№  145

1805 г. августа 2. — Нота испанского посланника Г. М. Норонны товарищу министра иностранных дел А. А. Чарторыйскому с просьбой об исходатайствовании Ю. А. Головкиным у цинского правительства возмещения стоимости ценностей, разграбленных с затонувшего 15 сентября 1802 года у берегов Китая испанского корабля ”Ферроленья"

НОТА.

/л. 144/ Нижеподписавшийся чрезвычайный посланник и полномочный министр его католического величества имеет честь сообщить его сиятельству князю Чарторыйскому нижеследующее:

Так как комиссионерам испанской королевской Филиппинской компании в Маниле необходимо было передать некоторые суммы комиссионерам той же компании, живущим в Кантоне, то они снарядили с этой целью королевское судно, называемое ”Ферроленья” (Здесь и далее подчеркнуто в тексте) под командой капитана дона Хоакина де Зарауса, вышедшее в море 4 сентября 1802 г.; однако дурная погода [201] забросила его на берег Капчи к северу от Кантона, где оно и затонуло 15 числа того же месяца; офицерам, экипажу и пассажирам с большим трудом удалось спастись, но все деньги, которыми был нагружен корабль, пошли на дно. Сумма достигала 718 637 пиастров, из которых 600 000 принадлежало королевской Филиппинской компании, а остальное — разным частным лицам в Маниле.

Поскольку капитан корабля д[он] Зараус и помощник капитана Х. Б. Уррос, а также посланные из Манилы комиссионеры, хорошо заметили место, где судно потерпело крушение, они сохранили надежду спасти значительную сумму, поглощенную морем; но когда они, без оружия, прошли по берегу, населенному китайскими рыбаками, промышляющими вместе с тем морским разбоем, они встретили две-три сотни местных жителей, заставивших силой их возвратиться в Капчи, в двух с половиною милях от берега. Капитан корабля и его помощник сразу же сообщили кантонской компании о кораблекрушении и потере находившихся на корабле средств и одновременно попросили о скорой и действенной помощи, чтоб спасти то, что можно еще было спасти. Вместе с тем они наблюдали за поведением китайцев и для того послали 3 своих людей, которых местные жители заставили возвратиться, даже не позаботившись спрятать шкатулку с деньгами, только что перед тем вытащенную ими из моря. Так как помощь Кантона не могла прибыть так скоро, испанцы /л. 144об./ имели горькую участь быть свидетелями того, с каким жаром китайцы выуживали и присваивали пошедшие на дно деньги. Наконец, 30 числа того же месяца весть о кораблекрушении дошла до комиссионеров кантонской компании. Они тотчас отбратились к их превосходительствам главному сонтуку и главному опу Кантона, испросили у него необходимые распоряжения для выхода в море английского корабля ”Коромандель” с капитаном Стирлингом, зафрахтованный ими с целью поисков потерянных при кораблекрушении денег. Они просили его вместе с тем приказать, чтоб на место кораблекрушения был отправлен военный мандарин с командой солдат и чтоб при нем находился в качестве адъютанта подчиненный, который следил бы за их поведением, быстро выполнял бы отдаваемые приказания и который, присутствуя при поисках ныряльщиков, точно записывал бы все найденное. Главный сонтук немедленно распорядился, чтоб второй главный опу Кантона отправился на место крушения с приказаниями мандаринам Капчи. Корабль ”Коромандель” отплыл из Вампу 3 октября со вторым главным опу и 30 ныряльщиками, которых комиссионерам удалось в спешке собрать; несколько дней спустя вслед за ними отправились еще восемь ныряльщиков, избравших путь по суше. Комиссионеры, предвидя неизбежность краж до прибытия корабля с губернаторскими приказаниями из Кантона, второй раз обратились к нему [сонтуку. — Пер.], представив ему, как будет скомпрометирована его честь, ежели он не примет самых строгих мер против разбоя.

Так как эти заявления остались без ответа, комиссионеры обратились к главному опу, который собрал совет янистов, где, доложив о жалобах комиссионеров, решил послать в Капчи мандарина более высокого ранга, который мог бы заставить уважать его власть и возместить утраченные суммы. На следующий день после того, как был отправлен сей мандарин, корабль ”Коромандель” вернулся в Вампу, имея на борту капитана, помощника и весь экипаж погибшего корабля, а также 66 257 пиастров, коими и ограничился результат поисков. Все остальное было извлечено из воды и расхищено местными жителями; перед отплытием корабля ныряльщики объявили, что денег подле берега более нет, и при этом заявлении, сделанном по требованию капитана д[она] Зарауса и помощника Урроса, присутствовали местные мандарины и второй главный опу Кантона. Комиссионеры сообщили главному опу о возвращении корабля, доложили, сколько на [202] нем людей и денег и попросили послать другого мандарина высокого ранга, на которого губернатор вполне мог бы положиться, чтоб продолжить на берегу Капчи /л. 145/ розыски, о которых уже состоялось ходатайство 23 ноября того же года. Посылка сего нового мандарина была столь же бесплодна для интересов компании, сколь и предшествовавшие. Тем не менее комиссионеры продолжали делать свои представления и запросы кантонскому губернатору и прибавили к ним подробную записку о местах и лицах, у коих были скрыты извлеченные из моря деньги. Эта записка, составленная на основании сведений и разысканий капитана корабля и его помощника во время их пребывания в Капчи, была представлена главному сонтуку. В ней значилось:

Чжуан Чаньюн 30 000; Нань Чай, Цинь Куангэ, Чань Гуй, Жун Ци, Суй Бончай — 600 000; Мань Юцзянь — 20 000; Ди Чунинь. Этот человек был главарем и владел неисчислимыми богатствами; Патай — 10 000; Ци Фуцзянь — у него находится много предметов, относящихся к грузу судна.

Из данной записки следует, что количество денег, извлеченных из моря, больше, нежели было обозначено в начале этого изложения; но необходимо отметить, как это сделали и купцы в записке главному сонтуку, что здесь не учтены деньги, принадлежащие частным лицам в Маниле. Главный сонтук решил, что поскольку капитан и его помощник точно знают лиц и места, где находятся извлеченные из моря деньги, то они немедленно по суше отправятся в Капчи в сопровождении трех мандаринов. Поскольку состояние здоровья капитана не позволило ему совершить такое путешествие, то помощник отправился один вместе с кантонским купцом д[оном] Фернандо Моралесом и тремя мандаринами; действие это было столь же бесполезно, что и предыдущие, однако комиссионеры не прекращали горячо отстаивать это дело и объявили, что они обратятся к императорскому трону, ежели губернатор Кантона не примет более действенных мер. Дабы обеспечить успех этой новой попытки, кантонские купцы обратились к манильским купцам, поспавшим на корабле своей компании трех чиновников губернатора и генерал-капитана Филиппинских островов к их превосходительствам главному сонтуку Чжушэню и главному опу Кантона, чтоб /л. 145об./ ходатайствовать о возмещении затонувшей суммы и предупредить, что в противном случае губернатор пожалуется непосредственно императору, Кантонские торговцы перевели эти грамоты на китайский язык, дабы вручить их главному опу, когда он явится в порт и посетит корабли. Однако главный опу поручил совершить это своему подчиненному, который отказался принять письма под предлогом, что существует императорский закон, разрешающий принимать жалобы от европейцев только через Палату янистов. Тогда они попросили разрешения приехать в город и прямо передать письма губернатора Филиппин. Эта просьба, столь справедливая, также была отклонена и торговцам стало невозможно далее настаивать в своих просьбах.

Таково точное изложение всего, что произошло в Капчи по случаю гибели королевского судна ”Ферроленья” и бесплодных попыток, предпринятых с неутомимым усердием как комиссионерами компании в Кантоне и Маниле, так и самим губернатором Филиппинских островов от имени своего государя.

Поспешность, с какой губернатор Кантона принял просьбу испанцев и отправил в Капчи сначала второго опу с военным мандарином, а затем несколько мандаринов высокого ранга; меры, принятые к тому, чтоб их сопровождали подчиненные, точно знавшие обо всем, касавшемся воров и доли каждого в краже; точные сведения, полученные кантонскими комиссионерами, что кантонские мандарины предлагали мандаринам Капчи отдать им половину укрытых средств, дабы они заставили испанцев прекратить розыски; смерть одного из мандаринов, отправленных в Капчи, который, [203] будучи вызван к императорскому трону в Пекине, в дороге покончил с собой, конечно, в страхе быть уличенным в кражах и лихоимстве, в которых его обвиняли; беспримерная новость, что несмотря на такие усилия не произошло ничего благоприятного для компании и других лиц, заинтересованных в судне ”Ферроленья”; различные поручения мандаринам, отправленным правительством в Капчи; наконец, отказ принять письма губернатора Филиппин, дабы не оказаться вынужденным принять содержавшееся там обещание обратиться к императору — все это стечение обстоятельств заставляет, впрочем, с полным основанием и согласно с общественным мнением предположить, что первые мандарины, отправленные в Капчи, разделили извлеченные местными жителями из моря деньги, что мандарины высшего ранга, посланные вслед за тем, также вошли /л. 146/ в долю с первыми, так что вся сумма 651 680 пиастров, извлеченная из моря до прибытия корабля ”Коромандель”, осталась у них, и что этот корабль доставил лишь 66 957 пиастров, из которых надобно еще вычесть 40 987 пиастров на экипировку судна и другие расходы.

Человечность настоятельно велела жителям Капчи сколь возможно скорее оказать помощь несчастным, потерпевшим крушение на ”Ферроленье”, а также помочь им спасти их собственность, которую несчастье сделало еще более священной. Правосудие предписывало мандаринам провинции Капчи, второму главному опу, мандаринам, посланным из Кантона, принять самые решительные меры, чтоб возвратить извлеченные из моря средства законным владельцам, огромность же суммы сама должна была стать лишней причиной для китайских чиновников, чтоб действовать как можно более неподкупно, ибо убытки такого рода возмещаются лишь через много лет и приводят часто к разорению многих семейств. Впрочем, несчастью, случившемуся у берегов Капчи, можно было бы помочь быстро и без больших потерь, или, по крайней мере, значительно его уменьшить, ежели б не алчность жителей побережья и не продажность мандаринов и губернских властей Кантона.

Интересы коммерции всей Европы требуют, чтоб столь постыдные случаи у берегов Китая более не повторялись. Впрочем, мой государь, король не может равнодушно взирать на огромные убытки, которые понесли его подданные у берегов Капчи. Он прибегает к справедливости и великодушию императора всероссийского, дабы он соблаговолил повелеть своим послам к императору Китая решительно протестовать против несправедливых действий властей Кантона и Капчи и ходатайствовать как за королевскую Филиппинскую компанию, так и за других лиц, заинтересованных в погибшем судне ”Ферроленья”, о возмещении им 651 680 пиастров, извлеченных из моря жителями прежде прибытия корабля ”Коромандель” к месту кораблекрушения.

Нижеподписавшийся полномочный министр его католического величества пользуется случаем возобновить его сият[ельству] князю Чарторыйскому верения в совершенном к нему почтении.

Граф Норонна.

С[анкт]-Петербург, 2 августа 1805-го.

На л. 144 на левом поле листа карандашная отметка по-французски: Китай.

Там же над текстом слева карандашом: №  9

Подлинник на французском яз. Перевод с французского яз. Н. Б. Зубкова.

Подлинник на испанском яз. — Там же, л. 147-151 об.