№ 273
1806 г. февраля *. — Письмо ургинских пограничных правителей Юндендоржа и Фухая послу Ю. Л. Головкину с требованием возвратиться в Россию
(* — Цзяцин 10 г. 12 луна 25 день)
I. Перевод с маньчжурского языка.
/л. 245/ По обыкновенном заглавии
(Переводчиком опущена начальная фраза, имеющаяся в подлиннике на маньчжурском яз.: Письма вана и амбаня, управляющих делами в Курэне и главноуправляющих пограничными делами великой Дайцинской империи, первому послу Российского государства, графу и сенатору Головкину посланное (см. легенду, л. 247. — И. М.))
Для вторичнаго исполнения (В подлиннике на маньчжурском яз.: дасамэ кару ябубурэ чжалинь, то есть: повторный (вторичный) ответ (см. легенду, л. 248-а. — И. М.)).
Вчерашняго числа присланное твое письмо (См. док. № 271) с камер-юнкером Львом Сергеевичем, чиновником, мы сами, ван и амбань, подробно разсматривая, увидили, что много слов написано неправильно, которыя должно написать возвышенно, мунгальской же слог весьма глуп.
Ты, Головкин, видя великаго государя милости и указ, нимало не боишься и не сетуешь, а только написал ты, что пред лицем великаго государя трижды падешь на колени и учинишь 9 поклонов, примернаго же обряда коленоприклонения, приехавши в столицу, ты сам, Головкин, не учинишь, а напротив [того] г[осподин] камер Лев Сергеевич в показание будет делать, — написанное еще глупее, и не зная преступления, по пустому, весьма ошибся. Теперь уже [433] нам не нужно, как ты, незнающий порядка и учтивства, с глупыми людьми то и дело толковать. Остается после говорить с вашим Сенатом. Как ты здесь не делаешь /л. 245об./ примернаго обряда поклонения, то почтеннейше повинуяся указу великаго святейшаго государя, возвратись. Что же для тебя потребно лошадей и верблюдов (В подлиннике на маньчжурском яз.: улха, то есть: скота (см. легенду, л. 248-а. — И. М.)), уже все в настоящей готовности. Итак, отправься. Нечего еще говорить.
Для чего решительно, строго и вразумительно посылается сие письмо.
Щастливаго таланта 10 года 12 луны 25 дня (1806-го февр[аля] 1-го) (Редукция даты на юлианский календарь указана переводчиком под датой в скобках).
Переводил коллежской ассесор Владыкин.
АВПРИ, ф. СПб. Главный архив, 1-7, on. 6,1805 г., д. № 1-а, п. 26, л. 245-245 об. Перевод с подлинника на маньчжурском яз.
Подлинник на маньчжурском яз. — Там же, л. 247-248-а.
(На л. 247-247 об. (конверт) адрес: Великого Дайцинского государства ургинских пограничных правителей, вана и амбаня, письмо главе посольства Российского государства, графу и сенатору Головкину посланное (л. 247) и дата: Цзяцин 10 год 11 луна 25 день (л. 247 об.). Адрес и дата на маньчжурском и монгольском яз. Скреплены оттисками красной квадратной печати ургинских пограничных правителей.
На л. 247 внизу по-русски: Получ[ено] 1806-го фев[раля] 1 дня в Урге. На л. 247 об.: № 9)
Копия на маньчжурском яз. — Там же, л. 246-246 об.
Копия перевода, заверенная Ю. Л. Головкиным. — Там же, п. 27, л. 48.
Записи-в журнале Посольской канцелярии: текст на русском яз. — Там же, п. 26, л. 170 об. — 171; там же, п. 28, л. 171 об. — 172; текст на маньчжурском яз. — Там же, л. 170-170 об.
Запись в журнале Канцелярии ургинских пограничных правителей на маньчжурском яз. — ЦГИА Монголии, ф. М-1, д. № 639, л. 728-730.
II. Перевод с монгольского языка.
/л. 249/ Письмо к чрезвычайному и полномочному послу графу Головкину от ургинских вана и амбаня
(Заголовок помещен на левом поле листа).
Отправленной повторительной ответ.
При разсмотрении нами, ваном и амбанем, посланного от тебя, Головкин, чрез камер-юнкера Лебсергечи (Так в тексте; имеется в виду Лев Сергеевич Байков), офицера, г[осподи] на камер-юнкера перваго секретаря посольства Байкова вчера письма (См. док. № 271), нашли, что приличныя к возношению многия слова не написаны, а притом и в письме монгольской грамоты весьма глупо и темно. Причем ты, Головкин, удостоившись видеть великаго святейшаго самодержца указ, ничуть не чувствуешь страха, вреда и вины, а пишешь только, что при представлении пред великаго светлейшаго самодержца о трех коленопреклонениях и девяти поклонениях и еще о получении к обряду и что по прибытии в Пекин ты, Головкин, не поучишься обряду, а напротив того, что покажешь дать поучение камеру Лебсергечи, офицером, /л. 249об./ как написаннаго глупаго и виновнаго не понимаешь и уклоняешься, напрасно преступая. Мы и поныне не знаем одинаковых с твоими законов и ненужным щитаем говорить с дурацким народом. Довольно, что после переговорим с вашим Сенатом. И для того, что ты ныне здесь не показываешь обряда и не поучаешься, то из усерднаго выполнения великаго святаго самодержца указа возвратись назад.
Потребных вам лошадей и скота так же успели уже изготовить, и ты немедленно поезжай. Более и более переговаривать нечего. [434]
И для того наотрез, со строгостию внушивши, послали.
Похвально благословеннаго 10 года, зимняго последняго месяца 25 [дня] (1806-го 1 февраля) (Редукция даты на юлианский календарь указана переводчиком в скобках).
АВПРИ, ф. СПб. Главный архив, 1-7, on. 6, 1805 г., д. № 1-а, п. 26, л. 249-249 об.
Перевод с подлинника на монгольском яз. A. B. Игумнова. Автограф.
Подлинник на монгольском яз. — Там же, л. 247,248 б.
Записи в журнале Посольской канцелярии: текст на русском яз. — Там же, п. 28, л. 172-172 об.; текст на монгольском яз. — Там же, л. 170 об. -171.
Запись в журнале Канцелярии ургинских пограничных правителей на монгольском яз. — ЦГИА Монголии, ф. М-1, д. № 639, л. 731-733.