№  162

1805 г. сентября 13. — Реляция посла Ю. А. Головкина императору Александру 1 о возможном срыве переговоров с цинской стороной в случае появления в Гуанчжоу русских кораблей до прибытия посольства в Пекин

/л. 98/ Государь!

Когда ваше императорское величество во время последней аудиенции соизволили заверить меня, что вы будете удовлетворены даже ежели моя нынешняя миссия в результате ограничится сохранением наших отношений с Китаем в том состоянии, в каковом они сейчас находятся, я был воодушевлен двумя равно живыми чувствами: чувством глубочайшей признательности за это заверение, /л. 98об./ нужное для моего ободрения, и чувством страстного желания в [230] результате какого-либо успеха заслужить более, нежели снисходительность, в коей я был заверен. Хотя ваше императорское величество вправе ожидать некоторой пользы от блеска вверенного моим заботам посольства и расходов на него, однако трудности и неопределенность, каковые представляет политика Китая, и незнание нынешнего положения сей империи не укрылись от проницательности вашего императорского величества.

Ваша доброта, государь, добавила к тому еще более широты, и, конечно, вы уже соизволили сделать все, чтоб заранее смягчить горечь той тяжкой минуты, когда дипломат возвращается, не добившись успеха. То же чувство, которое заставляет меня столь /л. 99/ опасаться подобного возвращения, должно гарантировать вашему величеству неутомимое усердие, которое я приложу, дабы избежать его. Но ежели я никогда не скрывал от себя трудности и неблагоприятные обстоятельства, могущие встать предо мной, мне следует признаться вам, государь, что чем более я узнаю о различных предметах, мне порученных, тем более должен я глубоко сожалеть, что недостаток точных сведений о нынешнем состоянии Китая не позволил основать данные мне инструкции на ясных сведениях и дать мне возможность продвигаться размеренно и определенно. Я получил бумагу лишь накануне отъезда, но задолго до того я предупредил князя Чарторыйского об обстоятельствах, кои, по моему мнению, /л. 99об./ подвергают наши отношения с Китаем величайшим опасностям, каковые делают еще более неминуемыми последние новости об экспедиции г[осподи]на Резанова. Речь, государь, идет о прибытии одного из кораблей капитана Крузенштерна в Кантон. Князь Чарторыйский почувствовал всю важность моих замечаний и помог мне советами, чтоб найти способы предотвратить дурные последствия, коих следует опасаться. Я всегда льстил себя надеждой, что превратности дальнего плавания задержат сию экспедицию или приведут к ее неудаче, однако с последними сведениями, полученными из Охотска, эта надежда исчезла. Капитан Крузенштерн плавает вокруг острова Сахалина, а взяв груз мехов в Петропавловском /л. 100/ порту, он отправится прямо в Кантон. Таким образом китайцы, наблюдательность и подозрительность коих неутомимы, после того как узнают, что русский корабль осматривает берега близ Амура, устье которого находится прямо против Сахалина, увидят затем, как он вошел в один из их портов. Мне не надлежит обсуждать, почему китайцы не были предупреждены об этом намерении, или по крайней мере почему не подождали, чтобы нынешнее посольство расположило их к сему. Но я обращаюсь лично к вашему величеству, к той благородной и честной политике, которой вы руководствуетесь во всех отношениях с другими державами: ежели б одна из них, имеющая по договору два пункта торговли на границе империи, /л. 100об./ и всегда получавшая отказы на свободный вход в ваши порты, вдруг вошла бы туда, неожиданно и без предварительного согласия вашего императорского величества, — смогли бы вы, государь, взирать на подобный поступок без неудовольствия и не сочли бы вы себя вправе не только удалить такой корабль, но и порвать все сношения в пользующихся подобной привилегией пунктах?

Более того, я осмелюсь спросить вас, государь, было бы ваше императорское величество расположено предоставить требуемые привилегии, ежели бы в заявлении посла этой державы было бы сказано, что, пользуясь предоставленным другим нациям правом, его правительство приказало своему кораблю войти в сей порт и предполагает повторять подобные экспедиции в будущем? /л. 101/ Это подлинные выражения моей инструкции. Нет, государь, ваша справедливость не отвергнет подобное сравнение. Но сколь же отличным долженствует быть результат, когда в подобном же случае речь идет о деспотическом, подозрительном и боязливом правительстве, мелочно привязанном к формальностям, правительстве, заявившем графу Владиславичу, что русские скорее перейдут через Великую ¹ стену, нежели их корабль войдет в Кантон, и [231] заявившем Братищеву, что русские никогда не будут плавать по Амуру, поскольку сначала они строили суда на Ингоде.

Эти условия не были мне неизвестны, когда я принимал на себя обязанность вести переговоры о входе в кантонский порт и о свободной навигации по Амуру, /л. 101об./ однако я всегда надеялся, что экспедиция капитана Крузенштерна может быть отложена. Не могу скрыть от вашего императорского величества, что я ожидаю от сего преждевременного шага самые печальные последствия. Он может сразу же уничтожить все выгоды, коих можно было ждать от нынешнего посольства, или даже разрушить все добрые намерения китайцев. Еще имелось время поправить это большое затруднение, передав капитану Крузенштерну с отправленным 1-го мая в Охотск фельдъегерем новые повеления; однако я не был извещен о его отправлении. Не думайте, государь, что я хотел бы здесь заранее похвалить себя на случай неудачи. Нет, государь, я пользуюсь свободой говорить с вами — как верный слуга, /л. 102/ а вы — слишком справедливый господин, чтоб вменить мне в вину следствия, причина которых не во мне. Я настолько убежден в том, о чем я имею честь сказать вашему императорскому величеству, что непременно взялся бы приказать капитану Крузенштерну от имени вашего величества не входить в Кантон и ждать новых инструкций, ежели б к почти полному отсутствию надежды застать его на Камчатке не присовокуплялось еще важное соображение: нежелание подвергать его экипаж нужде и голоду в стране, лишенной необходимейшего для жизни. Решимость взять на себя столь серьезную ответственность может более любого другого /л. 102об./ доказательства убедить вас, государь, в искренности моего мнения. Однако, не взирая на все препятствия, никогда нельзя оставлять болезнь без лечения, и каким запоздалым не было мое средство, я, по крайней мере, исполню свой долг.

Итак, я отправлю капитану Крузенштерну с нарочным письмо, прилагаемую копию коего имею честь препроводить вашему императорскому величеству (См. док. № 165). Ежели оно дойдет до него, мы по крайней мере договоримся заранее, чтоб не противоречить друг другу в наших заявлениях. По прибытии в Пекин я воспользуюсь первым же благоприятным случаем, дабы предупредить кабинет, что ваше императорское /л. 103/ величество вследствие царящей между нашими государствами дружбы ждет гостеприимного и любезного приема вашему кораблю в случае, ежели политические обстоятельства заставят его зайти в порт Кантон. В зависимости от впечатления, которое произведет это первое предложение, я направлю свои усилия на то, чтоб добиться этого права в будущем. Из всех способов, пришедших мне на ум, данный показался мне наиболее благовидным. Наконец, ежели мои опасения окажутся безосновательными, я буду от этого более счастлив, нежели от своих собственных успехов; но сие честное /л. 103об./ и искреннее объяснение являлось моим долгом перед усердием, отданным на службу вашему императорскому величеству, моим долгом перед самим собой. Я не скажу ничего иного, когда долг и истина мне прикажут.

С глубочайшим почтением пребываю, государь, вашего императорского величества нижайший, покорнейший и преданнейший слуга и подданный граф Головкин.

Иркутск, 13 сентября 1805-го.

На л. 98 над текстом: №  3.

На л. 103 об. под текстом по-русски: Пол[учено] 22 окт[ября] 1805-го.

Записи в журналах Посольской канцелярии на французском яз. — Там же, п. 41, л. 6-9 об.; Там же, п. 46, л. 170 об. — 174.

Комментарии

1. Великая китайская стена построена в III в. до н.э., неоднократно удлинялась и ремонтировалась. О ней имеется большое количество литературы; см., например, [Бичурин Н. Я.] Записки о Монголии, т. 1, с. 26,46-56; Васильев Л. C. Великая китайская стена // Вопросы истории. — 1971. — №  1; РКО в XVIII в., т. 2. с. 593.