№ 332

1806 г. марта 9.Письмо посла Ю. А. Головкина императору Александру I с просьбой оставить его на государственной службе, несмотря на неудачу посольства

/л. 194/ Государь.

С сожалением осмеливаюсь я отвратить на мгновение внимание вашего императорского величества от интересов и славы службы вашего величества, дабы ходатайствовать о себе, однако мое положение вынуждает меня, государь, прибегнуть к вашему отеческому и благодетельному попечению, составляющему счастие и надежду ваших подданных.

Государь, вы верховный судья моего поведения при исполнении поручения, коим ваше величество соизволили меня удостоить. Я ожидаю мнения вашего императорского величества не с уверенностию, даваемой способностями, коими я не смею хвалиться, но по крайней мере с доверием, данным мне /л. 194об./ справедливостью вашего величества и руководившей мною преданностью. Невзирая на сию благодетельную надежду, дозволено ли мне будет признаться вашему величеству, что иное чувство огорчает и мучает меня. Да, государь, вы примете, вы соизволите снисходительно выслушать опасения чувства чести, омраченной подозрением, черною тенью. Я смею напомнить вам, государь, что довольно единого слова из ваших уст, чтобы поспешить принести вам с искренностью и усердием подданический долг тягчайших жертв; высказать вашему императорскому величеству всю мою преданность было одушевляющим меня побуждением; заслужить благосклонность вашего величества было лучшей моей наградой. Я, однако, смел надеяться еще на одну: на известность, кою может принести не вовсе обычное предприятие, каковое, быть может, увенчается некоторым успехом. События лишили меня сего драгоценного блага; они угрожают лишить меня даже того, что я до сих пор заслужил во мнении общества. Вам известно, государь, что сей суровый суд также будет судить меня — не по событиям и доказательствам, кои направят суждение вашего императорского величества, но по результатам. Лишь просвещенное /л. 195/ справедливостию, кою вы, государь, соизволите мне оказать, ежели вы сочтете меня того достойным, суд сей признает, что я не мог ни предвидеть, ни преодолеть препятствия, поставленные мне обстоятельствами; тогда меня сочтут, самое большее, несчастным, но я не лишусь репутации, которая мне дороже жизни.

Я осмеливаюсь выразить вашему императорскому величеству сии тяжкие заботы и признаться, что оные отравляют мое существование, ибо оно не может уничтожить причин оных. Ко всем тягостям сих превратностей я еще лишен, посредине Азии, сего мнения, взирающего на всем известного человека и зачастую его оправдывающего; я разлучен с семьею, утешением моей жизни, и мое здоровье почти разрушено. Я, вне сомнения, обязан вашему величеству остатком моих сил, ежели, ваше величество, сочтете их необходимыми для службы вашему величеству; соизвольте, однако, вспомнить, государь, что в сем мучительном положении и в Сибири (Подчеркнуто в тексте) должен я ожидать решения своей судьбы.

Остаюсь с глубочайшим почтением, государь, вашего императорского величества нижайший, вернейший и покорнейший слуга и подданный граф Головкин.

Иркутск, сего 9 марта 1806-го.

На л. 194 над текстом по-русски: Получен 6 апреля 1806 с камер-юнкером Гурьевым.

АВПРИ, ф. СПб. Главный архив, 1-7, on. 6, 1805 г., д. №  1-а, п. 27, л. 194-195.

Подлинник на французском яз. Автограф. Перевод с французского яз. Н. Б. Зубкова.