№  157

1805 г. сентября 11. — Рапорт уполномоченного Коллегии иностранных дел в Кяхте А. И. Соколова товарищу министра иностранных дел А. А. Чарторыйскому о своих беседах с маймайчэнским цзаргучи Кэсиком по вопросам о времени прибытия посла, порядке его сопровождения и о сокращении свиты

/л. 71/ Его сиятельству господину тайному советнику, товарищу министра иностранных дел, действительному камергеру и разных орденов кавалеру князю Адаму Адамовичу Чарторыскому ведомства Государственной Иностранной коллегии находящегося в Кяхте при разборе и разсматривании пограничных дел надворнаго советника Соколова рапорт.

По приглашению маймачинского джаргуция чрез присланного от него дзангина, чтобы зделал я ему 8 числа посещение, поелику тот день почитается у них счасливым, почему и было зделано джаргуцию в том от меня удовольствие, в разсуждении того, что не имел я с ним свидения более уже месяца, а дабы не зделать ему излишняго отягощения (что замечено мною в прежде бывшее время, когда приезжал я с надворным советником Корюковым к нему, пригласи с собою до 6 или 7 персон сторонних чиновников, то казалось быть, что чувствовал джаргуций некоторые неудовольствие, хотя и оговаривался, что он весьма доволен посещением незнакомых гостей) (Скобки в тексте), то и взят был со мною один только регистратор Максимов. Принят я был джаргуцием с обыкновенною ласковостию и угосчаем фруктами и чаем, в продолжение же разговоров спросил джаргуций, не известно ли мне, чрез сколько времяни российской посланник прибудет в Иркутск и на границу? На что ответствовано ему, что обстоятельного о сем известия еще нет, а из Санкт-Петербурга подняться ему уже время; посем джаргуций говорил, что спросил он о прибытии посланника для того, что желает знать о том их [221] ургинской ван (Здесь и далее подчеркнуто в тексте) благовремянно и о сем писал к нему, потому что сего /л. 71об./ месяца, по счету их, с 14 числа (а по нашему 25 прошедшаго августа) (Скобки в тексте) ван и амбань с протчими начальниками и чиновниками из Урги отлучатся ден на 20 или более в степь на облаву (На полях примечание: звериную охоту), то не прибудет ли в сие время наш посланник на границу, коего принять будет некому. Почему и просил меня джаргуций, чтобы по соседственной доброй дружбе благовремянно его известить, как скоро получится о прибытии в Иркутск российскаго посланника верное уведомление, то и дать бы ему знать, не замедля, почему бы он мог послать от себя нарочнаго в Ургу с тем уведомлением, по которому и поспешит ван для приема нашего посланника выслать определенных чиновников (В тексте ошибочно: чинивников) в Кяхту; с чем джаргуцию и дано от меня слово, с тем только, буде благовремянно получится верное известие о прибытии в Иркутск нашего посланника, то непременно джаргуций будет от меня о том извещен.

По окончании сего желал я узнать, подлинно ли все потребное готово к путю с стороны правительства китайскаго и к принятию нашего посланника?

Спросил о том джаргуция, на что и получил от него в ответ, что давно уже все принадлежащее к путю посланника изготовлено, и ни малейшей в том остановки последовать не может. Потом говорил он:

В Кяхту назначен из Урги для принятия великаго вашего посланника, один бейзе (На полях примечание: князь) с чиновниками, да особо из Пекина по сему же предмету высланы два джаргуция с четырью офицерами, а всех при бейзе чиновников назначено на границу для препровождения посланника до Урги более 20 человек, откуда посланник препровождаться уже будет до Пекина, самим ваном в немалой свите. /л. 72/

При том вызвался джаргуций: Известно ему, что из их Трибунала писано в российский Сенат, что во все прежние посольствы никогда не посылалось при посланниках из России свиты более 100, а ныне посылается более 200 человек и сие их богдохан будто желает отменить не для чего инаго, как единственно для избежания предвидимых затруднений, поелику в степи Гоби весьма мало травы и вод, и везде места сухие, отчего в многолюдстве случиться может то, что от понесения трудности, а особливо не привыкшим к такой дороге много быть может больных людей, а к тому ж и проезд в Падалинских горах, находящихся близь Пекина, весьма затруднителен, прибавя еще к тому, что и лошади их к своске больших российских повозок совсем не способны и упряжек для сего таких они не имеют.

На что отвечал я джаргуцию, что принадлежит до первосказанного, то без всякаго сумнения российские люди дорогу сию снести могут без дальней трудности, поелику путь сей мне очень известен, и нет в степи Гоби таких мест, чтобы чувствовать можно было большое затруднение, а о последнем и думать нечего — в разсуждении упряжки и больших наши повозок — потому что на случай сей может быть будет приготовлено все надобное к свозке карет и других повозок с стороны нашей.

Заргучей, выслушав все сказанное мною, ничего более на то не отвечал, а продолжал обыкновенные разговоры. Наконец же, при возвращении моем от него, просил джаргуций /л. 72об./ в следующий день к себе отобедать, говоря, что он весьма тем будет одолжен, ежели сие удовольствие я ему зделаю, объясняясь при том, что он пред сим был у меня дважды, что желает и он, чтобы и ему заплачено было то равномерно, почему принужденным нашелся я зделать [222] джаргуцию удовольствие в сходственность желания его, чем он и был веема доволен. В бытность же мою у него никаких замечания состоящих вопросов он мне уже не делал, а продолжались обыкновенные дружеские разговоры. О чем и имею честь вашему сиятельству покорнейше донести.

Надворный советник Соколов.

Сентября 11 дня 1805 года

Кяхтинский фарпост.

На л. 71 над текстом: Полу[чено] 31 октяб[ря] 1805-го. Там же на полях: № 231.

АВПРИ, ф. СПб. Главный архив. 1-7, on. 6,1805 г. д. №  1-а, п. 24, л. 71-72 об. Подлинник.