Н

Новые материалы о положении монгольских аратов в XIII-XIV вв.

Положение рядовых монголов, по-видимому, было тяжелым и до объединения монгольских племен, завершившегося в 1206 г. созданием государства во главе с одним из способнейших предводителей монгольских племен — Тэмуджином, хотя мы не располагаем об этой эпохе достаточно полными источниками. Ясно, что невозможно было вести стабильное хозяйство в условиях частых межплеменных войн и набегов, когда помимо истребления и порабощения люден происходил грабеж скота и имущества. Внешние войны Чингисхана (1206-1227) и его преемников едва ли способствовали улучшению положения монголов. Хотя эти войны до 60-х годов XIII в., когда центр империи переместился в Китай, обеспечивали приток в Монголию в виде военной добычи сокровищ, рабов и ремесленников, но они служили источником обогащения, главным образом, верхушки общества — ханского двора, многочисленных представителей ханского, «золотого», рода и высших военачальников. Рядовым воинам и командирам низших рангов, например десятникам, вряд ли перепадало много из этих трофеев. Массе же аратов дальние походы, невидно, не приносили почти ничего, кроме дополнительных расходов на сборы в далекий путь, изнурительных тягот и лишений походной жизни, смерти на чужбине. Завоевательные войны монгольских ханов в XIII-XIV вв. явились бедствием не только для народов покоренных стран, но и для самого монгольского народа ¹. В этот период не было развития хозяйства монголов как в самой стране, так и в других частях Монгольской империи, в частности в Китае и Иране.

Однако до сих пор в литературе по этому вопросу привлекались, главным образом, только отрывочные и иногда косвенные показания европейских путешественников Плано Карпини, Гильома Рубрука и Марко Поло ², а также Рашид ад-дина. Причем некоторые важные сведения в труде персидского историка о поборах с монголов в Иране и самой Монголии долгое время оставались вне поля зрения ученых, так как часть его труда, содержащая эти данные, была переведена сравнительно [383] недавно ³. Китайские же источники почти не учитывались в исторических исследованиях. Не случайно Б. Я. Владимирцов выражал сожаление по поводу того, что стали доступными не все китайские источники по эпохам Юань (1279-1368) и Мин (1368-1644), касающиеся социальных отношений в монгольском обществе того периода. Говоря о положении монголов в эпоху Юань, он смог сослаться только на сообщение Марко Поло о том, что простые монгольские воины, располагавшиеся в гарнизонах вблизи китайских городов, были вынуждены продавать молоко, чтобы купить предметы обихода, и отмечал «скудость» источников по этой проблеме ⁴.

Ниже публикуются некоторые выдержки из «Юань ши» («История [династии] Юань»), «Да Юань шэн-чжэн го-чао дянь-чжан» (приблизительный перевод — «Установления по священному управлению правящей династии Великая Юань», источник сокращенно называется «Юань дянь-чжан») и «Тун-чжи тяо-гэ» — сохранившейся части свода законов «Да Юань тун-чжи» (приблизительный перевод — «Всеобщие законы Великой [династии] Юань»), а также один документ из коллекции А. Стейна. «Юань ши», как известно, была написана в 1370 г. на основании архивов монгольского двора. «Юань дянь-чжан» состоит из двух сборников ханских указов и других официальных документов. Причем первый сборник, разбитый на 60 цзюаней (глав), включает документы, относящиеся к периоду 1260-1320 гг., а второй — документы, обнародованные в 1321-1322 гг. Свод законов «Да Юань тун-чжи» был составлен в 1323 г. при императоре Ин-цзуне (монг. Гэгэн-хаган) (19 апреля 1320 — 3 ноября 1323 г.) ⁵. Упомянутый документ из коллекции А. Стейна был найден последним в Хара-Хото во время его третьей экспедиции в Центральную Азию в 1913-1915 гг. ⁶. Хотя документ и имеет дефекты, но все же он сохранился лучше других китайских бумаг, вывезенных А. Стейном из Хара-Хото, и был переведен А. Масперо ⁷. В нем имеется важный материал о продаже монголов в рабство в Китай и другие страны. Он относится к периоду после 1286 г., скорее всего к 1321 г., когда был издан декрет правительства о наборе монголов-рабов (А. Масперо не датирует эту бумагу) ⁸.

Необходимо сказать несколько слов о характере этих источников. «Бэнь-цзи» («Основные записи») «Юань ши», из которых извлечены приводимые ниже сообщения, как и во всех других династийных историях, составляют главную часть этой официальной истории. Они были написаны минскими историографами на основании так называемых «правдивых описаний» (ши-лу) правлений монгольских ханов. Эти ши-лу, в свою очередь, представляли собой истории правлений ханов, составлявшиеся при преемниках умерших монархов на основании ежедневных записей о деяниях императоров (за исключением первых [384] ханов, при которых не создавались такие летописи). В ши-лу, которые писались придворными историографами, факты, понятно, отбирались и подавались в определенном ракурсе с учетом политической ориентации здравствующих правителей. В частности, записи об оказании помощи тем или иным категориям населения были призваны продемонстрировать «гуманность» и «заботу» императоров о народе. Именно как таковые они были перенесены минскими учеными и в «Юань ши», ибо династийные истории, согласно официальной конфуцианской доктрине, должны были отражать «в назидание» будущим правителям как отрицательные, так и положительные факты из жизни предшествующих, пусть даже враждебных, династий. Но на самом деле монгольские ханы иногда выделяли средства для раздачи бедным аратам, разумеется, отнюдь не из благотворительных или «гуманных» соображений. Это были меры, на которые правители бывали вынуждены пойти, чтобы в результате обнищания, разорения и гибели непосредственных производителей не лишиться объекта эксплуатации и войск. Что же касается «Юань дянь-чжана» и «Тун-чжи тяо-гэ», то в них содержатся копии подлинных документов, что говорит само за себя. Переведенные нами отрывки из них отражают такие же вынужденные меры монгольского правительства, как и те, о которых повествуется в указанных извлечениях из «Юань ши».

В публикуемых материалах, далеко не исчерпывающих всех данных, которые можно было бы извлечь из указанных источников, содержится довольно много сведений по интересующему нас вопросу. У Рашид ад-дина можно найти описание тяжелого положения монгольских воинов и их страданий от невзгод дальних походов ⁹. Однако в китайских источниках встречается больше конкретных сообщений о бедственном положении монголов той эпохи, о тех случаях, когда ханский двор бывал вынужден оказывать помощь племенам, терпевшим крайнюю нужду. У монголов в Китае и в самой Монголии часто свирепствовал голод. Известно, какое огромное значение имеет лошадь для кочевника- скотовода пли воина. Конь для него являлся средством передвижения. Кочевник питался молоком и мясом, которые давали ему табуны коней. Лошадь же доставляла ему шкуры и волосы, необходимые в его хозяйстве. Как правильно отмечает Б. Я. Владимирцов, «без коня невозможно было вести степного хозяйства» ¹⁰, а воевать тем паче. Между тем в «Юань ши» попадаются записи о безлошадных монголах. Араты в степях и Китае, доведенные до отчаяния нуждой и лишениями, были вынуждены продавать своих детей в рабство. Так, по словам Рашид ад-дина, многие монголы в государстве хулагуидов продавали своих детей по причине бедности. Показательно, что Газан-хан из выкупленных им монголов — бывших пленных или проданных родителями детей — составил 10-тысячное войско ¹¹. [385] Очевидно, примерно так же, если не хуже, обстояло дело и в Китае. О продаже монголов в рабство в Китай и даже вывозе их на иностранные невольничьи рынки можно судить по сообщениям указанных источников о мерах, принятых правителями с целью пресечения этих явлений.

Хотя в задачу этой заметки не входит исследование причин обеднения монголов в эпоху Юань, но можно отметить, что в Монголии и Китае монгольские скотоводы, они же воины, несли большие расходы на обзаведение военным снаряжением и закупку всего необходимого на случай военных походов, отрывались от хозяйства для несения гарнизонной и пограничной службы, платили натуральные подати в довольно значительных размерах в пользу ханского двора и «своих» владельцев — господ, за которыми они были закреплены. Население самой Монголии часто подвергалось ограблениям в периоды междоусобных войн между феодалами. Отметив, что в этот период «благосостояние Монголии и монголов сильно пошло на убыль», Б. Я. Владимирцов в цитированном выше месте (стр. 127) писал: «Не прекращавшиеся феодальные войны, содержание больших контингентов войск, необходимых для охраны империи, истощали страну. А между тем ростовой, торговый капитал, находившийся в руках «мусульманских» и китайских купцов, не создавал и не мог создать новых форм производства. Вновь основанные в Монголии города, по-видимому, не процветали; не развивалось и земледелие, о первых попытках ввести которое говорилось выше. По имеющимся у нас сведениям, идущим с разных сторон, достаточно было Хубилай-хану остановить подвоз провианта из Китая в Каракорум, как в последнем и в окружающих местах начался голод». Говоря о том, почему монголы нищали, я бы выделил из сказанного Б. Я. Владимирцовым отсутствие в Монголии таких отраслей производства, как земледелие. Ибо в экстенсивном кочевом животноводстве, особенно подверженном капризам стихии, помимо указанных выше, также заложена одна из причин частых случаев разорения и обнищания монголов. Это, между прочим, и нашло отражение в ряде переведенных мною сообщений «Юань ши».

В предлагаемых читателю материалах содержатся дополнительные сведения о положении рядовых монголов в эпоху Юань в Китае и Монголии, иллюстрирующие сказанное выше о причинах обнищания монгольского населения в указанный период. Они подтверждают ту истину, что завоевателями и угнетателями чужих народов были не вообще монголы, а только монгольские нойоны. Б. Я. Владимирцов в том же цитированном месте писал: «Вообще совершенно неправильно было бы думать, что в эпоху Юаней, в пору монгольского владычества в Китае, всякий монгол находился там в положении господина. Нет, конечно, [386] господами были только монгольские сеньеры, нояны разных рангов, вплоть до сотников, аристократические гвардейцы да царевичи». Действительно, рядовые монголы, которые, как показывают наши сведения, терпели нужду, часто голодали, вливались в ряды бездомных бродяг и даже продавали своих детей в рабство, не могли быть господами как в своей стране, так и в Китае.

Комментарии

1. См. настоящий сборник, стр. 00; а также Н. Ц. Мункуев, О формах эксплуатации монгольских аратов в XIII-XVI вв., — «Материалы по истории и филологии Центральной Азии», вып. 2, Улан-Удэ, 1965, стр. 85-86.

2. См. ссылки на источники там же, стр. 68.

3. См. там же, стр. 69.

4. Б. Я. Владимирцов, Общественный строй монголов. Монгольский кочевой феодализм, Л., 1934, стр. 13, 126, 127.

5. Обо всех этих источниках см. P. Ratchnevsky, Un code des Yuan, Paris, 1937, стр. XVII-XX.

6. Факсимиле см. «Les documents chinois de la troisieme expedition do Sir Aurel Stein en Asie Centrale», ed. H. Maspero, London 1953, стр. 198, № 481.

7. Перевод см. там же, стр. 198-199.

8. Подробнее см. прим. 212.

9. Рашид ад-дин, Сборник летописей, т. III, пер. А. К. Арендса, М.-Л., 1946, стр. 283.

10. Б. Я. Владимирцов, Общественный строй..., стр. 38.

11. Рашид ад-дин, Сборник летописей, т. III, стр. 286.

(пер. Н. Ц. Мункуева)
Текст воспроизведен по изданию: Новые материалы о положении монгольских аратов в XIII-XIV вв. // Татаро-монголы в Азии и Европе. М. Наука. 1970