№ 52

1804 г. декабря 29. — Письмо Ю. А. Головкина товарищу министра иностранных дел А. А. Чарторыйскому с просьбой ходатайствовать перед императором Александром 1 о присвоении ему чина действительного тайного советника и титула обер-шталмейстера в связи с предстоящим назначением его главой посольства в Цинскую империю 1.

/л. 1/ При последнем моем с вами разговоре, князь, речь шла лишь о моих видах, но оные должны быть только неприметною точкою среди видов высших, кои представляете вы. Кто говорит лишь о себе, неизбежно упорствует в своем мнении, и поскольку слишком важно, чтоб е[го] в[еличество] император знал действительные мотивы моей просьбы оказать мне милость, я беру на себя смелость изложить их кратко вашему сиятельству.

Е[го] и[мператорскому] в[еличеству] не может не быть известно, что отправляясь в Китай, я должен мучительно пожертвовать привязанностями и привычками, составляющими счастие частной моей жизни. Я не считаю себя вправе сметь предлагать на сем основании условия, но я взываю к доброте моего государя, дабы он оказал мне милость, коя стала б в то же время вознаграждением и возмещением за утраченное. Пожаловав мне чин действительного тайного советника по старшинству, е[го] и[мператорское] в[еличество] лишь сделает то, что ранее было отсрочено /л. 1об./ по его воле, ибо я не находился тогда на действительной службе. Возвращаясь на нее каким бы то ни было образом, я смею верить, что е[го] и[мператорское] в[еличество] вернет мне утраченное прежде.

Ежели, однако, е[го] и[мператорское] в[еличество] сочтет сие восстановление в чине милостью, данною в силу моего назначения в Китай, я должен буду воззвать к его справедливости и напомнить о прежних моих трудах, о коих в ином случае я не хотел бы говорить: составление двух больших общих тарифов, а также двух тарифов — одного для Астрахани, другого для Оренбурга, — снабженных приложениями и достойных представления государю, хотя они и не были ему представлены; заведование расчетами с Англией в 1801 и разгрузка секвестрованных английских кораблей — операция, коей я сберег государству существенные суммы и избавил [оное] от бесконечных хлопот. Смею полагать, что ввиду благоволения государя /л. 2/ и самой его справедливости я могу надеяться получить свой титул и старшинство безо всяких иных поводов.

Хотя титул обер-шталмейстера, о коем я ходатайствую, на избираемом мною поприще лишь почетен, однако он обеспечивает мое будущее, в настоящее время покоящееся на превратностях дальнего путешествия и переговоров столь же трудных, сколь щекотливых.

Наконец, ежели все сии резоны еще не довольны, я ограничусь тем, что обращусь к великодушному и доброму сердцу моего государя: сией лишь единой милости прошу я у него, и да соблаговолит он удостоить меня ею в расчете на благодарность, кою я докажу своим усердием и службою: я обязан почтить такое свидетельство его доверия.

Соблаговолите, князь, принять извинения за мою назойливость и выражение чувств совершеннейшего почтения, с коими остаюсь вашего сиятельства покорнейший и преданнейший слуга

гр[аф] Ю. Головкин.

Сего 29 дек[а]бря 1804-го.

АВПРИ, ф. СПб. Главный архив, 1-7, on. 6,1805 г., д. №  1-а, п. 4, л. 1-2. Подлинник на французском яз. Автограф. Перевод с французского яз. Н. Б. Зубкова.


Комментарии

1. По номенклатуре гражданских чинов в России к I классу относился чин канцлера или государственного канцлера. Как уникальный, он предназначался для первого должностного лица в иерархии гражданской службы (в России этот чин имели лишь 11 человек: первым в 1709 г. его получил граф Г. И. Головкин, а последним в 1867 г. — князь А. М. Горчаков) и чаще всего давался министрам иностранных дел. Гражданский чин действительного тайного советника, о пожаловании которого просит Головкин, относился к I и II классам. Придворный чин обер-шталмейстера, о пожаловании которого также просит Ю. А. Головкин, к началу XIX в. относился к придворному чину II класса (Шепелев Л. Е. Титулы, мундиры, ордена в Российской империи. — Л., 1991. — С. 116, 163, 221).