, что китайцы понимают его лучше других, а потом были принуждены подать на русском. Мы очень обрадовались, когда Биль объявил нам, что Луква обещается купить наш груз за ту же цену, какую будут давать другие купцы. Вопрос, не военные ли наши корабли, произошел, конечно, от того, что Крузенштерн по прибытии в Макао не хотел итти в Вампу со своим малым грузом, а решил дождаться нас в Тайпе. Но, так как китайцы непрерывно беспокоили его своими вопросами, то он вынужден был сказать, что корабль, находящийся у него под командой, — военный. Об этом немедленно было донесено в Кантон. Когда же, по прибытии ”Невы", Крузенштерн хотел двинуться в Вампу с кораблем ”Надежда", то начальник таможни в Макао этого не позволил. Поэтому он и должен был ехать со мной сам, чтобы скорее окончить это дело. Мы сообщили китайцам, что корабль ”Надежда" принадлежит нашему государю, и что он, будучи отдан Компании для помощи в ее торговле, может брать товары по европейским обычаям, и прибавил также, что на нем находятся меха. Последнее сильно успокоило китайцев. Сперва в Тайпу были посланы осмотрщики, а потом явился и лоцман, который 23-го числа привел корабль ”Надежда" к нам. К этому времени наш трюм был совсем очищен от товара, и мы готовы были осмотреть подводные части корабля" (Лисянский Ю. Ф. Путешествие вокруг света на корабле ”Нева" в 1803-1806 годах. — М., 1947. — С. 236). Распродажа в Гуанчжоу привезенных российскими кораблями товаров дала выручку в 176 605 пиастров (ВПР, т. 3, с. 209).

Однако, когда уже наполовину была произведена загрузка судов товаром (главным образом чаем, фарфором и китайкой), и они готовились к отплытию из Гуанчжоу, Крузенштерн и Лисянский получили известие, что наместник приказал остановить отплытие российских кораблей, пока он не получит из Пекина ответа на свое донесение о прибытии "Невы" и "Надежды” (см. док. №  225). Дальше, по рассказу Лисянского, произошло следующее: ”чтобы мы не воспротивились его (Луквы. — Состав.) повеленую он велел у обоих кораблей поставить стражу. Столь неожиданная неприятность вызвала у нас большое удивление. Но так как делать было нечего, то мы решились подать протест против этого насилия и на другой же день приготовили для этого бумаги. А так как в Кантоне европейцы не могут иметь прямого сообщения с китайскими начальниками, то, не зная, каким образом достигнуть успеха в своем предприятии, мы снеслись с Дромандом, управителем английской торговли в этих местах. Он взялся за дело весьма охотно и, собрав всех гонгов в свой дом, потребовал, чтобы они сообщили о нашем письменном протесте тому, кто дал несправедливое приказание задержать наши корабли. Хотя требование Дроманда было весьма основательно, но гонги сперва ответили на него решительным отказом, уверяя, что никто из них не смеет вручить бумагу, в которой мы доказываем несправедливость задержки наших судов и требуем их отпустить или дать письменное объяснение причин, побудивших к столь вероломному поступку. Однако, узнав, что мы сами будем искать случая вручить свою жалобу, они после некоторого совещания решили удовлетворить наше требование.

На другой день я и Крузенштерн были опять у Дроманда и нашли у него некоторых гонгов. От них мы узнали, что наш протест был отдан таможенному директору, но что он вернул его назад с уверением, что наши суда задержаны по приказанию самого наместника, к которому советовал писать как можно учтивее, если мы желаем иметь полезное решение. Сперва мы было воспротивились этому, но, рассудив, что можем потерять много времени, и не зная точно, найдем ли мы какое-либо правосудие, решили напоследок взять жалобу обратно, а подать только короткое представление о невозможности дожидаться ответа из Пекина. Между тем, стража была снята, и погрузка товаров на корабли позволена по-прежнему. При этом мы потеряли целую неделю и очень беспокоились, что можем быть принуждены, вместо спокойного и прямого плавания в Европу, совершить самый длинный и весьма неприятный путь. Такое заключение основывалось на том, что если бы суда не могли выйти из Кантона раньше половины апреля, то им пришлось бы итти восточными проливами, а поэтому мы встречали бы не только повсюду плохую погоду и противные ветры, но и прибыли бы в Россию на целую зиму позднее" (Лисянский Ю. Ф. Путешествие вокруг света, с. 237-238).

Наконец, 9 февраля 1806 г., получив паспорт от китайского правительства, корабли ”Нева” и ”Надежда" снялись с якоря, благополучно пересекли Южно-китайское море и вышли в Индийский океан. Однако здесь 15 апреля 1806 г. пасмурная погода внезапно их разлучила и далее они следовали отдельно. "Надежда” прибыла в Кронштадт 19 августа 1806 г., где уже в течение двух недель находилась ”Нева” (Пасецкий В. М. Иван Федорович Крузенштерн, с. 78-80). По другим сведениям, ”Нива прибыла в Кронштадт 23 июля 1806 г., а 25 июля Лисянский ”был приглашен к столу в Каменноостровский дворец” (Камер-фурьерский церемониальный журнал. 1806, июль-декабрь. — СПб., 1905. — С. 64, 65). В том же источнике сообщается, что Крузенштерн прибыл в Кронштадт 7 августа 1806 г. и 9 августа ”имел счастье быть представлен" Александру I. А 18 августа император прибыл на катере из Ораниенбаума в Кронштадт, посетил стоящие на якоре корабли ”Нева" и "Надежда” и ”соизволил обозреть привезенный на оных из Китая богатый груз в разных вещах состоящий" (там же, с. 98,110-111).

Министр коммерции Н. П. Румянцев в своей докладной записке императору Александру I предлагал направить в Лифаньюань лист с благодарностью за возвращение русских кораблей из Гуанчжоу (см. док. №  410), но Чрезвычайный министерский комитет во всеподданнейшем докладе предложил отложить посылку листа ”со изъявлением признательности до получения ответов от пекинскаго Трибунала на отправленные пред сим листы...” (см. док. №  415). Лист с благодарностью, по-видимому, так и не был послан.

Итак, в результате, цель России — завязать морскую торговлю с Китаем через Гуанчжоу, исполнения которой тщетно добивался еще в 1725-1727 гг. посол С. Л. Владиславич-Рагузинский (см. РКО в XVIII в., т. 2), — и на этот раз не была достигнута. Подобная позиция цинского правительства объяснялась тем, что оно опасалось уменьшения доходов от кяхтинской торговли, и того, что русские будут собирать в Гуанчжоу сведения о Китае (Fu Loshu. The Documentary Chronicle of Sino-Western Relations, vol II, p. 600, note 90).

Вместе с тем, во время этого кругосветного плавания были впервые выполнены широкие океанографические и метеорологические работы в Атлантическом, Тихом и Индийском океанах, положено начало систематическим глубоководным исследованиям океана, произведена опись части Курильских островов, побережий Сахалина, Камчатки и некоторых островов Японии, описание этого путешествия и результаты океанографических и этнографических исследований И.Ф. Крузенштерн изложил в своем 3-х томном труде ”Путешествия”; в 1813 г. он выпустил ”Атлас" к ”Путешествию", а в 1823-26 гг. — 2-х томный ”Атлас Южного моря”, содержащий историко-географический анализ обширных русских и иностранных источников. Лисянский издал за свой счет "Путешествие вокруг света". Участник плавания приказчик Российско-американской компании Федор Шемелин опубликовал ”Журнал первого путешествия россиян вокруг Земного шара” (СПб, 1816. Т. 1). Описания этого путешествия оставили и другие участники плавания: натуралисты Георг (Григорий Иванович) Лангсдорф и Вильгельм Тилезиус; Ф. Ф. Беллинсгаузен сделал карту о. Сахалина по описи офицеров ”Надежды” (карта хранится в РГВИА, ф. ВУА, №  23786). Однако их труды не имеют непосредственного отношения к теме данного сборника.

О Крузенштерне И. Ф. см. также: Невский В. В. Первое путешествие россиян вокруг света. — [М.] 1951 (имеется библиография работ); Пасецкий В. М. Очарованный надеждой. — Л., 1970.

2. Макартней Джордж (Macartney. George, Earl) (1737-1806) — английский дипломат и чиновник, одно время посол в России, в 1780-1785 гг. губернатор Мадраса в Индии. Посольство Макартнея — первая официальная миссия британского правительства в Китай (1792-1794). Целью посольства было добиться установления дипломатических отношений между Великобританией и Цинской империей, упразднения монополии китайской компании ”Гунхан” (”Кохонг”) на торговлю с иностранцами, открытия для торговли (помимо Гуанчжоу) портов Нинбо, Цинхай, Тяньцзинь и др., разрешения свободы поселения и передвижения подданных Великобритании на территории Китая и легализации торговли опиумом, а также сбор новых сведений о Китае.

Посольство Макартнея прибыло в Дагу (5 августа 1793), затем оно было препровождено в Пекин, а оттуда в летнюю резиденцию императора в Жэхэ. Здесь английский посол получил две аудиенции у императора Хун Ли (14 и 17 сентября; последняя дата — день рождения императора). Посольство было принято гостеприимно и обе стороны обменялись подарками. Позднее в Пекине (3 октября) Макартней представил английские предложения, касающиеся торговли, однако все они были отвергнуты цинским правительством (Новая история Китая, с. 54-55; Международные отношения на Дальнем Востоке, кн. 1, с. 48; Дипломатический словарь. — М.. 1986. — Т.2. — С. 173; Hummel A. W. Eminent Chinese of the Ch'ing period, V. I, p. 371; См. также коммент. 1 к док. №  180).

Об этой миссии см.: Стонтон Джордж. Путешествие во внутренность Китая и в Татарию, учиненное в 1792, 1793, 1794 гг. лордом Макартнеем, посланником английского короля при китайском императоре, с присовокуплением реляции оного посольства, путешествия, предпринятого при сем случае кораблями Лионом и Индостаном, и весьма любопытных известий о гишпанских, португальских, голландских селениях, где корабли останавливались, выбранных из бумаг лорда Макартнея, сира Эразма Говера, нач-ка экспедиции и др. особ, принадлежащих к посольству, сиром Георгом Стонтоном, членом Лондонского королевского общества и полномочным министром при китайском императоре, с приложением лендкарт и естампов. — Пер. с франц. — М., 1804-1805; Staunton, George L., An Authentic Account of the Earl of Macartney's Embassy from the King of Great Britain to the Emperor of China. — London, 1797. — Vol. 1-2; Д. Барроу (1764-1848)-английский путешественник, сопровождавший Макартнея в Китай, опубликовал об этой миссии книгу Voyages en Chine en 1794. — London, 1804.

О посольстве Макартнея см. еще: Фельде Фан-дер [Фан-дер-Фельде]. [Английское] посольство в Китай: Повесть из последней половины XVIII столетия: Соч. Фан-дер-Фельде / Пер. с нем. В. Лангера. — СПб.. 1830. — С. 245 (Из журн. Славянин. — 1829. — XII. — С. 46-63; 110-141; 176-222; 273-302; 340-374; 417-484; 488-495); [Путешествие лорда Макартнея в Китай: Описание путешествия в Таку, Пекин: Пребывание посольства в Пекине: Отъезд: Описание обычаев, быта и истории]; Фельде Фан-дер [Фан-дер-Фельде]. Посольство в Китай: Соч. Фан-дер-Фельде, Ч. 2 // Сын отечества. — 1829. — Ч. 8. — С. 65-82 / Пер. с нем. В. Лангре [Описание приема Макартнея во дворце]; Фельде Фан-дер!Фан-дер-Фельде!. Посольство в Китай. — СПб., 1836.

3. Волынский Артемий Петрович (1689-1740) — русский государственный деятель и дипломат; ездил посланником в Персию (1715-1719) с целью ее изучения и приобретения торговых привилегий для русских купцов. Успешно решил оба вопроса и был произведен в генерал-адъютанты (1718); астраханский губернатор (1718-1725); казанский губернатор (1725-1730); кабинет-министр (1738); сторонник участия дворянства в управлении государством; был женат на двоюродной сестре Петра I Александре Львовне Нарышкиной. Стараниями своих врагов — Бирона и Остермана был обвинен во взяточничестве, присвоении казенных денег и намерении совершить государственный переворот. Казнен в 1740 г. отсечением головы.

О нем см.: Шишкин И. А. П. Волынский // Отечественные записки. — 1860. — Т. 128-129; Корсаков Д. А. Из жизни русских деятелей XVIII в. — Казань, 1891; Готье Ю. В. ”Проект о поправлении государственных дел” Артемия Волынского // Дела и дни. — 1922. — Кн. 3; Бушев П. П. Посольство Артемия Волынского в Иран в 1715-18 гг. — М., 1978; РКО в XVIII в. — Т. 2. — С. 535-536; Дом Романовых: Биографический справочник. — Л., 1990. — Гл. 4. — С. 31-33; Отечественная история: История России с древнейших времен до 1917 г.: Энциклопедия. — М., 1994. — Т. 1. — С. 447-448.

4. Русско-иранский (персидский) договор был заключен 23 сентября 1723 г. в С.-Петербурге Петром I и Исмаил-беком от имени шаха Тахмаспа II. Договор предусматривал предоставление Россией вооруженной помощи Тахмаспу II в борьбе с афганцами, шах признавал принадлежащими России города Дербент и Баку вместе с прилегающими к ним землями и уступал ей прикаспийские провинции Гилян, Мазандеран и Астрабад (совр. Горган). На основании договора Россия ввела войска в Гилян. но Мазендеран и Горган фактически никогда не были заняты русскими войсками. Договор провозглашал установление ”доброй дружбы между двумя странами и свободу торговли и передвижения их подданных” (История Ирана. — М., 1977. — С. 201; Дипломатический словарь, т. 2, с. 483).

5. В 1712 г. из Пекина в Россию было отправлено первое китайское посольство в истории взаимоотношений двух стран. (Это было также первое посольство Срединной империи в европейское государство). Целью его являлось создание с калмыцким ханом Аюкой, подданным России, антиджунгарской коалиции, так как Джурнгарское (или Ойратское) ханство к этому времени сумело успешно отразить все попытки Китая его покорить. Однако посольство не было успешным. Подробные записки об этой дипломатической миссии оставил один из членов посольства маньчжур Тулишень (см.: РКО в XVIII в., т. 1, с. 437-484; 626-627).

В начале 30-х гг. XVIII в. Россию посетили еще два китайских посольства. Цель была та же: получить поддержку в трудной войне с Джунгарским ханством. Первое из них побывало в России в январе-марте 1731 г. В Москве послам была оказана торжественная встреча, их приняла императрица Анна Иоанновна и им было дано разрешение съездить к волжским калмыкам (Бантыш-Каменский H. H. Дипломатическое собрание дел, с. 174-181).

На обратном пути под Томском возвращавшееся посольство в январе 1732 г. встретилось с другим китайским посольством, которое возглавлял крупный сановник Дэсин и глава Лифаньюаня Банди. Однако оба эти китайские посольства, так же, как и посольство Тулишеня, не имели успеха, вследствие отказа России поддержать цинские планы завоевания Джунгарии. Имеется краткий отчет члена второго посольства Нуцая; см.: Циндай Чжун Эгуаньси данъань шиляо сюаньбянь. — Сборник избранных архивных материалов по истории отношений Китая с Россией в период Цин / Подготовлен Первым историческим архивом КНР. — Пекин, 1981. — Вып. 1. — Т. 2. — Док. №   241. — С. 555-560 (Мясников B. C. Новые знания о России в Цинском Китае XVIII в., с. 111, 114-115).

6. Вопрос об открытии торговли в Бухтарме впервые был поднят за несколько лет до отправления посольства Ю. А. Головкина. В 1796 г. командующий отдельным Сибирским корпусом генерал-поручик Г. Э. Штрандман представил рапорт в Коллегию иностранных дел относительно просьбы китайских купцов открыть торговлю на Бухтарме и внес свои предложения по этому вопросу (АВПРИ, ф. Сношения России с Китаем, оп. 62/3,1796-1798, д. 5, л. 1-3 об.; цит. по: Алдабекова Н. А. Зарождение русско-китайских торговых связей в Центральноазиатском регионе в конце XVIII — середине XIX вв. // И не распалась связь времен..., с. 136). Не получив ответа на свои предложения, Штрандман в феврале 1797 г. направил письмо на имя императора со своими соображениями. В ответ 25 марта 1797 г. Павел I издал указ о развитии торговых связей с Китаем через Бухтарминский край; Коллегии иностранных дел тем же указом предписывалось способствовать открытию в этом крае торговли, а Штрандману разрешалось вступить в переписку с цинской администрацией. Однако предложение российских властей открыть торг в Бухтарме не нашло поддержки со стороны Китая. (Алдабекова Н. А. Зарождение русско-китайских торговых связей, с. 136-150).

Посольство Головкина было неудачным и также не смогло решить (наряду с другими) поставленную перед ним задачу — добиться у Китая открытия торговли не только в Бухтарме, но и по всей Иртышской линии. Только в 1851 г. согласно русско-китайскому Кульджинскому договору были открыты два новых пункта для русской торговли с Китаем — города Кульджа (Или) и Чугучак (Тарбагатай). По этому договору товары обеих сторон освобождались от пошлин (Русско-китайские отношения. 1689-1916: Официальные документы. — М., 1958. — С. 26-29)

7. О знаменитой Макарьевской ярмарке, через которую, кстати, проезжало посольство Ю. А. Головкина, большой знаток русского купечества П. А. Бурышкин писал: ”Когда-то в ней происходил важный процесс, процесс экономический, для всего народного хозяйства России — переход товаров, потребляемых на огромной русской территории, как и на европейской и азиатской, от производителей, или из первых рук, во вторые, коммерческие руки и в третьи, имеющие дело непосредственно с потребителем. На ней грандиозные пространства России, Европейской и Азиатской, запасались большей частью предметов своего потребления, и оттуда они распределялись по всем местам: торговым и промышленным. Поэтому в период своего наибольшего расцвета — шестидесятые-семидесятые годы прошлого столетия — Макарьевский торг являлся главным ежегодным регулятором между спросом и предложением, между производством и потреблением всех, без изъятия, товаров" (Бурышкин П. А. Москва купеческая. — М., 1991. — С. 243). Наряду с русскими здесь собирались на протяжении почти двух веков купцы из Европы, Азии и Америки. Место, занимаемое ярмаркой, определялось монастырем, которому торг, в свою очередь, дал не только известность, но и богатство. Состоявший в свите посла доктор Реман (см. коммент. 1 к док. №  82) дал интересное описание старой Макарьевской ярмарки еще до пожара. Вскоре после посещения ярмарки посольством Ю. А. Головкина, а именно в 1816 г., весь торговый комплекс ее сгорел дотла, и ярмарка переместилась за 80 км от Макарьева — в Нижний Новгород. После переноса ярмарки на новое место монастырь постепенно стал хиреть, но самый сокрушительный удар ему был нанесен (как и всем российским монастырям) после октября 1917 г. В 1991 г. было принято решение вернуть монастырь церкви, и зимой того же года в Макарьев прибыли первые тринадцать монахинь, "чтобы возродить здесь монастырь, теперь уже женский" (Калинин С. Макарьевский монастырь // Труд. — 1992. — 19 сентября. — С. 7).