№  160

1805 г. сентября 13. — Реляция посла Ю. А. Головкина императору Александру 1 о прибытии посольства в Иркутск, дорожных трудностях и подготовке к переезду в Кяхту

/л. 87/ Государь,

я приехал в Иркутск после почти двухмесячного путешествия, которое, должен признаться вашему императорскому величеству, показалось бы мне весьма долгим и утомительным, ежели б поручение, которое вы соизволили мне доверить по отношению к Сибирским губерниям, не сделало для меня интересными каждый шаг и каждую минуту.

В соответствии с повелениями вашего /л. 87об./ императорского величества я вручил г[осподи]ну генерал-губернатору новое письмо Сената пекинскому [226] Трибуналу иностранных дел (См. док. №  144) для отправки по назначению с соблюдением обычных формальностей. С той же оказией отправил я китайским пограничным губернаторам ответ (См. док. №  159), каковой ваше императорское величество повелели мне написать на их требования, предъявленные в последнее время. Я имею честь приложить здесь его копию. Я следовал, насколько возможно, в этом первом сношении с китайскими властями принципу умеренности, соединенной с твердостью. Покуда я буду иметь честь блюсти интересы вашего императорского величества, я никогда не буду руководствоваться иными принципами, и он кажется мне сейчас столь же необходимым, сколь и справедливым. Необходимым, поскольку весьма важно представить /л. 88/ китайцам истинную меру могущества и чувств вашего императорского величества; справедливым, поскольку в наших взаимоотношениях они много лет соблюдают весь долг учтивости, насколько этого можно пожелать. По собранным мною на сей предмет сведениям, немногие требования, предъявленные с той и с другой стороны на столь протяженной границе, были незначительны и разрешались без малейших затруднений. Я полагаю все свои заботы на сохранение этого доброго согласия, и чувствительные выгоды, следующие отсюда для благ империи, будут утверждены, а повеления вашего императорского величества исполнены; но чтоб не остановиться на этом и дабы дойти до указанной мне цели, нужно будет рассеять тьму, окутывающую все, что /л. 88об./ касается этого правительства, а это будет весьма затруднительно. Я надеялся получить здесь какие-либо сведения, способные осветить мне путь, но китайцы хранят в глубочайшей тайне все относящееся к внутреннему положению их империи. Они столь же любопытны насчет дел своих соседей, сколь умеют молчать о своих делах; и то и другое удается им слишком хорошо. Судя по сведениям, полученным мной о положении на самой [киргизской] границе и которые я сообщал князю Чарторыйскому (См. док. №  152), кажется, что их внимание обращено в эту сторону и что благоприятные для них планы хана Средней киргизской орды Вали требуют с нашей стороны деятельного внимания. Когда после осады Очакова ¹ князь Потемкин замышлял проект войны против китайцев, /л. 89/ они тотчас же узнали о том, равно как и о делавшихся в Тобольске приготовлениях. Воспоминание об этом и соседство многочисленных войск на границе должны, разумеется, заставить их укрепиться с этой стороны и ослабить нас, особенно привлекая на свою сторону вассальные народы империи.

Я застал здесь шесть частей посольства и отправил пять из них, долженствующих немедленно прибыть на место. Продвижение же везущих зеркала и стеклянные изделия задержано дурными дорогами. Я уже почти расстался с надеждой на их прибытие к моему вступлению в Китай, я занят только тем, чтобы все сохранить. Невозможно описать степень разрушения, в которое сибирские дороги были приведены продолжающимися уже два месяца дождями. /л. 89об./ Люди не упомнят подобного лета, поэтому затруднения и дорожные происшествия, случавшиеся со всеми частями [посольства], неисчислимы и настоятельно требуют чрезвычайной помощи людьми и лошадьми, несмотря на вое возможные меры. Эти неприятности, при том, что поездка состоялась во время жатвы, сделали посольство трудным предприятием во многих местностях, особенно в малонаселенных. В курьерскую карету приходилось запрягать не менее шести лошадей; по этому [227] можно судить об остальном. Повозки, груженные стеклом, могут ехать только если несколько человек поддерживают их по бокам. Я послал помощь этому отделению чиновника с 1000 рублей денег, чтоб заплатить за всех рабочих и лошадей, /л. 90/ которых придется использовать в чрезвычайных обстоятельствах.

Ученые, художники и особенно офицеры свиты вашего императорского величества превосходно использовали свое время в дороге. Полковник д’Овре с величайшим тщанием исполнил план маршрута от Москвы до сюда. Эта работа, могущая быть весьма и весьма полезной для исправления карт, достойна быть предложенной вам, государь, и доказать вам усердие и прилежание ее исполнителей.

Я счел необходимым по приезде моем сюда довести до сведения свиты посольства повеления вашего императорского величества о должном соблюдении порядка и дисциплины, и я имею честь присовокупить [к данной реляции] копию отданной мною на сей счет инструкции (См. док. №  156)./л. 90об./

Было бы невозможно, чтоб передвижение столь многочисленной свиты не вызвало некоторых злоупотреблений, несмотря на строгие и точные указания, коими я снабдил каждую часть. Я собрал сам и запросил у всех губернаторов все возможные быть собранными сведения; не было ничего серьезного, но, тем не менее, я счёл необходимым послать комиссию для их расследования, по докладу которой накажу, кого следует.

Драгуны и казаки, предназначенные для эскорта, находятся сейчас в деревне рядом с Кяхтой. Согласно последнему донесению, люди и лошади находятся в превосходном состоянии.

Суда, предназначенные для перевозки посольства по Байкалу, готовы ². Несколько партий уже переправлены. /л. 91/ Пока я, по мере их прибытия, отправлю остальные, я закончу инспектирование Иркутской губернии и, присоединив [к ее результатам] наблюдения по дороге до Кяхты, буду иметь честь отправить оттуда вашему императорскому величеству общий доклад о Сибирских губерниях.

На камер-юнкера Гурьева, вынужденного по причине поломки кареты отделиться от своей части [посольства], в 50 верстах отсюда напали разбойники, которые, выстрелив на него четырежды из ружья, и, к счастью, промахнувшись, отвели его в лес, где, привязав его к дереву и отобрав то немногое, что у него имелось с собой, после двухчасовых мучений оставили в таком виде. Сии /л. 91об./ несчастные, врочем, не причинили ему никакого вреда. Хладнокровие и храбрость молодого человека в его ужасном положении заслуживают величайших похвал. Как только разбойники удалились, ему удалось отвязаться от дерева, к которому он был привязан; он развязал своих слугу и ямщика и, не поспешив воспользоваться свободой, сохранил присутствие духа, чтоб собрать еще некоторые вещи, принадлежавшие ворам, что возможно, послужит к их розыску, каковой сейчас ведется. Г[осподи]н губернатор только что увеличил многочисленные посты и стражу, уже расставленные по дороге. Эти разбойники — не банда, а несколько преступников, брошенных здесь без укрытия и /л. 92/ средств к существованию.

После всех трудностей, испытанных нами, и перед теми, что нас еще ждут, посольство не может отказать себе в радости отпраздновать всем вместе день коронации своего августейшего и любимого государя: горячие слова нашей любви и нашего усердия будут произнесены в сей день в честь вашего императорского величества. Немедля после этого я рассчитываю сесть на корабль, [228] дабы до конца месяца оказаться на границе. Судя по последним намерениям китайцев, мы сможем перейти на их территорию в начале октября, ежели не будет непредвиденных затруднений, источник которых /л. 92об./ в этой стране неисчерпаем.

С глубочайшим почтением, государь, вашего императорского величества нижайший, покорнейший и преданнейший слуга и подданный граф Головкин.

Иркутск, 13 сентября 1805-го.

На л. 87 под текстом: №  2.

На л. 92 об. под текстом по-русски: Получено 22 октября 1805-го.

Записи в журналах Посольской канцелярии на французском яз. — Там же, п. 41, л. 2-6; Там же, п. 46, л. 166 об. — 170.

Комментарии

1. Во время русско-турецкой войны 1768-1774 гг. Очаков являлся главной базой турецкого флота на северных берегах Черного моря. К началу русско-турецкой войны 1787-1891 гг. он, еще более укрепленный турками и усиленный гарнизоном до 13 тыс. человек, оказался в центре военных операций. Осада Очакова Потемкиным, продолжавшаяся с июня по декабрь 1788 г., завершилась штурмом крепости и взятием ее б декабря. Ясский договор 1791 г. закрепил за Россией обладание всем северным Черноморским побережьем от Днестра до Кубани, в том числе и Крымом, и усилил ее политические позиции в отношениях с Турцией (БСЭ. — М., 1955. — Т. 31. — С. 483; Дипломатический словарь, т. 3, с. 616).

2. Местное купечество оказывало посольству посильную помощь в переправе через оз. Байкал. Так, иркутский ”купец Дудоровский, из единаго усердия к пользе казенной, перевез на собственных своих судах через Байкал отделения посольства, в Китай отправленнаго, каковое пожертвование по настоящим ценам полагается более, нежели в 5000 рублей”. (Санкт-Петербургский журнал. — СПб. — 1806. — 611, — Месяц февраль. — С. 154. Разные известия). Вагин сообщает, что для перевозки посольства через Байкал ”были заподряжены судовщики” Мыльников и Дудоровский (Вагин В. И. Посольство графа Головкина в Китай в 1805 г., с. 137, примеч. под строкой). Ю. А. Головкин из Посольска переправился на гальоте через Байкал 26/27 сентября 1805 г., однако его путешествие через озеро было не совсем удачно; у Посольской пристани судно село на мель (там же, №   4, с. 178).

3. Соймонов Федор Иванович (1682-1780) — сибирский губернатор, вице-адмирал, обер-прокурор Сената, русский гидрограф и картограф. В 1740 г. был обвинен в заговоре против Э. Бирона и сослан на каторгу в Сибирь, освобожден в 1742 г. В 1757 г. Соймонов был назначен губернатором Сибири; являлся инициатором ряда экспедиций по исследованию Северного Ледовитого и Тихого океанов (Гончаров В. Г. Ф. И. Соймонов — первый русский гидрограф. — М., 1954; Лебедев Д. В. География в России петровского времени. — М.-Л., 1950). В 1759 г. Соймонов переслал в Коллегию иностранных дел 34 подлинных цинских листа на маньчжурском, монгольском и латинском языках. Несколько документов были в Коллегии переведены, остальные отправлены обратно в Тобольск, где погибли во время пожара вместе с другими материалами Тобольской губернской канцелярии. В настоящее время эти переводы и реестр утраченных документов хранятся в РГАДА (РКО в XVIII в., т. 1, с. 26).