ШИ НАЙ-АНЬ

РЕЧНЫЕ ЗАВОДИ

ТОМ II

ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ СЕДЬМАЯ

Сун Цзян награждает вернувшихся с победой бойцов. Гуань Шэн побеждает полководцев воды и огня

Итак, Лян Чжун-шу, Ли Чэн и Вэнь Да, быстро собрав остатки разбитых войск, скакали на юг. Но по дороге они снова наткнулись на отряд Ляншаньбо, находившийся в засаде. Удальцы окружили их и стали избивать. Ли Чэн и Вэнь Да, прикрывая Лян Чжун-шу, бились на смерть, и в конце концов им удалось пробиться. Спасая свою жизнь, они бежали на запад. Фань Жуй, Сян Чун и Ли Гунь не смогли догнать их и вместе с Лэй Хэном, Ши Энем и Му Чунем вернулись в Даминфу за дальнейшими распоряжениями.

Между тем военный советник У Юн отдал приказ расклеить по всему городу объявления, в которых призывал население к спокойствию и предлагал принять меры к прекращению пожара. Семьи Лян Чжун-шу, Ли Чэна, Вэнь Да и начальника гарнизона Вана были полностью уничтожены. А тех, кому удалось бежать, разыскивать не стали.

Вскрыли городскую казну, забрали оттуда все золото, серебро и драгоценности и погрузили на подводы. Открыли также продовольственные склады и часть риса, который там хранился, распределили среди населения. Остальной рис тоже погрузили на подводы, чтобы отвезти в лагерь и использовать для своих нужд. Когда все необходимые распоряжения были сделаны, Ли Гу и Цзя-ши посадили на подводу для преступников. Затем отряды построились в три колонны и двинулись обратно в Ляншаньбо. Дай Цзуна выслали вперед, чтобы оповестить Сун Цзяна.

Сун Цзян собрал всех главарей и спустился с ними с горы навстречу возвращающимся отрядам. Затем все прошли в Зал верности и справедливости. Там Сун Цзян почтительно склонился перед Лу Цзюнь-и, который в свою очередь поспешил ответить Сун Цзяну столь же глубоким поклоном. Тогда Сун Цзян сказал: [552]

— Вот уж не думал, что мое желание пригласить вас, уважаемый господин, к нам и сообща бороться за справедливость навлечет на вас такие бедствия. Ведь вы едва не погибли! Сердце мое разрывалось от горя, но небо сжалилось над вами, и сейчас я счастлив снова видеть вас.

— Премного благодарен вам, уважаемый брат мой, — отвечал с поклоном Лу Цзюнь-и, — за все, что вы сделали, чтобы спасти меня, а также всем вашим главарям за то, что они пришли мне на помощь и совместными усилиями, не жалея себя, спасли из беды меня, маленького человека. Отдать жизнь за такое благодеяние и то мало.

Затем он подозвал Цай Фу и Цай Цина и представил их Сун Цзяну.

— Если бы не они, мы никогда больше не увиделись бы с вами.

Сун Цзян предложил Лу Цзюнь-и занять главное место, но тот в сильном волнении воскликнул:

— Да кто я такой, чтобы осмелился занять место начальника? Я почту за высшее счастье, уважаемый брат мой, как рядовой боец служить вам верой и правдой всю жизнь свою, чтобы отплатить вам за ваше великое благодеяние.

Неоднократные и настойчивые просьбы Сун Цзяна не помогали. Лу Цзюнь-и ни за что не хотел занять главное место.

— Почтенный брат! — воскликнул вдруг Ли Куй. — Того, кому вы уступите свое место, я сразу же убью!

— Дорогой брат! — вставил свое слово также и У Сун, — вы все время стремитесь уступить кому-нибудь свое место и этим огорчаете нас всех!

— Да что вы понимаете! — рассердился Сун Цзян. — Помолчали бы лучше.

— Если вы будете настаивать на том, чтобы я занял ваше место, — поспешно сказал Лу Цзюнь-и, — то поставите меня в очень неловкое положение.

Тут Ли Куй не вытерпел и стал кричать:

— Сейчас уже все в порядке. Почему бы вам, уважаемый брат, не стать императором? Лу Цзюнь-и сделали бы первым министром, а нас всех — сановниками. Мы пробьемся в Восточную столицу и захватим там этот чертов трон. Это, пожалуй, лучше, чем путаться в нашем дьявольском логове и бунтовать!

Тут Сун Цзяна охватил такой гнев, что он ни слова не мог вымолвить.

— Мы попросим пока что господина Лу Цзюнь-и поселиться в восточной пристройке, — сказал примирительным тоном У Юн. — Пусть он немного отдохнет и поживет у нас как гость. А позже, когда он проявит свои способности, вы снова сможете предложить ему свое место.

Лишь после этого Сун Цзян перестал настаивать на своем [553] и распорядился, чтобы Янь Цина поместили вместе с Лу Цзюнь-и. Кроме того, он приказал отвести отдельный дом братьям Цай Фу и Цай Цину с их семьями. Семью Гуань Шэна Сюэ Юн уже успел доставить в лагерь.

После этого Сун Цзян распорядился устроить большой пир, наградил всех бойцов конных, пеших и водных отрядов и предложил начальникам, большим и малым, а также всем рядовым бойцам явиться на него и занять каждому свое место. И вот в Зале верности и справедливости было устроено торжество. Главари, церемонно уступая друг другу место, наконец уселись как положено и стали пить вино и веселиться. Во время пира со своего места поднялся Лу Цзюнь-и.

— Здесь в лагере находятся прелюбодеи, которые ждут своего приговора! — сказал он.

— А я и забыл о них! — улыбаясь, сказал Сун Цзян. — Привести преступников сюда! — распорядился он.

Бойцы открыли повозку, в которой находились пленники, и привели их в зал. Ли Гу привязали к столбу с левой стороны, а Цзя-ши — с правой.

— Нет надобности спрашивать этих мерзавцев о том, какое они совершили преступление, — сказал тогда Сун Цзян. — Попросим лучше господина Лу Цзюнь-и вынести им приговор.

Тогда Лу Цзюнь-и встал и с кинжалом в руках направился к преступникам. Прокляв их за вероломство и нечестность, он рассек им грудь, вынул сердца и, изрубив тела негодяев на части, выбросил их наружу. Вернувшись в зал, он низко поклонился всем присутствующим. Главари были в восторге и стали поздравлять его.

Однако покинем на время пир в Ляншаньбо и не будем рассказывать о том, как награждали бойцов всех отрядов. Давайте вернемся в Даминфу и посмотрим, что делает сейчас Лян Чжун-шу, правитель области. Узнав о том, что отряды противника ушли, он, Ли Чэн и Вэнь Да во главе разбитых частей вернулись в город. Оказалось, что из каждых десяти домов погибло не меньше восьми. Охваченные горем, все они стали горько плакать.

А когда из соседних городов на помощь подошли войска, отряды Ляншаньбо были уже далеко. Поэтому правительственным войскам пришлось вернуться.

Между тем жена Лян Чжун-шу, которой удалось спрятаться в саду позади дома, осталась жива. Она посоветовала написать донесение императору, а также его советнику, сообщить им обо всем случившемся и просить их немедленно прислать войска для истребления разбойников, чтобы отомстить за разорение города.

Было установлено, что более пяти тысяч человек населения было убито и огромное количество ранено. Общее количество погибших воинов — свыше тридцати тысяч человек. Все [554] это Лян Чжун-шу подробно изложил в секретных донесениях императору и его советнику и немедленно отправил гонца в столицу.

Прибыв на место, гонец остановил своего коня прямо у резиденции императорского советника. Когда о нем доложили, советник приказал ввести гонца в дом. Представ перед важной особой, посланец почтительно склонился, передал донесение и письмо и рассказал о том, как был разгромлен город Даминфу. При этом он особо подчеркнул, что в распоряжении разбойников находятся огромные силы и нет возможности противостоять им.

Известно, что Цай Цзинь хотел покончить это дело миром и вернуть разбойников к честной жизни. Он рассчитывал, что тем самым даст возможность прославиться Лян Чжун-шу, а заодно заслужит почет и сам. Но сейчас все его планы рухнули. То, что произошло, нельзя уже было скрывать от императора. И он решил, что война неизбежна. Эта мысль привела его в негодование.

— Можете идти! — сердито сказал он посланцу.

На следующий день в пятую стражу в приемной императора зазвенел колокол. Собравшиеся в Зале ожидания гражданские и военные сановники во главе с первым советником Цай Цзинем вошли в приемную, приблизились к яшмовому трону и вручили императору донесение. Ознакомившись с ним, Сын Неба сильно встревожился. Тут выступил вперед один из советников императора по имени Чжао Дин и почтительно доложил:

— Мы не раз уже отправляли войска для уничтожения разбойников, но терпели поражение за поражением. Очевидно, они плохо знали местность. По моему скромному мнению лучше всего издать сейчас указ о помиловании этих разбойников, вызвать их сюда и дать им возможность стать честными слугами вашего императорского величества. Пусть охраняют наши границы.

Услышав это, Цай Цзинь пришел в негодование и закричал:

— Как же вы, императорский советник, смеете подрывать устои императорского двора?! Ничтожный, распоясавшийся холоп! Да за такое преступление следует просить императора предать вас смертной казни!

— Быть по сему! — изрек Сын Неба. — Убрать его из императорского дома!

Провинившегося советника тут же лишили звания и должности, и он сразу превратился в простого смертного. После этого ни один из сановников уже не решался выступать с каким-нибудь предложением.

— Если эти мятежники так сильны, то кого же мы пошлем для борьбы с ними? — снова заговорил Сын Неба. [555]

— Ваш покорный слуга, — сказал тогда почтительно Цай Цзинь, — думает, что нет никакой необходимости использовать против этих прячущихся в зарослях разбойников большую армию. Я могу рекомендовать вашему величеству двух военачальников, которые находятся сейчас в Линчжоу. Одного из них зовут Шань Тин-гуй, а другого — Вэй Дин-го. Они служат командирами охранных войск в Линчжоу. Я смиренно молю вас, мой повелитель, издать указ о том, чтобы они со своими войсками были вызваны сюда и немедленно отправлены для уничтожения разбойников.

Выслушав его, Сын Неба остался очень доволен и тут же отдал Тайной канцелярии приказ отправить гонца и вызвать указанных военачальников. После этого император поднялся, и все сановники, посмеиваясь про себя, покинули приемную.

На следующий день Цай Цзинь созвал совет. Был назначен командир, которому надлежало ехать с императорским указом в Линчжоу.

Между тем в Ляншаньбо происходило следующее. Захваченные в казне Даминфу ценности и деньги Сун Цзян распределил в качестве награды между бойцами всех войск, конных, пеших и речных. В течение нескольких дней резали коров и лошадей и в честь Лу Цзюнь-и устраивали пышные пиры. И если на этих пирах не подавали жареных фениксов или драконов, то уж различных мясных блюд здесь были горы, а вино лилось рекой. И вот, когда все главари изрядно выпили, в самый разгар веселья У Юн, обращаясь к Сун Цзяну, сказал:

— Ради Лу Цзюнь-и мы разгромили Даминфу и перебили там много народу, разграбили казну и заставили Лян Чжун-шу и других военачальников бежать из города. Быть не может, чтобы Лян Чжун-шу не послал обо всем случившемся донесение императору. Да и тесть его — первый советник — не оставит этого дела так. Нет никаких сомнений в том, что в скором времени они пошлют против нас войска.

— Ваше беспокойство небезосновательно, — сказал Сун Цзян. — Поэтому нам следовало бы сейчас же послать в Даминфу разведчиков разузнать, что там делается и как следует подготовиться к отпору.

— Да я уже послал туда людей, — сказал, улыбаясь, У Юн, — и теперь они скоро должны вернуться.

И вот, когда пир еще не закончился, а главари продолжали совещаться, вернулись разведчики, которые сообщили:

— Правитель Даминфу Лян Чжун-шу действительно послал императору донесение с просьбой выслать против нас войска. Один из советников императора по имени Чжао Дин выступил было с ходатайством о том, чтобы нас помиловали, однако первый наставник императора Цай Цзинь оклеветал его, и в результате Чжао Дина отстранили от должности. [556] Сейчас по просьбе первого советника и согласно повелению Сына Неба в Линчжоу посланы люди для того, чтобы вызвать оттуда командиров Шань Тин-гуя и Вэй Дин-го, которых собираются во главе войск направить против нас.

— В таком случае, — забеспокоился Сун Цзян, — нам следует поторопиться с приготовлениями, чтобы должным образом встретить их.

— Пусть только появится здесь, — сказал У Юн, — мы их выловим всех до одного.

В это время со своего места поднялся Гуань Шэн.

— С тех пор как я прибыл в лагерь, — начал он, — мне еще ни разу не удалось хоть чем-нибудь отблагодарить за проявленную ко мне здесь милость. С Шань Тин-гуем и Вэй Дин-го я часто встречался в Пучэне и знаю, что этот Шань Тин-гуй искусно применяет один из способов ведения войны, когда противника затопляют водой. За это народ прозвал его «Волшебным полководцем воды». Что же касается Вэй Динго, то для нападения на противника он мастерски пользуется огнем. Чтобы одолеть врага, он применяет в бою исключительно огневые средства. За это его прозвали «Волшебным полководцем огня». И хоть я и не обладаю никакими талантами, но просил бы вас дать мне пять тысяч бойцов, с которыми я пойду навстречу этим двум полководцам к Линчжоу, не дожидаясь, пока они придут сюда. Если они перейдут на нашу сторону добровольно, то я приведу их в лагерь. Если откажутся, тогда захвачу их силой и передам их вам в дар, уважаемый брат. Я думаю, что не стоит остальным нашим главарям браться за оружие и понапрасну утомлять себя. Не знаю только, каково будет ваше высокое мнение по этому поводу.

Сун Цзян охотно согласился с его предложением и назначил в помощь Гуань Шэну Сюань Цзаня и Хао Сы-вэня. Гуань Шэну тут же выделили отряд в пять тысяч человек, с которыми он должен был выступить на следующий день.

Утром Сун Цзян вместе с остальными главарями отправился в Цзиньшатань. Там перед крепостью они устроили проводы, распили прощальную чашу, и Гуань Шэн со своим отрядом двинулся в поход.

Когда, проводив его, все вернулись в Зал верности и справедливости, У Юн обратился к Сун Цзяну с такими словами:

— Вот мы отправили сейчас Гуань Шэна в поход, однако, что таится у него на душе, неизвестно. Не послать ли для наблюдения за ним кого-нибудь из опытных полководцев, который, в случае надобности, может поправить дело?

— Гуань Шэн человек честный и справедливый, — отвечал на это Сун Цзян. — Он всегда был таким, и вам, господин советник, не следует сомневаться в нем.

— Боюсь, что сердце у него не такое, как у вас, [557] уважаемый брат, — продолжал настаивать на своем У Юн. — Поэтому мы поручим отправиться с войсками еще Линь Чуну и Ян Чжи, а в помощь им дадим Сунь Ли и Хуан Синя. Они поведут отряд в пять тысяч человек. Пусть сейчас же отправляются в путь.

— И я пойду! — не утерпел Ли Куй.

— На этот раз тебе нет надобности идти! — возразил Сун Цзян. — В поход назначены достойные полководцы.

— Когда я сижу без дела, — сказал Ли Куй, — то могу заболеть. Не хотите отправлять меня с ними, я пойду один.

— Если ты не будешь выполнять моих приказов, — сердито закричал Сун Цзян, — то я снесу тебе голову!

Расстроенный и опечаленный Ли Куй покинул зал.

Мы не станем рассказывать сейчас, как Линь Чун и Ян Чжи со своими бойцами отправились вслед за Гуань Шэном. Расскажем лучше о том, что на следующий день явился один из бойцов и доложил, что «Черный вихрь» Ли Куй вчера во вторую ночную стражу взял свои топоры и куда-то исчез. Услышав это, Сун Цзян от горя даже застонал и воскликнул:

— Это я вчера вечером обидел его! И теперь он, конечно, ушел куда-нибудь в другое место!

— Не беспокойтесь, уважаемый брат, — возразил на это У Юн. — Человек он хоть невежественный, но зато честный и преданный, и в другое место уйти не мог. Нет сомнений в том, что дня через два он вернется. И об этом, уважаемый брат, вы можете не волноваться.

Однако Сун Цзян никак не мог успокоиться и послал на поиски Ли Куя вначале Дай Цзуна, а затем еще Ши Цяня, Ли Юна, Яо Хэ и Ван Дин-лю, приказав им идти в разных направлениях.

Следует сказать, что когда ночью Ли Куй, захватив свои топоры, ушел из лагеря, он кратчайшим путем отправился прямо на Линчжоу. По дороге он размышлял:

«Подумаешь! Против двух каких-то сволочных полководцев посылать огромное войско! Только бы удалось мне проникнуть в город. Одного удара моего топора будет достаточно, чтобы покончить с ними. Правда, я заставлю поволноваться нашего уважаемого брата, но зато отведу душу на славу».

Так шел он полдня, пока, наконец, не почувствовал голода. Но когда полез за пояс, то обнаружил, что в спешке забыл захватить с собой денег на дорожные расходы. «Давненько я уже не занимался настоящим делом, — подумал он. — Надо поискать какого-нибудь дурака и сорвать на нем свою злобу!»

Так он шел и шел. Вдруг впереди у дороги показался деревенский кабачок. Ли Куй завернул в него, уселся за столик и заказал три меры вина и два цзиня мяса. Быстро уничтожив все это, он встал и собрался идти. Однако хозяин преградил ему дорогу и стал требовать деньги. [558]

— Ты погоди, — сказал тогда Ли Куй. — Я пойду сейчас дальше, найду, чем поживиться, и на обратном пути расплачусь с тобой.

С этими словами он шагнул через порог. Но тут откуда ни возьмись появился огромный, как тигр, детина и сердито заорал:

— Очень уж ты, черномазый, расхрабрился! Да знаешь ли ты, в чьем кабачке решил поесть на даровщину?

— А это меня не касается, — вытаращив глаза, рявкнул Ли Куй. — Я везде ем бесплатно!

— Да если скажу я тебе, где ты находишься, так ты от страха в штаны наделаешь, — отвечал тот. — Я — добрый молодец из Ляншаньбо, и зовут меня Хань Бо-лун. Деньги, на которые я открыл этот кабачок, принадлежат нашему уважаемому брату Сун Цзяну.

«Что-то я тебя, сукина сына, в нашем лагере никогда не встречал!» — подумал Ли Куй, ехидно посмеиваясь про себя.

А надо вам сказать, что Хань Бо-лун был действительно из вольного люда и занимался разбоем и грабежами. Недавно он решил вступить в лагерь Ляншаньбо и попросил Чжу Гуя представить его Сун Цзяну. Однако в это время Сун Цзян лежал больной, а остальные главари были заняты переброской войск. Поэтому представить Хань Бо-луна начальнику так и не удалось. Временно Чжу Гуй поручил Хань Бо-луну содержать в деревне кабачок.

Ли Куй вытащил из-за пояса один из своих топоров и, глядя на Хань Бо-луна, сказал:

— Я оставлю вам в залог вот это.

Хань Бо-лун, ничего не подозревая, протянул руку за топором. В тот же момент Ли Куй с такой силой ударил Хань Бо-луна по голове, что череп его раскололся пополам. Так и не пришлось бедному Хань Бо-луну побывать в Ляншаньбо. Он погиб от руки Ли Куя.

Три работника в страхе бежали без оглядки в деревню, по дороге проклиная своих родителей за то, что они наделили их всего лишь одной парой ног.

А Ли Куй ограбил кабачок, взял все, что ему нужно было на дорожные расходы, поджег дом и пошел своей дорогой по направлению к Линчжоу.

Вечером того же дня он вдруг заметил на дороге какого-то здоровенного детину, который, остановившись, смерил Ли Куя взглядом с ног до головы.

— Ты что это глаза пялишь на меня? — спросил Ли Куй.

— А что ты за барин такой? — спросил в свою очередь детина.

Ли Куй ринулся было на незнакомца. Но незнакомец поднял кулак и так хватил Ли Куя, что тот так и шлепнулся задом на землю. [559]

«Ну и кулак у этого парня», — одобрительно подумал Ли Куй. Не поднимаясь с земли и глядя на незнакомца снизу вверх, он спросил:

— А тебя как зовут, приятель?

— Нет у меня имени, — отвечал тот. — Если хочешь драться, так давай! Нечего болтать попусту!

Тут уж Ли Куй рассвирепел. Но только он вскочил на ноги, как незнакомец дал ему пинка под ребра, а затем пнул его еще раз.

— Нет, не справиться мне с тобой! — признался Ли Куй и, поднявшись с земли, пошел прочь.

Незнакомец остановил его.

— Послушай ты, чумазый! Как тебя зовут и откуда ты родом? — спросил он Ли Куя.

— Поскольку я потерпел поражение, мне даже стыдно называть себя, — сказал Ли Куй. — Но ничего не поделаешь, и человек-то ты уж очень хороший, и мне не хочется тебя обманывать. Так знай же, что я «Черный вихрь» Ли Куй из Ляншаньбо.

— Неужели это правда? — воскликнул незнакомец. — Смотри не обманывай меня!

— Если не веришь, посмотри на эти топоры, — отвечал — Ли Куй.

— Но раз ты добрый молодец из Ляншаньбо, так куда же ты идешь один? — снова спросил незнакомец.

— Я повздорил с нашим старшим братом и сейчас иду в Линчжоу, чтобы убить там Шань Тин-гуя и Вэй Дин-го, — сказал Ли Куй.

— А я слышал, что из Ляншаньбо против них уже высланы войска. Ты не знаешь, кто отправился в поход?

— Впереди всех отправился с отрядом «Большой меч» Гуань Шэн, а за ним следуют Линь Чун «Барсоголовый» и «Черномордый зверь» Ян Чжи, — отвечал Ли Куй.

Услышав это, незнакомец почтительно склонился перед Ли Куем и приветствовал его.

— Ты бы все-таки сказал мне, кто ты такой и как тебя зовут, — сказал Ли Куй.

— Происхожу я из города Чжуншаньфу, — отвечал тот. — В нашем роду уже три поколения подряд занимаются кулачным боем. Тот способ, который я только что применил, передается от отца к сыну, но никогда чужих мы не обучали нашему искусству. Всю жизнь я не могу выбиться в люди и к кому бы не обратился, везде встречаю отказ. Поэтому как в Шаньдуне, так и в Хэбэе я известен под именем — «Безродный» Цзяо Тин. Но недавно я услышал о том, что в местности Коучжоу имеется гора под названием Кушушань «Засохшее дерево» и что на этой горе поселился разбойник, который убивает людей. За это народ прозвал его «Духом смерти». [560] Настоящее его имя Бао Сюй. Так вот этот самый Бао Сюй держит в страхе все окрестное население. И сейчас я решил отправиться на эту гору, чтобы присоединиться к нему.

— А почему бы тебе с твоими способностями не обратиться к нашему почтенному брату Сун Цзяну? — спросил тогда Ли Куй.

— Я давно уже хотел пойти в Ляншаньбо и просить принять меня в ваш лагерь, — сказал Цзяо, — но некому было порекомендовать меня. И раз уж сегодня нам пришлось встретиться, уважаемый брат, я охотно последовал бы за вами.

— Но я повздорил с нашим уважаемым братом Сун Цзяном, — сказал Ли Куй, — и потому ушел из лагеря. Возвратиться с пустыми руками я не могу. Я должен убить хоть одного человека. Давай пойдем сейчас вместе в Линчжоу, прикончим там этих полководцев Шань Тин-гуя и Вэй Дин-го. После этого нам уже не стыдно будет вернуться в лагерь.

— Но в Линчжоу очень много войска, — возразил на это Цзяо Тин, — и если мы пойдем туда только вдвоем, то, несмотря на все наше искусство, все равно ничего сделать не сможем и лишь зря погибнем. Будет лучше, если мы пойдем сейчас на гору Кушушань, уговорим пойти на это дело Бао Сюя, а потом уже все вместе отправимся в лагерь и вступим в вашу компанию. Вот это самый подходящий план!

Пока они так разговаривали, к ним быстро подошел Ши Цянь.

— Дорогой брат, — сказал он. — Наш уважаемый начальник очень беспокоится за тебя и просит тебя сейчас же вернуться в лагерь. Во все стороны уже посланы гонцы разыскивать тебя.

Ли Куй представил Цзяо Тина Ши Цяню, а тот продолжал уговаривать Ли Куя вернуться сейчас же в лагерь.

— Там ждет тебя наш уважаемый начальник Сун Цзян! — говорил он.

— Погоди! — сказал Ли Куй. — Мы с Цзяо Тином решили сначала сходить на гору Кушушань уговорить Бао Сюя пойти с нами, а потом уж вернуться в лагерь.

— Так не годится! — сказал Ши Цянь. — Раз тебя ждет наш старший брат, ты должен сейчас же возвращаться. Я пойду сообщу ему.

— Ну, если ты не хочешь идти с нами, — сказал Ли Куй, — тогда отправляйся в лагерь и доложи обо всем нашему начальнику, а я скоро вернусь.

Ши Цянь побаивался Ли Куя, не стал возражать и отправился в лагерь один. А Цзяо Тин и «Черный вихрь» пошли в Коучжоу на гору Кушушань.

Теперь наш рассказ пойдет по двум направлениям. Сначала мы поговорим о том, как Гуань Шэн вместе с Сюань Цзанем и Хао Сы-вэнем во главе пятитысячного отряда [561] приблизились к Линчжоу. К тому времени правитель области Линчжоу уже получил указ из Восточной столицы и приложенное к нему письмо сановника Цая. Он немедленно призвал на совет командиров охраны Шань Тин-гуя и Вэй Дин-го. Они в свою очередь, получив приказ, снарядили войска, взяли оружие, привели в порядок сбрую и лошадей, заготовили необходимый фураж и продовольствие и назначили день выступления в поход. Но тут они неожиданно узнали о том, что «Большой меч» из Пудуна Гуань Шэн прибыл с войском и собирается захватить Линчжоу.

Известие это привело Шань Тин-гуя и Вэй Дин-го в сильную ярость, и они тут же во главе своих войск вышли за город навстречу врагу. Отряды обеих сторон подошли друг к другу так близко, что могли видеть знамена противника и слышать бой барабанов в его рядах. Стоявший под знаменами своего отряда Гуань Шэн выехал вперед. В то же момент с противоположной стороны под грохот барабанов тоже выехал воин. Голову его прикрывал квадратный шлем из кованого железа, с огромным черным плюмажем на макушке; поверх черного лакированного панциря из медвежьей шкуры, оправленного каймой, была накинута шелковая безрукавка, вышитая изумрудными цветами. На ногах сапоги с узорами, обшитые гарусом, с утолщенными задниками, чтобы ноги не выскакивали из стремени. Расшитый бирюзой пояс был украшен изображением свирепого льва. Ехал воин на вороном коне, имел при себе лук и колчан со стрелами, в руках держал пику с черным древком. Перед ним выступал на коне знаменосец с огромным знаменем черного цвета, как это было принято на севере, обшитым по краям бахромой. На знамени были вышиты серебром большие иероглифы: «Волшебный полководец воды Шань Тин-гуй».

Тут с другого конца послышался звук бубенцов, и из рядов на огненно-рыжем коне выехал еще один командир. Ярко-красный шлем с огромным красным плюмажем, весь усыпанный золотыми звездочками, плотно прилегал к его голове. Поверх панциря, сделанного из шкур диких зверей, была надета шелковая куртка с вышитыми по ней облаками и чудовищными животными. На сапогах был нарисован сказочный зверь цилинь, а швы украшало изображение радуги. Лук у командира был с гравировкой в виде феникса. Сбоку висел колчан, наполненный стрелами, украшенными перьями феникса, с зубцами из волчьих клыков. В руке воин держал меч из кованой стали. Впереди ехал знаменосец с вышитым шелком красным знаменем, что было характерно для юга. На знамени большими иероглифами было написано: «Волшебный полководец огня Вэй Дин-го». Оба храбреца выехали из своих рядов и остановились перед войском. Увидев их, Гуань Шэн крикнул: [562]

— Давненько мы с вами не виделись, почтенные военачальники!

В ответ на это Шань Тин-гуй и Вэй Дин-го расхохотались и, тыча пальцем в сторону Гуань Шэна, стали поносить его:

— Ничтожный и презренный человек! Да как осмелился ты выступить против императора? Ты позабыл о милостях Сына Неба и опозорил имя своих предков! Бесстыдный ты подонок! Что можешь ты сказать в свое оправдание сейчас, когда привел сюда свое войско?!

— Вы не правы, уважаемые начальники! — отвечал им Гуань Шэн. — Заблуждается тот, кто стоит во главе страны. Всю власть захватили злонамеренные и продажные чиновники, они допускают к власти лишь своих родственников и попустительствуют всем, кто не является их личным врагом. А наш уважаемый начальник Сун Цзян — человек гуманный, справедливый, верный и искренний. Он борется за правду и справедливость. И вот сейчас он отправил меня к вам, уважаемые начальники, чтобы пригласить вас к себе. Если вы не почтете для себя позорным принять это приглашение, тогда прошу вас вместе со мной отправиться к нам в лагерь.

Тут Шань Тин-гуя и Вэй Дин-го охватила ярость, и они, пришпорив своих коней, одновременно помчались вперед. Один из них напоминал в этот момент огромное черное облако, а другой был похож на пламя. Они вихрем вылетели из своих рядов. Гуань Шэн уже приготовился дать им отпор, как вдруг увидел, что слева от него выскочил Сюань Цзань, а справа Хао Сы-вэнь. Между двумя парами завязался смертельный бой. От ударов мечей сыпались искры, копья противников то и дело скрещивались. Казалось, дух смерти витал в воздухе. Гуань Шэн с мечом в руке стоял впереди своего отряда, долго наблюдал за боем и не мог удержаться от восклицаний восторга.

Но вдруг, в самый разгар боя, военачальники воды и огня повернули коней и помчались к своим войскам. Хао Сы-вэнь и Сюань Цзань пустились вслед за ними и врезались прямо в ряды вражеского войска. Здесь они увидели, что Вэй Дин-го поскакал влево, а Шань Тин-гуй вправо. Тогда Сюань Цзань бросился за Вэй Дин-го, а Хао Сы-вэнь погнался за Шань Тин-гуем. Повествование наше ведется гораздо медленнее, чем развертывались события.

И вот, преследуя своего противника, Сюань Цзань наткнулся вдруг на отряд пехоты человек в пятьсот, одетых в красного цвета боевые доспехи с красными флагами. Отряд был вытянут в линию. Окружив Сюань Цзаня, бойцы выбросили вперед шесты с крюками и арканом и захватили живьем Сюань Цзаня и его коня.

Что же касается Хао Сы-вэня, то он, преследуя Шань Тин-гуя, тоже наткнулся на пеший отряд в пятьсот человек. Бойцы [563] несли черные знамена и были одеты в черные доспехи. Вытянутая в одну линию шеренга сделала поворот и, зайдя с тылу, разом ринулась на Хао Сы-вэня. Хао Сы-вэнь тоже был схвачен живым. Часть солдат была послана с пленниками в Лин-чжоу, а остальные, всего человек пятьсот, снова ринулись в бой.

Гуань Шэн был растерян и не знал, что ему предпринять. Повернув назад, он обратился в бегство, а Шань Тин-гуй и Вэй Дин-го, пришпорив своих коней, преследовали его по пятам. Отступая, Гуань Шэн вдруг увидел несущихся ему навстречу двух военачальников. Приглядевшись к ним, Гуань Шэн узнал в том, кто ехал слева, — Линь Чуна, а справа — Ян Чжи. Они вырвались с обеих сторон из засады, обрушились на линчжоуские войска и разогнали их. Тогда Гуань Шэн собрал остатки своих войск. Обменявшись приветствиями, командиры объединили свои отряды. Затем к ним присоединились также Сунь Ли и Хуан Синь, которые приветствовали их, после чего они все вместе расположились лагерем.

А полководцы воды и огня, захватив в плен Сюань Цзаня и Хао Сы-вэня, с победой вернулись в город. Правитель области Чжан встретил их вином и угощением и стал поздравлять. Одновременно он приказал изготовить повозку для преступников, поместить туда разбойников и немедленно отправить в Восточную столицу для передачи их двору. Сопровождать их он назначил отряд пехоты в триста человек.

Получив приказание, командир взял под стражу Сюань Цзаня и Хао Сы-вэня и во главе конного отряда в триста человек двинулся в Восточную столицу. По дороге им попалась гора, вокруг сплошь покрытая сухими деревьями, между тем как вся местность была зеленой от молодых побегов камыша. Вдруг раздался удар в гонг, и дорогу им преградил отряд разбойников. Впереди шел человек с двумя топорами в руках и издавал вопли, подобные раскатам грома. Это был не кто иной, как «Черный вихрь» Ли Куй из Ляншаньбо. За ним следовал «Безродный» Цзяо Тин. Без лишних слов они ринулись к повозке с заключенными. Командир охраны хотел было бежать назад, но на него наскочил еще один человек. Лицо у него было черное, как дно котла, свирепые глаза вытаращены. Это был сам «Дух смерти» Бао Сюй. Ринувшись вперед, он взмахнул своим мечом, и командир охраны полетел с коня. Стражники бросили повозку и побежали прочь, спасая свою жизнь.

Ли Куй узнал в пленных Сюань Цзаня и Хао Сы-вэня и стал расспрашивать о том, что с ними случилось.

— А как же ты очутился здесь? — перебил Ли Куя Сюань Цзань.

— Наш старший брат не разрешил мне вместе с другими идти из лагеря и вступить в бой. Тогда я отправился тайком [564] один. По дороге я убил Хань Бо-луна, а затем встретил Цзяо Тина, и он привел меня сюда. Брат Бао Сюй встретил и принял меня как старого друга. Не успели мы договориться о том, чтобы выступить походом на Линчжоу, как один из разведчиков доложил, что с горы он заметил отряд охраны, который сопровождает повозку для преступников. Мы догадались, что это какой-нибудь отряд правительственных войск захватил удальцов. Но я никак не ожидал, что встречу вас, уважаемые братья!

После этого Бао Сюй пригласил всех в свой лагерь, приказал заколоть корову, принести вина и устроил в честь прибывших угощение. Во время пирушки Хао Сы-вэнь обратился к Бао Сюю:

— Уважаемый брат! Если вы действительно хотите вступить в наш лагерь, то лучше всего вам сейчас повести своих бойцов и вместе с нами ударить на Линчжоу.

— Мы как раз о том же говорили с уважаемым братом Ли, и ваши слова, почтенный брат, совершенно справедливы. В моем лагере наберется сотни три добрых коней.

И вот пятеро удальцов во главе отряда в несколько сотен разбойников двинулись в поход на Линчжоу.

Тем временем солдаты-охранники уже вернулись в город и доложили правителю области о том, что по дороге встретились с разбойниками, которые отбили у них повозку с преступниками и убили командира охраны. Услышав об этом, Шань Тин-гуй и Вэй Дин-го разгневались и в один голос воскликнули:

— Мы сейчас же поймаем их и казним на месте!

В этот момент им доложили о том, что к городу со своим отрядом подошел Гуань Шэн и вызывает их войска на бой. Шань Тин-гуй решил идти на вылазку первым. Открыли городские ворота, опустили подъемный мост, и Шань Тин-гуй во главе отряда в пятьсот человек, одетых в черные боевые доспехи, вылетел из города навстречу врагу. Здесь он выехал вперед перед строем и стал кричать, издеваясь над Гуань Шэном:

— Ты, позорящий страну разбитый полководец! Как это только тебя до сих пор еще не прикончили?

Услышав это, Гуань Шэн пришпорил своего коня и, взмахнув мечом, бросился на противника. Они схватывались уже около пятидесяти раз, но Гуань Шэн вдруг повернул своего коня и помчался назад. Шань Тин-гуй бросился вслед за ним. И вот, когда они проскакали не меньше десяти с лишним ли, Гуань Шэн обернулся и крикнул:

— Чего же ты еще ждешь? Почему до сих пор не сходишь с коня и не сдаешься?!

Тогда Шань Тин-гуй нацелился в спину Гуань Шэну, как раз в то место, против которого находится сердце, и метнул [565] в него свое копье. Но тут Гуань Шэн проявил все свое волшебное искусство. Взмахнув мечом, он тупой его стороной легонько отбросил копье и крикнул:

— Сходи!

Шань Тин-гуй тотчас же повалился с коня. Тогда Гуань Шэн спешился, подошел к нему и, помогая подняться, сказал:

— Вы уж простите меня, господин полководец!

Но растерянный и напуганный Шань Тин-гуй повалился в ноги Гуань Шэну, прося пощады и выражая свою готовность сдаться.

— Я рекомендовал вас нашему начальнику, уважаемому господину Сун Цзяну, — сказал ему Гуань Шэн. — А сейчас прибыл сюда, чтобы пригласить вас обоих военачальников к нам. Будем вместе служить справедливому делу.

— Хоть я и не обладаю выдающимися способностями, однако готов отдать все свои силы и служить вместе с вами делу справедливости, — ответил Шань Тин-гуй.

Они поехали рядом на своих конях. Когда Линь Чун увидел их вместе, он удивился и спросил, что случилось. Тогда Гуань Шэн, не говоря о том, кто выиграл сражение, ответил:

— В тихом уединенном месте в горах мы потолковали о прошлых временах, о нашей дружбе, и мне удалось уговорить господина полководца присоединиться к нам.

Линь Чун и все присутствовавшие очень обрадовались этому событию. А Шань Тин-гуй, подъехав к своему отряду, громким голосом подал команду. Пятьсот воинов, одетых в черные боевые доспехи, с криками перебежали на сторону противника. Но некоторые бойцы опрометью бежали в город и поспешили обо всем доложить правителю области.

Гнев охватил Вэй Дин-го, когда он услышал об измене Шань Тин-гуя. На следующий же день он собрал свой отряд и двинулся на вылазку. Шань Тин-гуй вместе с Гуань Шэном и Линь Чуном стояли перед строем. В этот момент знаменосцы противника расступились, и выехал «Волшебный полководец огня». Взглянув на Шань Тин-гуя, который находился рядом с Гуань Шэном, он стал громко браниться:

— Ты, ничтожный из людей, изменник, забывший милости своего императора!

В ответ на это Гуань Шэн лишь улыбнулся и, подстегнув своего коня, ринулся вперед навстречу Вэй Дин-го. Оба всадника съехались и, подняв свое оружие, вступили в бой. Но не успели они схватиться и десяти раз, как Вэй Дин-го повернул коня и поскакал к своим войскам. Гуань Шэн хотел было погнаться за ним, но Шань Тин-гуй остановил его.

— Осторожно, господин военачальник! Не надо преследовать его! — крикнул он.

Гуань Шэн поспешно осадил коня. Но не успел он опомниться, как из рядов линчжоуских войск вылетел отряд [566] «огненных солдат» в пятьсот человек. Все бойцы были одеты в ярко-красные одежды, в руках держали факелы. Впереди они толкали пятьдесят зажигательных тачек, груженных тростником и всем остальным, что нужно для поджога. У каждого бойца за спиной была подвязана тыква, наполненная серой, селитрой и пятицветным порохом. Все это бойцы подожгли и ринулись вперед. Когда они касались огнем человека, он валился на землю, если дотрагивались до лошади, она тут же выбывала из строя. Войско Гуань Шэна вмиг рассеялось в разные стороны. Бойцы его бежали без оглядки более сорока ли и только после этого остановились на отдых.

Вэй Дин-го снова собрал свое войско и решил вернуться. Но когда они подошли к городским воротам, то увидели, что весь город охвачен пламенем. Густые клубы дыма поднимались к небесам.

Оказалось, что «Черный вихрь» Ли Куй, Цзяо Тин и Бао Сюй со своими людьми, которых они привели с горы Кушу-шань, напали на город с тыла, с северной стороны и прорвались в него через северные ворота. Казна была разграблена, продовольственные склады опустошены, повсюду начались пожары. Узнав, в чем дело, Вэй Дин-го не решился входить в город и поспешил отозвать свои войска. Но в этот момент подоспел со своими бойцами преследующий его Гуань Шэн, и расстроенный отряд Вэй Дин-го уже не в состоянии был оказать сопротивление. Таким образом, Линчжоу пал, и Вэй Дин-го с остатками войска оставалось только бежать в уездный город Чжунлин и укрепиться там. Но Гуань Шэн с отрядом подошел к этому городу и, окружив его со всех сторон, приказал подчиненным ему командирам штурмовать его. Вэй Дин-го распорядился закрыть все ворота, а сам решил не показываться из города. И вот Шань Тин-гуй, обращаясь к Гуань Шэну, Линь Чуну и другим главарям, сказал:

— Этот человек полон отваги. И если поставить его в безвыходное положение, то он предпочтет скорее умереть, чем обесчестить себя. На него можно подействовать только великодушием, иначе ничего с ним не сделать. Я сам отправлюсь в город и никакого оружия с собой брать не буду. Думаю, что мне удастся уговорить его добром. Я все так устрою, что он сам придет сюда и присоединится к нам, и тогда все обойдется без сражения.

Слова Шань Тин-гуя доставили большое удовольствие Гуань Шэну, и он согласился отпустить Шань Тин-гуя в город. Когда охрана доложила Вэй Дин-го о прибытии Шань Тин-гуя, он выехал ему навстречу. Шань Тин-гуй очень спокойно обратился к нему:

— При императорском дворе сейчас многие заблуждаются. Поэтому в Поднебесной возникли большие волнения. Сын Неба — человек недалекий, власть захватили [567] злонамеренные чиновники и творят всякие безобразия. Мы должны присоединиться к Сун Цзяну и временно обосноваться в Ляншаньбо. А в будущем, когда этих чиновников устранят, для нас не будет еще поздно вернуться к честной жизни.

Выслушав его, Вэй Дин-го долго раздумывал и наконец ответил:

— Если вы хотите, чтобы я присоединился к ним, пусть Гуань Шэн сам приедет сюда и попросит меня об этом. Лишь тогда я дам свое согласие. Если же он откажется сделать это, то я скорее умру, чем дам опозорить себя!

Шань Тин-гуй вскочил на коня и, вернувшись обратно, доложил Гуань Шэну об этом разговоре. Выслушав его, Гуань Шэн сказал:

— Да кто я такой? Он ошибается, считая меня столь высокой особой!

Тем не менее он сел на коня, взял меч и, простившись со всеми, вместе с Шань Тин-гуем отправился в город. Напутствуя его в дорогу, Линь Чун говорил:

— Смотрите, уважаемый брат, будьте осторожны! Чужая душа — потемки!

— В действиях благородных мужей, — возразил Гуань Шэн, — ничего плохого быть не может.

Они проехали прямо к уездному управлению, где их радостно встретил Вэй Дин-го, который тут же выразил свою готовность перейти на сторону мятежников. Затем они стали вспоминать былые времена, и Вэй Дин-го устроил в честь гостей обед. В тот же день он вместе со своими «огненными солдатами», которых было пятьсот человек, перешел к удальцам. Он познакомился с Линь Чуном, Ян Чжи и другими главарями, после чего они собрали свои отряды и двинулись обратно в Ляншаньбо.

Между тем Сун Цзян уже выслал им навстречу Дай Цзуна. И тот, увидев Ли Куя, сказал ему:

— После того как ты тайком ушел из лагеря, многие наши братья ходили искать тебя. Им пришлось проделать огромный путь. Ши Цянь, Яо Хэ, Ли Юнь и Ван Дин-лю уже вернулись в лагерь. Я сейчас же поспешу туда и успокою нашего начальника.

Однако мы не будем говорить здесь о Дай Цзуне, который ушел вперед, а расскажем лучше вот о чем. Когда Гуань Шэн со своими товарищами и отрядами прибыл к мысу Цзиньшатань, командиры водного отряда сейчас же пригнали туда лодки, чтобы переправить их. Но тут к ним, задыхаясь от усталости, подбежал какой-то человек, и все увидели, что это «Рыжая собака» Дуань Цзин-чжу.

Линь Чун спросил с изумлением:

— Ведь ты вместе с Ян Линем и Ши Юном отправился в северные земли покупать коней. Почему же ты вернулся? [568]

Не успел Дуань Цзин-чжу сказать и несколько слов, как Сун Цзян, словно так на роду было написано,

Услышав о новых бесчинствах врагов,
Отправился с грозным отрядом туда,
За старый позор, наконец, отомстил
И прежнюю ненависть смыл навсегда.

Поистине:

Бегут, как нитка за крючком,
За чувством — мысль, за мыслью слово,
И зло, забытое давно,
Нас может потревожить снова.

Что сказал Дуань Цзин-чжу, вы узнаете из следующей главы. [569]

ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ ВОСЬМАЯ

Сун Цзян ночью нападает на городок Цзэнтоуши, Лу Цзюнь-и захватывает Ши Вэнь-гуна живым

Итак, Дуань Цзин-чжу примчался, запыхавшись, и обратился к Линь Чуну и остальным с такой речью:

— Вместе с Ян Линем и Ши Юном я отправился на север для закупки лошадей. Там мы выбрали больше двухсот хороших откормленных длинношерстных коней. Но на обратном пути у Цинчжоу на нас напала шайка разбойников, около двухсот человек во главе с Ю Бао-сы, который носит прозвище «Бог путей». Разбойники отобрали у нас всех лошадей и угнали их в Цзэнтоуши. Куда делись Ши Юн и Ян Линь, мне не известно. Я бежал сюда, не останавливаясь.

Выслушав его, Линь Чун сказал, что сейчас надо ехать в лагерь, доложить обо всем начальнику и посоветоваться, что предпринимать дальше. После этого все переправились на другой берег, вошли в Зал верности и справедливости и предстали перед Сун Цзяном. Гуань Шэн познакомил Шань Тин-гуя и Вэй Дин-го со всеми большими и малыми главарями лагеря. Затем Ли Куй рассказал о том, как ушел из лагеря, убил Хань Бо-луна и встретился с Цзяо Тином и Бао Сюем и как они все вместе разорили город Линчжоу.

Выслушав Ли Куя, Сун Цзян остался очень доволен. Его порадовало также и то, что в их лагере прибавилось четверо удальцов.

Но потом, когда Дуань Цзин-чжу рассказал ему историю с лошадьми, Сун Цзян сильно разгневался.

— Они когда-то увели мою лошадь, — сказал он, — и до сих пор так и не понесли заслуженного наказания. Мало того, эти бандиты убили «Небесного князя» Чао Гая и все еще продолжают бесчинствовать! Если мы сейчас же не отправимся и не уничтожим этих мерзавцев, то дадим повод людям издеваться и смеяться над нами!

— Уже настала весна, погода стоит теплая, — сказал У Юн, — самое благоприятное для боев время. «Небесный [570] князь» Чао Гай проиграл сражение потому, что не знал местности. На этот раз мы пойдем на хитрость.

— Ненависть к ним не дает мне спокойно дышать, — сказал Сун Цзян. — Я не вернусь, если не отомщу им.

— Вот что мы сделаем, — сказал У Юн. — Первым мы пошлем туда Ши Цяня, так как он может свободно перебираться через стены и ходить по крышам. Он пойдет вперед и разведает обстановку. А когда он вернется, мы еще раз обсудим это дело.

Получив приказ, Ши Цянь двинулся в путь. А дня через три в лагерь вернулись Ян Линь и Ши Юн. Они рассказали о том, как Ши Вэнь-гун в Цзэнтоуши бахвалится и кричит, что готов схватиться с разбойниками из Ляншаньбо не на жизнь, а на смерть, так как считает для себя позором жить под одним небом с ними. Услышав это, Сун Цзян решил тотчас же поднимать войска. Но У Юн стал удерживать его.

— Надо подождать, пока вернется Ши Цянь, — говорил он. — Время у нас еще есть.

Гнев душил Сун Цзяна, он не хотел ждать ни минуты и вслед за Ши Цянем послал еще Дай Цзуна, которому велел разведать обстановку и сразу же возвращаться.

Через несколько дней Дай Цзун вернулся и сообщил следующее:

— В Цзэнтоуши готовятся отомстить за разгром Линчжоу. Сейчас там собирают войска, которые расположились лагерем около Цзэнтоуши. Их главный штаб находится в монастыре Фахуасы. Их знамена развеваются на расстоянии нескольких сот ли вокруг. Но по какой дороге противник поведет наступление, я не знаю.

На следующий день вернулся также и Ши Цянь.

— Мне удалось пробраться в самый город, — докладывал он, — и я постарался разузнать все как можно подробнее. Их войска разбились сейчас пятью лагерями. Около самого Цзэнтоуши вход в предместье охраняет отряд в две тысячи человек. В главном лагере всеми делами командует Ши Вэнь-гун. Северным лагерем распоряжается Цзэн Ту и помощник Ши Вэнь-гуна по имени Су Дин. Начальником южного лагеря является второй сын Цзэнов — Цзэн Ми, западного — третий сын Цзэн Со и восточного — четвертый сын Цзэн Куй. Начальниками центрального лагеря являются пятый сын Цзэн Шэн со своим отцом Цзэн Нуном.

Что же касается Ю Бао-сы из Цинчжоу, то ростом он в один чжан, а талия у него — в несколько обхватов. Его прозвали «Бог путей». Лошадей, которых у нас увели, они держат в монастыре Фахуасы.

Выслушав его, У Юн созвал на совет всех главарей.

— Раз они разбились на пять лагерей, — сказал он, — то и [571] нам следует сделать то же самое и выступить против них в пяти направлениях.

Тогда поднялся с места Лу Цзюнь-и и обратился ко всем присутствующим с такой речью:

— Вы были настолько милостивы, что спасли мне жизнь и пригласили сюда в лагерь. Однако я до сих пор не мог ничем отблагодарить вас. И вот теперь мне хотелось бы, не щадя своей жизни, выступить в поход первым. Не знаю только, как вы на это посмотрите.

Его слова Сун Цзяну очень понравились, и он отвечал ему так:

— Если вы, уважаемый господин, хотите отправиться в поход, то можете выступить с передовым отрядом.

Но У Юн стал возражать против этого.

— Почтенный господин человек здесь новый и в боях еще не участвовал. Ездить верхом по крутым и опасным горным дорогам не очень-то удобно. Поэтому я считаю, что нам нельзя просить уважаемого господина идти в авангарде. Лучше дать ему другой отряд, с которым он пойдет по ровной местности и устроит засаду. А когда взорвутся ракеты, пусть выходит на подмогу.

Дело в том, что У Юн опасался, как бы Лу Цзюнь-и не захватил Ши Вэнь-гуна. Ведь тогда Сун Цзян, не желая нарушать завещания Чао Гая, уступил бы ему свое место. Вот поэтому-то У Юн и не хотел, чтобы Лу Цзюнь-и шел с передовым отрядом. А Сун Цзян как раз, испытывая самые возвышенные чувства, очень хотел, чтобы Лу Цзюнь-и отличился и стал начальником лагеря. Однако У Юн продолжал настаивать на том, чтобы Лу Цзюнь-и вместе с Янь Цином пошли во главе пешего отряда в пятьсот человек, небольшими тропинками вышли на равнину и там ждали сигнала.

Затем все отряды были разделены на пять колонн. На большой лагерь к югу от Цзэнтоуши должен был напасть конный отряд во главе с «Громом и молнией» Цинь Мином и «Маленьким Ли Гуном» Хуа Юном. В помощь им назначались Ма Лин и Дэн Фэй с отрядом численностью в три тысячи человек. Против восточного лагеря в Цзэнтоуши посылался отряд в три тысячи человек под командой «Татуированного монаха» Лу Чжи-шэня и «Странствующего монаха» У Суна. А помощниками их назначили Кун Мина и Кун Ляна. Против войск, расположенных лагерем к северу от Цзэнтоуши, отряд в три тысячи человек должны были вести «Черномордый зверь» Ян Чжи и «Девятидраконовый» Ши Цзинь. Их помощниками были назначены Ян Чунь и Чэнь Да. Против лагеря к западу от Цзэнтоуши отряд в три тысячи человек должны были вести «Бородач» Чжу Тун и «Крылатый тигр» Лэй Хэн. В помощь им были назначены Цзоу Юань и Цзоу Жунь. И наконец против главного лагеря во главе конного [572] отряда в пять тысяч человек выступали Сун Цзян, военный советник У Юн, Гун-Сунь Шэн и их помощники Люй Фан, Го Шэн, Се Чжэнь, Се Бао, Дай Цзун и Ши Цянь. Командирами пехотного отряда в пять тысяч человек, следующего в арьергарде, были назначены «Черный вихрь» Ли Куй и «Владыка демонов» Фань Жуй, а их помощниками — Сян Чун и Ли Гунь. Остальные главари остались охранять лагерь.

Однако мы оставим пока Сун Цзяна с его пятью отрядами и расскажем о том, как разведчики из Цзэнтоуши, разузнав о приготовлениях в лагере, отправились с докладом к своему начальству. Когда эти сведения стали известны Цзэну-старшему, он пригласил к себе на совет наставника Ши Вэнь-гуна, а также Су Дина, чтобы обсудить с ними военные вопросы. И тут Ши Вэнь-гун сказал:

— Когда отряды из Ляншаньбо будут приближаться, необходимо устроить на их пути волчьи ямы. Только таким способом можно будет выловить их сильных бойцов и грозных главарей. Для борьбы с подобными разбойниками это самый подходящий план.

Цзэн-старший тут же послал поселян и жителей городка с мотыгами и лопатами вырыть в предместье несколько десятков ям-ловушек. Сверху эти ямы прикрыли землей, кругом устроили засады и стали ждать прихода противника. Часть поселян была отправлена также к северу от Цзэнтоуши, чтобы и там приготовить несколько десятков волчьих ям.

И вот Сун Цзян со своими отрядами выступил в поход, а У Юн тем временем тайно послал вперед на разведку Ши Цяня. Через несколько дней Ши Цянь вернулся и сообщил:

— К северу и югу от Цзэнтоуши повсюду вырыты волчьи ямы. Их так много, что и не перечесть. В настоящее время противник ждет подхода наших отрядов.

— Что ж, ничего удивительного в этом нет! — сказал, рассмеявшись, У Юн.

Отряды двигались вперед и вскоре достигли окрестностей Цзэнтоуши. Был как раз полдень. Вдруг впереди показался конь с медным колокольчиком на шее и с пучком фазаньих перьев, привязанных к хвосту. На коне сидел человек в белом халате, с темной повязкой на голове и с копьем в руках. Бойцы хотели было погнаться за всадником, но У Юн остановил их и приказал разбить лагерь. Вокруг велел вырыть ров, по краям утыкать его колючим кустарником. Остальным отрядам он также велел вырыть канавы и утыкать их колючками.

Прошло три дня, но из Цзэнтоуши никто не показывался. Тогда У Юн, который был в полном недоумении, позвал Ши Цяня и приказал ему тайком проникнуть в неприятельский стан, разузнать обстановку, а также точно установить, где устроены ямы-ловушки, сколько их всего и на каком расстоянии они находятся от лагеря. [573]

За день Ши Цяню удалось все подробно узнать и даже тайком расставить опознавательные знаки. Вернувшись, он доложил обо всем военному советнику.

На завтра У Юн отдал приказ передовому пешему отряду вооружиться мотыгами и разбиться на две группы. Кроме того, он распорядился взять более ста подвод из-под провианта, нагрузить их сухим камышом и тростником и спрятать в центре лагеря. В тот же вечер он велел командирам всех лагерей следить на следующее утро за тем, как будут вести наступление пешие части с восточной и западной стороны.

К северу от Цзэнтоуши Ян Чжи и Ши Цзинь согласно приказу должны были построить конный отряд в одну линию, размахивать боевыми знаменами, бить в барабаны, словом, делать вид, что они вот-вот ринутся на штурм, но ни в коем случае не двигаться вперед. На этом У Юн закончил все свои распоряжения.

Между тем Ши Вэн-гун хотел лишь одного: чтобы наступление на Цзэнтоуши вел сам Сун Цзян, так как он надеялся навести Сун Цзяна на волчью яму. От лагеря шла лишь узкая тропинка, и отступать, если бы это случилось, было некуда.

Утром следующего дня в лагере раздался взрыв ракеты, и в тот же миг большой отряд двинулся по направлению к южным воротам. Вскоре из лагеря, расположенного у восточных ворот Цзэнтоуши, прибыл гонец и сообщил о том, что какой-то монах, вращая над головой огромным железным посохом, а вслед за ним странствующий монах с двумя мечами, избивают всех без разбора.

— Это, несомненно, разбойники из Ляншаньбо — Лу Чжи-шэнь, и У Сун, — сказал Ши Вэнь-гун.

Опасаясь, что они прорвутся в город, он послал Цзэн Кую в помощь подкрепление. Но не успел он сделать этого, как прибыл гонец из лагеря у западных ворот и сообщил о том, что какой-то огромный бородач вместе с другим, лицо которого напоминает морду тигра, ринулись в наступление. Они несут знамена с надписями: «Бородач Чжу Тун» и «Крылатый тигр Лэй Хэн». Выслушав это сообщение, Ши Вэнь-гун послал подкрепление также и к Цзэн Со.

Вскоре разорвалась еще одна ракета, однако Ши Вэнь-гун со своим войском не двинулся с места. Он ждал, пока противник пойдет в наступление и попадет в приготовленные ямы-ловушки. Тогда бойцы, спрятанные в засадах под горой, могут ринуться вперед и переловить разбойников.

Между тем У Юн приказал своим бойцам идти двумя тропинками, которые начинались на северной стороне холма, и соединиться вблизи неприятельского лагеря. Находившиеся в передних рядах вражеские солдаты наблюдали за их передвижением, не смея и шагу ступить вперед. Засевшие в [574] засаде по обеим сторонам лагеря бойцы тоже оставались на своих местах.

Отряды У Юна продолжали прибывать с тыла и все больше теснили своего противника вплотную к ямам. И в тот момент, когда Ши Вэнь-гун уже решил было выступить, чтобы схватиться с врагом, У Юн взмахнул своей плеткой и указал вперед. В его лагере забили в барабаны, и из рядов выкатили более ста пылающих повозок. Камыш, тростник, сера и селитра, находившиеся в них, были разом подожжены, и густые клубы дыма поднялись прямо в небо.

Когда Ши Вэнь-гун вывел свои войска, путь им преградили пылающие повозки. Выхода не было. Пришлось спешно отвести своих бойцов назад и спасаться бегством. Но в этот момент Гун-Сунь Шэн взмахнул своим волшебным мечом и произнес заклинание. Сейчас же поднялся ураган, который подхватил бушующий огонь и перебросил его на южные ворота. Все деревянные укрепления моментально сгорели. Победу одержали воины Ляншаньбо. Забили в гонг, после чего все отряды были отозваны в лагерь и весь вечер отдыхали.

Что же касается лагеря Ши Вэнь-гуна, то там всю ночь шли работы по ремонту укреплений. Противники расположились друг против друга укрепленным лагерем.

На следующий день Цзэн Ту держал совет с Ши Вэнь-Гу-ном.

— Если мы не уничтожим сначала их главаря, — сказал Цзэн Ту, — то нам трудно будет справиться с остальными.

Он посоветовал военному наставнику Ши Вэнь-гуну остаться в городе и охранять его. Сам же Цзэн Ту оделся в боевые доспехи, сел на коня и во главе отряда выехал из города, чтобы дать бой противнику.

Узнав о том, что Цзэн Ту вызывает их на бой, Сун Цзян вместе с Люй Фаном и Го Шэном выехал на передний край. Когда, стоя под знаменами, Сун Цзян увидел впереди Цзэн Ту, прежняя ярость охватила его, и, указывая вперед плеткой, он воскликнул:

— Кто хочет первым схватить этого мерзавца и отомстить за нанесенное им оскорбление?!

В тот же момент Люй Фан подстегнул коня и, взяв наперевес свой трезубец, ринулся прямо на Цзэн Ту. И вот оба всадника, взмахнув оружием, вступили в бой. После того как они сходились уже более тридцати раз, находившийся под знаменами Го Шэн понял, что один из соперников скоро проиграет. А надо вам сказать, что и по мастерству и по ловкости Люй Фан, конечно, уступал Цзэн Ту. И если в предыдущих тридцати схватках он с большим трудом отбивался от своего противника, то после уже действовал оружием как попало и старался только защищаться и избегать ударов. Опасаясь, что Люй Фан потерпит поражение, Го Шэн вылетел на своем [575] коне вперед и, вращая трезубцем, помчался прямо на Цзэн Ту. Теперь уже три всадника сплелись в один клубок.

Между прочим, к трезубцам, которыми бились бойцы, были привязаны хвосты золотистого леопарда. Люй Фан и Го Шэн, стремясь захватить Цзэн Ту живым, одновременно подняли свои трезубцы. Но Цзэн Ту, который был очень искусным фехтовальщиком, сразу заметил этот маневр и, подняв свое копье, выбросил его вперед и зацепил своей пикой хвосты леопардов на трезубцах противника, так что пику уже никак нельзя было отъединить от трезубцев. Как ни бились Люй Фан и Го Шэн, пытаясь высвободить свое оружие, но ничего сделать не могли.

Наблюдавший за боем из передних рядов «Маленький Ли Гуан» Хуа Юн, опасаясь, что двое удальцов могут потерпеть поражение, вылетел на коне вперед и, держа в левой руке свой резной лук, правой быстро вытащил стрелу с зазубренным наконечником, натянул тетиву до отказа и, прицелившись в Цзэн Ту, выстрелил.

Но тому уже удалось освободить свою пику, в то время как два трезубца его противников оставались спутанными. Рассказ наш ведется, конечно, медленнее, чем развертывались действия на поле боя. Выхватив копье, Цзэн Ту нацелился в спину Люй Фана, но в этот момент стрела Хуа Юна попала ему прямо в левое плечо. Раненый Цзэн Ту повалился с коня. Тогда Люй Фан и Го Шэн выскочили со своими трезубцами вперед, и Цзэн Ту погиб бесславной смертью. Более десятка всадников стремительно помчались доложить о случившемся Ши Вэнь-гуну. А тот в свою очередь сообщил об этом в центральный лагерь.

Услыхав о гибели своего сына, начальник Цзэн принялся громко рыдать. В это время появился Цзэн Шэн. Он был возмущен до глубины души. Этот человек в совершенстве владел военным искусством. Он так мастерски орудовал двумя летающими мечами, что никто не смел приблизиться к нему. Узнав о гибели Цзэн Ту, Цзэн Шэн даже зубами заскрежетал от ярости.

— Оседлать коня и подать его сюда! Я хочу отомстить за смерть старшего брата! — крикнул он.

Отец хотел удержать его, но сделать ничего не мог. Цзэн Шэн облачился с ног до головы в боевые доспехи, взял меч и, вскочив на коня, помчался вперед и выехал перед лагерем. Ши Вэнь-гун также стал уговаривать его не вступать в бой.

— Вы — молодой полководец и не должны пренебрежительно относиться к силам врага. В отряде Сун Цзяна много искусных и отважных воинов и командиров. Если вы не откажетесь выслушать мое скромное мнение, то я предложил бы пока что крепко охранять наши пять лагерей, а в то же время тайно послать в Линчжоу гонца с просьбой немедленно [576] отправить донесение императорскому двору. Пусть пришлют сюда побольше правительственных войск и опытных командиров. Кроме того, надо просить, чтобы эти войска начали наступление с двух направлений. Одна колонна пусть направится прямо в Ляншаньбо, а другая должна будет оборонять Цзэнтоуши. Это отобьет у разбойников охоту продолжать войну, они, несомненно, отведут свои отряды и поспешат вернуться к себе в лагерь. И вот тогда-то я, хоть и обладаю весьма скромными способностями, вместе с вами, дорогой брат, стану преследовать их, и мы, несомненно, одержим большую победу.

Не успел он договорить, как из северного лагеря прибыл его помощник Су Дин; узнав о предложении Ши Вэнь-гуна крепко держать оборону, он поддержал его.

— Этот У Юн из Ляншаньбо очень хитер, — сказал он. — Бороться с ним нелегко. Поэтому мы должны стойко держаться и ждать подкрепления. Иного выхода у нас нет. А за это время мы все потихоньку обсудим.

— Они убили моего брата, и если я сейчас же не отомщу им, то когда же это смогу сделать? — возражал им Цзэн Шэн, — Пока мы будем здесь ждать, разбойники станут еще сильнее, и тогда с ними трудно будет справиться.

Не слушая никаких уговоров, Цзэн Шэн в сопровождении нескольких десятков всадников помчался на коне из лагеря и стал вызывать противника на бой. Когда об этом узнал Сун Цзян, он приказал бойцам на передней линии дать отпор врагу. Размахивая булавой, из рядов выехал Цинь Мин, но не успел он вступить в бой с Цзэн Шэном, как вдруг увидел «Черного вихря» Ли Куя, который с топорами в руках выскочил вперед и, не разобрав, в чем дело, ринулся прямо в ряды противника. Нашлись такие, которые узнали его.

— Да это же «Черный вихрь» Ли Куй из Ляншаньбо! — воскликнули они.

Тогда Цзэн Шэн приказал пустить в Ли Куя стрелу. Вы уже знаете, что перед тем, как вступить в бой, Ли Куй всегда сбрасывал с себя одежду. В таких случаях его прикрывали своими щитами Сян Чун и Ли Гунь. Но сейчас он вылетел вперед один, и потому первая же стрела, пущенная по приказанию Цзэн Шэна, попала ему в ногу. Огромный, словно гора Тайшань, Ли Куй рухнул на землю. Тут бойцы, находившиеся позади Цзэн Шэна, ринулись вперед.

Из отряда Сун Цзяна вылетели на конях Цинь Мин и Хуа Юн, которые решили во что бы то ни стало спасти Ли Куя. А сзади на помощь им мчались Ма Лин, Дэн Фэй, Люй Фан и Го Шэн. Выручив Ли Куя, они вернулись с ним обратно. Когда Цзэн Шэн увидел, как много бойцов у Сун Цзяна, он не решился продолжать бой и приказал своим солдатам возвращаться в лагерь. Сун Цзян также отозвал своих бойцов. [577]

На следующий день Ши Вэнь-гун и Су Дин продолжали настаивать на том, что пока не следует вступать в бой с Сун Цзяном. Но разве могли они уговорить Цзэн Шэна, который твердил одно:

— Я должен отомстить за брата!

Не в силах больше спорить с ним, Ши Вэнь-гун вынужден был надеть боевые доспехи и сесть на коня, того самого, которого он когда-то отнял у Дуань Цзин-чжу. Конь этот, если вы помните, назывался «Конем, светящимся ночью, как лев из нефрита», был похож на молодого дракона и мог пробежать в день тысячу ли.

И вот, когда Сун Цзян расположил свои отряды в боевом порядке, с противоположной стороны выехал Ши Вэнь-гун. При виде его прекрасного коня, гнев вспыхнул в душе Сун Цзяна, и он тут же отдал приказ передним рядам готовиться к бою.

Цинь Мин тотчас же вскочил на коня и во весь дух помчался навстречу врагу. Всадники съехались и скрестили свое оружие. На двадцатой схватке Цинь Мин почувствовал, что силы покидают его, и, повернув коня, помчался к своему отряду. Но Ши Вэнь-гун разъярился и погнался за ним. Он запустил в Цинь Мина своей волшебной пикой, попал ему прямо в ногу, и Цинь Мин кубарем полетел с коня. Но тут вылетели на конях Люй Фан, Го Шэн, Ма Лин и Дэн Фэй. Рискуя жизнью, они спасли Цинь Мина. Однако на этот раз было ясно, что бой они проиграли. Тогда Сун Цзян, собрав свой отряд, отвел его на десять ли дальше от того места, где они стояли раньше, и расположился лагерем там.

После этого он приказал поместить Цинь Мина на подводу и в сопровождении охраны отправить в Ляншаньбо на леченье. Затем, устроив тайный совет с У Юном, Сун Цзян вызвал из Ляншаньбо на помощь четырех человек: Гуань Шэна «Большой меч», Сюй Нина «Золотое копье», а также Шань Тин-гуя и Вэй Дин-го.

Когда явился У Юн, Сун Цзян зажег благовонные свечи, совершил моление и стал гадать о своей судьбе. Взглянув на знаки триграммы, У Юн сказал:

— Вас можно поздравить! В этом большом деле вас не ждет поражение. Однако сегодня ночью враг ворвется в наш лагерь.

— Тогда надо заранее подготовиться, — сказал Сун Цзян.

— Не следует волноваться, уважаемый брат, — успокоил его У Юн. — Отдайте только приказ остальным командирам. Сегодня ночью пусть отправляются два отряда — восточный и западный. С левой стороны пойдет Се Чжэнь, с правой — Се Бао. Остальные пусть спрячутся в засаде, которую мы устроим со всех сторон. [578]

Так они договорились о предстоящих действиях. В ночь, о которой пойдет речь, стояла ясная и тихая погода. На небе не было ни облачка, и яркая луна заливала своим светом все вокруг. И вот Ши Вэнь-гун, обращаясь к Цзэн Шэну, сказал:

— Разбойники потеряли сегодня двух своих командиров и сейчас, конечно, сильно напуганы. Мы должны воспользоваться этим, напасть на них и разгромить их лагерь.

Выслушав его, Цзэн Шэн приказал вызвать из северного лагеря Су Дина, из южного — Цзэн Ми, из западного — Цзэн Со с их войсками, для того чтобы объединенными силами напасть на противника. Примерно во вторую стражу вперед были высланы дозорные, с лошадей сняли бубенцы, а бойцы надели кожаные доспехи. После этого все двинулись на лагерь Сун Цзяна. Но когда они пришли туда, то обнаружили, что там никого нет. Лагерь был пуст. Среди бойцов началась паника, они поняли, что попали в ловушку, и тотчас же, повернув своих лошадей, помчались назад.

Но в этот момент с левой стороны показался «Двуглавая змея» Се Чжэнь, с правой — «Двухвостый скорпион» Се Бао, а сзади на отступающих обрушился «Маленький Ли Гуан» Хуа Юн. В темноте Се Чжэнь сразу же пронзил своей рогатиной Цзэн Со, и тот замертво повалился с коня. В тот же момент кругом зажглись огни. Из-за лагеря донеслись крики, и одновременно с востока и запада войска Сун Цзяна стали теснить противника. Все смешалось, бой продолжался до полуночи. Ши Вэнь-гуну с трудом удалось пробить себе дорогу и вернуться обратно.

Трудно выразить словами то отчаяние, которое охватило старого Цзэна, когда он узнал о гибели Цзэн Со. На следующий же день он попросил Ши Вэнь-гуна написать письмо о том, что они сдаются. А так как Ши Вэнь-гун и сам был сильно напуган, то сейчас же исполнил его просьбу. С этим письмом в лагерь Сун Цзяна был срочно отправлен человек. Когда Сун Цзяну доложили о том, что из Цзэнтоуши прибыл гонец, он приказал ввести его. Посланец вручил Сун Цзяну письмо. Вскрыв конверт, Сун Цзян начал читать. Вот что там было написано:

«Начальник городка Цзэнтоуши — Цзэн Нун — склоняет свою голову перед славным знаменем главнокомандующего Сун Гун-мина. Мои неразумные сыновья, полагаясь на свои скромные силы, позволили себе отбить ваших коней и тем самым оскорбить ваше достоинство. Еще до этого, когда «Небесный князь» Чао Гай приходил сюда из лагеря, мы должны были выразить ему свое повиновение. Но, к сожалению, один из бойцов пустил в него стрелу и сделал нашу вину во сто крат тяжелее. Отрицать ее мы уже никак не можем. Однако, хорошенько поразмыслив, я скажу вам, что все получилось против нашего желания. Сейчас мои упрямцы уже мертвы, и [579] я посылаю к вам гонца с просьбой о мире. Если вы окажете нам такую милость и выразите согласие прекратить боевые действия, то я готов вернуть вам всех коней и вдобавок к этому вознаградить ваших бойцов всех трех отрядов золотом и парчой, чтобы избежать потерь с обеих сторон.

Почтительно обращаясь к вам с настоящим письмом, молю вас ознакомиться с его содержанием и сообщить о вашем решении».

Окончив чтение, Сун Цзян в гневе изорвал письмо и с возмущением сказал:

— Они убили моего уважаемого брата. Разве могу я оставить это дело так? Я тогда лишь успокоюсь, когда сравняю с землей последнюю постройку этого города.

Услышав это, посланец, дрожа от ужаса, повалился на землю.

— Вы не правы, уважаемый брат, — вступил в разговор У Юн. — Мы начали эту борьбу потому, что и та и другая сторона затаили зло друг против друга. Но раз Цзэн прислал к нам гонца с письмом и просит о мире, то мы не можем из-за минутного раздражения нарушать великий принцип справедливости!

Он тут же написал ответ, достал десять лян серебра, дал в награду посланцу, и отправил его с ответным письмом.

Вскрыв конверт, Цзэн прочитал следующее:

«Я, главный начальник лагеря Ляншаньбо — Сун Цзян, собственноручно пишу этот ответ начальнику Цзэнтоуши — Цзэн Нуну. С древних времен известно, что государство, которое не пользуется доверием, обречено на неизбежную гибель; человек, который не знает чести, должен умереть; не честно нажитое богатство быстро уходит, а полководец, лишенный храбрости, неизбежно терпит поражение. Все это закономерно, и ничего удивительного здесь нет. Между Ляншаньбо и Цзэнтоуши никогда не было вражды. Каждый из нас жил, придерживаясь установленных границ. А причиной возникшей между нами ссоры, несомненно, является то зло, которое вы необдуманно причинили нам. Если вы хотите заключить с нами мир, тогда верните нам лошадей, которых вы у нас дважды захватывали, и выдайте злодея Ю Бао-сы. Кроме того, вы должны также вознаградить наших бойцов за труды золотом и шелком. И если вы искренне хотите мира, то должны неукоснительно выполнить все эти условия. Но не вздумайте нарушить хоть одно из них. В этом случае мы будем действовать по-другому!»

Старый Цзэн передал письмо Ши Вэнь-гуну, чтобы тот прочитал его. Оба они были глубоко встревожены и опечалены. На следующий день старый Цзэн снова отправил гонца и поручил ему передать, что если они желают получить Ю Бао-сы, то пусть и со своей стороны вышлют заложников. [580]

Тогда Сун Цзян и У Юн тотчас же отправили в Цзэнтоуши Ши Цяна, Ли Куя, Фань Жуя, Сян Чуня и Ли Гуня — всего пять человек. Перед их уходом У Юн подозвал к себе Ши Цяня и на ухо сказал ему, что делать, если произойдут какие-нибудь изменения.

Мы не будем рассказывать вам о том, как эти пять человек ехали в лагерь Цзэна, упомянем лучше, что Гуань Шэн, Сюй Нин, Шань Тин-гуй и Вэй Дин-го в это время подоспели на помощь и расквартировали своих бойцов в лагере Сун Цзяна.

Между тем Ши Цянь со своими четырьмя приятелями прибыл в лагерь старого Цзэна. Тут он выступил вперед и сказал:

— По приказу нашего уважаемого начальника я, Ши Цянь, вместе с Ли Куем и остальными братьями прибыл к вам для переговоров о мире.

— Раз У Юн послал сюда пять человек, значит, он что-то задумал, — заметил тут Ши Вэнь-гун.

От этих слов Ли Куй сразу же пришел в ярость и, схватив Ши Вэнь-гуна, стал избивать его. Старый Цзэн поспешил вмешаться и принялся увещевать Ли Куя. Но Ши Цянь в этот момент сказал:

— Ли Куй хоть и грубый парень, однако он один из самых близких людей нашего уважаемого начальника Сун Цзяна. Вот он и прислал Ли Куя специально для того, чтобы у вас не возникло каких-нибудь сомнений!

Старый Цзэн искренне хотел договориться о мире и потому не стал слушать Ши Вэнь-гуна, а приказал приготовить для гостей вино и угощение. Затем он пригласил их отдохнуть в лагере, расположенном в монастыре Фахуасы, и выделил им пятьсот человек для охраны, которые окружили их плотным кольцом.

Затем он отправил для переговоров о мире к Сун Цзяну Цзэн Шэна с Ю Бао-сы. Их провели прямо в центральный лагерь. Там они представились, после чего возвратили лошадей, а также передали золото и шелка, привезенные на повозке. Осмотрев все это, Сун Цзян сказал:

— Этих лошадей вы захватили в последний раз. Но почему я не вижу коня, которого еще раньше увел Дуань Цзин-чжу, того, что похож на молодого дракона и называется «Конь, светящийся ночью, как лев из нефрита»?

— На этом коне ездит наш наставник Ши Вэнь-гун, поэтому мы его и не привели, — отвечал Цзэн Шэн.

— Передайте письменно, — приказал Сун Цзян, — чтобы коня сейчас же привели сюда и вернули мне!

Цзэн Шэн написал письмо и, вручив его одному из сопровождающих, велел привести коня. Когда Ши Вэнь-гун услышал об этом требовании, он ответил отказом: [581]

— Мне не жаль расстаться с любым конем, но этого я отдать не могу!

Гонец уходил, возвращался, снова уходил, снова возвращался, но Сун Цзян твердо стоял на своем и требовал во что бы то ни стало доставить ему именно этого коня. Наконец Ши Вэнь-гун велел посланцу передать Сун Цзяну следующее:

— Если он непременно хочет забрать этого коня, то пусть отведет своих бойцов от города, и тогда сразу же получит его.

Сун Цзян стал советоваться с У Юном, как поступить. Но не успели они принять решение, как явился человек и доложил о том, что по двум направлениям — из Цинчжоу и Линчжоу — подходят войска.

— Если эти мерзавцы узнают подобную новость, они станут вести себя совсем по-другому, — сказал Сун Цзян.

Он тотчас же отдал секретный приказ Гуань Шэну, Шань Тин-гую и Вэй Дин-го отправиться навстречу войскам, приближающимся из Цинчжоу, а Хуа Юну, Ма Лину и Дэн Фэю встретить отряды, которые подходят из Линчжоу. Затем он тайно вызвал Ю Бао-сы, принял его в высшей степени любезно и дружелюбно и, вежливо обращаясь к нему, сказал:

— Если вы окажете нам услугу, то мы можем сделать вас одним из главарей нашего лагеря. Я могу сейчас разломить пополам эту стрелу в доказательство того, что вражда, возникшая между нами из-за угона коней, и все остальное будет мной забыто. Если же вы не будете согласны с моим предложением, то я могу сказать лишь одно: Цзэнтоуши находится накануне падения. А теперь вы можете поступать так, как подсказывает вам разум.

Выслушав его, Ю Бао-сы выразил желание присоединиться к разбойникам и полностью подчиниться Сун Цзяну. Тогда У Юн изложил свой план и сказал Ю Бао-сы:

— Сейчас вы должны притвориться, что бежали от нас в свой лагерь, — и там скажете Ши Вэнь-гуну следующее: «Когда мы с Цзэн Шэном прибыли к Сун Цзяну для переговоров о мире, нам удалось кое-что разузнать. Сун Цзян решил любыми средствами заполучить коня, который может проделать тысячу ли в день. В действительности же у него вовсе нет желания заключить с нами мир. Если даже вы вернете ему коня, он все равно будет действовать по-прежнему. Ему стало известно, что в помощь нам из Цинчжоу по двум направлениям посланы войска, и он пришел в сильное замешательство. Нам это очень выгодно и упускать такого случая никак нельзя». И вот если он поверит вам, — закончил У Юн, — тогда я знаю, как поступать дальше.

Получив задание, Ю Бао-сы вернулся в свой лагерь, прошел прямо к Ши Вэнь-гуну и передал ему все, что было велено. Тогда Ши Вэнь-гун провел его к старому Цзэну и повторил рассказ о том, что у Сун Цзяна нет никакого желания [582] договориться о мире и что сейчас надо воспользоваться случаем и напасть на Сун Цзяна. Однако старый Цзэн запротестовал:

— Мой сын Цзэн Шэн все еще находится у них в лагере. И, если мы изменим свое поведение, они убьют его.

— Мы разгромим их, — успокаивал его Ши Вэнь-гун, — и так или иначе спасем Цзэн Шэна. Сегодня вечером надо отдать приказ по лагерям выступать всем сразу. Прежде всего следует разгромить центральный лагерь самого Сун Цзяна. Если раздавить голову змеи, остальное уже не имеет никакого значения. А покончить с Ли Куем и его приятелями мы успеем, когда вернемся.

— Но вы, господин наставник, должны составить хитроумный план и хорошенько все обдумать, — сказал старый Цзэн.

Тут же были разосланы приказы Су Дину в северный лагерь, Цзэн Кую — в восточный и Цзэн Ми — в южный. Им предлагалось совместно выступить и разгромить противника. А Ю Бао-сы тем временем быстро проскользнул в лагерь, расположенный в монастыре Фахуасы, разыскал там Ли Куя и четырех его друзей и тайно передал все новости Ши Цяню.

Однако вернемся пока к Сун Цзяну. Обращаясь к У Юну, он сказал:

— Не знаю, что из всего этого получится.

— Если Ю Бао-сы не вернется, — отвечал ему на это У Юн, — значит, план мой удался, и сегодня вечером они могут напасть на наш лагерь. Поэтому нам следует разбиться на две группы и устроить по обеим сторонам засаду. Лу Чжи-шэня и У Суна надо отправить с пешим отрядом для нападения на восточный лагерь противника. Чжу Тун и Лэй Хэн, также во главе пешего отряда, поведут наступление на западный лагерь. А Ян Чжи и Ши Цзинь во главе конного отряда пусть отрежут северный лагерь. План этот называется «Собака в логове зверя». Такой план всегда обеспечивает успех.

И вот в тот вечер, о котором пойдет речь, Ши Вань-гун повел вперед отряды Су Дина, Цзэн Ми и Цзэн Куя. Луна в эту ночь светила тускло, звезды слабо мерцали. Ши Вэнь-гун и Су Дин шли впереди, а Цзэн Ми и Цзэн Куй замыкали колонну. С коней были сняты бубенчики, бойцы одели кожаные доспехи. И вот все они подошли к главному лагерю Сун Цзяна. Но тут оказалось, что ворота лагеря отперты, и в самом лагере мертвая тишина, и нет ни души. Было ясно, что это ловушка! Пришлось быстро повернуть и возвращаться в свой лагерь. Но тут над Цзэнтоуши взвились ракеты, и в тот же момент оттуда донесся колокольный звон. Это Ши Цянь взобрался на сторожевую башню в храм Фахуасы и что было силы стал бить в большой колокол. Со всех сторон взрывались хлопушки и ракеты, раздавались громкие крики. [583] Трудно было даже определить, какое количество войск ринулось на город.

Между тем Ли Куй, Фань Жуй, Сян Чун и Ли Гунь выскочили из монастыря и стали убивать каждого, кто попадался им под руки. И вот, когда Ши Вэнь-гун со своими людьми хотел пробраться к себе в лагерь, он не смог найти даже дороги туда. Увидев у себя в лагере такую панику и узнав о том, что отряды Сун Цзяна приближаются с двух сторон, старый Цзэн повесился. Цзэн Ми, который опрометью несся к себе в западный лагерь, был Чжу Туном заколот одним ударом меча; Цзэн Куй попытался ускакать в восточный лагерь, но был смят лошадьми и растоптан в грязь среди сумятицы, которая поднялась в отряде. А Су Дин, который, рискуя жизнью, пробился через северные ворота, очутился перед бесчисленным множеством приготовленных там ям-ловушек. По пятам за ним гнались Лу Чжи-шэнь и У Сун, а впереди преградили путь Ян Чжи и Ши Цзинь. В конце концов Су Дин был убит наповал стрелой, а бойцы, мчавшиеся за ним, вместе со своими конями попали в ямы-ловушки. Они громоздились один на другого, и трудно даже было сказать, сколько людей и лошадей погибло в этой свалке.

Но посмотрим, что произошло с Ши Вэнь-гуном. На своем отличном скакуне ему удалось пробиться через западные ворота, он выбрался в поле и ускакал. Густые тучи заволокли небо, и уже невозможно было различить, где север, где юг. Так он мчался больше двадцати ли, не зная, где находится. За лесом слышались удары гонга. Вдруг навстречу ему выскочил отряд в четыреста — пятьсот человек. Командир, находившийся впереди, держал в руках палицу. Взмахнув ею, он хотел ударить по ногам коня, на котором ехал Ши Вэнь-гун. Но так как это был не просто конь, а сам дракон, способный пробежать тысячу ли в день, то, увидев поднятую палицу, он перемахнул прямо через голову воина, который держал ее. И Ши Вэнь-гун все мчался вперед, однако, казалось, черный туман обволакивает его, густые тучи начинают давить. Холодный ветер свистел и бешено бил в лицо. Словно все пространство вокруг него заполнил собой дух Чао Гая, который опутал его и удерживал на месте.

Тогда Ши Вэнь-гун повернул коня и поехал обратно старой дорогой. Но тут он столкнулся с «Расточителем» Янь Цином. Он снова повернул коня, и навстречу ему вылетел Лу Цзюнь-и «Нефритовый цилинь».

— Куда бежишь, мерзавец?! — закричал Лу Цзюнь-и.

С этими словами он ударил Ши Вэнь-гуна мечом в бок, и тот сразу же свалился с коня. Ши Вэнь-гуна связали и доставили в Цзэнтоуши. А Янь Цин, захватив коня-дракона, отправился прямо в главный лагерь. Когда Сун Цзян увидел коня, в душе у него смешались радость и гнев. Он был [584] счастлив, что Лу Цзюнь-и сумел отличиться, но мысль о том, что Ши Вэнь-гун убил Чао Гая, вызывала в нем ярость. Но прежде всего Сун Цзян приказал обезглавить Цзэн Шэна. Затем была истреблена от мала до велика вся семья Цзэнов. Деньги, ценности и продовольствие погрузили на подводы, чтобы, вернувшись в Ляншаньбо, поделить добычу между всеми главарями, а также наградить бойцов всех отрядов.

А Гуань Шэн и Хуа Юн, выступившие со своими отрядами против правительственных войск, приближающихся из Цинчжоу и Линчжоу, вернулись в лагерь. Ни один из командиров не погиб в боях. Ши Вэнь-гуна поместили в повозку для преступников и, собрав все отряды, двинулись обратно в Ляншаньбо. По дороге они не причинили ни малейшего вреда тем городам и деревням, через которые проходили.

Вернувшись в лагерь, все собрались в Зал верности и справедливости перед алтарем, поставленным в честь духа Чао Гая. И тут Линь Чун попросил Сун Цзяна, чтобы он приказал «Чудесному писцу» Сяо Жану написать поминальную молитву. После этого все без исключения главари должны были одеться в траурные одежды и, громко причитая, совершить обряд поминовения. Затем Ши Вэнь-гуну рассекли грудь, вынули у него сердце и принесли его в жертву духу Чао Гая. После того как обряд был совершен, Сун Цзян тут же, в Зале верности и справедливости, стал держать с главарями совет о том, кому быть начальником лагеря. Тогда У Юн сказал:

— Вы, уважаемый брат, будете старшим, Лу Цзюнь-и будет вторым после вас, а остальные братья останутся каждый на своем месте.

— Но ведь «Небесный князь» Чао Гай, умирая, завещал нам следующее: «Человек, который захватит Ши Вэнь-гуна, кто бы он ни был, должен стать начальником Ляншаньбо», — возразил на это Сун Цзян. — И вот Лу Цзюнь-и захватил этого разбойника живым, доставил его в лагерь и принес жертву духу Чао Гая. Он отомстил за нанесенное оскорбление и смыл обиду. К чему же много разговаривать? Он должен быть главным начальником!

— Да разве осмелюсь я со своими скромными способностями и ничтожными заслугами занять столь почетное место? — воскликнул Лу Цзюнь-и. — Занять здесь даже самое последнее место я почту для себя за великую честь.

— Не подумайте, что я хочу казаться слишком скромным, — отвечал тогда Сун Цзян. — Но есть три вещи, в которых я уступаю вам, господин Лу Цзюнь-и. Это, во-первых, мой низкий рост и то, что я темнолицый. Таким образом, и по наружности и по способностям я не могу равняться с вами. Вы же, уважаемый господин, обладаете солидной и внушительной внешностью, а также благородной осанкой. Во-вторых, я [585] был всего лишь маленьким чиновником, совершил преступление и бежал, спасая свою жизнь. Я от всей души благодарен уважаемым братьям, что они не отвергли меня и даже оказали мне честь, временно избрав на это почетное место. Вы же, почтенный господин, происходите из богатой и знатной семьи и давно уже завоевали себе славу доблестного и отважного героя. И наконец, в-третьих, я недостаточно учен, чтобы служить государству, да и в военном деле не так искусен, чтобы управлять войском. Силы мои столь ничтожны, что я не в состоянии связать даже курицы, и ни одного боевого подвига не совершил. В то время как вы, уважаемый господин, сильны настолько, что можете один противостоять десятитысячному войску. Вы постигли все современные и древние науки, и в этом тоже никто не может превзойти вас. Вот почему именно вы должны стать начальником лагеря. В будущем, когда мы снова будем служить императору, вы, несомненно, совершите выдающийся подвиг, получите высокий пост, и тогда на наших братьев тоже упадет отблеск вашей славы. Я решил это бесповоротно и прошу вас не отказываться больше.

Тут Лу Цзюнь-и склонился до земли и сказал:

— Уважаемый брат мой! Вы лишь напрасно утруждаете себя подобными разговорами. Я скорее умру, чем соглашусь с вашим предложением.

— Дорогой брат, — вмешался тут У Юн, — вы должны быть здесь главным, а Лу Цзюнь-и займет второе место. Такова воля всех. Если же вы будете упорствовать, уступая свое место другим, то боюсь, что этим оттолкнете от себя людей.

Дело в том, что У Юн видел, каково у людей настроение, и потому сейчас был так решителен. В этот момент «Черный вихрь» Ли Куй вдруг закричал:

— В Цзянчжоу я, рискуя своей жизнью, шел за тобой! Все стараются заискивать перед тобой! А мне никакой черт не страшен! И если ты все время будешь уступать свое место, я все разнесу здесь к дьяволу, и мы разлетимся подобно искрам!

В этот момент У Сун заметил, что У Юн подает глазами знаки остальным, чтобы они высказывались. Тогда он выступил вперед и сказал:

— Уважаемый брат! Среди ваших подчиненных много таких, которые служили в правительственных войсках и выполняли волю императора! И все они на это место выбрали именно вас. Так разве согласятся они подчиниться кому-то другому?

— Мы семеро пришли первыми в этот лагерь, — сказал Лю Тан. — И тогда же решили выбрать вас на почетное место, А теперь вы хотите уступить это место другому.

— Если вы, уважаемый брат, — загремел Лу Чжи-шэнь, — будете разводить церемонии, то мы все уйдем отсюда! [586]

— Прекратим этот разговор, — сказал Сун Цзян. — Есть еще одно обстоятельство. Я посмотрю, какова будет воля неба, и тогда мы уже решим этот вопрос окончательно.

— Хотелось бы услышать, что вы имеете в виду, говоря о воле неба? — спросил У Юн.

— Есть два условия, — начал Сун Цзян.

И как будто так и должно было случиться, чтобы из-за этого

В неприступном стане Ляншаньбо
Двух героев новых повстречали,
А на мирный город Дунпинфу
Новые обрушились печали.

Поистине:

Звезды небесные — все тридцать шесть, -
Разом покинув далекую высь,
Тайно в горах Ляншаньбо собрались.

Звезды земные — все семьдесят две, -
Дебри пройдя и по рекам приплыв,
Тайно стеклись в этот тихий залив.

О каких двух условиях говорил Сун Цзян, читатель узнает из следующей главы.

(пер. А. Рогачева)
Текст воспроизведен по изданию: Ши Най-ань. Речные заводи. Том 2. Гос. изд. худ. лит. М. 1959

© текст - Рогачев А. 1959
© сетевая версия - Тhietmar. 2015
© OCR - Иванов А. 2015
© дизайн - Войтехович А. 2001 
© Гос. изд. худ. лит. 1959