№  152

1805 г. августа 27. — Депеша посла Ю. А. Головкина товарищу министра иностранных дел А. А. Чарторыйскому по поводу предстоящих переговоров с цинской стороной и об открытии торговли в Бухтарме

/л. 43/ Князь!

Я имел честь получить адресованную мне депешу вашего сиятельства от 31 июля (См. док. №  142) с курьером, посланным [к] сибирскому генерал-губернатору.

Я заканчиваю сегодня инспектирование Томской губернии и рассчитываю через неделю быть в Иркутске, откуда незамедлительно отправлю по установленной форме письмо Сената пекинскому Трибуналу иностранных дел (См. док. №  144), содержащее уведомление об отсрочке посылки Духовной миссии и ответ амбаням на требования, содержащиеся /л. 43об./ в их последнем письме (См. док. №  109). И я не премину составить подробное донесение его императорскому величеству. [214]

Я не могу довольно живо выразить вашему сиятельству удовлетворение, которое я испытываю, узнав из вашей депеши, что его императорское величество соблаговолил одобрить мои соображения о настоящих причинах требований, предъявленных, наконец, китайскими чиновниками и о предписанном ими маршруте. Оставляя выбор и употребление средств на мое усмотрение, его величество может быть уверен, что я употреблю их только для того, чтоб привести в согласие уважение, приличествующее его посольству, с выгодами, на которые оно должно надеяться. Чем более я буду знать китайцев, тем более я буду стараться избегать всего, что могло бы возбудить их недоверие или ранить их тщеславие, таким образом, у меня будет преимущество предупреждать их требования, не подавая виду (что /л. 44/ было бы невыгодно) (Скобки в тексте), что я им подчиняюсь.

Ежели в настоящем случае необходимо внушить китайскому правительству в полной мере доверие, кое оно должно иметь по отношению к дружественным и миролюбивым намерениям императора, в равной степени, я полагаю, важно воспользоваться этим, дабы представить им полную меру успехов, которые сила и могущество империи сделали за 80 лет, прошедших со времени нашей последней миссии в эту страну ¹. Доброе согласие, существующее сейчас между двумя империями, тем более облегчит это изложение, что оно не будет носить характер ни угрозы, ни похвальбы. Представление о силе, соединенной с правосудием, не должно их ни испугать, ни раздражить, но должно внушить им уважение и доверие, могущие обеспечить спокойствие империи на этой границе /л. 44об./ и открыть ей новые источники процветания. Вот, князь, принципы, коими я буду непрестанно руководствоваться в своем поведении, насколько императору будет угодно предоставить мне свободу в средствах. Я представляю их ему как гарантию доверия, которым он соизволил оказать мне честь. Я воспользовался соседством с генералом Лавровым, комендантом южной границы Сибири, чтоб испросить у него некоторые сведения, необходимые для целей моей миссии. Я прилагаю здесь копию присланной им мне справки и писем (См. док. №  141, 149, 150, 151), в каковых я приглашаю его продолжить наши сношения в будущем. Я полагаю их необходимыми, поскольку именно в этой стороне китайцы сосредоточивают все свое внимание и силы, а независимые народы, живущие между пределов обеих империй, могут /л. 45/ вызвать серьезные разногласия. Ваше сиятельство увидит из сведений, сообщенных генералом Лавровым:

Во-первых, что китайцы выдвинули свои пикеты далее пределов, предусмотренных договорами. Однако я предполагаю соразмерять свои шаги в этом отношении с намерениями китайского кабинета по более важным предметам, и это обстоятельство может служить мне даже на пользу, ежели китайцы предъявят такого же рода претензии к нам.

Во-вторых, что намерения Вали-хана, хана Средней, самой могущественной, орды киргизов, сомнительны и требуют величайшего внимания. Следует опасаться, как бы китайцы не воспользовались этим, чтоб увеличить свое преобладание в данном крае и лишить нас возможности не только расширить, но даже сохранить нашу торговлю в этих краях и еще далее. /л. 45об./ До сих пор хана удерживали в соблюдении долга лишь меры предосторожности и наблюдения и, кроме того, обещание сохранить для него знаки благоволения его императорского величества. Важное влияние, которое поведение этого хана может иметь на наши отношения с китайцами, заставляет меня просить вас, князь, приложить всю вашу заботу, чтоб [215] предоставить ему все необходимое, дабы предотвратить его враждебные намерения и обеспечить нам его расположение, чрезвычайно важное в нынешних обстоятельствах.

В-третьих, из сведений, сообщаемых генералом Лавровым, о намерениях китайцев, кои они проявляют в последнее время насчет поддержания торговли в Бухтарме, кажется, что все это сводится к нескольким эмиссарам или же каким-то /л. 46/ дезертирам, которые выдали себя за представителей правительства, чтоб не быть арестованными. Следует заметить, что китайский офицер не находится более на своем посту при обстоятельствах, когда его присутствие было бы как никогда необходимо. Ежели правительство действительно имеет намерение разрешить торговлю в этом месте, было бы еще более странно, что китайцы, не допускающие никакого другого торгового пути, кроме как через Кяхту и при самом строгом соблюдении установленных форм, вдруг отошли бы от этого столь разительным образом. Я полагаю, что результат этих обстоятельств утвердит ваше сиятельство во мнении, которое я имел честь сообщить вам ранее.

Все мнения, которые я пытался собрать по поводу учреждения нового торгового склада /л. 46об./ в Бухтарме, не столь противоречивы, по соединении же они выставляют все неудобства, кои последовали бы из этого для большей части Сибири, главные свои выгоды извлекающей из торговли и провоза через Кяхту. Я остерегаюсь пока высказать свое мнение об этом, тем более, что до сей поры я мог говорить только с лицами, имеющими прямую или тайную выгоду препятствовать опасному соперничеству по этому поводу. Но я принял все меры предосторожности, дабы отвратить их от суждения, что сей предмет привлекает внимание правительства. Я особливо надеюсь найти в Иркутске значительное и сильное большинство общественного мнения против этого плана.

Судя по донесениям, полученным мною, большинство частей /л. 47/ посольства соберется в Иркутске к моему приезду. Я оставил позади только везущих зеркала и стеклянную посуду. Постоянные дожди и ужасные дороги, особливо в Барабинской степи, которую я сам пересек со всеми трудностями, какие можно вообразить, задерживает их продвижение, но я принял здесь все необходимые меры, чтоб ускорить его и я еще надеюсь, что они прибудут на границу до моего въезда в Китай. Несмотря на заверения служащих, что все бьющиеся вещи находятся в хорошем состоянии и целости, я не могу льстить себя надеждой, что им удалось преодолеть ужасные испытания, коим они были подвергнуты с самого отъезда из Петербурга. Я отошлю в Департамент /л. 47об./ иностранных дел с первым же курьером письмо Сената о приеме Духовной миссии.

Имею честь пребывать с высочайшим уважением, князь, вашего сиятельства покорнейший и преданнейший слуга граф Головкин.

Томск, 27 августа 1805-го.

На л. 43 над текстом по-русски: Получено в Пулаве, 2 октября 1805-го.

Там же: №  3.

Там же под текстом: Е[го] с[иятельству] князю Чарторыйскому.

Записи в журналах Посольской канцелярии на французском яз. — Там же, п. 41, л. 101-104; Там же. п. 46, л. 195 об. — 199.

Комментарии

1. То есть со времени 1725-1728 гг., когда в Китае находилось посольство С. Л. Владиславича-Рагузинского (см. коммент. 1 к док. №   69).