№ 245

1806 г. января 6. — Письмо посла Ю. А. Головкина ургинским пограничным правителям Юндендоржу и Фухаю с обоснованием своего отказа исполнить в Урге церемонию ”коутоу"

/л. 206/ Письмо полномочнаго посла к ургинским управителям, вану и амбаню

(Заголовок помещен на левом поле листа).

Третьяго дня присланы были от вас ко мне, г[оспода] ван и амбань, три чиновника с требованием, чтобы подтвердил я сказанное мною при свидании с вами 4 генваря и чтобы послал я к вам секретарей своих с решительным ответом, что мною того же дня и исполнено. Но как они до вас допущены не были, и потому не совершилось данное им от меня словесное поручение, нужным почитаю сообщить вам письменно ответ мой.

В силу данных мне от его императорскаго величества всемилостивейшаго государя моего точных предписаний и, желая во всех подвигах моих доказать усердие и искреннее рвение исполнить возложенное на меня дело, объяснил я вам, господа ван и амбань, письмом моим от 19 ноября 1805 года (См. док. № 213), /л. 206об./ ведая обряды, кои соблюдаемы были предшественниками моими, я без сомнения оным последую.

В ответ на оное 12 дек[абря] 1805 года кяхтинской заргучей имянем вашим, г[оспода] ван и амбань, объявил мне, что все пункты в означенном моем письме помещенныя, удостоены высочайшей его богдыханова величества апробации и что российско-имераторское посольство принято быть имеет, из чего явно казалось, что все прежде постановленныя обряды будут и впредь служить взаимным правилом. [385]

По прибытии в Ургу посольства, когда приглашен я был вами, г[оспода] ван и амбань, на праздник по высочайшему его богдыханова величества повелению на сей случай изготовленному, но не быв предварен о каковом-либо при сем обстоятельстве особенном обряде, якобы, как сами вы меня неоднократно уверяли, во упущении чиновника, от вас ко мне посланнаго, за нужное почел от себя уведомить вас, что /л. 207/ во изъявление благодарности моей за столь высокую милость, поступлю по примеру предместников моих, Измайлова и графа Савы Владиславича, которые подобною сей милостию удостоены были, первый — при въезде своем в столицу 1720-го (Здесь и далее подчеркнуто в тексте) ноября 18 дня, а вторый — при въезде в Калган 1726-го окт[ября] 21 дня и по прибытии в Пекин дек[абря] 27-го и 1727-го генв[аря] 18-го (На левом поле листа примечание А. Г. Владыкина: Канси или Элхэ тайфинь 59 года: Юнджын или Хуэлясуньтоп 5 года (подчеркнуто в тексте)), которые, стоя на ногах, делали три поклона и пили за здравие его богдыханова величества ¹.

Но ныне вы, г[оспода] ван и амбань, не довольствуясь таковым изъявлением и вопреки прежних примеров, требуете от меня, чтобы я, стоя на коленях, кланялся трижды по трижды пред возженною жертвенницею в знак благодарения за изготовленный пир. Но тогда отдалился бы я вовся не токмо от данных мне высочайших предписаний, но даже от самой воли его богдыханова величества, утверждающей точное исполнение прежних обрядов в сем случае и оному подобных, руководствуясь единым правилом исполнять в точности обряды за основание в сношениях наших признанныя, объявляю вам, г[оспода] ван и амбань, что как предместники мои коленопреклонения чинили /л. 207/ единственно пред лицем самаго его богдыханова величества, и я онаго чинить не могу инако, как при счастливом узрении его высокой особы.

Буде вы, г[оспода] ван и амбань, не можете сами разрешить меня по сему предмету, прошу доставить в Трибунал сие мое письмо.

В заключение сего долгом почитаю уверить вас, г[оспода] ван и амбань, что я непрестанно стараться буду заслуживать и впредь высокия милости его богдыханова величества, стараяся равномерно о утверждении благополучно существующей между высокими державами дружбы и согласия, о сохранении величия государя моего.

Генв[аря] 6 дня 1806-го.
Урга.

Записи в журнале Канцелярии ургинских пограничных правителей: текст на маньчжурском яз. — ЦГИА Монголии, ф. М-1, д. №  639, л. 564-571 (Начало документа на л.563 отсутствуют); текст на монгольском яз. — Там же, л. 572-580.

Комментарии

1. Сведения, которые приводит Ю. А. Головкин, не совсем верны. В статейном списке посланника Л. В. Измайлова указано, что его посольство прибыло в Пекин 18 ноября 1720 г. Однако никакого празднования или пира в связи с этим не было. По прибытии посольства на посольский двор, туда ”к посланнику пришли одагады (чиновники Государственной канцелярии. — Состав.)... и принесли за ними чай и столы с кушаньями и сказали ему, посланнику, что они трактуют ево от себя" (РКО в XVIII в., т. 1, с. 211, док. №  150). Как прошло это угощение — в статейном списке не сообщается.

В Калган посольство С. Д. Владиславича-Рагузинского прибыло не 21-го, а 11-го октября 1726 г., о чем сообщается в статейном списке: ”11-го дня... ополудни въезд имели в Калганские ворота... чанжинской губернатор со многими офицеры встретил чрезвычайного посланника при корете и при поздравлении просил в тое караульную палату на ханской чай, где он, чрезвычайной посланник, трактован со всею свитою чаем", при этом посланник, ”как гость имел первое место” (АВПРИ, ф. Сношения России с Китаем, оп. 62/1,1725-1729. д. №  12-а, л. 166 об., 167). Больше о церемонии чаепития ничего не сообщается. 21-го октября 1726 г. посольство прибыло в Пекин (там же, л. 171). Под 27 декабря 1726 г. в статейном списке записано: ”Декабря 27 дня ополудни принесли (на посольский двор. — Состав.) маленькой стол с разным кушаньем на больших серебрянных блюдах от сущаго ханского стола ханские служители... Чрезвычайной посланник ответствовал, что он за такую богдыханова величества превеликую милость с достойным респектом благодарствует” (там же, л. 286 об., 287; РКО в XVIII в., т. 2, с. 419, 420, док. №  196). На этом сведения об этом угощении исчерпываются.

Под 18 января 1727 г. в статейном списке записано: ”Генваря 18 дня пополудни приходили три заргучея и принесли на двор посольской от сущаго стола богдыханова величества на красном столе, покрытом желтою тафтою, на серебреных блюдах разных закусок и кушанья... и говорили сицевая слова:

Его де богдыханово величество, когда сел за стол свой кушать, вспомнил о нем, чрезвычайном посланнике, что он, посол, от такия великия императрицы из дальней земли послан и что такой великой саржи и совершенного разума, того ради жалует ево с неколико блюдов от своего стола сущаго своего кушанья.

И при том слове дали чрезвычайному посланнику в руку чашку чистого серебра (В статейном списке: сребра), в которой была сметана. И когда чрезвычайной посланник ту чашку получил, держа чашку в руке, по их обыкновению кланялся до земли и говорил, что он зело благодарствует его богдыханову величеству, что о нем милостиво напомнить благоволил, и что не может иным отслужить, токмо со всяким усердием за его богдыханова величества здоровье и щастливое владение бога молить, а в высоких интересах всемилостивейшей своей государыни императрицы и его богдыханова величества поступать с наилучшим тщанием, дабы благополучно совершить и окончить все то, что к их величествам наивящшей славе и обоих империй пользе касается.

И тем внутренним заргучеям дарено по паре соболей и по два сафьяна и трактованы посольским столом: шпанским вином, розолисом (Так в тексте) и заморскими закусками и пили, стоя на ногах, про здравье обоих высоких владетелей, прося бога небесного, да даст им доброе здравие и умножит лета щастливого владения. И с тем заргучеи пошли с двора” (АВПРИ, ф. Сношения России с Китаем, оп. 62/1,1725-1729 гг., д. №   12-а, л. 322-322 об.; РКО в XVIII в, 2. 2. док. №  196. с. 436-437).