№ 376

1806 г. июня 6. — Донесение из Троицкосавска второго секретаря посольства Я. О. Ламберта послу Ю. А. Головкину о действиях и намерениях вновь прибывшего в Маймайчэн цзаргучи Жуйчуня и ургинских пограничных правителей Юндендоржа и Фухая ¹

Секретно (Здесь и далее подчеркнуто в тексте).

/л. 402/ Господин посол,

прибыв сюда, я первым долгом собрал все сведения о действиях и намерениях наших соседей, и приезд нового маймачинского цзаргучия предоставил нашим чиновникам больше удобных случаев, нежели во времена его предшественника, который сам писал и хранил все самые важные бумаги, в то время как нынешний больше вверяется своим подчиненным. /л. 402об./ Господин Измайлов весьма ловко воспользовался счастливою переменою, дабы раздобыть копии указов Трибунала пограничным правителям в Урге и проверить слухи, в разное время распространявшиеся среди китайских купцов в Маймачине.

Ван был очень плохо принят в Пекине, и лишь по легко угадываемым причинам его возвратили в Ургу, но настолько ограничили его власть, что он не смеет ничего предпринять без согласия молодого бэйсэ, сопровождавшего ваше сиятельство, и нового заргучия, присланнаго из Пекина на место Токтобу, коему ныне дали незначительное место управляющего торговым складом близ Урги. К амбаню относятся не лучше, постоянно ожидается его преемник, и участь вана и амбаня полностью зависит от ответа нашего кабинета, какового китайское правительство ожидает с величайшим нетерпением.

Желание убедиться, что ваше сиятельство отнюдь не откажете китайскому государю в почестях, оказывавшимся ему вашими предшественниками, /л. 403/ было, вне сомнения, единственной целью Трибунала, когда он предписал заставить вас совершить пробное приветствие в Урге. В его указаниях вану вовсе не упоминается о празднике, на котором он требовал, чтоб вы пали ниц, и это средство принудить вас к тому было, конечно, его собственным изобретением. Не добившись своего, как видно из второго указа Трибунала, он обвинил вас; но китайские министры уже опасаются, что проступки, на кои жалуется ван, вызваны были его собственным поведением, и суровое с ним обращение доказывает, что сии подозрения подтвердились при рассмотрении его действий гуай-амбанем. Тем не менее, до решения нашего кабинета, китайцы хотят по-прежнему вести себя так, как подобает гордому владыке Срединной империи, однако ими владеет страх. Прибегли к колдунам, дабы успокоить императора, который весьма мало уверен в намерении подданных своих и за короткое время своего царствования /л. 403об./ уже трижды видел их готовыми к бунту, а потому крайне опасается внешней войны!

Приказ, отданный монгольским отрядам, быть в полной готовности, есть мера предосторожности, и все китайцы, напротив того, уверены, что ждут лишь ответа из Петербурга, чтоб вступить в переговоры; лишь для того-де был послан в Ургу высокопоставленный чиновник, прибывший туда с многочисленной свитой около двух недель назад. Дабы узнать в подробностях о настоящей цели его миссии, ожидают завтрашней почты; но все вообще полагают, что Трибунал приложит все старание, чтоб посольство было отправлено в Пекин, причем замечают, что новый заргуча спешно украшает свой дом как бы к прибытию почетного гостя. Сей заргуча менее способен, нежели его предшественник. Он не имеет покровительства в Пекине и, кажется это друзья вана /л. 404/ выхлопотали ему это место. К нему послали секретаря из [579] Трибунала, но, вероятно, не эти люди должны улаживать дело, и все их заботы должны сводиться к избежанию каких бы то ни было споров в пограничных делах. Хотя он выказал некоторое любопытство насчет того, что привело меня сюда, однако видно, что он не уполномочен ни на какие действия и что страх опорочить себя будет удерживать его до получения инструкций. Посему я велел Измайлову слегка намекнуть бухарцу Абдраиму, что, возможно, я задержусь здесь надолго.

Остаюсь с глубочайшим почтением, господин посол, вашего сиятельства покорнейший и преданнейший слуга Ламберт.

Троицкосавский форт, 6 июня 1806-го.

На л. 402 над текстом слева: [Получено] 15 июня с курьером.

Там же: №  1.

Там же справа: №  81.

Там же под текстом: Е[го] с[иятельству] графу Головкину.

Подлинник на французском яз. Автограф. Перевод с французского яз. Н. Б. Зубкова.

Комментарии

1. В этот же день Я. О. Ламберт отправил Ю. А. Головкину второе донесение из Троицкосавска о степени сохранности зеркал:

”Господин посол, на следующий за моим прибытием день я самым прилежным образом осмотрел подарки, остававшиеся в Троицкосавской таможне и с огорчением обнаружил, что зеркала №   4 и 5 разбиты на мелкие кусочки, №  2 и 3 испорчены водою, коя проникла промеж полудой и стеклом и вследствие того отделила оное до середины таким образом, что безусловно нужно их серебрить заново, либо, по меньшей мере, обрезать наполовину. Их, стало быть, остается только восемь, из которых единственно одно слегка повреждено водою. Трюмо и позлащенные рамы полностью погублены сыростию, но со временем их возможно починить. Остальные вещи, кои я до сей поры имел возможность осмотреть, находятся в весьма добром состоянии.

Ежели захотят пользоваться зеркалами №  2 и 3, то будет совершенно необходимо, чтоб помочь Никитину оные вновь посеребрить, прислать одного или двух работников из Петербурга, снабдив их нужными материалами и инструментами.

Я прошу ваше сиятельство соблаговолить сообщить мне, прикажете ли вы перевезти в Иркутск куски двух разбитых зеркал. В сем случае их можно было б отправить в одно время с несколькими колесами и другими необходимыми предметами для экипажей посольства, находящимися в сем городе.

Поскольку господин управляющий таможней заверил меня, что не было никакого места, где б укрыть зеркала от дождя, он предложил мне поместить оные в каретный сарай, выстроенный для посольства. Однако я соглашусь на сие не иначе, как имея разрешение вашего сиятельства, принимая во внимание, что в оном месте они будут более подвержены опасности пожара, нежели в таможне.

Как надворный советник Соколов болен, я не мог вручить ему распоряжение вашего сиятельства" (АВПРИ, ф. СПб. Главный архив, 1-7, оп. 6, 1805 г.. д. №  1-а, п. 30, л. 19-20).