№ 212

1805 г. ноября 18 * — 1806 г. февраля 1. — Протокольная записка о переговорах посла Ю. Л. Головкина и первого секретаря посольства Л. C. Байкова с цинскими пограничными властями

(* — В записи в журнале Посольской канцелярии указана другая начальная дата: 1805 г. ноября 17 (см. легенду, л. 88))

/л. 135/ Ноя[бря] 18,1805-го (Здесь и далее даты написаны слева на полях листа). Кяхта.

Кяхтинский маймачинский заргучей просил чрез находящагося в Кяхте при разборе и разсматривании пограничных дел надворнаго советника Соколова аудиенцию у посла. Его сиятельство назначил оную на другой день в 1-ом часу по полудни. Заргучей прибыл прямо в дом посла, провождаем тусалакчием Дашидондопом и терегуном Харчагою. В столовой принял их маршал посольства [Нарышкин К. А.] и приказал угощать; потом, получив дозволение посла их представить, ввел в залу, в которой находились все чиновники посольства. 1-ый секретарь посольства ввел их в кабинет посла, где во время аудиенции присудствовали 1-ый секретарь посольства, маршал, переводчики: Игумнов, Владыкин и Измайлов. По представлении заргучея послу объявил, что приехал единственно для сопровождения тусалакчия и терегуна, присланных от ургинских пограничных правителей, вана и амбаня, с ответом на письмо посла, доставленное чрез камер-юнкера Байкова и для некоторых весьма нужных объяснений. Посол, приняв письмо вана и амбаня, посадил заргучея, а как содержание сего письма было совершенно противно словесным обещаниям, кои они сделали г[осподи]ну Байкову, заргучей всемерно старался оправдать вана и амбаня, утверждая, что они представляли на разрешение Трибунала как содержание письма, с г[осподином] Байковым присланное, так и о словесных его объявлениях, и что все вмещенное в сем письме повелено им объявить его сиятельству.

Конференция продолжалась более трех часов и заргучей всячески старался склонить чрезвычайнаго посла на требование в письме вана вмещенное, но его сиятельство никак не хотел на оное согласиться, отпуская заргучея, объявил ему, что ответ вану и амбаню прикажет он изготовить, прося его, коль можно поскорее отправить. /л. 135об./ Присланные куриеры остановилась в Троицкосавской крепости. Заргучей же возвратился в Маймачины. [312]

Ноя[бря] 20,1805-го.

Кяхтинский заргучей приехал в полдень. Ответ посла к ургинским пограничным правителям был изготовлен, г[осподи]н Байков, приняв у себя заргучея и куриеров, сказал им, что как посол нездоров и не может их принять, поручил ему вручить письмо к вану и амбаню. Заргучей и куриеры противились долго принять оное не иначе как от самаго посла, но наконец склонились на представление г[осподи]на Байкова, приняв письмо, отправились на Кяхту, а оттуда следующего дня обратно в Ургу.

Дек[абря] 12, 1805-го.

Кяхтинский заргучей вторично просил чрез г[осподи]на Соколова аудиенции у посла, ему назначено в 1-м часу по полудни. Он приехал прямо к 1-му секретарю посольства, которому объявил, что имеет поручение от ургинских пограничных правителей, вана и амбаня, повестить посла, что его богдыханово величество изъявил свое согласие на его представление и повелел российско-императорское посольство и между прочим предуведомил г[осподина] Байкова, что когда он будет объявлять послу его богдыханова величества указ, то он для вяшщаго изъявления почитания своего высокой особы его величества должен выслушать объявление сие стоя, и хотя по их обыкновению подобныя повелении выслушиваются стоя, на коленях, но он довольствуется тем, естьли посол выслушает указ сей стоя.

Г[осподин] Байков противился сему требованию, представляя, что его сиятельство конечно не применет изъявить сколь лестно для него предстать пред лице его богдыханова величества и выполнить волю своего государя императора, но качество чрезвычайнаго и полномочнаго посла не позволяет ему давать аудиенции иначе, как сидя; к сему присовокупил г[осподин] Байков, что он крайне удивляется, что ван и амбань не /л. 136/ отвечали на последнее письмо посла, ниже о соизволении их государя не сообщают ему письменно.

На сие заргучей отвечал, что ван и амбань, извещая чрез него о сем послу, тем более уважения оказали, нежели б когда прислали к нему письменное о том объявление. Более двух часов старался он уговаривать, чтоб посол выслушал стоя повеление богдыханова (Так в тексте).

Г[осподин] Байков никак не хотел на сие согласиться. Заргучей требовал, чтоб его представили послу, и когда он был введен к послу, то по изъявлении обыкновенных учтивостей повторил требование выслушать стоя указ богдыхана. Посол от сего отказался и заргучей объявил следующее:

Трибунал представлял его величеству о пяти пунктах, содержащихся в последнем письме посла от 19 ноября (См. док. №  201), а именно: 1. О соблюдении церемониала сообразно прежним примерам его предместников. 2. О несообщении грамоты к его богдыханову величества (Так в тексте) до прибытия в Пекин. 3. Что титул его богдыханова величества будет сохранен в полной мере согласно существующим постановлениям. 4. О подарках его богдыханову величеству. 5. О согласии посла употребить приготовленных ими лошадей и проводников; и что богдыхан оные милостиво приняв, повелел известить посла, что вся свита посольства имеет быть впущена в пределы его государства. К сему присовокупил заргучей, что богдыхан, узнав о болезни посла, отправил к нему нарочно одного из своих медиков 1, котораго он завтряшний день ожидает, и коль скоро прибудет, не преминет представить его сиятельству. [313]

Уведомил он также, что назначен ургинский ван для сопровождения посольства до Калгана, и что оттуда поедет другой ван до Пекина, и сверх сего назначены от Кяхты бейле, /л. 136об./ терегун и тусалакчи, и что он ожидает сих чиновников каждый час, между прочим желал знать день отъезда его сиятельства. Посол отвечал, что когда сии чиновники прибудут и он с ними увидится, тогда и назначит день своего отъезда.

Дек[абря] 13, 1805-го.

Кяхтинский заргучей дал знать чрез г[осподина] Соколова, что посланный от богдыхана доктор прибыл вместе с галайдаем (Здесь и далее подчеркнуто в тексте). собственным секретарем вана, и желал знать час, когда может их представить послу. Его сиятельство назначил в 1-м часу по полудни. Они были приняты и доктор, исполнив долг своего звания, нашел, что посол совершенно освободился от болезни. Г[осподин] посол, изъявя свою признательность его богдыханову величеству за столь отличной знак благоволения, отпустил доктора, подаря его золотыми часами 2.

При сем свидании заргучей уведомил посла, что назначенный для его сопровождения бейле занемог и прислан вместо его бейсе и что прочие чиновники должны прибыть того же дня. Он повторил при сем случае прежния требования свои назначить день отъезда, но посол дал ему подобный вчерашнему ответ.

В течении двух следующих дней маймачинский заргучей делал всевозможное препятствие и удерживал назначенных для сопровождения посольства чиновников от представления послу, но ему объявлено, что без исполнения сего обряда посол никак не назначит дня своего отъезда. Наконец, просили они 16 числа аудиенции, которая и назначена им в тот же день в 1-м часу по полудни.

Присланные для сопровождения посла вместо бейле назначенный бейсе назывался Гомбо. при подарках — Нинбоудордзи. По обыкновенном приветствии каждый из них представили послу помощников своих терегуна и тусалакчия. Оба бейсе просили посла о назначении дня отъезда, убеждая его как возможно /л. 137/ оным поспешить, дабы поспеть в Пекин к 20 последняго их месяца (26 генв[аря] 1806-го), предуведомя его притом, что в Урге ван приготовил по повелению богдыхана для посла праздник, равно просили они посла отправить накануне его отъезда подарки, ненужной екипаж, назначив при оных некоторое число чиновников из своей свиты.

Посол отвечал им, что желая сколь возможно скорее иметь щастие узреть высокую особу его богдыханова величества, он назначил день своего отъезда 20-е текущаго месяца, и для вящщаго ускорения в пути вышлет накануне подарки и большую часть екипажа с некоторыми чиновниками. Бейсы пошли от посла к 1-му секретарю посольства, который по требованию их обещал доставить списки екипажам и тягостям, кои должны быть отправлены накануне и остающимся с послом.

Дек[абря] 19, 1805-го.

Посол послал 1-го секретаря и маршала посольства с визитом к бейсам и для уведомления их, что подарки и большая часть екипажа будут отправлены того же дня.

Г[осподин] Байков, приметив, что маймачинские ворота слишком тесны для проезду наших екипажей, просил заргучея сделать некоторыя перемены, но он отказался с холодностию, каковая с некотораго времени замечена из всех отношений его.

Г[осподин] Байков между прочим предуведомил их, что посол завтрешняго [314] дня намерен отправиться в путь и согласился с бейсами, чтоб они встретили его у маймачинских ворот.

Заргучий, желая воспользоваться случаем проезда видеть у себя посла, поручил г[осподи]ну Байкову пригласить его на перепутье. Г[осподин] Байков, полагая таковое посещение неприличным, предложил заргучею принять посла в одном из храмов./л. 137об./

Дек[абря] 20, 1805-го.

Посол был встречен у маймачинских ворот обоими бейсами, они ввели его в кумирню, где ожидал заргучей Ке. Он извинялся нездоровьем, чтоб тем избегнуть встречи посла вместе с бексами (Так в тексте; следует: бэйсами). Посол и вся находившаяся при нем свита были угощаемы.

Свидание при сем случае не заключает в себе ничего примечательного. Пробыв четверть часа, посол сел в карету и отправился в путь.

В продолжение путешествия присланы были от вана и амбаня разные чиновники с поздравлением его сиятельства со вступлением в пределы Дайцинскаго государства.

29 декабря из лагиря Ташир посол разсудил отправить 1-го секретаря посольства с письмом к вану и амбаню, поручив ему согласиться с ними в разсуждении перваго посещения, котораго он сообразно примерам его предместников от них ожидал.

[1806 года генваря 2 дня] (Эта дата в тексте отсутствует; восстановлена по записи в журнале Посольской канцелярии (см. легенду, л. 115 об.)).

По прибытии посла в Ургу 1-ый секретарь посольства уведомил его, что он имел у вана и амбаня три конференции. На первой вручил им письмо его, посла, за которое они изъявили совершенное свое удовольствие и хотели письменно его благодарить, обещаясь также сделать некоторыя распоряжения к успешнейшему проследованию посольства. Г[осподин] Байков говорил о том (В записи в журнале Посольской канцелярии вместо слов: о том написано: потом (см. легенду, л. 115 об.)) с заргучеем Токтобу. секретарем вана, о первом посещении, котораго посол ожидает от него. Он на сие отвечал, что ван никогда не сделает перваго визита [послу] (Слово: послу в тексте отсутствует; восстановлено по записи в журнале Посольской канцелярии (см. легенду, л. 115 об.)), и ежели прежние пограничные правители делали оныя российским послам, то нынешний ван, как владетельный князь и в родстве по жене своей с императорскою фамилиею, никак не может на то согласиться, а особенно же в своем владении.

На второй конференции ван распрашивал г[осподина] Байкова о России и прочих европейских государствах и наконец завели разговор о торговле.

”Вы производите знатной торг с Англиею, — говорил он, /л. 138/ Как далеко от вас сие государство и каким образом делаются провозы: водою или сухим путем?”

Г[осподин] Байков обо всем его уведомил. Он распрашивал потом о поведении (В записи в журнале Посольской канцелярии вместо слова: поведение написано: сношении (см. легенду, л. 116 об.)) нашем с турками, присовокупя к тому:

”Для чего не распространяете вы торговлю вашу на Кяхте, между тем как англичане, находясь от нас в столь дальном разстоянии, производят большой торг в Кантоне?”

Г[осподин] Байков отвечал, что англичане имения (Так в тексте; следует: имея) некоторыя владения в Северной Америке, могут удобнее доставлять водою произведения свои, мы же, напротив того, должны провозить все товары сухим путем. [315]

”Справедливо, — возразил ван, — но с некотораго времени вы перестали возить свои товары (В записи в журнале Посольской канцелярии вместо слова: товары написано: меха (см. легенду, л. 116)), между тем как англичане ежегодно умножают оныя.”

Г[осподин] Байков повторил прежния причины, воспрещающия возить их и отдавать по той же цене, как англичане.

На третьей конференции разсуждали они о мерах, кои нужно принять к удобнейшему проследованию посольства и разделения свиты.

Посол по прибытии в Ургу был встречен заргучеем, генералом мунгальскаго войска Фунингою, которой от имени вана и амбаня, осведомясь о здоровии посла, уведомил о назначенном по указу богдыхана для посла празднике. Посол послал 1-го секретаря посольства поблагодарить вана и амбаня за их приветствие и согласиться в разсуждении перваго посещения. Они делали затруднения в приеме г[осподи]на Байкова, узнав, что он прислан для переговоров о первом визите, но, наконец, согласились и г[осподин] Байков объяснил им все причины, по коим посол имеет право ожидать от вана перваго посещения. Ван же в опровержение представлял, что закон его государства, звание владетельнаго князя и родство с императорскою фамилиею воспрещают ему сделать кому [бы то] (Слова: бы то в тексте отсутствуют; восстановлены по записи в журнале Посольской канцелярии (см. легенду, л. 116 об.)) ни было первое посещение./л. 138об./

Генв[аря] 3, 1806-го.

Заргучей Токтобу был прислан от вана и амбаня к 1-му секретарю посольства осведомиться о здоровии посла и узнать о первом свидании, котораго ожидают от посла. Повторив прежния причины, почему ван сам того не может начать, и по многим объяснениям, в которых г[осподин] Байков приводил в основание прежние примеры и преимущественное звание нынешняго посла, заключил тем, что как его сиятельство, принимая [сей] (В тексте слово: сей отсутствует; восстановлено по записи в журнале Посольской канцелярии (см. легенду, л. 116 об.)) обряд, яко относящейся единственно к личности и не хочет продлить в переговорах время, и потому пошлет своих секретарей известить вана и амбаня о своем посещении.

Заргучей просил дозволения объявить послу данное ему от вана и амбаня (Текст в квадратных скобках в публикуемом документе отсутствует; восстановлен по записи в журнале Посольской канцелярии (см. легенду, л. 116 об. — 117)) поручение осведомиться о его здоровии.

Его сиятельство повторил ему прежния причины, понудившия его на первое посещение. Оба секретари посольства были представлены вану и амбаню, изъяснив, почему посол согласился на первое посещение, котораго он по всей справедливости должен был ожидать от пограничного начальника, объявив также, что посол вскоре к ним прибудет, с тем, однако, чтоб они встретили его у вторых ворот и дали ему почетное место и по отбытии взаимно его посетили.

Ван и амбань изъявили свое удовольствие, просили 1-го секретаря сказать послу, что они с нетерпением его ожидают. Его сиятельство отправился к вану и амбаню в сопровождении 2-х секретарей, маршала и 2-х кавалеров, и 2-х юнкеров посольства и отрядом драгун. Ван и амбань встретили его у ворот вторых втораго двора и повели в аудиенц-камору, где посадили [его] (В тексте слово: его отсутствует; восстановлено по записи в журнале Посольской канцелярии (см. легенду, л. 117)) промеж себя. После первых приветствий посол представил им сопровождавших его кавалеров и юнкеров. Они просили двух секретарей и кавалеров и 2-х юнкеров посольства. Они просили посла и 2-х секретарей в другую комнату, где подчиваны /л. 139/ чаем и дезертом. Разговор был о разных предметах и чрез [316] полчаса посол отправился обратно. По выезде посла произведены три выстрела, как то обыкновенно делается, когда сам ван выезжает для публичных дел. Едва посол возвратился [к себе, как] (В тексте слова: к себе, как отсутствуют; восстановлены по записи в журнале Посольской канцелярии (см. легенду, л. 117)) приехали к нему ван и амбань. При сем случае ничего примечательнаго не произошло. Ван между прочими приветствиями объявил, что по повелению богдыхана назначен для него праздник. По полудни бейле Намдзилдордзи и бейсе Нинбоудордзи приехали к 1-му секретарю посольства предуведомить от имени вана и амбаня о изготовленном по указу богдахана пире.

Генв[аря] 4, 1806-го.

Поутру присланы были от ваня и амбаня к 1-му секретарю посольства заргучей Токтобу с двумя галайдами. Он спросил их, в котором часу посол может приехать и как долго продолжится пир? Они отвечали, что теперь, т.е. в 11-м часу есть настоящее время к отъезду (В записи в журнале Посольской канцелярии вместо слов: время к отъезду написано: к обеду время (см. легенду, л. 117 об.)) и что праздник продолжится не более часа, впрочем, зависит от воли посла пробыть на оном сколько за благо разсудит. Заргучей сказал [1-му секретарю] (В тексте слова: 1-му секретарю отсутствуют; восстановлены по записи в журнале Посольской канцелярии (см. легенду, л. 117 об.)), что посол без сомнения на таковую особенную милость его богдыханова величества изъявит свою благодарность, на что 1-й секретарь сказал, что его сиятельство, принимая с должным благоговением сию его величества милость, пред начатием стола, взяв рюмку вина, вставши, будет желать его величеству многолетняго здравия и благополучнаго царствования, и что сей обряд совершается пред лицем великаго императора нашего. Токтобу, не изъявив никакого возражения, представлен послу, от коего получив все знаки учтивости за оказанную его величеством милость (В записи в журнале Посольской канцелярии вместо слов: его величеством милость написано: ему от богдыхана милость и приязнь вана (см. легенду, л. 118)) с уверением, что он вскоре со всею свитою прибудет /л. 139об./ на изготовленный праздник. В 11-м часу полномочный посол с провождении всех чиновников, воинскаго отряда мунгал с знаменнами их, также драгунской и казачьей команды выехал из своего лагеря. У дому вана встречен тремя выстрелами и во вторых внутренних воротах ожидали его ван и амбянь в полных мундирах. По взаимным приветствиям просили посла в покои, проводя чрез двои ворота, остановились на дворе, где находилось множество народа и ван говорил послу следующее:

Что как сей пир пожалован ему из особеннаго благоволения его богдаханова величества, то до приступления к оному, он должен сделать три коленопреклонения и девять поклонов пред возженною жертвенницею, стоящую на полдень, пред которою лежали три красныя суконныя подушки.

Посол отвечал на сие нечаянное предложение, что он принимает с должным благоговением толь высокую милость е[го] б[огдыханова] в[еличества], но не быв нимало предварен о таковом, либо при сем случае особенном обряде, никак онаго исполнить не может.

Ван представлял, что сия милость есть безпримерная, и оказана исключительно российскому послу, в знак которой он и должен исполнить сей обряд, прибавив к тому, что они, ван и амбянь, будут оный при нем совершать и послу останется только подражать им, уверяя при том, что он был предуведомлен чрез заргучея Токтобу.

Посол приводил в основание, что прежние российские послы, быв ниже его званием, не делали за подобныя милости коленопреклонения иначе, как пред [317] лицем самаго богдыхана, и что сей новый [обряд] (В тексте слово: обряд отсутствует; восстановлено по записи в журнале Посольской канцелярии (см. легенду, л. 118 об.)) противен всем прежним примерам, а как он совсем обещался следовать своим предместникам и получил на то взаимное утверждение е[го] б[огдыханова] в[еличества], то никак к оному приступить не может, но что в знак своего глубочайшего /л. 140/ благоговения к е[го] б[огдыханову] в[еличеству] исполнит, как пред лицем великаго государя императора своего, т.е., вставши, выпьет за здравие е[го] б[огдыханова] в[еличества] и благоденствие его державы.

Ван в подтверждение, сколь мало можно следовать прежнему обыкновению, приводил собственное свое назначение препровождать посольство, чего ни в каких примерах не находится. Переговы (Так в тексте; следует: переговоры) продолжались около четверти часа на открытом воздухе, при сильном морозе и в присудствии многочисленнаго народа. Ван просил посла войти в покои. Посол был посажен на большом месте по правую сторону вана и левую амбаня. Прочие же чиновники вышли в другая комнаты. Ван возобновил прежняя требования о коленопреклонении.

Посол, повторяя о исключительных преимуществах, коими завсегда были почтены российские послы по милости е[го] б[огдыханова] в[еличества], а что никогда не требовали от них исполнения таковаго обряда.

Ван же, приводя во основание преимущественное звание нынешняго посла, хотел доказать, что он менее должен следовать прежним примерам и хотел, чтоб 1-ый секретарь посольства признался, что был он о сем обряде предупрежден заргучеем Токтобу.

Посол отвечал, что г[осподин] Байков не приминул бы о сем донести, ежелиб был предупрежден, и что заргучей Токтобу был у него, посла, сего утра более получаса и ни слова не упомянул о коленопреклонении.

Ван, призвав онаго Токтобу, спросил, предуведомил ли он 1-го секретаря [посольства] (Слово: посольства в тексте отсутствует; восстановлено по записи в журнале Посольской канцелярии (см. легенду, л. 119 об.)) о коленопреклонении, и хотя заргучей уверял, что точно о сем уведомил, но ван, соглашаясь более на удостоверение посла, заключил, что Токтобу слово ”поклонение” проронил и что он по возвращении донес ему, что объяснил он о сем как самому послу, как (Так в тексте; следует: так) и г[осподи]ну Байкову 3. А как дело сие такого рода, что /л. 140об./ хотя бы [заргучей и совершенно] (Слова: заргучей и совершенно в тексте отсутствуют; восстановлены по записи в журнале Посольской канцелярии (см. легенду, л. 119 об.)) слово сие и пропустил, [но] (Слово: но в тексте отсутствует; восстановлено по записи в журнале Посольской канцелярии (см. легедну, л. 119 об.)) как обряд сей имеет в виду, будто бы при оном празднестве было само присудствие высочайшего государя, посол, не совершив онаго, не может [быть] (Слово: быть в тексте отсутствует; восстановлено по записи в журнале Посольской канцелярии (см. легенду, л. 119 об.)) допущен до празднества, и что тем должен остановиться поход его в столицу и он, ван, не может его сопровождать.

Посол изъявил на сие свое сожаление и сказал, что он тем [не] (Слово: не в тексте отсутствует; восстановлено по записи в журнале Посольской канцелярии (см. легенду, л. 119 об.)) менее не может исполнить сей обряд. Ван на сие возразил, что оставит тогда посольство без лошадей, без корму и прибежища.

Посол, повторяя прежние причины, присовокупил, что не иначе исполнит коленопреклонение, как при щастливом узрении е[го] б[огдыханова] величества], и сколь оскорбителен сей поступок, произшедший от ошибки малаго [318] чиновника, отдавая на собственное разсуждение вана, тогда б подобное с ним встретилось, припомнив, что ван при свидании с ним уведомляя о пожалованном е[го] б[огдыхвановом] в[еличеством] празднике, ничего не упомянул о сем обряде.

Ван, обвиняя себя и признавая упущение заргучея, находил его достойным наказания, и выхваляя качество и откровенность посла, извинялся, что он в восторге [узрев его] (Слова: узрев его в тексте отсутствуют; восстановлены по записи в журнале Посольской канцелярии (см. легенду, л. 120)) при вчерашнем свидании, забыл уведомить его о сем обряде. Посол, благодаря за дружеское расположение вана, отвечал, что никак не требует наказания заргучея, но признаваемое самим ваном упущение, единственно сажалеет, что лишается чрез то оказанной ему е[го] б[огдыхановым] в[еличеством] милости; ван, подтверждая неоднократно упущение заргучея, изъявлял совершенное сожаление, что без должнаго поклонения нельзя приступить, и между тем просил посла [позволить] (Слово: позволить в тексте отсутствует; восстановлено по записи в журнале Посольской канцелярии (см. легенду, л. 120)) войти 1-му секретарю посольства. Посол согласился, и когда 1-й секретарь вошел, то посол спросил его, что заргучей Токтобу предуведомил ли его о требуемом коленопреклонении. Г[осподин] Байков утверждал (В записи в журнале Посольской канцелярии вместо слова: утверждал написано: отвечал (см. легенду, л. 120)) утвердительно, что не был, и, обратясь к вану, говорил, что со времени знакомства его с ваном и с многия свидания никак не подавал /л. 141/ поводу к недоверчивости, и смеет уверить, что всегдашния представления его относительно посольства имели единственною целью справедливость и откровенность и что он, ван, все то видит из настоящаго положения дел.

Ван нимало на сие не противоречил и просил посла позволить 1-му секретарю сесть, и г[осподи]н Байков сел. И ван, подтверждая, что заргучей Токтобу совершенно виноват или переводчик не совершенно перевел.

Переводчик манджурскаго языка Владыкин утверждал, что он все сказанное заргучеем обстоятельно переводил того утра 1-му секретарю, на что ван сказал, что может быть слово поклонение, означающие в Дайцинском государстве три коленопреклонения и 9 поклонов, перевел просто ”поклонение”. На что Владыкин отвечал, что он в переводе держался точнаго знаменования сего слова, объяснив при том, что в манджурском языке есть два слова, одно означающее поклонение (Слева на полях примечание: Хэнкилемби, някурамби (Подчеркнуто в тексте)), а другое коленопреклонение (Подчеркнуто двумя чертами в тексте).

После чего ван, призвав к себе назначенных для препровождения посольства чиновников, бейле Намдзилдордзия и бейсе Нинбоудордзия, поручил переговорить о произшедшем разстройстве с г[осподи]ном Байковым, на что посол сказал, что как сам ван и амбянь признают упущение заргучея, то он никакого средства к какому-либо соглашению не находит и от прежде сказаннаго никак отступить не может.

Ван, смехча свое предложение, говорил, что хотя бейле и бейсе не могут согласить сего обстоятельства с камер-юнкером Байковым, то могут по крайней мере посоветоваться нащет существующего между обоими государствами мира и согласия. Посол из единаго уважения к личной благосклонности вана согласился на сие предложение. 1-й секретарь, взяв с собою мунгальскаго языка переводчика Игумнова, /л. 141об./ вышел с бейле и бейсе в другой покой.

Сии [чиновники] начали повторять прежнее требование о поклонении. Первый секретарь сказал:

Естьли они для сего единственно вызвали его, то он не имеет более ничего [319] сказать, как подтвердить изъясненное самим послом, а естьли он позван ими для сближения сего дела каким-либо другим образом, то они объяснились о сем короче и яснее.

На что бейле говорил следующее:

Что вследствие имяннаго е[го] б[огдыханова] в[еличества] повеления, воспоследовавшаго о принятии российскаго посольства, заключающагося в 5 пунктах, а имянно: 1. О принятии в настоящем числе свиты посольства. 2. О пожалованном празднике. 3. О поклонении пред оным; 4. О препровождении посольства самому вану. 5. О пожаловании подобнаго праздника в Калгане, что, исключая 3-ий пункт, прибавил бейсе, невозможно исполнить 4-х прочих.

1-ый секретарь представлял на сие, что как таковых примеров, а особенно при самом вступлении российскаго посла в пределы Дайцинскаго государства, не бывало, не упоминая о преимущественном его звании пред предместниками своими, но что в знак своего благоговения совершеннаго к милостям е[го] б[огдыханова] в[еличества], исполнит сей обряд, как бы пред лицем наших государей, то есть, вставши, сделает три поклона и выпьет за здравие е[го] б[огдыханова] в[еличества], присовокупя к тому, что посол иначе сделать не может и без особеннаго высочайшего соизволения не смеет. Бейле предложил еще средство к соглашению сего дела, а именно, чтоб завтрешней день ему, бейле, и бейсе приехать к послу и показать, как ему должно будет делать сию церемонию при представлении е[го] б[огдыханову] в[еличеству], то как оно будет примерное только, и потому никак не мнит, чтоб оно было обидно для чести посла. Сей способ есть единственный и легчайший к прекращению нечаянной разстройстве (Так в тексте. В записи в журнале Посольской канцелярии вместо слова: разстройстве написано разстройки (см. легенду, л. 121 об.)). Но что, впрочем, без нарушения /л. 142/ указа другаго средства они не находят.

1-ый секретарь отвечал, что ежели они решительно сказали, что другаго средства не находят, то напрасно и вызывали, и возвратясь в прежней покой бейле и бейсе объявили вану и амбаню, что соглашении были безуспешны.

Ван, признавая упущения заргучея Токтобу, заслуживающего за таковую вину наказания, и предавая оно (Так в тексте. В записи в журнале Посольской канцелярии это слово неразборчиво, возможно: онаго (см. легенду, л. 121 об.)) на разсуждение самаго посла, сказал, что тем, однакоже, невозможно отменить показаннаго обряда. Посол, предвидя, что все настояния вана клонятся к тому, чтоб сделать оныя гласными пред народом и обратить [всю] (Слово: всю; в тексте отсутствует; восстановлено по записи в журнале Посольской канцелярии (см. легенду, л. 122)) вину на упущение Токтобу, сказал ему, что естьли б встретилось с ним подобное обстоятельство, то нетрудно было бы ему прекратить сие дело, давая ему вразумить, что обвинением Токтобу кончилось бы все к обоюдному удовольствию, но что до наказания чиновника, ему неподвластнаго, он не имеет никакого права и сожалеет единственно о том, что чрез таковое, упущение должен лишиться жалуемой ему богдыхановой милости.

Несколько времени прошло в обоюдных объяснениях, к ним предметом с одной стороны было склонение посла на предложенный церемониал, а с другой представления прежних примеров и разными о сем вана наклонениям к отступлению от оных. Во время сих переговоров, продолжавшихся с лишком 5 часов, подносили как послу, так и находившимся в других покоях один только чай. Наконец ван объяснил (В записи в журнале Посольской канцелярии вместо слова: объяснил написано: изъявив (см. легенду, л. 122)) сожаление, что праздник не состоялся, и просил посла обдумать до следующего дня, на что посол повторив прежде [320] сказанное, что никак без воли государя своего не может отступить от прежних обрядов. И по взаимных приветствиях посол со всею свитою и /л. 142/ воинскими отрядами возвратился в 5-м часу по полудни в свой лагерь.

Генв[аря] 5, 1806-го.

Бейле Намдзилдордзи и бейсе Нинбоудордзи прибыли к 1-му секретарю посольства и объявили, что они присланы ваном и амбанем говорить с послом. На что 1-ый секретарь сказал, что его сиятельство извиняется, что не может за нездоровьем их принять. Бейле и бейсе сказали, что им поручено спросить посла, согласен ли он или нет благодарить за праздник по их обряду, т.е. учинить 9 (Так в тексте; следует: 3) коленопреклонения и 9 поклонов.

1-ый секретарь отвечал, что он вчерашняго числа уже каким образом посол благодарить будет за праздник объявил, и что его сиятельство о сем же неоднократно повторял вану и амбаню в трехчасной конференции, которую они вчерашняго дня имели, и что посол объявил (В записи в журнале Посольской канцелярии вместо слова: объявил написано: объяснил (см. легенду, л. 122 об.)) им все причины, воспрещающия ему отступить от прежних обрядов, к тому же посланной известить о сем новом обряде заргучей Токтобу ни слова не упомянул, каковое упущение признано самим ваном и было причиною не соответственнаго и неприятнаго для его сиятельства произшествия.

Бейле и бейсе утверждали, что ван и амбянь находят упущение заргучея непростительным и нарочно прислали их объявить его сиятельству, что они сами приедут пред ним извиняться, естьли он только согласится исполнить обряд поклонения, и тем произшествие вчерашняго дня совершенно поправится, праздник же будет назначен в другой день, и потом тотчас начнутся изготовляться к отъезду, дабы прибыть в Пекин в назначенной для представления срок.

Г[осподин] Байков подтвердил отказ посла, основываясь всегда на прежних примерах, признанных за закон во всех церемониалах и подтвержденных самим богдыханом.

Бейле и бейсе хотели также уверить, что обряд сей есть примерной тому, л. из который посол /л. 143/ должен исполнять при представлении е[го] б[огдыханову] в[еличеству].

Г[осподин] Байков опровергнул все сии представления. Они требовали, чтоб сей отказ посла прислан был к вану и амбаню его секретарями. Г[осподин] Байков сказал, что доложит о сем послу. Оба секретари были посланы послом с ответом к вану и амбаню. Их ввели в канцелярию, где находились бейле и бейсе, заргучей Фунинга и заргучей Токтобу. который тогда же вышел.

Г[осподин] Байков объявил им, что по требованию бейле и бейсе они присланы с ответом посла к вану и амбаню. Сии чиновники спросили г[осподина] Байкова, что сей ответ одинаковаго ж содержания с тем, которой объявил им словесно того утра. Г[осподин] Байков отвечал, что он никак не может быть другаго содержания, поелику решение посла основано на существующих между обоими государствами обрядах и утвержденных самим богдыханом.

Чиновники вышли и уведомили о всем вана и амбаня, возвратясь начали снова свои требования, стараясь уверить, что приготовленный для посла праздник никак не может сравняться с теми, кои давались российским министрам, и что его сиятельство в признательность за таковую особенную е[го] б[огдыханова] в[еличества] милость должен исполнить обряд по их [321] обыкновению, повторяя, что оный есть примерный тому, который посол обещал исполнить в Пекине при представлении богдыхану.

Г[осподин] Байков отклонил все их причины и предложения, и чиновники вторично донесли вану [и амбаню]. Возвратясь объявили [1-му секретарю]:

Поелику посол не хочет повиноваться воли е[го] б[огдыханова] величества] и благодарить за сей праздник [с коленопреклонением], то может возвратиться обратно в Россию.

Г[осподин] Байков отвечал, что он еще в первой раз слышит, что сие поклонение требуют по повелению самаго богдыхана и что донесет о сем послу, но как он прислан не для разбирательства сего дела, но единственно по требованию бейле и бейсе /л. 143об./ доставить ответ его сиятельству (Так в тексте; следует: сиятельства) к вану и амбаню чрез своих секретарей, и потому желает знать может ли он исполнить сие поручение. Чиновники в третий раз уведомили вана и амбаня и потом объявили господам секретарям, что они заняты отправлением донесения к своему государю и потому не могут принять их. Между прочим бейле и бейсе сказали, что они также не были допущены до посла, когда того утра приезжали от вана и амбаня.

1-ый секретарь сказал им, что посол не принял их потому, что он после вчерашняго дня сильно простудился и что он не просил их к себе, их же, напротив, требовали с ответом посла. И не получа никакого решения отправились к себе.

Генв[аря] 6-го.

Бейле Намдзилдордзи был прислан от вана и амбаня узнать решение посла.

Е[го] с[иятельство] отвечал, что по требованию вана и амбаня он посылал к ним своих секретарей, поруча им объявить свое решении, но как они не были допущены до них, то он приказал изготовить письменный ответ, которой не оставит к ним доставить.

Генв[аря] 7-го.

Ван и амбянь прислали бейсе Нинбоудордзия спросить у посла решительнаго ответа. Они нарочно избрали сего чиновника, ибо посол предпочтительно оказывал свое уважение, надеясь чрез него делать его сиятельству некоторое внушение дополнения письменнаго ответа.

Г[осподин] Байков уверил его, что посол никак не намерен переменить своего решения, ибо оно основано на данных ему высочайших предписаниях следовать во всем сообразно прежним примерам, принятых за закон в обоюдных сношениях и подтвержденных для нынешняго посольства самим богдыханом.

Бейсе повторил все говоренное 4-го числа и в следующую затем конференцию, стараясь обратить сей разговор в дружеское советование и имея в виду уверить в необходимости вана дать сей праздник /л. 144/ послу с исполнением требуемаго обряда.

Г[осподин] Байков припомнил бейсе, что вчерашний только день уведомили они, будто бы обряд сей требуется по особенному е[го] б[огдыханова] в[еличества] повелению, но что сие обстоятельство не произведет их перемен в решение е[го] с[иятельства], как только заставит его испросить соизволения своего государя повиноваться ли оному. И как сей новой закон богдыхана совершенно противен утвержденному обряду, коему он без отмены позволил следовать нынешнему посольству, то посол истребует соизволения на таковыя требования, и во избежание всех впредь встретиться могущих препятствий он намерен прямо снестись с Трибуналом. Бейсе, не быв доволен ответом господина Байкова, хотел сам говорить с послом, но е[го] с[иятельство] подтвердил все прежде сказанное. Около 2-х часов по полудни бейле, бейсе, заргучей Фунинга и заргучей Токтобу пришли в Посольскую канцелярию и уведомили, [322] что они присланы от вана и амбаня представить послу двух своих переводчиков, присланных из Пекина, и которые имели от вана и амбаня важный поручения. Быв представлены послу, вынули они из кармана бумагу, которую будто бы имели они при себе для памяти, и начали переводить. Но как они не могли свободно обо всем объясняться, то посол сказал им, чтоб они читали по-манджурски, и слушали верно ли будет переводить переводчик Владыкин.

Сия бумага заключала в себе весьма неправильное собрание всего происходившаго до сего дня и что помещено потом в письме вана и амбаня, о коем будет ниже упомянуто. Посол не хотел долго с ними говорить, сказав, что он весьма сожалеет, не быв предуведомлен, что обряд поклонения требует от него вследствие собственнаго е[го] б[огдыханова] в[еличества] повеления, и, не имея на то соизволения своего государя, он /л. 144об./ должен обратить дело сие в негоциацию и во избежание новых каких-либо затруднений, кои е[го] б[огдыханово] в[еличество] за благо разсудит сделать в отмену прежняго церемониала, служащаго взаимным законом для посольства обоих государств; он за приличное почтет войтить прямо сношением с Трибуналом и о получении обстоятельнаго ответа испросить соизволения его величества императора всероссийскаго. Посланные от вана хотели опровергнуть сие предприятие, но е[го] с[иятельсгво] пресек их разсуждение, сказав, что он слышал уже от вана и амбаня данное ему поручение и пришлет ответ с своими секретарями.

Генв[аря] 8-го.

В полдень его сиятельство послал обоих секретарей с письмом к вану и амбаню. Ван [и амбань] (Слова: и амбань в тексте отсутствуют; восстановлены по записи в журнале Посольской канцелярии (см. легенду, л. 130)), распечатав письмо, делал[и] (В записи в журнале Посольской канцелярии вместо слова: делал написано: делали (см. легенду, л. 130)) на всякой пункт свои замечании и когда дошла речь до предполагаемой негоциации, они отринули сие средство и не хотели до онаго допустить. Тщетно г[осподин] Байков старался доказать, что посол, не находя инаго способа исполнить волю е[го] б[огдыханова] в[еличества] без особеннаго соизволения своего государя и вследствие данных ему высочайших предписаний, не может исполнить обряд сей, как пред лицем самаго е[го] б[огдыханова] в[еличества], и естьли ван и амбянь не могут сами решить сего дела, то ему остается одно средство к отвращению всех неприятных последствий: [списаться с Трибуналом о новом церемониале. Ван опровергнул все сии представления] (Текст в квадратных скобках в публикуемом документе отсутствует; восстановлен по записи в журнале Посольской канцелярии (см. легенду, л. 130 об.)), примолвив, что как посол не может согласиться на сей обряд, то он должен о сем донести в Пекин, и что император разрешит, можно ли будет встретить (В записи в журнале Посольской канцелярии вместо слова: встретить написано: впустить (см. легенду, л. 130 об.)) посольство без соблюдения [онаго] (Слово: онаго в тексте отсутствует; восстановлено по записи в журнале Посольской канцелярии (см. легенду, л. 130 об.)). 1-ый секретарь отвечал, что посол нимало не безпокоится о решении е[го] б[огдыханова] в[еличества], естьли только он узнает о средствах, коими он руководствуется, и что е[го] с[иятельсгво] совершенно полагается на верность вана к службе своего государя и предварительно уверен, что он представит сии причины в настоящем их виде.

[9 генваря] (Дата: 9 генваря в тексте отсутствует; восстановлена по записи в журнале Посольской канцелярии (см. легенду, л. 130 об.)).

Посол, усмотрев из донесении /л. 145/ своих секретарей, что ван и амбань делают столь много затруднений обратить дело о церемониале в негоциацию и [323] полагают, что под сим предлогом посол единственно хочет принести жалобу свою пред Трибуналом, его сият[ельство] решился [лично] (Слово: лично в тексте отсутствует; восстановлено по записи в журнале Посольской канцелярии (см. легенду, л. 130 об.)) о всем объявить вану и амбаню и потому послал маршала посольства спросить, в котором часу могут они принять его. Ван и амбань отвечали, что не умедлят сами приехать к нему.

Конференция началась повторением прежних требований о коленопреклонении, но когда зашла речь о обращении обстоятельства сего в негоциацию, то ван объявил, что находит сие предприятие совершенно безполезным. Посол уверил их, что средство сие есть приличнейшее званию его, кратчайшее к соглашению повелений обоих государ[ей] (Так в тексте) без нарушения их воли и тем пресечь все встретившияся неприятности или личности между е[го] с[иятельством] и пограничными начальниками. По многом разсуждении о сем предмете ван и амбянь, находя посла непоколебимым, объявили они, что донесут обо всем в Пекин и что не остается другаго средства, как ожидать разрешения от е[го] б[огдыханова] в[еличества].

Генв[аря] 10-го.

Бейле Намдзилдордзи приехал от имяни вана и амбаня и просить решительнаго ответа на следующия пункты:

Согласен ли его сиятельство или нет сделать требуемое поклонение и объявить, что в случае не соглашения он может отправиться обратно в Россию, и они донесут о том в Пекин; что предполагаемая негоциация между им и Трибуналом безполезна и что по прибытии на границу посол может донести о сем Сенату, а сей опишется (Так в тексте) в Трибунал.

Посол спросил бейле, уполномочен ли он ваном и амбанем принять его ответ, но он отказался, и посол поручил сказать вану /л. 145об./ и амбаню, что он уведомит их чрез своих секретарей.

Немедленно после конференции е[го] с[иятельство] послал своих секретарей к вану и амбаню с следующим ответом: 1. Что он объяснил им словесно и письменно причины, воспрещающия ему делать требуемое поклонение. 2. Что он не может возвратиться в Россию, доколе не будет ему предъявлен указ е[го] б[огдыханова] в[еличества], ибо по особливому его повелению он вступил в пределы его государства. [3.] Намерение его войти по предмету сему в негоциацию с Трибуналом есть новое доказательство желания его направить (В записи в журнале Посольской канцелярии вместо слова: направить написано: исправить (см. легенду, л. 131 об.)) сие дело и тем прекратить неприятности, произшедшия от упущения предуведомить его о сем церемониале. [4.] Что качество полномочного посла доставляет ему право, неописываясь с Сенатом, сноситься обо всех делах с Трибуналом, и что оным пользовались бывшие его предместники.

На каждый из ответов ван перерывал г[осподина] Байкова своими возражениями. Он отвечал ему, что он прислан не для разбирательства дела сего, но единственно с ответом посла [и когда они не хотят допустить посла] (Текст в квадратных скобках в публикуемом документе отсутствует; восстановлен по записи в журнале Посольской канцелярии (см. легенду, л. 131 об.)) войти в переговоры с Трибуналом, то он объявлял ему, что посол имеет право требовать сего в силу 9 пункта существующего трактата. Ван и амбянь, видя твердое настояние г[осподина] Байкова, сказали:

”Естьли граф Головкин щитает себя толь важным, что может прямо сноситься с нашим Трибуналом, то пусть возвратится на границу и донесет своему Сенату, и тогда оной может списаться с Трибуналом.” К сему присовокупил ван: [324]

Но что надеется посол выиграть посредством негоциации, и что он, ван, не менее алихады (первый министр) (Скобки в тексте), и уверял, что представления его столь же будут действительны.

Бейсе Нинбоудордзи, подойдя к вану, проговорил тихо несколько слов. Ван по некоторым многим спорам сказал г[осподину] Байкову:

Хорошо, естьли вы хотите ожидать здесь решения, то оставайтесь. У нас /л. 146/ заготовлено для вас припасов только на десять дней, когда же оныя изойдут, мы вам не станем более доставлять ни пищи, ни дров. Сие самое подтвердил и амбань.

Г[осподин] Байков отвечал с жаром, что угрозы их не могут иметь никакого влияния на людей, исполняющих волю своего государя и что, хотя усугубят они обиды посольству уже нанесенныя, но каждый сочлен онаго согласится лучше подвергнуться всевозможным опасностям, нежели нарушить волю своего монарха. Ван и амбянь, желая смяхчить прописанное ими желание и успокоить г[осподина] Байкова, после толь жарких объяснений просили его сесть, но он, отказываясь, объяснил, что посол ожидает ответа, есть ли, имеется или нет указ е[го] б[огдыханова] в[еличества] о возвращении посольства в Россию? И с тем разстались.

Генв[аря] 11-го.

Заргучей Токтобу был прислан с письмом вана и амбаня (См. док. № 248). Посол, приказав оное принять 1-му секретарю посольства, и отпуская заргучея, поручил сказать вану и амбаню, что он незамедля пришлет к ним свой ответ.

Генв[аря] 12-го.

Бейле и бейсе просили у посла приватной аудиенции, и когда на оный (Так в тексте; следует: оную) допущены, говорили о предполагаемой негоциации посла с Трибуналом в разсуждении церемониала, и предположили его сиятельству трактовать по сему предмету с ваном в случае нужды, и прибавить пункты о церемониале к существующему трактату.

Посол отвечал, что он не может иначе трактовать о столь важном деле, как с Трибуналом и что всякое другое посредство только оное продолжит. Конференция сия продолжалась более двух часов, бейле и бейсе никак не могли склонить посла, которой, стараясь доказать им, что негоциация прямо с Трибуналом есть единственное средство к исправлению сего дела /л. 146об./ и что он не отказался бы трактовать о сем предмете с ваном или другими какими чиновниками трибунальскими, ежели предъявят на то потребную полную мочь.

В час по полудни посол отправил с секретарями ответное письмо свое к вану и амбаню (См. док. № 249). Они приняли их очень ласково, и 1-ый секретарь вручил им письмо. Он говорил о предложении е[го] с[иятельства] войти в переговоры с Трибуналом в разсуждении церемониала, стараясь уверить, что сие единственное средство исправить неприятное произшествие 4 генваря, присовокупя к сему дружеское расположение посла к вану, которой взаимно уверял его в подобных чувствах, но видя, что тем дело нимало не переменилось, ван поручил секретарям уведомить посла, что завтря донесет обо всем в Пекин, не говоря уже более о развращении (Так в тексте; в записи в журнале Посольской канцелярии вместо слова: развращении написано: возвращении (см. легенду, л. 146)) посольства, и между [325] прочим сказал, что во ожидании повелений е[го] б[огдыханова] в[еличества] посольство ни в чем не будет [иметь] (Слово: иметь в тексте отсутствует; восстановлено по записи в журнале Посольской канцелярии (см. легенду, л. 146)) нужды.

Генв[аря] 14-го.

Его сиятельство послал маршала уведомить вана и амбаня, что он их посетит.

Конференция началась требованием посла отправить в Пекин курьера, полагая, что в том не будет иметь препятствия и что сие отправление служит доказательством желания его заслужить благоволение е[го] б[огдыханова] в[еличества,] и в чем ван, конечно, не будет прекословить ему. На сие ван отвечал, что он отправил уже курьера в Пекит (Так в тексте; следует: Пекин) с требованием разрешения государя своего обо всем, относящемся до церемониала, и полагает, что вторичное отправление будет совершенно безполезно.

Посол отвечал, что он в сем случае полагается совершенно на благосклонность вана, но что он имеет особенный причины на отправление от себя. Ван отвечал, что напрасно посол прежде не уведомил его о тех обстоятельствах, который понуждают его послать ныне своего курьера, тогда бы он мог вместе с своим /л. 147/ донесением донести и об оных до сведения своего государя.

Посол уверял, что он не преминул бы об оных сообщить ему, естьлиб не имел высочайших предписаний о некоторых делах прямо трактовать с е[го] б[огдыхановым] в[еличеством] и что несмотря на доверенность, которую имеет к вану, е[го] с[иятельство] никак не может об оных к нему сообщить, но что во всех случаях не оставит он его обо всем предварительно уведомить.

Ван, не находя [ничего] (Слово: ничего в тексте отсутствует; восстановлено по записи в журнале Посольской канцелярии (см. легенду, л. 146 об.)) к опровержению столь справедливаго объяснения, переменив разговор, сделал несколько незначущих вопросов о разных предметах, до России относящихся. Сей разговор продолжал до того времени, как посол дал знак к отъезду, и тогда он паки обратился к прежнему предмету. Посол настаивал, чтоб ван удовлетворил его справедливому требованию, уверяя вторично, что он не преминет завсегда сообщать ему обо всем, касающемся до взаимной пользы обоих государств.

Ван отвечал, что посол имеет еще довольно времени отправить своего курьера по возвращении перваго и что сия остановка сделает разницы не более 10 дней. Посол дал ему почувствовать, что сия остановка весьма велика и чрез то продлит его пребывание в Урге, объявив ему наконец, что сие отправление относится имянно до подарков, которыя посол почитает уже собственностию е[го] б[огдыханова] в[еличества] и потому желает знать решение его, естьли во уезде (Так в тексте; следует: въезде) в Пекин встретится остановка, то тогда уже поздно будет отправить курьера, что самое приведет в великое затруднение.

Ван на сие отвечал, что вторичное отправление курьера нимало не переменит положения дел, и он не настигнет уже перваго, которой в непродолжительном времени возвратится. Посол, не желая пресечь совершенно переговоров, не употребля всех средств, сказал, наконец, что требование его основано на /л. 147об./ трактате, который имянно в 9-м пункте позволяется по государственным делам отправлять обоюдных курьеров. [326]

[Генваря 15-го] (Дата: генваря 15-го в тексте отсутствует; восстановлена по записи в журнале Посольской канцелярии (см. легенду, л. 147)).

Бейле и бейсе присланы от вана и амбаня уведомить посла, что они никак не могут согласиться на отправление курьера по (Так в тексте; следует: до) получения ответа е[го] б[огдыханова] в[еличества]. Его сиятельство, имея все причины думать, что ван и амбянь препятствовали отправлению курьера, боясь, что он не принес своих жалоб о несоответственных их поступках, сказал сим посланным, что он удивляется сопротивлению вана и амбаня в отправлении курьера, коего единственная цель состоит в том, чтоб сообщить е[го] б[огдыханову] в[еличеству] о некоторых особенных препоручениях и также принять на повеление его касательно присланных с ним подарков. Бейле и бейсе опровергали (Так в тексте) сии причины.

Тогда посол объявил, что он требует отправления курьера в силу 9-го пункта трактата, вследствие котораго и сообразно примерам предместников он не имеет нужды объявлять причины сего отправления, и требует решительнаго ответа на письмо свое (См. док. № 249). Бейле и бейсе о сем донесли вану.

Генв[аря] 16-го.

Его сиятельство, не получая ответа на отправление курьера, приказал изготовить письмо (См. док. №  249), послал как оное, так и пашпорт на имя г[осподина] Байкова (См. док. № 254) с ним самим [к вану и амбаню] (Слова: к вану и амбаню в тексте отсутствуют; восстановлена по записи в журнале Посольской канцелярии (см. легенду, л. 147 об.)).

Ван и амбянь долго сопротивлялись в невозможности отправить курьера до получения ответа из Пекина и о том, что посол не имеет права на отправление. Г[осподин] Байков, представив им содержание трактата и примеры Измайлова и графа Владыславича; отпуская его, просили сказать послу, что доставят ответ свой на письме.

Генв[аря] 19-го.

Его сиятельство тщетно ожидая двое суток ответа вана и амбаня, велел спросить, могут ли они принять 1-го секретаря посольства. Ван и амбан отвечали, что они не могут по причине болезни принять, но естьли он имеет до них какое дело, то может /л. 148/ объявить о сем секретарю вана Токтобу.

Г[осподин] Байков приехал в канцелярию вана, уведомил заргучея, что он прислан от посла за ответом вана и амбяня на последнее письмо е[го] Сиятельства]. Заргучей начал снова говорить о произшествии 4 генваря.

Но г[осподин] Байков пресек его речь, требовал решительнаго ответа на отправлении его в Пекин. Он отвечал, что нужныя для сего бумаги не были еще готовы, равно повеления о заготовлении подвод. Г[осподин] Байков сказал ему, что в силу трактата они не должны удерживать курьера более 24 часов, основывая доказательства свои на точныя выражения 9-го пункта.

Долго заргучей противоречил и, наконец, спросил г[осподина] Байкова, почему адресовался он по сему делу к нему, и что он не просил его к себе.

Г[осподин] Байков утверждал, что он не к нему приехал, но прислан по требованию вана и амбаня в их канцелярию; грубости же его заслуживают только презрения, и как он видет, что не может трактовать с таковым человеком, каков он, то надеется, что посол найдет к сему другая средства. И с тем уехал. [327]

Генв[аря] 21-го.

Бейле и бейсе приехали к секретарям посольства и извинялись, что по болезни не могли у них быть несколько дней. После малозначущаго разговора г[осподин] Байков просил их припомнить вану и амбаню об ответе на последнее письмо посла, и как со стороны их всякое сношение прервано, то посол желает знать, получит ли он или нет сей ответ. Они обещали донести о сем.

Генв[аря] 23-го.

Два галайда были представлены послу с ответом вана и амбаня (См. док. №  268).

Генв[аря] 28-го.

Его Сиятельство послал к вану и амбаню 1-го секретаря посольства с подарками, состоящих из разных хрустальных вещей, наполненных конспектами. /л. 148об./ Бейле и бейсе уведомили под рукою 1-го секретаря посольства, что ван, не знав, какой будет ответ из Пекина на его донесение, затруднится их принять. Г[осподин] Байков уверял, что ответ из Пекина, какого содержания ни был, не имеет никакого влияния на дружеское сношение посла с ваном.

Г[осподин] Байков представил вану подарки посла. Они не соглашались их принять, отзываясь неполучением разрешения из Пекина на представления их. Г[осподин] Байков, стараясь доказать им, сколь сомнение и недоверие его будут послу оскорбительны, уверяя притом, что касательно разрешения е[го] б[огдыханова] в[еличества] посол онаго ожидает с твердостию человек (Так в тексте; следует: человека), исполняющего волю своего государя, и что подарки сии ничего не значут в сравнении тех, кои они сделали послу, повторяя, что какой бы оборот дело сие не возъимело, оно не должно иметь никакого влияния на дружеское их сношение. Ван и амбянь при сем случае обошлись с Байковым с необыкновенною ласковостию.

Разговор был о разных предметах, относящихся до Российской империи и о нынешнем ея положении, сношениях с прочими европейскими дворами. Г[осподин] Байков обо всем их уведомил, равномерно о распространении российских владений в течение 80 лет и бытности в Китае графа Саввы Владиславича. По некотором молчании ван вынул маленькую записку из кармана и спросил, есть ли в числе подвластных Российской державе народ, имянуемый Лучынь 4.

Г[осподин] Байков отвечал, чтоб когда была карта, то он показал бы ему всех обитающих народов, но полагает, что название сего народа переведено ошибочно.

Потом зашла речь о погоде, ван сказал, что он видел в бытность в Китае англискаго посла Макартнея инструмент, показывающий состояние погоды (барометр и термометр) (Скобки в тексте).

Г[осподин] Байков, объяснив их силу и употребление, обещал доставить вану.

Сей (В записи в журнале Посольской канцелярии вместо слова: сей написано: ван потом (см. легенду, л. 153)) спросил, делаются ли как сии инструменты, так и /л. 149/ привезенныя из России хрустальныя вещи? Г[осподин] Байков отвечал, что в царствование императрицы Екатерины П все науки и художество получили новый блеск, учреждены всякаго рода заведения, и ныне всякия вещи делаются в России в совершенстве. [328]

Генв[аря] 29-го.

Бейле и бейсе были на аудиенции у посла. Они имели предметом объявить послу о получении из Пекина ответа в разсуждении поклония (Так в тексте; следует: поклонения), для объявления котораго ван приглашает посла в свою канцелярию, чтоб посол выслушал, стоя на коленах, указ е[го] б[огдыханова] в[еличества]. Посол дал им сильным образом почувствовать, сколь странно и несоответственно было их предложение, присовокупя к сему, что он должен (В записи в журнале Посольской канцелярии вместо слов: он должен написано: они должны (см. легенду, л. 153 об.)) знать, что чрезвычайный и полномочный посол император[а] (Так в тексте) всероссийскаго не может последовать их обряду, и не иначе выслушает ответ из Пекика (Так в тексте; следует: Пекина) доставленной, как у себя дома и сидя.

Бейле на сие отвечал, что закон их государства предписывает послу исполнить сей обряд, но что они присланы не для разбирательства дела сего, и исполняют повеление вана и амбаня. Посол с твердостию утверждал, что никак не отступит от перваго своего ответа, и что закон их государства нимало не распространяется на подданнаго императора всероссийскаго, и он не иначе принимает повеление из Пекина, как бы находясь в Кяхте возвестили ему дозволение вступить в пределы Китайскаго государства, т.е. сидя в своем кабинете. Бейле хотел известить о сем вана. Вскоре за ним приехали объявить послу полученный из Пекина указ от 30 генваря 1806 года (Подчеркнуто двумя чертами в тексте) писанный (См. док. № 270). Когда они кончили, то посол требовал онаго от бейсе, полагая, что прислан на его имя, но узнал, что был прямо к вану, которому только велено объявить ему. Посол просил /л. 149об./ бейсе повторить вану в разсуждении обряда поклонения прежний его ответ и донести е[го] б[огдыханову] в[еличеству] о причинах, воспрещающих ему исполнить, прибавив к сему, что высылка российскаго посольства есть непримерное произшествие в истории сего государства и требует существеннаго основания, и посему он надеется, что ван и амбянь о возвращении посольства объявят ему письменно.

Генв[аря] 31-го.

Посол отправил с ответом своим (См. док. № 271) секретарей. Г[осподин] Байков, отдавая письмо вану, сказал, что посол, выслушав с должным повиновением указ е[го] б[огдыханова] в[еличества], посылает к ним решительной свой ответ, вмещающий в себе точное изображение повеления его величества императора всероссийскаго, в силу которых он ни под каким видом не смеет отступить от прежде постановленных обрядов, что же касается до коленопреклонения, то обязуется он исполнить оное пред лицем е[го] б[огдыханова] в[еличества], и что по прибытии в Пекин он не преминет, следуя примеру графа Саввы Владыславича, принять чрез него, 1-го секретаря, изучение от назначенных для того чиновников. Ван по многим возражениям сказал, что как посол не хочет сам исполнить обряда поклонения, ниже принять лично изучение оному, то не согласится ли он, чтоб 1-ый секретарь учинил здесь вместо его?

Г[осподин] Байков повторил, что мы обязаны исполнить, как тот, так и другой, по прибытии в Пекин, а что ванское предложение по сему предмету безполезно, и что посол не смеет поступать в противность данных ему высочайших предписаний. [329]

На сие ван сказал, что ему крайне удивительно и почти кажется невозможным, чтоб император всероссийской мог предвидеть все случаи до поведения посла относящияся.

Г[осподин] Байков /л. 150/ отвечал, что государь император, отправляя посла, повелел ему во всем следовать прежним примерам его предместников и в случае каких-либо перемен испрашивать его разрешение. Что же касается до повеления е[го] б[огдыханова] в[еличества] выслать посольство, то не остается инаго, как повиноваться его воле.

”Итак, граф Головкин хочет возвратиться непременно?” — возразил ван.

”Желания его ограничены высочайшими предписаниями, — отвечал г[осподин] Байков, — и которыя послужат оправданием всех его поступков.”

Ван по многом разговоре сказал наконец:

”Одна рука не производит звуку, но соединя с другою произведет оной. Давно поднята рука моя и ожидает соединения, но вы к тому никак не приступаете.”

”Не от нас зависит подать вам руку нашу, она связана высочайшими предписаниями”, — отвечал г[осподин] Байков.

Ван, осердясь, сказал:

”Вы послезавтра возвратитесь”.

Г[осподин] Байков спокойно отвечал, что мы на все готовы.

После трехчасной конференции 1-ый секретарь спросил вана:

”Какой прикажет ответ сказать послу?”

”Скажите ему, — отвечал ван, — естьли он согласится сделать в письме своем некоторыя перемены, кои я ему назначу, то может быть решуся вторично представить е[го] б[огдыханову] в[еличеству]”.

1-ый секретарь отвечал, что сего письма никак не можно переменить, поелику заключает в себе решительный ответ его сиятельства на все возражения вана и повиновения воли своего государя.

”Итак, мы вас выгоним”, — сказал ван.

”Постановления трактатов есть единая защита наша”, — сказал г[осподин] Байков.

Ван принуждал 1-го секретаря взять обратно письмо и присовокупить следующее: что по приезде посла в Ургу приглашен он /л. 150об./ был на праздник, изготовленный по указу е[го] б[огдыханова] в[еличества], и что он отказался от обряда коленопреклонения, основываясь на прежних обрядах, и просит е[го] б[огдыханово] в[еличество] позволение продолжать путь, отказываясь от жалуемой ему его величеством милости.

На сие унижительное предложение г[осподин] Байков сказал, что он никак не согласится вручить сего письма его сиятельству, и что ван может лично отдать его.

Ван сказал г[осподину] Байкову:

”Скажите послу, что я из единаго сожаления к нему изыскиваю сии средства, и чтоб он хорошенько обдумал их”.

И с сим разстался.

Фев[раля] 1-го.

Два чиновника присланы от вана и амбаня к г[осподину] послу (В записи в журнале Посольской канцелярии вместо слова: послу написано: 1-му секретарю посольства (см. легенду, л. 169)), они привезли письмо к нему от них (См. док. № 272), чтоб сделать некоторыя перемены в оном для доставления его в Трибунал. Оныя перемены состояли:

1. В согласии посла сделать изучение поклонения самому в Урге. [330]

2. О прошении [вана] (Слово: вана в тексте отсутствует; восстановлено по записи а журнале Посольской канцелярии (см. легенду, л. 169 об.)) исходайствовать ему, послу, прощение за его ослушание.

3. О согласии его на все требуемыя от него обряды и, наконец,

4. Исправить некоторыя ошибки в переводе.

Г[осподин] посол (В записи в журнале Посольской канцелярии вместо слова: посол написано: Байков (см. легенду, л. 169 об.)) отвечал, что на исправление ошибок в переводе он согласен, но в разсуждении прочих статей он (В записи в журнале Посольской канцелярии вместо слова: он написано: посол (см. легенду, л. 169 об.)) никак не поступит. И как оное письмо заключает в себе повеление моего государя, то в оном переменить ничего невозможно.

Они повторили требование свое послу, который сказал, что он во всяком случае готов принимать предложение вана, но сии совершенно отвергает, поелику:

1. Они противны правам и преимуществам его предместников.

2. Что не быв виноват, не имеет нужды просить милости и прощения, и что обвинение в неисполнении церемониала поклонения оправдывается тем, что он не был об оном /л. 151/ нимало предуведомлен, никак согласиться не может.

3. Что во всех его, посла, письмах вану упомянуто о согласии исполнить обряд поклонения при щастливом узрении е[го] б[огдыханова] в[еличества]. Что же касается до исправления [и прибавления] (Слова: и прибавления в тексте отсутствуют; восстановлены по записи в журнале Посольской канцелярии (см. легенду, л. 169 об.)) в письме, он обязуется своеручно в российском, равно и в переводах, приказать исправить.

Чиновники сии вышли и потом, чрез час, возвратясь с письмом вана (См. док. № 273), заключавшее в себе всевозможныя несправедливости и ругательства против посла и всей российской нации, и в заключение повеление немедленно возвратиться, и что о сем деле снесутся прямо с Сенатом.

Бейле и бейсе уведомили посла, что ван возвращает его подарки. Посол отвечал, что подарки сии ему более не принадлежат, и он никак не примет их обратно, и ван может сделать из них, что он хочет. Бейле сказал, что они находятся уже у ворот лагеря. Посол приказал тотчас их вынесть на поле. Бейле и бейсе были свидетелями сего произшествия.

АВПРИ, ф. СПб. Главный архив, 1-7, on. 6,1805 г., д. №  1-а, п. 25, л. 135-151. Подлинник.

Запись в журнале Посольской канцелярии.Там же, п. 28, л. 88-173 об

(По листам под текстом скрепа: 2-ой секретарь посольства коллежской советник граф Яков Ламберт).


Комментарии

1. По указу императора Юн Яня к Головкину был послан не придворный врач из Пекина, а монгольский врач в сопровождении офицера из Урги (док. №  218, 238). Это подтверждается и рапортом уполномоченного Коллегии иностранных дел в Кяхте А. И. Соколова (док. №  246).

2. Согласно маньчжурскому документу Ю. А. Головкин подарил врачу часы из желтой меди и отрез шерстяной ткани (см. док. №  238). О подарках врачу см. еще док. №  247, где уточняется, что врачу было подарено также "шесть аршин ранжеваго каземиру” и еще ”два соболя тобольских 804 года” (см. док. №  247).

3. См. коммент. 1 к док. №  180.

4. По-маньчж.: лоча (от санскр.: ракча) — демон, преследующий людей. Этим словом маньчжуры называли русских при первых контактах с ними на Амуре в XVII в. (Захаров И. И. Полный маньчжурско-русский словарь, с. 403).