ЗАНОВО СОСТАВЛЕННОЕ ПИНХУА ПО ИСТОРИИ ПЯТИ ДИНАСТИЙ
СИНЬ БЯНЬУ-ДАЙ ШИ ПИНХУА
/217/ ПИНХУА ПО ИСТОРИИ ДИНАСТИИ ЧЖОУ
Цзюань 2
В стихах говорится:
За время Пяти династий на тропе
двенадцать правителей было;
Ши-цзун среди них отличался отвагой
и истинною добротой.
В ратных делах и приказах военных
никто не сравнился бы с ним;
Закон утвердил и поля уравнял он
не ради славы пустой.
Из дерева вырезал он земледельца
в честь главного из занятий;
На медь переплавил он статуи Будды,
народ облегчая простой.
Когда б ниспослало всевышнее Небо
ему еще несколько лет,
С престола он дал бы Срединной равнине
незыблемый мир и покой.
Речь здесь о том, что Пять династий: Лян, Тан, Цзинь, Хань и Чжоу — просуществовали пятьдесят шесть лет. За это время у власти сменилось двенадцать государей. Кого из них можно назвать мудрым правителем? Прежде ученые люди говорили так: «Из государей Пяти династий первым следует назвать чжоуского Ши-цзуна, после него танского Мин-цзуна, а больше и некого».
А теперь расскажем о том, что едва чжоуский Ши-цзун вступил на престол, как правитель Северной Хань Лю Чун пошел на него походом во время траура. Послушайся Ши-цзун слов Фэн Дао, отступи от своего намерения, он показал бы себя трусом; а вздумай он только защищаться, так дождался бы, что соблазненные посулами Лю Чуна нагрянули бы варвары, и ему пришлось бы расплачиваться, тут уж ничего нельзя было бы поделать.
Но Небо одарило Ши-цзуна умом и доблестью, целеустремленно добивался он порядка в управлении страной, и то воодушевление, с которым он сам пошел в поход, считая это своим первейшим делом, ясно показывает, куда был устремлен его великий замысел. Не размениваясь на мелочи, он все свои силы отдал его осуществлению.
Из Хуайчжоу Ши-цзун двинулся двойными переходами. Не прошло и месяца, как он подошел к Цзэчжоу и разбил к северо-востоку от него свой лагерь. Лагерь войск Лю Чуна, правителя Северной Хань, находился к югу от Гаопина. На следующий день чжоуский полководец Фань Айнэн атаковал ханьские [318] позиции. Войско Северной Хань отступило и расположилось в Янчэне.
Опасаясь, как бы государь Северной Хань не сбежал, Ши-цзун /218/ указом повелел своим войскам в любое время суток преследовать противника, двигаясь двойными переходами. Государь Северной Хань Лю Чун выстроил войско в Багунъюани; Чжан Юаньхуэй расположился, образовав заслон, восточнее Багунъюани, Ян Гунь с пешими и конными киданями занял позицию, прикрывая Багунъюань с запада, — шеренги войск стояли в строжайшем порядке. Ши-цзун, преисполненный отваги и решимости, прошел с войском путь слишком быстро, командующий же Хэяном Лю Цы, двигавшийся в арьергарде, еще не подошел — в души воинов закралась тревога. Ши-цзун приказал Бай Чжуншану с левым войском занять позицию западнее лагеря, Фань Айнэну и Хэ Хуэю с правым расположиться восточнее лагеря; Сян Сюню и Ши Яньчао с конницей велено было стоять в центре, а Чжан Юндэ с личной стражей должен был находиться при самом императоре. Облачившись в панцирь и шлем, Ши-цзун верхом на коне прибыл на позиции руководить сражением. Государь Северной Хань Лю Чун, увидев, как малочисленно войско Чжоу, и в душе раскаиваясь, что попросил помощи у киданей, похвастался своим военачальникам: «Вот сегодня вы посмотрите, что я не только перебью войско Чжоу, но и заставлю киданина по достоинству оценить меня, — узнает, как я командую солдатами». Ян Гунь верхом выехал посмотреть позиции чжоуского Ши-цзуна и, вернувшись, сказал государю Северной Хань: «А Чжоу ведь противник сильный, не слишком ли беспечно идем мы на бой с ним?» — «Никому ничего не говорите! — в сердцах воскликнул рассерженный государь Северной Хань. — Как бы вы не подорвали боевой дух моего войска. Посмотрите, я одержу полную победу и захвачу государя Чжоу в отмщение за своего сына». В это время с северо-востока дул сильный ветер, но немного погодя он переменился — стал дуть с юга. Фушумиши Ван Яньсы послал сытяньцзяня Ли И передать государю Северной Хань: «Вот самое время начинать бой! Воспользуемся сильным ветром, это поможет нам!» Государь Северной Хань целиком положился на его слова. Шуми чжисюеши Ван Дэчжун, задержав коня, стал увещевать государя: «Если ветер будет так же силен, каким образом [это поможет] 1 нам? Ли И, который говорит, что можно идти в бой, следует казнить!» Но государь Северной Хань наорал на него: «Я уже принял решение, нечего тебе, старому книгоеду, болтать глупости, а то прикажу казнить в назидание всему войску». Государь Северной Хань выехал из строя и сразу дал сигнал отрядам Чжан Юаньхуэя двинуться вперед. Завязался бой с чжоускими полководцами Фань Айнэном и Хэ Хуэем. Всего несколько раз схватились они, только видят, Фань Айнэн и Хэ Хуэй повернули свои конные отряды и первыми ушли с поля боя. Правый фланг [319] был разгромлен, оставшиеся в живых — всего около тысячи пеших воинов — поснимали с себя оружие и, как один, сдались войскам Северной Хань.
Когда Ши-цзун увидел, что правое войско обратилось в бегство, ему пришлось вывести в бой свою личную стражу и, пренебрегая ядрами и стрелами, самому вести сражение. В это время сунский Тай-цзу Чжао Куанъинь, командир ночной охраны Ши-цзуна, громко крикнул своему строю: «Государь в страшной опасности! Вот /219/ когда мы должны стоять насмерть!» И, обращаясь к Чжан Юндэ, сказал: «Разбойник держится заносчиво, но мы разобьем его. Под прикрытием возвышенности выходите со своим отрядом на запад — будете левым крылом, я буду правым, зажмем в клещи лагерь противника и атакуем. В этом ударе — судьба страны!» — «Вот это замысел!» — воскликнул Чжан Юндэ, и они с двумя тысячами воинов каждый бросились в бой. Чжао Куанъинь Тай-цзу впереди всех, не думая об опасности, ворвался в первые ряды противника, воины бились изо всех сил — таких, кто бы не дрался за целую сотню, не было. Войско Северной Хань потерпело поражение. Нэйдяньчжи Ма Юй 2, на всем скаку натягивая лук, убил подряд человек десять — воины воспряли духом. Ма Цюаньи всего лишь с сотней конников обрушился на ханьский строй. Государь Северной Хань поспешил ввести в бой Чжан Юаньхуэя. Но едва тот выехал из строя, как лошадь перевернулась — он был убит выстрелом Чжао Тай-цзу. Увидев, как могущественно и бесстрашно войско Чжоу, Ян Гунь, обиженный к тому же словами государя Северной Хань о том, что он, Ян Гунь, должен будет «оценить» государя по достоинству, увел все киданьские отряды.
А еще расскажем вот о чем: Фань Айнэн и Хэ Хуэй уходили: со своими конниками на юг и грабили обозы; при этом они распустили слух, что прибыли главные силы киданей, что императорские войска разбиты, а все, кто остался жив, перешли на сторону врага. Ши-цзун направил к ним одного из приближенных, пытаясь императорским повелением остановить их, но Фань Айнэн и Хэ Хуэй приказу не подчинились, наоборот, они убили посла.
В пути они столкнулись с Лю Цы, пытались угрозами не пустить его дальше, по Лю Цы не поддался и повел свои отряды вперед на помощь государю.
В это время государь Северной Хань, у которого еще насчитывалось тысяч десять воинов, расположился за горным ручьем, намереваясь использовать его как естественный рубеж. На исходе дня подошли отряды Лю Цы. Вместе с Чжао Тай-цзу и другими он ударил по позициям Северной Хань, противника гнали до самого лагеря Лю Чуна под Гаопином. Трупы убитых покрыли землю, брошенные в пути обозы, оружие, скот, снаряжение и сосчитать было невозможно. [320]
В тот же вечер ночевавший в полевом лагере Ши-цзун приказал казнить всех захваченных в плен чжоуских пеших воинов, ранее сдавшихся в плен ханьцам. Фань Айнэн, Хэ Хуэй и их воины, прослышав про великую победу Чжоу, постепенно вернулись обратно.
На следующий день у Гаопина отдыхали воины, кормились кони. Войско в награду получило угощение. Из воинов Северной Хань, перешедших на сторону Чжоу, около тысячи человек отобрали в отряд «наипокорнейших командованию» и направили служить в гарнизоны, расположенные по реке Хуайхэ; остальных — две с лишним тысячи человек, — пожаловав одеждой и деньгами, отпустили назад в Северную Хань.
Государь Северной Хань всего лишь с сотней конников днем и ночью двойными переходами шел на север. Полный разгром у Гаопина так потряс, так напугал его, что, бывало, приехав куда-нибудь и сев к столу, он не прикасался к еде, а стоило сообщить, что подходят войска Чжоу, как он бросал палочки и в панике бежал [дальше]. Силы старика были на исходе, от усталости он не держался на ногах; ему едва удалось избежать смерти и благополучно добраться до Цзиньяна.
Ши-цзун хотел казнить Фань Айнэна, Хэ Хуэя и тех, кто был с ними, но колебался и решения принять не мог. Днем Ши-цзун лежал в шатре, дежурство в то время нес Чжан Юндэ, поэтому государь поинтересовался его мнением о наказании виновных. Чжан Юндэ сказал: «Фань /220/ Айнэн и остальные ведь никогда не имели больших заслуг, а теперь они опозорили свои бирки и секиры — едва завидев врага, первыми обратились в бегство. Смерти мало за их нерадивость в деле. И еще, ваше величество, вы ведь собираетесь покорить земли в пределах четырех морей, и если не установить военные законы, то, будь у вас и храбрые, как медведи, воины, и миллионное войско, сможете ли вы управлять им?» Швырнув на землю подушку, Ши-цзун решил: «Непременно казню этих разбойников!» Тотчас же страже было приказано арестовать и привести к шатру Фань Айнэна, Хэ Хуэя и семьдесят с лишним их подчиненных. «Вы не сражались не [потому] 3, что не умели, вы хотели, как диковинку, продать нас Лю Чуну!» — с укором сказал Ши-цзун и повелел казнить всех перед войском.
Затем [Ши-цзун] распорядился в простых гробах отправить трупы казненных домой для захоронения. После этого надменные военачальники и нерадивые воины поняли, чего надо бояться, и, хотя приказ императора был объявлен всем недавно, дальше жить в лени и праздности, как прежде, они уже не смели.
Чжан Юндэ сказал Ши-цзуну: «Чжао Куанъинь умом и отвагой превзошел всех, ему следует дать повышение вне очереди. Если бы в битве под Гаопином господин Чжао не отдал приказа [321] идти вперед, все последовали бы примеру Фаня и Хэ, и тогда, ваше величество, великое дело погибло бы». Восхищенный отвагой Чжао Куанъиня, Ши-цзун отметил его, сделав дуюйхоу дворцовой стражи. Кроме него еще человек десять военачальников получили повышение, а некоторые самим ходом событий были поставлены во главе войсковых частей. Чжао Чао был освобожден из тюрьмы.
Теперь расскажем о том, что разбитый наголову государь Северной Хань, трусливо прибежав в Цзиньян, собрал оставшихся воинов, переформировал войско, отремонтировал городские стены и привел в порядок рвы — приготовился к приходу чжоуских войск. Так как Ван Дэчжун был направлен сопровождать возвращающегося на родину чоюэншилина Ян Гуня, то государь Северной Хань [снова] попросил помощи у киданьского государя. Кидани ответили согласием.
Ши-цзун послал Фу Яньцина и других в поход на север. Ему просто хотелось блеснуть своей силой у стен Цзиньяна, атаковать и брать город он не собирался. Но стоило чжоуским отрядам вступить в пределы Северной Хань, как народ с благодарностью стал одаривать воинов всякой снедью. Люди со слезами жаловались на тяжесть налогов и повинностей, введенных господином Лю, и готовы были предоставить войску все необходимое, чтобы помочь взять Цзиньян. И многие округа и уезды перешли под власть Чжоу. Тут у Ши-цзуна зародилась мысль о захвате. Но военачальники, заявив, что продовольствия не хватает, просили отвести войска. Ши-цзун не согласился. А солдаты тем временем превратились в грабителей, народ Северной Хань потерял последнюю надежду, люди потихоньку начали бежать в горные ущелья, чтобы сообща защищаться. Когда Ши-цзун узнал, почему население разбегается, он немедленно разослал указ с повелением прекратить грабежи, успокоил земледельцев и распорядился на год приостановить взимание текущих налогов. Затем он призвал народ Северной Хань добровольно сдавать зерно, обещая за это назначение на чиновничьи должности. Еще он распорядился, чтобы из близлежащих к уездам районов /221/ на перевозку провианта войскам отрядили мужчин. Ли Гу был послан в Тайюань позаботиться о продовольствии и фураже. Пять округов, подвластных Северной Хань: Сяньчжоу, Ланьчжоу, Шичжоу, Циньчжоу и Синьчжоу, объявили о своей капитуляции и перешли под власть Чжоу.
Пятый месяц. Ши-цзун из Лучжоу устремился к Цзиньяну. Когда он подошел к городу, знамена обвили городские стены кольцом в сорок с лишним ли. Ян Гунь и Ван Дэчжун бежали назад к киданям. Киданьский государь, разгневанный бесславным поведением Ян Гуня, заключил его в тюрьму; затем он направил более тысячи конников в районы Синьчжоу и Дайчжоу. Ши-цзун выслал против них Фу Яньцина. Когда Фу Яньции вошел в [322] Синьчжоу, кидани отошли оборонять Синькоу, но их конные отряды все время появлялись у стен города. Тогда Фу Яньцин и остальные военачальники выстроили свои отряды в боевой порядок и стали ждать, а когда враги подошли, вступили с ними в бой. Ши Яньчао с двумя десятками конников был впереди. Он разгромил и отбросил двухтысячный отряд киданей, однако в боевом порыве слишком углубился вперед и погиб. Тогда Фу Яньцин увел войска к Цзиньяну.
Чжэ Дэи во главе отряда воинов округа прибыл к Ши-цзуну. И снова учредили военный округ Юнъаньцзюнь, и Ши-цзун назначил туда Чжэ Дэи командующим.
В то время войска штурмовали Цзиньян, но пошли затяжные дожди, солдаты начали болеть, и [государь] приказал увести войска.
Раньше. Возвращаясь от киданей, Ван Дэчжун в дороге был задержан дозорными. Его препроводили в ставку Ши-цзуна. Ши-цзун освободил Ван Дэчжуна из-под стражи и, пожаловав ему пояс и коня, спросил: «Когда же подойдут войска варваров?» — «Я получил приказ сопровождать Ян Гуня, — ответил Ван Дэчжун, — и ничего больше не добивался». Некто сказал Ван Дэчжуну: «Вы говорите неправду, так удастся ли вам сохранить свою жизнь, когда придут кидани?» Ван Дэчжун тяжело вздохнул: «Я ел хлеб господина Лю, моя престарелая мать находится в осажденном городе, и, скажи я правду, вы обязательно вышлете войска, чтобы закрепиться на важнейших стратегических рубежах, и не пропустите киданей. А случись такое, погибнет и моя семья, и моя страна, какой тогда прок от моей одинокой жизни? Уж лучше погибнуть во спасение дома и страны, пользы будет больше» — и удавился.
Когда Ши-цзун решил уходить от Цзиньяна, Яо Юаньфу, командующий Куанго, сказал ему: «Вперед вести войско просто, отступать трудно». Он задержался со своим отрядом и выступил последним, чтобы с тыла защищать от преследователей отходящие передовые части. И действительно, из Северной Хань вслед чжоусцам выслали отряд преследования. Яо Юаньфу разбил их и отбросил назад. Войско выступило в путь так поспешно, что [у стен города] пришлось сжечь и оставить огромное количество провианта и фуража.
Прибыв в Чжэнчжоу, Ши-цзун посетил Сунлин — усыпальницу отца, затем возвратился [в Далян]. С тех пор как, не посчитавшись с общим мнением сановников двора, Ши-цзун сам провел поход, разгромил Северную Хань и прогнал киданей, все дела управления страной, большие или малые, он решал единолично, чиновникам сообщались уже готовые решения, и все.
Туйгуань из Хэнаньфу Гао Си подал государю письмо с увещеванием. Письмо гласило: /222/ «Вашему покорному слуге известно, что в пределах четырех морей в одиночку управлять несчетной [323] массой людей не могли даже Яо и Шунь. Они непременно отбирали людей и поручали им государственные дела. Сейчас вы, ваше величество, все взяли на себя. Однако в Поднебесной не считают, что ваше величество настолько мудры и прозорливы, чтобы править страной совместно с сановниками; все говорят, что государь нетерпелив и подозрителен и совсем не доверяет своим сановникам. Не лучше ли будет выбрать справедливых и разбирающихся в людях сановников и назначить их министрами, а тех. кто умеет любить народ и разбирать тяжбы, назначить правителями [округов и уездов]; пусть те, кто умеет множить богатства и обеспечивать достаток хлеба, ведают казной и продовольствием, а те, кто умеет доискиваться до причин поступков и соблюдать законы, ведают правосудием. Тогда вашему величеству останется лишь торжественно восседать в парадном зале, жалуя за заслуги и карая за проступки, зачем же беспокоиться, что в Поднебесной не будет порядка? К чему унижать достоинство государя и нести службу вместо сановников? Зачем поступаться знатным положением и отдавать себя низким занятиям? Не значит ли это потерять основу в управлении?
В некоторый день пятого месяца первого года Сянь-дэ чаосаньлан, туйгуань управы командующего военным округом Хэнаньфу ваш покорный слуга Гао Си 4, отбивая сотню земных поклонов, представил». Письмо было подано, но Ши-цзун оставил его без внимания.
Возвратившись в Цзиньян, государь Северной Хань от горя и отчаяния заболел и все государственные дела передал в ведение своего сына Лю Чэнцзюня.
Седьмой месяц. Чжоуский Ши-цзун назначил Уюе-вана Хунчу дополнительно дуюаньшуаем пеших и конных войск Поднебесной, а Вэй Жэньпу сделал шумиши.
Раньше в дворцовую ночную стражу солдаты попадали по протекции министров. Службу несли лениво, жили праздно, в смотрах войск не участвовали, поэтому, когда дело доходило до сражений, стража держалась высокомерно и не желала выполнять приказы. Если солдаты не бежали с поля боя, так сдавались в плен, и не было среди них ни одного достойного доверия. В сражении под Гаопином, увидев, как, не начав боя, все войско Фань Айнэна и Хэ Хуэя обратилось в бегство, Ши-цзун ясно понял, в чем беда. Однажды он сказал состоявшим при нем сановникам: «Сила войска ведь в умении, а не в числе. Сейчас для обеспечения всем необходимым одного воина требуются усилия сотни земледельцев. Зачем же сосать кровь из моего народа, чтобы содержать непригодных солдат? Кроме того, как, не отличая хороших от негодных, воздействовать на всю массу?» Затем он приказал Чжао Тай-цзу провести генеральный смотр императорской гвардии и, повысив наиболее умелых, уволить негодных. А еще был издан императорский указ, призывающий богатырей Поднебесной [324]являться во дворец; Чжао Тай-цзу поручалось испытывать их и особо отличившихся отбирать в караулы дворцовой стражи. Гвардия, конница, пешее войско — все получили приказ провести отбор в своих частях. Поэтому воины стали искусными и сильными: что бы они ни атаковали, они непременно брали, где бы они ни сражались, они непременно побеждали.
Одиннадцатый месяц. Ли Гу инспектировал дамбы на Реке. В прежние времена от Янлю до Бочжоу, на протяжении /223/ ста двадцати ли, Река текла на восток по двум руслам. Разливаясь, она превращалась в огромное озеро, затопляя пространство ли на сто. Сосчитать, сколько раз, например, в округах Цичжоу, Дичжоу и Цзычжоу поля и жилища оказывались под водой, было невозможно. Согнанные с мест люди, чтобы как-то прокормиться, собирали дикие злаки и ловили рыбу. Долго не могли загородить Реку, и население, живущее по берегам, никогда не знало покоя. Но после инспекции Ли Гу для строительства заграждений к Реке отправили шестьдесят тысяч человек. Через тридцать дней работы закончились — дамба была готова.
Расскажем еще о том, что прибежавший в Цзиньян, наголову разбитый у Гаопина государь Северной Хань Лю Чун, разболевшийся от горя и отчаяния, опочил. К киданям направили посла с известием о постигшем несчастье. Грамота от киданей повелевала Лю Чэнцзюню, сыну Лю Чуна, стать императором. Он взял новое имя — Лю Цзюнь и в докладе, направленном киданьскому государю, назвался «сыном Лю Цзюнем, императором Северной Хань». Киданьский государь пожаловал его указом, назвав «императором-сыном». Презрев позор, Лю Цзюнь служил врагам, подражая известной премудрости Ши Цзинтана. И как было потомкам не посмеяться над ним!
А теперь рассказ будет о том, что Ши-цзун возвел госпожу Фу в ранг императрицы.
Раньше. Госпожа Фу, дочь Фу Яньцина, была выдана замуж за Ли Чунсюня, сына Ли Шоучжэня. Как-то гадатель сказал ей, что в будущем ее ждет знатность — она станет матерью Поднебесной. Узнав об этом предсказании, Ли Шоучжэнь и решился окончательно на мятеж. Когда же он попался чжоускому Тай-цзу, Ли Чунсюнь, убив сначала младшего брата и сестру, хотел убить и госпожу Фу, но она сумела спрятаться. Ли Чунсюнь искал ее, но не нашел, а бунтовщики-солдаты приближались — и тогда он перерезал себе горло. Когда мятежники вошли в зал, спокойно восседавшая там госпожа Фу прикрикнула на них: «Мой отец — названный брат шичжуна Го, не вздумайте здесь безобразничать!» Коль скоро госпожа Фу оказалась у чжоуского Тай-цзу, он в сопровождении посла отправил ее обратно к Фу Яньцину, а позднее взял в жены чжоускому Ши-цзуну. И вот теперь она стала императрицей. Императрица была женщиной миролюбивой и сердечной, отличалась умом и твердостью. Ши-цзун ценил ее. [325]
Первый месяц второго года Сянь-дэ (955 г.). Так как со времен Цзинь и Хань при перевозках зерна не существовало норм на естественные утруски, перевозчики часто жизнью платились за недостачу. Ши-цзун знал это и теперь указом повелевал считать допустимой нехватку при перевозках в пределах одной десятой перевозимого.
Сячжоуский Ли Исин узнал, что Чжэ Дэи тоже стал командующим округом. Стыдясь, что положением оказался не выше Чжэ Дэи, он перекрыл дороги, чтобы послы из Чжоу не доставляли Чжэ Дэи никаких сообщений. /224/ Ши-цзун обсуждал это событие с Ли Гу. Ли Гу сказал: «Сячжоу — пограничный военный округ, которому императорский двор постоянно оказывает щедрую поддержку, а Фучжоу — округ незаметный. Однако, не касаясь вопроса значимости округов, следует все-таки урезонить и призвать к порядку Ли Исина и ему подобных, дабы все вели себя как должно». — «Чжэ Дэи больше года отдавал все силы борьбе с Северной Хань, — сказал Ши-цзун, — как же случилось, что в один прекрасный день Ли Исин от него отгородился и совершенно перестал считаться? Ведь в Сячжоу разводят только скот, во всем остальном они зависят от обмена со Срединным государством, и откажи мы в обмене, что они будут делать?» И он направил гунфэнгуаня Ху Цюаня к Ли Исину с посланием, в котором выговаривал за содеянное и призывал к порядку. Ли Исин испугался и принес извинения — дороги снова открылись для проезда, как было и прежде.
С тех пор как войска стали вершить судьбу страны, отбор чиновников на должности двор долгие годы не проводил, и людей для службы не хватало. Поэтому Ши-цзун утвердил порядок выдвижения уездных правителей и секретарей канцелярий: палате Ханьлиньюань и еще двум ведомствам было приказано взять на себя представление к должностям начальников уездов и секретарей уездных канцелярий и в день назначения чиновника объявлять фамилию и имя рекомендовавшего. Если чиновник получал должность в обход закона — за взятку, лицо, сделавшее представление, тоже привлекалось к ответственности за соучастие в преступлении. Благодаря такой мере в уездных управах появились начальники уездов и секретари канцелярий, и дела в округах и уездах были приведены в порядок.
Первый день второго месяца. Произошло солнечное затмение. Ши-цзун издал указ, повелевающий сановникам активно высказываться об упущениях и достижениях [правления]. Указ гласил:
«Мы не познали до конца талантов уважаемых сановников, не постигли до конца их нравственного облика. И если не собрать их высказываний для понимания их поступков, не вникнуть в их помыслы для суждения об их преданности, как же тогда оценить нам уровень их способностей и знаний, как разобраться в пригодности их к службе? Если высказывания последуют, но не будут [326] приняты во внимание, вина заслуженно падет на меня; если же мнения, которых мы добиваемся, не будут высказаны, кто тогда возьмет вину на себя? Пусть уважаемые сановники расскажут доже о своих мечтах, мы все рассмотрим. Посему настоящий указ; довести его до всеобщего сведения».
На другой день после объявления указа в запечатанном виде поступило множество докладов. Ши-цзун отобрал из них то, что счел возможным использовать, и проследил, чтобы все было проведено в жизнь.
Раньше. Кидани часто вторгались в Хэбэй. Их легкая конница проникала в глубь территории — ведь не было никаких пограничных заграждений, и население никогда не знало покоя. Даже когда появлялись просто конные дозоры, и тогда прежде всего они занимались грабежом.
Пограничный военачальник Чжан Цзанъин доложил двору, что в округах Шэнь, Цзи и других протекает река под названием Хулухэ, русло которой на протяжении более ста ли следует прокопать и углубить, чтобы поднять уровень воды. Тогда в случае появления конницы варваров река послужит преградой от их набегов, и простой народ получит возможность спокойно жить. Ши-цзун указом повелел Ван Яньчао и Хань Туну выступить с конными отрядами, поднять в порядке трудовой повинности мужское население и двинуться на работы по углублению реки. Затем /225/ вокруг Лиянькоу возвели стену и расквартировали там солдат для защиты населения, проживающего вдоль границы.
Чжан Цзанъин изложил государю план охраны границ:
«Покорный слуга Чжан Цзанъин, отбивая сотню земных поклонов, подает доклад его императорскому величеству: ваш слуга покорнейше прочел высочайший указ, которым государь просит [сановников] высказываться. С радостью узрел, что ваше величество имеет устремления... 5, скромен и бескорыстен, что широта ваша безмерна, как горы и море, а великодушие сравнимо с милосердием Неба и Земли. Знать, что это так, и ничего не сказать — значит показать себя недостойным.
Ваш покорный слуга, несущий службу по охране границы, досадует, что не сумел сполна воздать государю преданностью, и, коль скоро [теперь] предоставлена возможность говорить, осмеливается изложить свои соображения на высочайшее усмотрение. Следует заметить, что, укрепив отборными гарнизонами места, которые являются естественными рубежами, можно будет положить конец непрекращающимся набегам киданей и покончить с вечными просьбами могущественных пограничных военачальников о помощи. Так одним ударом убиваются два зайца, поэтому ваш покорный слуга столь настоятельно просил в отношении реки Хулухэ. Теперь, когда река углублена и стены вокруг Лиянькоу возведены, прошу учредить гарнизон, объявить вербовку храбрецов среди жителей пограничных районов и назначить [327] завербованным щедрое содержание. Наступит весна, пусть отдают свои силы крестьянскому делу — сеют и пашут, а в свободное от сельскохозяйственных работ время обучим их верховой езде и стрельбе из лука, пусть умеют воевать. Будет спокойно — станут трудиться на полях, случится беда — пойдут сражаться. Когда люди защищают себя, то, как ни свирепствуй варвары, им негде будет развернуться.
Если доклад удостоится высочайшего внимания и просьба вашего слуги будет удовлетворена, ответственность за вербовку ваш слуга возьмет на себя. Случись необходимость, можно ведь и ударить по врагу, дабы несколько уменьшить опасность, грозящую с севера. Говорю, не страшась смерти, покорнейше приму решение.
В некоторый день второго месяца второго года Сянь-дэ покорный слуга Чжан Цзанъин доклад представил».
Ши-цзун остался докладом очень доволен и сказал: «Чжан Цзанъин, имея такой разумный план, безусловно сумеет быть нам опорой и защитой, мудрость его простирается дальше Великой стены!» И государь ответил указом с похвалой Чжан Цзанъину.
Приблизительно через месяц после того, как Чжан Цзанъин приступил к исполнению своих обязанностей, он навербовал тысяч пять храбрецов. А тут вдруг Ван Яньчао, наблюдавший за возведением укреплений, оказался окружен киданями. Чжан Цзанъин повел свои отряды и с ходу атаковал противника. Кидани были наголову разбиты: число убитых превысило три тысячи, киданьский военачальник Цюй Тухуэй попал в плен. С этих пор население пограничных областей избавилось от грабежей, люди потихоньку приходили в себя, множились и богатели.
Четвертый месяц. Ши-цзун сказал ведущим сановникам: «В Даляне стало тесно, придется переносить внешнюю городскую стену. Сначала установим вехи, а нынешней зимой, во время, свободное от сельскохозяйственных работ, возведем деревянные строения. /226/ Как только подойдут весенние полевые работы и земледельцы будут заняты, всех освободим от повинности. Потом дождемся следующего года, а там постепенно все и закончим. Пока приказываю: впредь хоронить людей в местах, специально отведенных для погребения в семили за вехами. На территории внутри вех, после того как будут распланированы проезжие дороги, места для общественных житниц и казарменные помещения, разрешить простому народу свободно строить себе жилища. Старые могилы, расположенные на территории внутри вех, заранее перенести». Все сановники сказали, что сооружение стен дело превосходное, но мелкий люд неизбежно начнет роптать. «С разговорами недовольных мы справимся сами, — сказал Ши-цзун. — Ведь в будущем все в конечном счете пойдет на пользу жителям города. Пань-гэн 6 переселялся пять раз. Простой народ бурно [328] выражал недовольство, но Пань-гэн не смотрел на пересуды. Он обращался к народу, убеждая и воодушевляя людей, рассеивал ненужное беспокойство, мы поступим так же». В тот же день был издан указ с разъяснением причин и принципов расширения города Даляна.
Ши-цзун обратился к первым министрам. «С тех пор как судьба страны перешла в наши руки, — сказал он, — все наши помыслы о том, как довести до конца упорядочивание земель, и, пока не овладеем важнейшими из них, мы ни в постели, ни за столом не сможем забыть об этом. Ведь существуют же У, Шу, Ю и Вин, отгородившиеся от просвещенного влияния, которые еще не воссоединены с нами. Следует распорядиться, чтобы ближайшие сановники составили "Рассуждение о том, как трудно быть государем и нелегко сановником" и "План расширения границ", мы рассмотрим их». И тогда сановник двора Ван Пу представил план. В этом плане говорилось так: «Покорный слуга Ван Пу, почтительно отбивая сотню земных поклонов, докладывает его величеству императору: ваш слуга полагает, что Срединное государство потеряло земли У, Шу, Ю и Бин потому, что утратило Путь. Сейчас непременно сначала следует рассмотреть, почему он был утрачен, а тогда станет понятно, как обрести его. Утрачивать Путь начали потому, что государи были невежественны, сановники лицемерны, войска своевольны, а народ нищ; в столице раздували огонь сообщники в коварстве, на окраинах самоуправствовали военные; и поскольку низость распространилась так широко, то, постепенно накапливаясь, она и дала такой результат. Сейчас, стремясь обрести Путь, лучше всего действовать наоборот, только и всего. Надо выдвигать способных и отстранять непригодных, чтобы собрать таланты; надо благоприятствовать преданным, чтобы укрепить их устремления; надо награждать за заслуги и наказывать за провинности, чтобы люди отдавали делу [все] свои [силы] 7, надо отказаться от роскоши и сократить расходы, чтобы накопить богатства; надо своевременно и меньше взимать налогов, чтобы облегчить народу жизнь. Когда таланты будут собраны, дела правления урегулированы, средства накоплены и все люди покорны, вот тогда следует подняться, используя все это, — и успех обеспечен.
Если люди противной стороны увидят, что мы обладаем силой, которая их непременно сокрушит, тогда те, кто разбирается в обстановке, пожелают стать нашими осведомителями, те, кто знает местность, пожелают стать нашими проводниками. А стоит сердцам людей обратиться к нам, как и Небо непременно проявит свою волю.
Основной принцип нападений — начинать непременно там, где проще. Государство Тан имеет с нами границу протяженностью почти две тысячи ли, при таком положении /227/ тревожить их легко.
Для начала набеги нужно совершать на места, где не ожидают; [329] готовятся на востоке — нападем на западе, готовятся на западе — нападем на востоке. Враг бросится бежать, запросит помощи, а во время бегства станет понятно, где он притворяется сильным, а где слаб действительно. После этого мы ударим по местам, где враг хитрит, и обойдем места, где он действительно силен; бить надо по слабым местам и избегать сильных мест противника; крупными силами удары наносить не следует, врага надо тревожить набегами легких, подвижных отрядов. Южане 8 трусливы, стоит им узнать, что где-то возникла хоть малейшая опасность, как они непременно бросят туда на подмогу все свои силы. А стоит войскам выступить несколько раз, народ оскудеет, и богатства [страны] иссякнут. Не выступи они всей силой против нас, мы, пользуясь этим захватим [что хотели]. Если действовать таким образом, все округа Цзянбэя будут принадлежать нам. А раз получим Цзянбэй, тогда с помощью народа вражеской страны и, осуществляя нашу тактику, Цзяннань тоже будет взять легко. Овладев же районом Цзяннани, области Линнань и Башу можно будет привести к повиновению манифестом. Будет усмирен юг, на земле Янь поймут, куда дует ветер, и непременно перейдут под нашу власть. Если они сами не явятся, перебросим войска и ударим, тогда справиться с ними — что скатать циновку. И только Хэдун наш, безусловно, смертельный враг. Его не возьмешь ни милостью, ни доверием, ни посулами, только могущественное войско сможет обуздать Хэдун. После разгрома Лю Чуна под Гаопином силы страны иссякли, боевой дух подорван, и оттуда, конечно, беда на границу вдруг не нагрянет. Так что пока вопрос с Хэдуном следует отложить — дождемся, когда будет усмирена Поднебесная, тогда уловим момент и одним ударом захватим его. Сейчас войска у нас подготовлены превосходно, латники отменно храбры; подчиненные трепещут перед законом, и от их прежней строптивости ничего не осталось; военачальники служат не щадя сил — преданы так, что в любом сражении пожертвуют жизнью. Пораньше — за лето и осень — накопим в пограничных областях фураж и продовольствие, а наступит следующий год — выступим в поход. Посмотрим, найдется ли сила, которую бы мы не одолели, найдется ли местность, которой бы мы не овладели.
Ваш покорный слуга докладывает, не ведая страха, ваше величество, задержите внимание!
В некоторый день четвертого месяца второго года Сянь-дэ покорный слуга бибуланчжун Ван Пу доклад представил».
Ван Пу явился на прием во дворец и изложил государю план подготовки границ. Ши-цзун принял план с удовольствием. Он сказал Ван Пу: «Изложенное вами вполне соответствует нашим намерениям. Если бы не ваша глубокая озабоченность и серьезное раздумье о будущем, разве смогли бы вы написать так? Мы сожалеем, что поздно узнали вас!» В тот же день государь назначил Ван Пу цзяньи дафу и правителем Кайфэнфу. [330]
Пятый месяц. Ши-цзун издал указ, которым повелевалось закрыть в Поднебесной все буддийские монастыри, не имеющие высочайше утвержденной надписи на воротах, и расселить на земле уничтоженных монастырей простой народ. Запрещалось самовольно постригаться в монахи: каждый, кто хотел уйти из мира, непременно должен был получить /228/ согласие деда, бабки, родителей и дядьев по отцу; монахам и мирянам запрещалось «приносить себя в жертву» — переламывать руки и ноги, жечь пальцы, тело, подвесив на себя горящие фонари, носить вериги, наносить себе раны, а также собирать подаяния — подобными вещами морочить голову тем, кто почитает старые обычаи; нарушителям грозило клеймение лица и ссылка в самые отдаленные пограничные гарнизоны. Кроме того, все округа получили приказ ежегодно производить перепись монахов для своевременного учета умерших и вернувшихся в мир. В тот год было закрыто более тридцати тысяч монастырей; нетронутыми остались только две тысячи шестьсот девяносто четыре, на воротах которых имелись высочайше утвержденные надписи. Перепись зарегистрировала свыше шестидесяти тысяч монахов и монахинь. Узнав это число, Ши-цзун со вздохом сказал: «Какой урон эти шестьдесят тысяч бездельников монахов ежегодно приносят крестьянам, содержащим их! А какой прок от них, когда страна в беде?» И он [решил] издать еще указ с повелением передать медные статуи Будды литейному ведомству, чтобы переплавить их на монеты и пустить в обращение. Кое-кто из сановников двора стал увещевать государя: «Переплавка статуй Будды на деньги не принесет плодов на полях счастья!» Но Ши-цзун сказал: «Для Будды истиной была нирвана, а телесный облик лишь мнимостью. Если для блага всего живого он не жалел ни жизни, ни тела, так что там какие-то статуи?» И все-таки издал указ об их изъятии.
Шестой месяц. Как-то в дворцовом парке Ши-цзун сам просматривал приговоры, вынесенные преступникам. Отец и младший брат некоего Ма Юя из Жучжоу были несправедливо обвинены и приговорены к смерти. Несколько раз пытались они добиться пересмотра дела, но всякий раз их жалобы оставляли без внимания. Ши-цзун сам допросил арестованных и установил истину. Современники признали его чудесную мудрость. С этих пор власти округов и уездов с особым вниманием стали относиться к жалобам из тюрем.
А теперь расскажем о том, что Ши-цзун, обсуждая с сановниками вопрос о походе на Шу, решал, кого поставить во главе похода. Ван Пу рекомендовал сюаньхуэйши Сян Сюня. Сян Сюню направили указ с повелением в походе против Шу действовать сообща с командующим военным округом Фэнсян Ван Цзином. Сян Сюн и Ван Цзин вместе двинулись к Циньчжоу. Ван Цзин захватил крепости Хуаннючжай, Малинчжай, Мумэньчжай, Сяньяйчжай, Байцзяньчжай, Цзыцзиньчжай, Тесячжай и Дунхэчжай. [331]
Все восемь крепостей вернулись под власть Чжоу. Чжао Цзичжа, отослав обратно сначала обозы и женщин, один примчался верхом в Чэнду. Государь Шу решил, что Чжао Цзичжа возвращается, потерпев поражение. Люди дрожали от страха. Тогда государь Шу приказал страже казнить Чжао Цзичжа. Затем, обсудив положение дел с приближенными, он отправил послов к государю Северной Хань Лю Цзюню и к государю Тан /229/ для переговоров о совместных действиях против Чжоу. Оба государя согласились помочь Шу войсками.
Седьмой месяц. Первые министры настойчиво просили государя отозвать войска из Шу, ссылаясь на то, что поход Ван Цзина и других безуспешен и что регулярная доставка войскам продовольствия невозможна. Ши-цзун приказал Чжао Тай-цзу выехать в действующую армию и на месте разобраться в положении дел. Вернувшись, Чжао Тай-цзу доложил, что сил для захвата округов Цинь и Фэн достаточно. Ши-цзун назначил Ван Цзина чжаотаоши, а Сян Сюня сделал дуцзянем.
Девятый месяц. Государь Шу выслал против Чжоу двух полководцев — Ли Тингуя и И Шэньчжэна. Ли Тингуй сразу же отправил Ли Цзиня закрепиться у Малинчжая, отряд конников он выслал держать оборону у Байцзяньчжая, и еще отдельное соединение было направлено к Фэнчжоу, чтобы занять позиции на северных подступах к городу и отрезать пути подвоза продовольствия войскам Чжоу.
Добавочный месяц. Ван Цзин отправил бицзяна Чжан Цзяньсюна с двухтысячным отрядом защищать Хуанхуа, и еще тысяча человек была брошена к Танцану — держать в руках пути отступления войск Шу.
А теперь расскажем о том, что, когда Чжан Цзяньсюн шел к Хуанхуа, он столкнулся с Ван Луапем, полководцем из Шу. Завязался бой. Ван Луань не выстоял и отступил к Танцану. Там он снова столкнулся с чжоускими отрядами. Выдержав всего две схватки, Ван Луань опять потерпел поражение и отошел к Малинчжаю. Ли Цзинь и конный отряд из крепости Байцзяньчжай одновременно выступили на помощь Ван Луаню, но Чжан Цзяньсюн разгромил их, захватив свыше трех тысяч пленных. Войско Шу было наголову разбито, Ли Тингуй отошел защищать Циннилин. Хань Цзисюнь, командующий военным округом Сюнъу, бросил Циньчжоу и сбежал в Чэнду. Тогда паньгуань Чжао Цы явился к Ван Цзину и перед строем его войск объявил о капитуляции Циньчжоу. В это же время буцзян Хань Ле, один из военачальников Ван Цзина, встретился с отрядом, шедшим на помощь из Егу, и начисто разгромил его. Округа Чэн и Цзе, узнав о полном разгроме войск Шу, сдали города и перешли под власть Чжоу. Люди в Шу дрожали от страха.
Ши-цзун очень радовался победе, одержанной в Шу. Сановники явились поздравить государя. Подняв кубок с вином, Ши-цзун [332] обратился к Ван Пу: «Победа в Шу — результат вашего выбора полководца». Государь хотел назначить Чжао Цы командовать военным округом, но Фань Чжи заупрямился, и Чжао Цы получил только пост гражданского правителя Инчжоу.
Однажды, пируя вместе с военными и гражданскими сановниками в палатах Ваньсуйдянь 9, Ши-цзун сказал: «Два дня стоят сильные холода, а мы лакомимся во дворце разными яствами. Как стыдно, что мы не трудимся на благо народа, а бездельничаем, наслаждаемся дарованным Небом счастьем. Раз мы не можем обрабатывать землю и жить своим трудом, значит, мы должны не щадить своей жизни под ядрами и стрелами. Избавим народ от бед, вот тогда можно будет и отдохнуть немного».
А Ли Тингуй и И Шэньчжэн, прибежав обратно в Шу, надели простые одежды и попросили наказания. Государь Шу простил их. Он отправил в Чжоу посла с письмом и попросил мира. В гневе, что государь Шу нарушил этикет, Ши-цзун ответа не дал, а послу объявил: «Вернешься, передай своему /230/ государю, что его алчность принесла страдания народу, а заблуждения сделали негодным его правление, — я караю его, выполняя лишь волю Неба. Когда твой государь разберется, что к чему, пусть подаст доклад да назовется подданным, тогда и будем заключать мир. Иначе пусть приходит с войском, дождется, что схвачу живым и доставлю на жертвенный алтарь в храм предков, избавлю народ от насилия и жестокости».
Посол возвратился в Шу и передал слова Ши-цзуна. Государь был страшно напуган. Он сосредоточил в Цзяньмэне и Байдичэне войска, доставил туда продовольствие и приготовился к обороне.
Ван Цзин, державший в осаде Фэнчжоу, приказал Хань Туну выступить с отрядом к Гучжэню и возвести там стену, чтобы преградить путь войскам, идущим из Шу на помощь осажденному городу. После этого он овладел Фэнчжоу, захватил командующего Фэнчжоу Ван Хуаня, дуцзяня Чжао Чунпу, а также других военачальников и воинов — в общей сложности более пяти тысяч человек. Чжао Чунпу отказался от пищи и умер. Ши-цзун издал указ, гласивший, что пленные, которые захотят остаться в Чжоу, получат щедрое жалованье, а тем, кто решит вернуться домой, будут выданы деньги на дорогу. В четырех округах — Цинь, Фэн, Чэн и Цзе, — кроме обычно взимаемых налогов, полностью отменялись дополнительные налоги и повинности, чтобы люди могли немного собраться с силами.
Одиннадцатый месяц. Ши-цзун решал вопрос о походе на княжество Тан. Государь Тан любил хитросплетение словес, ему нравились угодливые люди, поэтому высшие и низшие услаждали друг друга лестью, а дела управления приходили все в больший беспорядок. После захвата Танчжоу и разгрома Хунани государь Тан, все больше заносясь в своих устремлениях, вознамерился захватить Поднебесную. Раньше, когда Ли Шоучжэнь и Мужун [333] Яньчао подняли мятежи, он выслал в помощь каждому из них свои войска. Кроме того, он направил к киданям и в Северную Хань послов, чтобы договориться о совместных действиях против Срединной равнины.
Каждую зиму река Хуайшуй мелела и пересыхала. Из княжества Тан для несения сторожевой службы на реку направляли военные гарнизоны, получившие название «охраняющие мелководье».
Ши-цзун назначил Ли Гу бушу войск, наступающих на Хуайнань, Ван Яньчао сделал помощником Ли Гу и приказал шивэй чжучжихуэйши Хань Линькуню и другим — всего двенадцати полководцам — вести свои войска в поход против Таи.
В конце правления династии Тан река Бяньшуй прорвала плотину, и с тех пор к юго-востоку от Юньцяо повсюду стояла вода. Задумав поход на княжество Тан, Ши-цзун прежде всего направил туда мужчин-рабочих. Они должны были восстановить старую плотину и углубить русло реки Бяньшуй на восток, выше ее слияния с рекой Сышуй, чтобы можно было перевозить грузы речным путем.
Когда государь Тан услыхал, что подходят войска чжоуского вана, он и его сановники от страха изменились в лице. Один только Лю Жэньшань сохранил присутствие духа, он вел себя как обычно — подчиненные ему командиры всегда были готовы встретить врага. Государь Тан, назначив Лю Яньчжэня бушу, направил его с двадцатитысячным пешим и конным войском к Шоучжоу; Хуанфу Хуэй и Яо Фэн с тридцатитысячным пешим и конным войском стали лагерем у Динъюаня; командующий военным округом Чжэньнань Сун Цицю был призван государем в Цзиньлин для обсуждения вопросов безопасности государства.
Ли Гу и другие военачальники, прибыв в Хуайнань, навели временную переправу и прямо у Чжэнъяна переправились через реку Хуай. Ван Яньчао подошел к Шоучжоу и стал лагерем у стен города. Легкие отряды Сун Юаня и других военачальников из войска Лю Яньчжэня пытались вызвать его на бой, но Ван Яньчао ударил по ним из засады /231/ и нарубил две с липшим тысячи голов.
Уюе-ван Цянь Хунчу направил ко двору посла с подношениями. Ши-цзун указом выразил ему свое удовлетворение и приказал выставить войско, чтобы помочь Чжоу в борьбе с Тан.
Первый месяц третьего года Сянь-дэ (956 г.). Ши-цзун пожаловал Ван Хуаню, командующему военным округом из княжества Шу, звание сяовэй дацзян в награду за то, что Ван Хуань не капитулировал.
Ши-цзун издал указ, объявляя о своем выступлении в поход на Хуайнань; шивэй дучжихуэйши Ли Чунцзиню он приказал двигаться с передовыми отрядами к Чжэнъяну. [После этого] император выступил из Бяньляна. [334]
Ли Гу штурмовал Шоучжоу, но взять город не смог. Танские военачальники выслали сотню с лишним боевых судов, чтобы уничтожить временную переправу, их корабли уже плыли по реке к Чжэнъяну. Ли Гу держал совет с военачальниками: «Наше войско сражаться на воде не может. Если разбойники разрушат переправу, тогда и перед нами, и позади нас окажется враг, спастись уже будет невозможно. Не лучше ли отступить и удержать переправу, а подойдет государь, тогда подумаем о наступлении». Узнав о плане Ли Гу, Ши-цзун немедля направил к нему гонца, чтобы задержать Ли Гу и приостановить отвод войск. Но когда посланный прибыл на место, там уже горел фураж и провиант — чжоуские силы отступили к Чжэнъяну. Ши-цзун приказал Ли Чунцзиню срочно вести отряды прямо за реку Хуай. Ли Гу представил государю доклад: «Военные корабли разбойников с каждым днем приближаются, вода в реке Хуайшуй день ото дня поднимается. Если, паче чаяния, пути подвоза продовольствия будут отрезаны, нас, кроме гибели, ничего не ждет. Желательно, чтобы ваше величество пока приостановили продвижение и стали лагерем между округами Чэнь и Ин. Когда с главными силами подойдет Ли Чунцзинь, мы вместе разберемся, можно ли задержать корабли разбойников, можно ли сохранить переправу, и немедля обо всем доведем до вашего сведения, спешить вперед ни в коем случае не следует. Не лучше ли 10 отточить оружие и подкормить коней, так пройдет весна, наступит зима, вражеское войско измотается, стараясь выполнить приказ, а когда силы врага иссякнут, взять город тоже будет не поздно». Ши-цзун оставил доклад без внимания.
Танский военачальник Лю Яньчжэнь, всегда кичившийся своей знатностью, талантами никогда не отличался. Во всех военных округах, где ему пришлось служить, он, не зная меры, занимался стяжательством и давал взятки вышестоящим, чтобы укрепить свое служебное положение. Прослышав об отступлении Ли Гу к временной переправе, Лю Яньчжэнь, обрадованный, что это может послужить его целям, повел войско прямо к Чжэнъяну. Лю Жэньшань и гражданский правитель Чичжоу Чжан Цюаньюе настойчиво удерживали его от похода: «Вы не успеете дойти, как противника уже не будет, а это повредит вашей репутации. Какая нужда заставляет вас так спешно искать боя? Ведь если вдруг не повезет, пропало ваше великое дело!» Лю Яньчжэнь не послушал их. И поскольку он все-таки выступил в поход, Лю Жэньшань сказал: «В этом походе господина Лю, конечно, ждет поражение, это не вызывает никаких сомнений. А пока придется, видно, мне с войском подготовиться к защите города».
Ли Чунцзинь с боями переправился через реку Хуай. Войско Лю Яньчжэня стояло у Аньфэна, лагерь растянулся на десять с лишним ли. Ли Чунцзинь поднялся на возвышенность, осмотрел позиции врага и радостно воскликнул: «Разобьем очень просто! [335] Разбойник так алчен, что не позаботился о тыле. Если с тремя тысячами конников ударить из района верхнего течения, откуда враг не ждет нападения, /232/ разгромим его непременно!» Надев на себя тяжелый панцирь, Ли Чунцзинь пустил коня и впереди войска ворвался во вражеский строй. После нескольких схваток Лю Яньчжэнь, не выдержав натиска, отступил. Ван Чэн, буцзян Ли Гу, со своим отрядом преследовал и бил отступающих — части прикрытия Лю Яньчжэня не смогли перейти в контрнаступление. Наголову разбитый Лю Яньчжэнь в панике ускакал один, его полководец Чжан Ваньцзинь погиб от стрелы Ли Чунцзиня, а когда под Лю Яньчжэнем пала лошадь, то и его убили мятежные солдаты. Ли Чунцзинь отрубил голову Лю Яньчжэня. Более десяти тысяч человек было убито и взято в плен — танское войско потерпело сокрушительное поражение. Чжан Цюаньюе, собрав оставшихся солдат, бежал в Шоучжоу. Лю Жэньшань подал доклад о назначении Чжан Цюаньюе дучжихуэйши левого крыла конницы. Хуанфу Хуэй и Яо Фэн отступили оборонять Цинлюгуань.
Ши-цзун назначил Ли Чунцзиня дучжаотаоши, а в ведение Ли Гу передал решение всех дел при походной управе Шоучжоу.
Когда главные силы Ши-цзуна подошли к стенам, Шоучжоу, он приказал войскам окружить город, призвал на военную службу десять с лишним тысяч ополченцев и принялся днем и ночью штурмовать город. Чжао Тай-цзу получил приказ Ши-цзуна ударить по врагу. Чжао Тай-цзу с войском расположился лагерем у горы Тушань и на рассвете отправил сотню с лишним усталых и обессиленных конников к лагерю противника. Едва завязался бой, как чжоуские солдаты сделали вид, что отступают. Полководец разбойников Хэ Яньси и другие со всеми своими силами бросились преследовать уходящих, но тут по сигналу барабана из засады в зарослях тростника ударили солдаты, и разбойники потерпели сокрушительное поражение. Их преследовали до Гокоу. Танский дуцзянь Хэ Яньси был убит, в плен взяли более двадцати тысяч человек и захватили более ста пятидесяти боевых судов — престиж чжоуских войск очень возрос. Ван Куй получил высочайшее повеление атаковать со своими войсками танский округ Оучжоу.
Второй месяц. У Сяцая закончили строительство временной переправы. Ши-цзун, лично осмотрев ее, отдал приказ Чжао Тай-цзу двойными переходами вести войска на штурм Цинлюгуаня. В это время Хуанфу Хуэй, испугавшись, отступил в Чучжоу и в целях обороны разрушил за собою мост. Тай-цзу и его солдаты верхом на конях переправились через реку и подошли прямо к стенам города. Хуанфу Хуэй крикнул: «Каждый стоит за своего государя! Надеюсь, позволите мне выстроить войска в боевой порядок, не тесните уж нас слишком!» — «Ладно, — засмеялся в ответ Чжао Тай-цзу, — избавлю тебя от мгновенной смерти, разве [336] это повредит делу?» Хуанфу Хуэй расставил свои отряды и выехал вперед. Тай-цзу, облаченный в тяжелый панцирь, пустил коня, вырвался из строя и смело ударил по врагу. Всего несколько раз схватились они, как оба полководца — Хуанфу Хуэй и Яо Фэн — оказались у нею в плену, и он овладел Чучжоу. Помощник дучжихуэйши конного войска Чжао Сюаньлан, т. е. сунский Сюань-цзу, отец Тай-цзу, той же ночью привел к городу свой отряд и закричал, чтобы ему открыли ворота. Чжао Тай-цзу ответил: «Отец и сын хотя и родные, но ворота города — дело государственное. Не смею во имя родственных чувств пренебречь службой государю и приказ исполнить не могу». Наступило утро, и тогда он разрешил [отцу] войти в город.
Ши-цзун послал ханьлинь сюеши Доу И описать ценности, хранившиеся в казначействе Чучжоу. /233/ Когда Тай-цзу направил своего приближенного взять из казначейства несколько кусков шелка, Доу И сказал: «Раньше, когда брали город, забери вы хоть все казначейство, было бы не страшно. Но теперь, после того как я составил опись, все ценности здесь стали государственными и, не имея на то высочайшего разрешения, получить их нельзя». Тай-цзу оценил преданность Доу И.
Ранее, незадолго до своей гибели, командующий военным округом Юнсин Лю Цы представил доклад, рекомендуя государю использовать на службе чиновника своей канцелярии Чжао Пу, уроженца Цзи. Прибыв в Чучжоу, Фань Чжи назначил Чжао Пу на должностьпаньгуаня, Чжао Тай-цзу имел с Чжао Пу беседу и остался им очень доволен. При взятии Чучжоу захватили человек сто грабителей, всем им грозила смертная казнь. Чжао Пу предложил Чжао Тай-цзу: «Может быть, сперва проведем расследование и потом уже вынесем решение?» Благодаря этому из каждых десяти схваченных семь-восемь оставались живы, и Тай-цзу еще больше оценил мудрость Чжао Пу.
Чжао Тай-цзу одержал много побед, слава его день ото дня росла. Перед каждым сражением он обязательно украшал своего коня кистями, оружие и латы сверкали на Тай-цзу. Некто сказал ему: «Ведь так узнают враги!» — «А я и хочу, чтобы они узнавали меня», — ответил Тай-цзу.
Танский государь направил из Сычжоу яцзяна с письмом в Сюйчжоу просить мира. Написав в письме «Император Тан направляет письмо», он просил прекратить военные действия и установить мирные отношения, выразил желание служить Чжоу как младший брат и брался ежегодно поставлять туда товары и ценности на содержание войск. Ши-цзун не ответил.
Ши-цзун получил донесение, что в Янчжоу не готовы к нападению. Тогда он приказал Хань Линкуню ударить на Янчжоу, запретив при этом губить жителей города. Поскольку усыпальница господина Ли находилась в Янчжоу, Ши-цзун послал туда людей, чтобы вместе с местными смотрителями уберечь ее. [337]
Получив приказ, Хань Линкунь двойными переходами прошел весь путь, неожиданно появился у стен Янчжоу и с несколькими конниками ворвался в город. В городе никто и опомниться не успел. Фэн Яньлу, помощник наместника, растерялся и, не зная, что предпринять, сбрил себе на манер монаха волосы, надел монашеское одеяние и бросился бежать. Солдаты задержали его и доставили в ставку Хань Линкуня. Хань Линкунь успокоил жителей Янчжоу, велел людям не прятаться и продолжать жить как обычно. Ни один солдат не совершил грабежа — население было очень довольно. После этого Хань Линкунь двинулся к Тайчжоу, намереваясь овладеть городом.
А теперь расскажем о том, что государь Тан, увидев, как его войска терпят поражение за поражением, очень испугался за свой престол и снова отправил в Чжоу послов. Поехали ханьлинь сюеши Чжун Мо и вэньлиюань сюеши Ли Дэмин. Танский государь направил с ними доклад, в котором назвался подданным, и послал в подарок Ши-цзуну императорское платье, чай, снадобья, золото, серебро, посуду, шелк, парчу, быков, вино и прочее. Со всем этим послы прибыли в ставку Ши-цзуна, императора Чжоу. Чжун Мо и Ли Дэмин всегда славились красноречием. Понимая, что послы непременно станут проповедовать ему свое, Ши-цзун торжественно выстроил латников и только после этого вышел принять послов. «Ваш государь, — сказал он, — называет себя потомком Тан 11, и ему в отличие от других правителей следует знать правила приличия. С нами его /234/ разделяет лишь река 12, но никогда не прислал он к нам никого, чтобы установить добрососедские отношения, а вот переправиться через море и добраться к киданям, чтобы просить помощи у могущественных варваров для борьбы с нами, он сумел. Так где же здесь то, что называется правилами приличия? Теперь он прислал вас, чтобы уговорить меня прекратить военные действия! Но я ведь не глупый правитель времен Шести царств 13, неужели вы думаете своей болтовней переубедить меня? Можете возвращаться обратно и сказать своему государю: пусть немедля является представиться нам да, поклонившись, повинится, тогда все обойдется. В противном случае мы захотим полюбоваться городскими стенами Цзиньлина и позаимствовать из его казны в награду войску за труды. А если будет так, не пожалеет ли тогда ваш государь и сановники о содеянном!»
Чжун Мо и Ли Дэмин, у которых от страха дрожали ноги, ни слова не сумели сказать в ответ и напуганные поспешно уехали обратно.
Интяньши Чэнь Мань из войска Уюе сказал канцлеру У Чэну: «Войска Чжоу наступают на юге, и в государстве Тан царит смятение. В Чанчжоу к нападению не готовы, город можно взять одним ударом». У Чэн рассказал Уюе-вану Хунчу о плане Чэнь Маня, и Хунчу послал У Чэиа с войском к Чанчжоу. [338]
Третий месяц. У Чэн атаковал Чанчжоу. Вначале он овладел внешним городом, захватил туаньляньши Чжао Жэньцзэ и отправил его в Цяньтан. Увидев Уюе-вана, Чжао Жэньцзэ не поклонился, а принялся выговаривать ему за нарушение договора. Уюе-ван рассердился и велел разорвать Чжао Жаньцзэ рот до ушей. Юань Дэчжао, сочувствуя преданности наказанного, послал ему нужных снадобий, и Чжао Жэньцзэ остался жив.
Опасаясь вторжения сил Уюе в Жуньчжоу, танский государь назначил Чай Кэхуна правым увэй цзянцзюнем и послал его с войском на помощь Чанчжоу. Чай Кэхун, затянув лодки брезентом и спрятав внутри солдат, подошел прямо к лагерю Уюе и полностью разгромил войско, убив десять с лишним тысяч человек. У Чэн бежал. Чай Кэхун испросил разрешения выступить на помощь Шоучжоу, но, не дойдя до места, скончался.
Второй месяц. Чжоуский Ши-цзун прибыл к мосту Фэйцяо. Он поднял камень и сразу же отнес его в укрепление к камнемету. Все, кто сопровождал его к мосту, тоже подняли по камню. Чжао Тай-цзу на кожаной лодке проник в городской ров Шоучуня. Военачальники разбойников с городской стены начали обстреливать лодку из стрелометных машин — стрелы полетели огромные, что балки. Яцзян Чжан Цюн прикрыл собой Тай-цзу, и стрела попала ему в бедро. Чжан Цюн рухнул, словно мертвый, однако немного погодя пришел в себя. Наконечник стрелы так вонзился в кость, что вытащить его было невозможно. Тогда Чжан Цюн выпил большую чашу вина и, чтобы извлечь наконечник, приказал ломать ему кость. Крови вытекло больше ковша, но Чжан Цюн даже в лице не изменился.
Танский государь назначил Сунь Шэна сыкуном и направил вместе с начальником палаты обрядов Ван Чунчжи в Чжоу с докладом, выражая желание признать верховную власть Чжоу и обещая охранять границы. Сунь Шэн сказал Фэн Яньи: «Для такого дела необходим левый министр, но ведь, если я откажусь, это будет неблагодарностью покойному государю». Он немедля выехал в путь и, понимая, что беды не миновать, ночью, тяжело вздохнув, сказал Ван Чунчжи: «У вас дома сотня ртов, вам следует подумать о себе. /235/ Мой долг состоит в том, чтобы не проявить неблагодарности и горсточке земли Юнлина 14, кроме этого, больше я ничего не знаю».
Едва он прибыл, как Ши-цзун направил к ним посыльного, чтобы препроводить к стенам Шоучжоу. Он надеялся, показав послов Лю Жэньшаню, склонить его к капитуляции. Увидев Сунь Шэна, Лю Жэньшань в боевом снаряжении отвесил ему с городской стены поклон. Сунь Шэн сказал ему: «Вы получили много милостей от страны и не должны открыть ворота врагу». Когда Ши-цзуну стали известны слова Сунь Шэна, он страшно разгневался и хотел казнить Сунь Шэна, но тот сказал: «Ваш покорный слуга — первый министр государства Тан, так может ли он [339] толкать командующего военным округом на измену?» Ши-цзун простил вину Сунь Шэна.
Войска Чжоу захватили подвластные Тан округа Гуанчжоу, Шучжоу, Цичжоу. Танский государь снова отправил Ли Дэмина и Сунь Шэна послами в Чжоу. Он объявил, что откажется от императорского титула, прирежет Чжоу земли шести округов и ежегодно будет выплачивать миллион шелками и золотом — пусть только прекратится война. Но Ши-цзун собирался захватить всю территорию Цзянбэя и предложений не принял. Ли Дэмин попросил разрешения вернуться на родину и сказать государю Тан, чтобы тот предложил государю Чжоу Цзянбэй. Ши-цзун позволил ему уехать. Воспользовавшись этим, Сунь Шэн отправил на родину с Ли Дэмином и Ван Чунчжи.
Чжоуский Ши-цзун 15 пожаловал государя Тан указом, гласившим: «Перейдут к нам все области [Цзянбэя], и военные действия прекратятся. Однако императорский титул пусть остается, чем он помешает на склоне лет? Если бы укреплял помыслы в делах великих, до беды людей никогда бы не довел. Уговоры на этом кончаются, больше словами докучать не буду. Коли выскажешь несогласие, прошу считать отныне отношения прерванными».
Получив указ, государь Тан снова направил Ши-цзуну доклад с выражением благодарности. Ли Дэмин много рассказывал ему о могуществе и достоинствах Ши-цзуна, а также о силе его войск и убеждал государя Тан прирезать земли Цзянбэя. Государь Тан колебался, не зная, на что решиться. Сун Цицю, выступавший против передачи земель, заявил, что Ли Дэмин человек несерьезный и во многом погрешил против правды. Как раз в это время шумиши Чэнь Цзюе, фуши Ли Чжэнгу и другие, давно ненавидевшие Сунь Шэна и Ли Дэмина, заставили Ван Чунчжи ложно обвинить Ли Дэмина в том, что он корысти ради продал страну. Государь Тан сильно разгневался и казнил Сунь Шэна 16 и Ли Дэмина. Он назначил юаньшуаем своего младшего брата Ци-вана Ли Цзинда, передав под его командование пешие и конные войска всех областей, Чэнь Цзюе сделал инспектором войска и дал приказ выступить против Чжоу. Чжуншу шэжэнь. Хань Сицзай подал государю докладную записку, в которой говорил так: «Вопрос доверия разрешен выбором великого князя, чрезвычайность происходящего подчеркивает назначение юаньшуая, но для чего при этом нужен инспектор войска?» Государь Таи не послушал Хань Сицзая.
Четвертый месяц. Танский полководец Лу Мэнцзюнь поспешил со своими отрядами к Тайчжоу — чжоуские войска отошли. Продолжая наступление, Лу Мэньцзюнь напал на Янчжоу, и Хань Линкунь тоже собрался было отступать. Но Ши-цзун послал Чжан Юндэ на помощь Янчжоу, и Хань Линкунь остался на месте. Кроме того, Ши-цзун повелел Чжао Тай-цзу стать с войском в Лю /236/ хэ. Тай-цзу отдал приказ: «Если кто-нибудь из гарнизона [340] Янчжоу сделает хоть шаг через Люхэ, переломаю ноги!» Хань Линкунь усилил оборону Янчжоу, не смея двинуться оттуда.
Ши-цзун давно штурмовал Шоучжоу, но взять город не мог. А тут полили сильные дожди, вода в лагере стояла на чи с лишним, с продовольствием начались перебои. Ши-цзун призвал на совет ближайших сановников — он хотел отвести войска, но сановники сказали, что государю было бы лучше переехать на восток, в Хаочжоу, и там подождать, пока военачальники возьмут город; если отступить, не завершив дела, враг непременно двинется, крадучись, следом, и вряд ли тогда удастся обойтись без потерь. Ши-цзун согласился и переехал в Хаочжоу.
Тот же месяц. Хань Линкунь послал Лу Мэнцзюню вызов на бой. Лу Мэнцзюнь назначил день сражения. [Когда они съехались], Лу Мэнцзюнь сказал: «Чжоуские войска уходят, как же ты один думаешь удержать осажденный Янчжоу? Если ты что-нибудь смыслишь, переходи на нашу сторону и сдавай город, не то схвачу да поднесу твою голову императору Тан — вот и заработаю пост командующего военным округом. Не говори потом, что я не предупредил тебя!» — «У Срединного государства миллионное войско, а ты, не соразмерив сил, осмеливаешься искать с ним встречи на поле брани, — ответил ему Хань Линкунь. — Сегодня перед строем войск я сниму с тебя голову, вырву сердце и печень и запью чашей вина, чтобы отомстить за обиды простого парода». Закончив перебранку, военачальники начали бой. Хань Линкунь на коне вырвался вперед, Лу Мэнцзюнь потерпел поражение и стал отходить. Чжао Тай-цзу выступил с отрядом из Люхэ, ударил по отступающим с тыла и взял в плен Лу Мэнцзюня прямо на коне. Все, кто остался в живых, разбежались, трупы убитых покрыли землю, а захваченное оружие и снаряжение сосчитать было невозможно.
Раньше. Еще в те времена, когда Лу Мэнцзюнь изгонял Ма Сиэ, он истребил всю семью Ян Чжаохуэя, гражданского правителя Шучжоу, а его дочь несравненной красоты подарил в младшие жены Ма Сичуну. Когда Хань Линкунь захватил Янчжоу, Ма Сичун подарил госпожу Ян в наложницы Хань Линкуню. И вот теперь, захватив в плен Лу Мэнцзюня, Хань Линкунь заковал его в колодки и собирался отправить в походную ставку государя. Госпожа Ян из-за занавески увидела это. Тут она стала бить себя в грудь и, рыдая, обратилась к Хань Линкуню: «Этот негодяй когда-то убил двести человек моей родни, а теперь я вижу его живым и негодую, что он не разрублен на десять тысяч кусков. Молю главнокомандующего, не отправляйте его в походную ставку! Почему бы не казнить его перед строем войск и не отомстить за мою старую обиду?» Хань Линкунь приказал страже поставить Лу Мэнцзюня перед строем войск и принялся поносить его: «Как же это ты сегодня не захватил мою голову и не поднес ее государю Тан, чтобы заработать пост командующего военным [341]округом? А вот я сейчас под чарку вина получу твое сердце и печень, ты уж не обижайся!» — «Смерть так смерть, — ответил Лу Мэнцзюнь, — пусть поспешат с казнью». Но Хань Линкунь засмеялся: «Тебя разрежут на десять тысяч кусков, чтобы излить обиды всех живых существ, зачем же спешить?» Он велел стражникам /237/ привязать Лу Мэнцзюня к бревну и разрубить на куски.
Чжао Тай-цзу стало известно, что Ци-ван Ли Цзинда собирается переправиться с войском через реку, и он спешно вернулся в Люхэ. А танское войско установило заграждения, не доходя двадцати ли до Люхэ, и не спешило двигаться дальше. Военачальники обратились к Тай-цзу: «Враг только что подошел, хорошо бы воспользоваться этим и ударить». Но Чжао Тай-цзу сказал: «У нас неполные две тысячи человек, стоит пойти в наступление, как враг увидит, что сил у нас мало, и легко одолеет. Не лучше ли подождать, пока они сами явятся, и тогда ответить. По законам военного искусства победу одерживает тот, кто отвечает на удар, и мы разобьем их непременно!» Прошло несколько дней, войско Чжоу держалось стойко и на бой не выходило. Тогда Ли Цзинда двинул свои отряды на Люхэ. Чжао Тай-цзу ударил смело и нанес танским войскам сокрушительное поражение: семь с лишним тысяч человек было убито, а число утонувших в реке не поддавалось счету. Ли Цзинда ускакал на коне один. Во время боя кое-кто из воинов и командиров дрался без должного усердия. Тай-цзу, делая вид, что руководит сражением, мечом надрезал кожаные шлемы у нерадивых. На следующий день он осмотрел все шлемы, и человек десять, на шлемах которых оказались следы его меча, были выставлены перед строем и казнены. С этого времени в войсках не стало никого, кто посмел бы не драться в бою насмерть.
Строительство временного моста у Гокоу было закончено. Ши-цзун поехал в Гокоу, осмотрел мост и решил войти в Янчжоу. Фань Чжи и другие, сославшись на усталость войск и нехватку продовольствия, стали увещевать государя не делать этого, и он согласился.
Пятый месяц. Ши-цзун вернулся в Далян, оставив Ли Чунцзиня вести осаду Шоучжоу.
Седьмой месяц. Танский полководец Чжу Юань и другие захватили Шучжоу, Хэчжоу, Цичжоу и объединенными силами двинулись к Шоучжоу.
Раньше в государстве Тан было заведено насильно заставлять людей брать чай и соль, а с них взимать зерном и шелком. Называлось это «всеобщим побором». Кроме того, в Хуайнани возродили гарнизонные поля. Народ очень страдал от всего этого. Когда пришли войска Чжоу, люди радостно встретили их, наперебой одаривая мясом и вином. Но военачальники занялись грабежами и ничем не облегчили жизнь народу. Люди потеряли всякую надежду и стали скрываться в горных ущельях. Они превратили [342] крестьянский инвентарь в оружие, сложенную в несколько раз бумагу — в панцири; современники называли их «войском белых панцирей». Против них чжоуские отряды совершали карательные походы и не раз терпели поражение. Захваченные прежде округа и уезды постепенно возвращались под власть Тан.
Командующий в Хуайнани Сян Сюнь подал Ши-цзуну доклад, в котором просил разрешения атаковать Шоучжоу, объединив силы с войсками Гуанлина. Государь указом дал свое согласие. Сян Сюнь опечатал казначейство и передал его правителю города; отдельной части из охраны командующего он приказал поддерживать в городе порядок, чтобы не допустить никаких преступлений. Население было довольно. Когда войска вернулись, растроганные жители встречали их рисом и лепешками. Начальник гарнизона Чучжоу тоже оставил город и повел своих воинов к Шоучжоу. Танские военачальники просили разрешения закрепиться в стратегически важных местах, чтобы задержать чжоуские части, но Сун Цицю сказал: «Сделать так — значит возбудить еще больше ненависти, лучше пропустим их, пусть враг проникнется добротой, тогда с ним легче будет справиться». Он приказал военачальникам только защищаться и самовольно с мест никуда не трогаться.
В то время положение осажденного Шоучжоу было весьма тяжелым, а танский Ци/238/-ван Ли Цзинда привел свои войска к Хаочжоу и стоял, морально поддерживая осажденных издали. В войске все приказы отдавал Чэнь Цзюе, в его руках было пятьдесят тысяч воинов, но он и не думал вести их в бой. Военачальники и чиновники боялись Чэнь Цзюе, и никто не решался поговорить с ним.
Восьмой месяц. Чжоуский Ван Пу стал сытяньцзянем. Ван Чуна завершил составление «Небесного календаря», работа над которым велась по высочайшему повелению. Календарь был обнародован и введен в Поднебесной.
Девятый месяц. Ван Пу был назначен шумиши 17.
Десятый месяц. Ши-цзун сказал состоявшим при нем сановникам: «В последнее время двор забирает у людей зерно и шелк, как правило не дождавшись, пока соберут урожай и изготовят пряжу. А ведь такое несвоевременное взимание налогов очень тяжело простому народу!» И государь направил налогово-финансовой управе указ, повелевая отныне летний налог взимать начиная с шестого месяца, а осенний — с десятого. В народе эту меру сочли полезной.
Командующий в Шаньнани Ань Шэньци, свыше десяти лет правивший в Сянчжоу, явился ко двору с изъявлением покорности. Ши-цзун дал ему звание шоутайши и послал обратно в военный округ. Растроганней Ань Шэньци остался доволен. Ши-цзун сказал первым министрам: «В последнее время командующих военными округами при дворе принимали без искренности [343] и доверия; хотя командующие и стремились служить верно, основы для этого не имелось. Вану нужно только не потерять доверия командующих, а тогда чего опасаться, что сердца их не будут с ним?»
Отмечая победы Чжао Тай-цзу у Янчжоу и Люхэ, Ши-цзун назначил его командующим в Динго, оставив по-прежнему дучжихуойши дворцовой стражи. Тай-цзу подал доклад с просьбой назначить Чжао Пу туйгуанем при ставке командующего.
Одиннадцатый месяц. Ли Чунцзинь и Чжан Юндэ из-за взаимных обид не ладили друг с другом. И вот Чжан Юндэ тайно представил государю доклад, в котором сообщил, что у Ли Чунцзиня на уме недоброе. Ши-цзун не поверил. В то время в руках каждого из военачальников была большая сила, и в души воинов закрался страх. Однажды Ли Чунцзинь верхом без провожатых явился в лагерь Чжан Юндэ. Благодушно наслаждаясь угощением, он обратился к Чжан Юндэ: «Мы с вами имеем счастье быть близкими родственниками, оба являемся высшими военачальниками в государстве Чжоу и единодушны в служении своему вану. Как же случилось, что мы так глубоко не доверяем друг другу? В давние времена для Линь Сянжу и Лянь По на первом месте стояли нужды государства, а потом уж личная вражда. Неужели сегодня, за приятной беседой, мы не сумеем стать друзьями по примеру Ляня и Линя?» А речь здесь вот о чем: история с Лянь По и Линь Сянжу случилась во времена Шести царств. Когда Цинь-ван и Чжао-ван встретились в Мяньчи, Линь Сянжу на пиру, находясь при своем князе, бранью заставил Цинь-вана ударить в глиняный таз, чтобы смыть позор с Чжао-вана за игру на гуслях 18. Как только они вернулись в Чжао, Чжао-ван пожаловал Линь Сянжу звание шанцина, и тот оказался выше Лянь По положением. Лянь По сказал: «Я — полководец, мои заслуги приобретены в штурмах городов и на поле брани, а это ничтожество Линь Сянжу только потому, что, прислуживая князю на пиру, поспешил встрять в ссору, занял положение более высокое, чем я. Увижу его, непременно опозорю!» Услыхав, что Лянь По говорит такое, Линь Сянжу решил не встречаться с ним. Каждый раз, едва завидев Лянь По, он поворачивал свою повозку и скрывался. /239/ Один из приближенных Линь Сянжу спросил его: «Можно ли, на ваш взгляд, полководца Ляня сравнить с Цинь-ваном? Вы ведь сумели опозорить Цинь-вана, так почему же боитесь какого-то полководца Ляня?» — «Несмотря на могущество Цинь-вана, я накричал на него во время встречи при дворе, — ответил Линь Сянжу. — Хотя человек я жалкий и несмелый, но с чего бы это мне бояться полководца Ляня? Запомните, могущественное княжество Цинь не решается применить военную силу против Чжао потому, что мы оба с полководцем Лянем живы. А если сейчас два тигра подерутся, один из них погибнет непременно. Потому я и уклоняюсь от встречи с полководцем Лянем, что на первом [344] месте у меня нужды государства, а личная вражда на втором». Когда Лянь По стали известны слова Линь Сянжу, он устыдился своего прежнего поведения. Обнажив плечо, с терновой палкою явился он к дверям дома Линь Сянжу просить прощения. В честь примирения был задан пир, и оба стали преданнейшими друзьями. И когда Ли Чунцзинь собственной персоной прибыл к Чжан Юндэ и произнес те слова, ему тоже хотелось объединить сердца в служении государству Чжоу, уняв ненависть Чжан Юндэ. Благодаря этому оба навсегда избавились от недоверия друг к другу, а войска и простые люди тоже успокоились.
А танский государь, прослышав о вражде двух военачальников, тайно послал Ли Чунцзиню секретное письмо, подстрекая его на мятеж. В письме, кроме клеветы и наговоров, больше ничего не было. Ли Чунцзинь доложил о письме императору. Как раз незадолго до этого танские послы Сунь Шэн и Чжун Мо вместе с Ши-цзуном прибыли в Далян. Ши-цзун был с ними очень приветлив, приглашал время от времени к себе, жаловал старым добрым вином и интересовался делами государства Тан. «Государь Тан, устрашенный мудростью и могуществом вашего величества, искренне служит Чжоу», — говорил ему Сунь Шэн. Но тут доставили секретное письмо, в котором Ли Чунцзиня подстрекали на мятеж. Государь показал его Сунь Шэну и упрекнул за неправду. Сунь Шэн невозмутимо возразил государю и попросил для себя смерти. На вопрос о том, как же на самом деле обстоят дела с государством Тан, Сунь Шэн промолчал, ничего не сказав в ответ. Тогда Ши-цзун приказал дучэнчжи Цао Ханю препроводить Сунь Шэна в следственный двор правого крыла [дворцовой стражи]. Выпив с Сунь Шэном, Цао Хань пытался между делом выведать что-нибудь, но Сунь Шэн не сказал ни слова. Тогда Цао Хань объявил: «Высочайшим указом вам жалуется смерть!» Ничто не дрогнуло в лице Сунь Шэна; он оправил сапоги и халат, привел в порядок платье и шапку и, отвесив поклон в сторону юга, сказал: «Покорный слуга смертью воздает своей стране!» Затем, сняв с себя платье и шапку, он приготовился принять смерть. Цао Хань велел страже увести Сунь Шэна и казнить вместе со всею свитой, насчитывавшей более ста человек. Чжун Мо был сослан в Яочжоу на пост сыма. Прошло дня два, Ши-цзун, полный сочувствия к Сунь Шэну за верность долгу, раскаялся, что убил его; тогда он призвал обратно Чжун Мо и сделал его вэйвэйшаоцином.
Пригласив во дворец хуашаньского отшельника Чэнь Туаня, Ши-цзун хотел дать ему чин цзяньи дафу. Но Чэнь Туань назначения не принял и настойчиво просился обратно в горы. Когда-то скандировали стихи, в которых говорилось так:
/240/ Десяток лет следы оставлял,
ступая по пыли мирской. [345]
Потом оглянулся назад, на Циншань 19,
и сон увидел такой:
Почет на Багряной меже не лучше,
чем безвестности дрема,
Богатство у Красных ворот не достойней
бедняцкой доли простой.
Меч и копье — государя надежда, печально слышать об этом;
Пение шэна лишь пьяных отрада он постигает с тоской.
Книгу старую взявши с собою,
вернулся в прежнюю обитель,
Где птицы поют и цветы расцвели
все так же, как прежней весной.
Когда Чэнь Туань отказался от предложения государя и стал проситься назад в горы, Ши-цзун спросил его об искусстве переплавлять серебро в золото и о достижении бессмертия. «Ваше величество, — сказал Чэнь Туань, — к чему вам это? Вы по своей знатности — Сын Неба, и вам надлежит заниматься делами управления». — «А что скажете, если бы мы пожелали править совместно с вами?» — спросил Ши-цзун. «Яо и Шунь находились наверху, — ответил Чэнь Туань, — а Чао и Ю 20 остались свободны и следовали собственным устремлениям». Тогда Ши-цзун указом разрешил Чэнь Туаню вернуться в горы, а окружным и уездным властям приказал через посыльных постоянно осведомляться о нем.
Первый месяц четвертого года Сянь-дэ (957 г.). В подвластном Тан Шоучжоу, уже два года находившемся в осаде, истощились запасы продовольствия. Ци-ван Цзинда послал Сюй Вэньчжэня, Вянь Хао и Чжу Юаня с десятитысячным войском на помощь Шоучжоу. Они разбили лагерь у подножия Цзыцзиньшань, построили более десяти рядов заграждений и с помощью сигнальных огней установили связь с осажденными: специальный отряд был также отправлен на строительство дороги в десять с лишним ли для подвоза к городу продовольствия. Когда танские полководцы решили поближе подойти к стенам Шоучжоу, Ли Чунцзинь, едва они появились перед его лагерем, выслал навстречу отборный отряд и атаковал. Танское войско приняло бой, но потерпело полное поражение и отступило, потеряв два укрепления и более восьми тысяч убитыми. Ли Чунцзинь послал своих людей охранять захваченные укрепления.
Танский Лю Жэньшань, находившийся в Шоучжоу, просил, чтобы защиту города поручили Вянь Хао, а ему разрешили бы вывести войска на решительный бой с Ли Чунцзинем. Цзинда не удовлетворил просьбы, и Лю Жэньшань от обиды заболел.
Малолетний сын Лю Жэньшаня Чунцзянь ночью пытался переправиться на лодке через реку Хуай, но был схвачен каким-то младшим чином. Лю Жэньшань приказал страже разрубить Чунцзяня пополам. Цзяньцзюньши Чжоу Тингоу просил за [346] виновного, но Лю Жэньшань не отменил решения. Тогда Чжоу Тингоу послал человека просить защиты у госпожи. Но она ответила: «Я ведь люблю Чунцзяня, но военные законы нельзя нарушать из личных чувств и доброе имя нельзя терять. Если Чунцзянь будет прощен, как свой, семья Лю покажет пример несоблюдения верности, и как тогда мы с господином Лю сможем смотреть /241/ в лицо солдатам и военачальникам?» — и приказала казнить мальчика. Все войско — от солдат до военачальников — оплакивало его.
Чжоуские военачальники, сославшись на то, что у Тан еще много свежих сил и город взять трудно, просили отвести войска от Шоучжоу. Получив доклад, Ши-цзун заколебался, не зная, на что решиться. Ли Гу в то время был болен, и, чтобы узнать его мнение, Ши-цзун послал к нему домой Фань Чжи и Ван Пу. «Шоучунь в трудном и опасном положении, — сказал Ли Гу, — ведь город штурмуют днем и ночью, и, если государь сам выступит в поход, войска воодушевятся и город безусловно падет».
Раньше речной флот Тан всегда господствовал в сражениях, и чжоуские войска не могли противостоять ему. Когда Ши-цзун вернулся из-под Шоучжоу, он построил на берегу реки Бяньшуй, западнее Даляна, более ста боевых кораблей и приказал пленным танским воинам обучить солдат северян бою на воде. Через месяц с небольшим дело было изучено во всех тонкостях, и чжоуский флот оставил далеко позади себя танский флот.
Третий месяц. Император Ши-цзун выступил из Даляна. Ван Хуаню он приказал провести флот по рекам Миньхэ и Инхэ в Хуайхэ. В танских войсках встревожились. Переправившись через Хуайхэ, Ши-цзун подошел прямо к степам Шоучжоу и в полном боевом облачении стал с войском южнее горы Цзыцзиньшань. Чжао Тай-цзу получил приказ ударить по тайским крепостным заграждениям и перерезать дорогу для подвоза продовольствия, чтобы таким образом фронт и тыл тайского войска не могли взаимодействовать.
Чжу Юань, чванясь заслугами, стал своеволен и высокомерен, и государь Тан сместил его, заменив Ян Шоучжуном. Полный гнева и возмущения, Чжу Юань восстал и перешел под власть Чжоу вместе с десятитысячным гарнизоном крепости.
Ши-цзун приказал Чжао Чао снять с судов около тысячи воинов и двинуться по Хуайхэ вниз, остальные военачальники получили приказ объединить силы и ударить но Цзыцзиньшань. Танское войско понесло тяжелое поражение: более десяти тысяч человек были убиты, в плен попали Сюй Вэньчжэнь, Вянь Хао и Ян Шоучжун, остатки войск бежали вдоль реки на восток. Сам Ши-цзун с сотней конников преследовал вместе с другими военачальниками отступающих по обоим берегам, а тут еще из района среднего течения подошел флот — число убитых, утонувших и сдавшихся в плен тайских воинов превысило сорок тысяч человек; число захваченных судов, провианта и оружия достигло ста [347] тысяч. Услыхав, что войско, посланное ему на помощь, разбито, Лю Жэньшань едва не задохнулся от отчаяния. Ци-ван Цзинда и Чэнь Цзюе бежали обратно в Цзиньлин. Славные отряды Ши-цзуна подошли к стенам Шоучжоу. Поскольку танский полководец Лю Жэньшань был в тяжелом состоянии, цзяньцзюньши Чжоу Тингоу вместе с другими военачальниками составил за него доклад о капитуляции, с Лю Жэньшанем на носилках они вышли из города и сдались Чжоу. Лю Жэньшань лежал, не в состоянии подняться. Ши-цзун похвалил его за службу, наградил подарками и велел снова возвращаться в город выздоравливать.
Окружное управление из Шоучжоу перенесли в Сяцай. Все преступники в округе, за исключением приговоренных к смертной казни, получили помилование. Всем, кто по приказу танского государя ушел сражаться в горы и леса, велено было вернуться к прежним занятиям. О распоряжениях, неприемлемых для народа, окружным властям разрешалось докладывать [двору]. И еще был издан указ с поощрением Лю Жэньшаню. Указ гласил:
/242/ «Лю Жэньшань до конца оказался предан делу, которому служил, он был тверд и непреклонен в своей верности. Многие ли сановники прежних династий могут сравниться с ним? Самое значительное, что мы обрели, карая смутьяна, — это он. Назначаем Лю Жэньшаня одновременно командующим военным округом Гяньпин и чжуншулином».
Но Лю Жэньшань в тот же день скончался. Тогда Ши-цзун посмертно пожаловал его титулом Пэнчэнцзюнь-вана. Государь Тан, узнав о смерти Лю Жэньшаня, тоже пожаловал его званием тайши. В память о верности Лю Жэньшаня Ши-цзун вернул военному округу Цинхуайцзюнь его старое название Чжунчжэнцзюнь.
Государь распорядился открыть житницы Шоучжоу и выдавать рис голодающим.
Четвертый месяц. Император Ши-цзун возвратился в Далян.
Восьмой месяц. Ли Гу, [тун]пинчжанши чжоуского двора, оставил службу. Ван Пу стал шумиши. Ли Гу болел два года, девять раз подавал он доклады, отказываясь от своих обязанностей, и наконец получил отставку. Однако государь приказал Ли Гу ежемесячно на носилках являться ко двору для обсуждения в неофициальной обстановке государственных дел.
Десятый месяц. Ши-цзун устроил экзамены для отбора на службу мудрых, образованных и способных к управлению людей.
Подвластный Северной Хань город Линьчжоу перешел под власть Чжоу. Ши-цзун назначил гражданского правителя Линьчжоу Ян Чунсюня фанъюйши.
Одиннадцатый месяц. Ши-цзун сам выступил в поход против Тан; он разгромил заставы у Хаочжоу, уничтожил водные заграждения, спалив семьдесят с лишним боевых судов и убив более двух тысяч воинов. А когда его военачальники штурмом взяли вспомогательную стену, в городе задрожали от страха. Более ста [348] танских боевых судов, готовых поддержать Хаочжоу, стояли на восточном берегу реки Хуаньшуй. Ши-цзун приказал ночью атаковать их, и суда были уничтожены. Успешно продвигаясь на восток, войска Ши-цзуна подошли прямо к Сычжоу. Чжао Тай-цзу сначала атаковал Сычжоу с юга; он спалил ворота [предвратной] стены и разрушил водные заграждения. Из башни предвратной стены Ши-цзун наблюдал за действиями военачальников и воинов, штурмующих стены города.
Двенадцатый месяц. Шоуцзян Фань Цзайюй сдал Сычжоу. Ши-цзун сам прибыл к стенам города и запретил армейским сборщикам фуража входить в него. Растроганные жители наперебой подносили войскам продовольствие и фураж. Сто танских боевых кораблей обороняли Цинкоу. Преследуя отступающие танские войска, Ши-цзун подошел к Чучжоу и ударил на него с северо-запада. Чжао Тай-цзу захватил танского инъюаньши Чэнь Чэнчжао и вернулся обратно.
Танский военачальник Го Тинвэй, понимая, что государству Тан независимость не сохранить, приказал цаньцзюню Ли Яньцзоу подготовить доклад [о капитуляции]. Ли Яньцзоу воспротивился, ссылаясь на преданность и долг, тогда Го Тинвэй попытался применить силу. Но Ли Яньцзоу, швырнув на землю кисть, сказал: «Истинно благородный муж никогда не предаст сарану составлением доклада о капитуляции мятежному подданному». Го Тинвэй убил его и сдал город [войскам] Чжоу. Ши-цзун в то время штурмовал Чучжоу, и Го Тинвэй прибыл представиться государю. Ши-цзун поблагодарил Го Тинвэя за службу, сказав ему: «Все военачальники Цзянбэя один за другим терпели поражение. Только вы один сумели /243/ разрушить плавучий мост у Гокоу и разгромить крепость Динъюаньчжай, воздав тем самым в должной мере своей стране!» Он послал Го Тинвэя вести гарнизон Хаочжоу на штурм Тяньчана. Чжихуэйши У Шоуци с сотней конников был направлен к Янчжоу. Когда отряд подошел к Гаою, танские войска, спалив в городе казенные здания и жилые дома, угнали жителей Янчжоу на юг, к переправе через Янцзы. Через несколько дней чжоуские войска вошли в Янчжоу.
Узнав, что в Тайчжоу не готовы к обороне, Ши-цзун направил туда войско и взял город.
Первый месяц пятого года Сянь-дэ (958 г.). Чжоуские войска овладели подвластным Тан городом Хайчжоу.
Ши-цзун хотел провести свои боевые корабли из Хуайхэ в Янцзы, но путь преграждала дамба Бэйшэньянь, и суда пройти не могли. Тогда, чтобы соединить Хуайхэ с Янцзы, государь решил углубить протекающую северо-западнее Чучжоу реку Гуаньшуй и направил людей осмотреть все на месте. Вернувшись, посланные доложили, что рельеф местности сложен и работа предстоит очень трудоемкая. Тогда Ши-цзун выехал к месту сам и, осмотрев все, распорядился сделать разметку и [начинать копать]. [349] Прошло десять дней, работа была закончена, она потребовала совсем немного усилий. Сто с лишним судов вошли в Янцзы. Население Тан было очень напугано, сочтя это чудом.
Чжоуские войска захватили Цзинхайцзюнь, т. е. Тунчжоу, и с княжеством Уюе установилось прямое сообщение. Раньше, отправляя послов в Уюе, Ши-цзун сказал: «Хотя уезжаете вы морем, возвращаться будете сушей». И теперь, когда Тунчжоу вошел в состав Чжоу, послы из Уюе сушей 21 вернулись в Бянь.
Войска Чжоу, около сорока дней штурмовавшие Чучжоу, не могли взять город. Танский фанъюйши Чжан Япьцин крепко держал оборону и не сдавался. Тогда Ши-цзун взял на себя руководство над военачальниками, и город пал. Чжан Яньцин и дуду Чжэн Чжаое держались со своими отрядами стойко; когда ни стрел, ни мечей не осталось, Чжан Яньцин схватил кресло и, размахивая им, пытался задержать врагов, но, конечно, не справился и погиб. Более тысячи его подчиненных один за другим пали под ударами мечей, и ни один не сдался. Гао Баожун действовал в походе против Тан вместе с чжоускими [сухопутными] войсками.
Второй месяц. Войска Ши-цзуна прибыли в Янчжоу.
Третий месяц. Ши-цзун переехал в Инлуаньчжэнь. Несколько раз он доходил до устья Янцзы, высылал флот против танских войск и наносил им поражения. Государь Тан боялся, что Ши-цзун переправится через Янцзы, но ему также казалось постыдным капитулировать и именоваться окраинным владением. Тогда он послал с Чэнь Цзюе доклад Ши-цзуну: он просил разрешения передать престол царевичу Хунцзи, чтобы Хунцзи служил Срединному государству как подданный.
В то время в Хуайнани всего четыре округа — Лучжоу, Шучжоу, Цичжоу и Хуанчжоу — были еще не захвачены государством Чжоу. Когда Чэнь Цзюе увидел, сколь великолепны латники в Чжоу, он стал молить Ши-цзуна послать людей за Янцзы и получить то, что предлагалось в докладе, просил принять земли четырех округов и сделать Янцзы границей между государствами. Он настойчиво добивался прекращения военных действий, и речи его были весьма жалостливыми. «Мы подняли свои войска, в сущности, для того, чтобы овладеть Цзянбэем, — сказал Ши-цзун. — Но раз сейчас твой /244/ государь желает присоединить к нам и свое государство, чего же требовать еще?»
Он пожаловал государя Тан письмом, которое гласило: «Император с уважением обращается к государю страны Цзяннань: мы подняли войска не ради захвата земель, не ради истребления людей, суть в том, что Поднебесная — это одна семья, так можно ли разделяться, как северные и южные варвары? Сейчас ты, государь, проявляешь добрую волю и возвращаешься под власть нашего двора — север и юг становятся единой семьей, где каждый будет охранять границы своих владений и заботливо управлять [350] народом. И ведь ты не только сам насладишься благом мира и покоя, ты дашь возможность детям и внукам своим узнать это истинное счастье! Добрые отношения между нами установились недавно, к изложенному в письме добавлено ничего не будет.
В некоторый день третьего месяца пятого года Сянь-дэ император государства Чжоу письмо направил».
Государь Тан с поклоном принял письмо Ши-цзуна и представил ему доклад с выражением благодарности. Доклад гласил: «Государь страны Тан, почтительно отбивая сотню земных поклонов, представляет доклад его величеству государю-императору; недавно имел честь направить с подданным Чэнь Цзюе доклад Небесному государю и [теперь] с чувством глубокого почтения принимаю высочайший указ, которым прекращены военные действия и успокоен народ, дано согласие на установление дружественных отношений и дозволено низшему государству признать себя подданным — во всем этом вижу милосердие его величества беспредельное, словно небо, и безграничное, как земля. С почтением подношу четыре округа в Цзянбэе, обязуюсь ежегодно вносить дань в миллион связок, дабы помочь верховному государству в его бесчисленных расходах.
Докладываю, презрев смерть, и, пав ниц, ожидаю высочайшего повеления.
В некоторый день третьего месяца пятого года Сянь-дэ государь страны Тан, покорный слуга Ли Вянь доклад представил».
Когда Ши-цзун получил доклад, все сановники явились поздравить его. Цзянбэй был полностью усмирен, Чжоу в общей сложности получило земли шестидесяти уездов четырнадцати танских округов. Ши-цзун пожаловал государя Тан письмом, повелев по случаю прекращения военных действий престол сыну не передавать. Цянь Хунчу и Гао Баожуну для награды войскам государь пожаловал денег и шелков на сто с лишним тысяч. Государь Тан направил Фэн Яньи в ставку Ши-цзуна для поднесения в награду войскам серебра, шелка, денег, чая и зерна — в общей сложности на миллион. Высочайшим указом Ши-цзун повелел содержать и охранять могилы бывшего командующего военным округом Хуайнань Ян Синми и бывшего командующего военным округом Шэнфу Сюй Вэня. Старшим уездным чиновникам было поручено постоянно наблюдать за могилами сановников из Цзяннани, похороненных в Цзянбэе.
Ши-цзун распорядился направить в порядке трудовой повинности мужчин на работы по углублению реки Бяньцюй — провести от устья реки Бянькоу воды Хуанхэ до реки Хуай, чтобы суда, плавающие по Хуайхэ /245/ и Янцзы, могли доходить до Вянь.
Не желая употреблять табуированные в Чжоу имена, государь Тан сменил свое имя — стал прозываться Цзин; он отдал приказ о снятии с себя императорского титула и назвался государем страны; церемониал и регалии Сына Неба были упразднены, от [351] собственного девиза правления он отказался и принял календарь, действовавший в Чжоу.
Раньше [тун]пинчжанши танского двора Фэн Яньи предлагал государю Тан план захвата Срединной равнины и однажды, смеясь над ограниченностью Ле-цзу 22, сказал: «Под Аньлу потеряли всего какую-то тысячу человек, и ваш предок из-за этого десять дней отказывался от пищи — то был взгляд на вещи человека от сохи. Сейчас у вас за пределами страны воюют более десяти тысяч, а вы играете в мяч и веселитесь на пирах, как в дни мира; поистине вы — выдающийся государь». Государь и сановники льстили друг другу, стараясь ничем не омрачать своей жизни.
Ханьлинь сюеши Чан Мэнси все время говорил, что Фэн Яньи и другие хвастают и болтают пустое, что верить им нельзя. Но государь Тан отвечал: «Фэн Яньи предан и чистосердечен, мы не видим лжи в его словах». — «Великое коварство похоже на преданность, — сказал Чан Мэнси, — и, если вы, ваше величество, не осознаете этого, страну постигнет беда». И вот, когда Тан покорилась Чжоу, а Фэн Яньи и ему подобные стали называть Чжоу «великой династией», Чан Мэнси, смеясь, сказал: «Почтенные, вы же добивались того, чтобы государь уподобился Яо и Шуню, и говорили о Срединной равнине как о вещи, уже лежащей в кармане. Почему же теперь вы служите великой династии Чжоу при дворе, занимающем низшее положение?» Устыженный Фэн Яньи и остальные не решались ответить.
Ши-цзун повелел тайфуцину Фэн Яньлу и вэйвэйшаоцину Чжун Мо быть послами в Тан: государю Тан он пожаловал императорское платье, яшмовый пояс и высочайше утвержденный календарь; кроме того, в награду войскам жаловалось сто тысяч связок монет и пятьдесят тысяч кусков шелка.
Государь Тан несколько раз докладывал о том, что в районе Цзяннани нет солончаковых земель, и просил разрешения иметь в Хайлине инспектора по соли. Ши-цзун сказал: «Хайлин находится в Цзянбэе, чиновникам трудно будет ужиться» — и распорядился ежегодно отправлять в дар государству Тан триста тысяч ху соли для нужд тайского народа. Пленных танских воинов он приказал отпустить на родину.
Император, придавая большое — значение земледелию, однажды приказал вырезать из дерева фигуры землепашца и крестьянки, разводящей шелковичных червей, и установить их во дворце. Желая уравнять в Поднебесной налоги, Ши-цзун пожаловал всем областям страны «Схему уравнения пахотных земель», составленную когда-то Юань Чжэнем 23. В том же году, в девятом месяце, он повелел саньцичанши Ай Ину и другим, всего тридцати четырем чиновникам, разъехаться по округам и установить налог на землю соответственно ее качеству. Он повелел еще всем округам создать в деревнях из каждых ста дворов объединения — [352] туань 24 — и поставить во главе их трех старейшин. Кроме того, государь приказал перевести всех сборщиков налогов и податей снова под начало округов и уездов; мучжи и уездные чиновники отныне должны были получать вознаграждение деньгами и зерном и не смели брать лишнее у народа.
Шестой год Сянь-дэ (959 г.). В Хуайнани был сильный голод. Ши-цзун приказал округам и уездам ссудить Хуайнань зерном. Некто сказал: «Народ беден, боюсь, люди не смогут вернуть долг, как же тогда быть?» — /246/ «Народ — это мои дети, — ответил Ши-цзун, — может ли отец не помочь, раз дети попали в беду? Придет время спросить долг, они его непременно вернут!»
Третий месяц. Скончался чжоуский шумиши Ван Пу. Прибыв к покойному, Ши-цзун начал бить о землю яшмовой секирой и раза четыре принимался рыдать — он был не в силах сдержать себя.
Сославшись на то, что северные соседи еще не призваны к порядку, Ши-цзун издал указ о личном походе; циньцзюнь дуюйхоу Хань Туну и другим было приказано двигаться вперед с сухопутным войском и флотом.
Четвертый месяц. Хань Тун наладил водный путь из Цанчжоу до границ киданьских владений: в районе Цяньнинцзюня он построил заграждения, подвел воду в тридцать шесть пунктов и соединил таким образом Инчжоу с Мочжоу. Император прибыл в Цанчжоу и в тот же день во главе десятитысячного пешего и конного войска направился к киданьской границе. Поскольку шел он путем необычным, население о походе ничего не знало. Ван Хун, гражданский правитель киданьского города Нинчжоу, перешел на сторону Чжоу и сдал город. Император указом назначил Хань Туна дубушу сухопутных войск, а Чжао Тай-цзу — дубушу речного флота. В императорской лодке Ши-цзун двигался по реке на север. Длинные тупоносые лодки, плывшие одна за другой, растянулись на десять с лишним ли. От Дулюкоу поплыли по течению на запад и достигли Ицзиньгуаня. Шоуцзян Чжун Тинъяо сдал город и перешел на сторону Чжоу. Русло реки постепенно сужалось 25, тогда государь перешел на сушу и продолжал идти на запад. Ночевал он прямо в поле, личная стража при нем не насчитывала и пяти сотен, свита пребывала в страхе. Отряды легкой конницы варваров появлялись то где-то слева, то справа от государя, но приближаться не решались.
Чжао Тай-цзу первым подошел к Вацяогуань. Шоуцзян Яо Нэйбинь и гражданский правитель Мочжоу Лю Чусинь сдали свои города и перешли под власть Чжоу.
Первый день пятого месяца. Подошли войска шивэй дучжихуэйши Ли Чунцзиня и других. Гражданский правитель киданьского города Инчжоу Гао Яньхуэй сдал город и перешел на сторону Чжоу. Вся территория Гуаньнани была покорена. Устроив в доходном дворце пир для военачальников, Ши-цзун спросил их [353] мнение о захвате Ючжоу. Военачальники, возгласив здравицы и поздравив государя, сказали ему так: «Ваше величество, вы покинули столицу всего сорок два дня тому назад, и войска ваши, не окровавив своих клинков, уже овладели на севере южными землями Янь. Это беспримерный успех! Но сейчас вся вражеская конница сосредоточена у Ючжоу, не стоит слишком углубляться». — «Нужно пользоваться успехом и идти не останавливаясь дальше, — сказал Ши-цзун. — Зачем же бросать на половине пути то, что дается без труда?» В тот же день он приказал дучжихуэйши передового отряда Ли Чунцзиню выступить первым и закрепиться в [уезде] Гуань. Когда наступил вечер, Ши-цзун вернулся ночевать в Вацяо. Но ночью государю стало плохо, и он возвратился обратно в войско.
В это время Сунь Синъю овладел Ичжоу. Взятый в плен гражданский правитель города Ли Цзайцинь был препровожден в походную ставку государя и там на солдатском базаре казнен. В Вяцяогуани (видимо "Вацяогуани". — OCR) учредили округ Сюнчжоу, а в Ицзиньгуани — Бачжоу.
Император приказал Ли Чунцзиню выступить с войском к Тумэни и ударить, на Северную Хань, Хань Линкунь получил приказ охранять Бачжоу, Чэнь Сыжан — Сюнчжоу. После этого император двинулся /247/ в обратный путь и прибыл в Далян. Путь туда и обратно у него занял всего шестьдесят дней.
Шестой месяц. Командующий подвластным Тан военным округом Цинъюань Лю Цунсяо, направив ко двору Чжоу посла с подарками, просил учредить в столице для сношения с троном представительство от его военного округа. Ши-цзун подарки не принял. Он издал указ, гласивший: «Цзяннань совсем недавно изъявила покорность и печется лишь о спокойствии. Вы давно служите Цзиньлину, не меняйте своей позиции. Если учредить ваше представительство в столице, возникнет конфликт с государством Тан, а случись такое, вина падет на нас».
Государь Тан отправил Чжун Мо с данью в Чжоу. Ши-цзун спросил Чжун Мо: «Что там в Цзяннани, они готовят войска и приводят в порядок стены на случай обороны?» — «Раз мы, как подданные, служим великому государству, мы не смеем вернуться к старому», — ответил Чжун Мо. Но Ши-цзун сказал: «Разве можно так рассуждать? В прежние времена мы были врагами, теперь стали одной семьей. Между моим и твоим государствами установилось великое согласие, оно надежно, и нам беспокоиться нечего. Однако в жизни бывают трудные времена, и, что случится впоследствии, знать нельзя. Вернешься, скажи своему государю: пусть он, пока я жив, заканчивает возведение городских стен, внешних и внутренних, приводит в боевую готовность войска и укрепляет стратегически важные пункты — нужно помнить о сыновьях и внуках». Возвратившись на родину, Чжун Мо передал слова Ши-цзуна. Государь Тан был тронут и [обрадован] 26. [354] Он сразу же начал приводить в порядок стены Цзиньлина, распорядился возвести стены вокруг всех неукрепленных городов и усилил гарнизоны, где они были малочисленны.
Раньше. Первые министры не раз просили Ши-цзуна пожаловать царевичам титулы ванов, но он говорил: «Сыновья заслуженных сановников не удостоены милостей, так можно ли быть спокойным, выделив раньше других наших сыновей?» Но теперь, когда Ши-цзун занемог, он пожаловал царевичу Цзунсюню титул Лян-вана. В это время Лян-вану было семь лет от роду.
Ши-цзун хотел сделать Вэй Жэньпу министром, но те, с кем он советовался, заявили, что Вэй Жэньпу не имеет ученого звания. Ши-цзун ответил: «С древности всех, кто обладал гражданским или военным талантом, использовали как помощников в управлении государством, почему вы всё сводите к ученому званию?» Он назначил Ван Пу и Фань Чжи цаньчжи шумиюаньши, Вэй Жэньпу сделал тунпинчжанши, оставив его по-прежнему шумиши, У Тинцзо стал шумиши, Хань Тун был назначен помощником дучжихуэйши дворцовой стражи, а Чжао Тай-цзу дудяньцзянем дворцовой стражи. Однажды Ши-цзун спросил начальника военной палаты Чжан Чжао: «Мы желаем выбрать министра из сановников двора, кого можно назначить на эту должность?» Чжан Чжао рекомендовал Ли Тао. Ши-цзун удивился: «Ли Тао — человек легкомысленный, у него нет данных, чтобы стать таким высоким сановником, почему вы рекомендуете его?» — «То, что вызывает недовольство вашего величества, — ответил Чжан Чжао, — это мелкие проступки, /248/ основанием же для представления вашего покорного слуги являются его большие достоинства. Когда-то Чжан Яньцзэ жестоко убивал невинных, Ли Тао неоднократно докладывал о том, что, если не покончить с Чжан Яньцзэ, в будущем он непременно принесет несчастье стране. Во время правления ханьского Инь-ди Ли Тао тоже подал доклад с просьбой лишить покойного государя 27 военной власти. Ведь тогда еще было совсем неясно, что для страны хорошо и что опасно, а он смог разобраться в этом, значит, он воистину обладает качествами первого министра». — «Ваши слова весьма достойны, — сказал Ши-цзун, — и все-таки Ли Тао ни в коем случае не следует делать даже и чжуншу». Государь много раз собирался назначить министром ханьлииь сюеши Ван Чжу, старого чиновника, служившего ему еще в провинции, однако Ван Чжу имел пристрастие к вину, вел себя неподобающе, и Ши-цзун этого поста ему так и не дал. Но когда Ши-цзуну стало плохо, он призвал к себе Фань Чжи и других и, передавая свою волю, сказал Фань Чжи: «Ван Чжу — наш старый слуга со времен службы в военном округе, и, если мы не встанем, пусть он будет министром!» Фань Чжи 28...
Комментарии
1. [это поможет]. — Утраченные в тексте два иероглифа восстановлены по контексту и «Всеобщему зерцалу», с. 9505, как *** кэчжу.
2. Ма Юй. — В тексте ошибка, должно быть: Ма Жэньюй; второй иероглиф опущен, видимо, случайно.
3. Не [потому]... — В тексте утрачен один иероглиф, перевод по контексту.
4. Гао Си в тексте ошибочно назван Гао Сюнем.
5. Имеет устремления... — Далее в тексте утрачены два иероглифа, восстановить которые не удалось.
6. Пань-гэн (1401-1372 гг. до н. э.) — один из правителей династии Инь. Перенес разросшуюся столицу своего государства к югу от р. Хуай и дал государству новое название — Инь (вместо прежнего Шан).
7. [все] свои [силы]... — Утраченные в тексте два иероглифа восстановлены по «Всеобщему зерцалу», с. 9525, как *** цзинь и *** ли.
8. Южане — т. е. государство Тан, расположенное к югу от государства Чжоу.
9. Палата Ваньсуйдянь — название одного из зданий императорского дворца в Лояне.
10. Не лучше ли. — Перевод по контексту. В тексте *** бу жань «иначе», «в противном случае».
11. Сын танского Тай-цзуна У-ван Цюе был родоначальником правящего дома государства Южная Тан.
12. Имеется в виду р. Хуайхэ, по которой проходила граница между владениями Южной Тан и Чжоу.
13. Глупый правитель времен Шести царств. — По мнению Ши-цзуна, правители всех шести царств (IV в. до н. э.) были глупцами, так как слушались советников (Су Циня, Чжан И и др.), которые своим красноречием могли внушить им любую мысль, добиваясь желаемого исхода дела.
14. Юнлин — усыпальница отца правителя Южной Тан, направившего Сунь Шэна в Чжоу.
15. Чжоуский Ши-цзун в тексте ошибочно назван танским Ши-цзуном.
16. Казнил Сунь Шэна. — В тексте ошибка: Сунь Шэн в это время находился в качестве посла в ставке Ши-цзуна и был казнен позднее в Даляне по повелению Ши-цзуна.
17. Здесь и в предыдущем абзаце в текст вкрались ошибки. Ван Пу не был назначен на должность сытяньцзяня. На должность сытянь шаоцзяня — младшего начальника обсерватории был назначен Ван Чуна, закончивший составление календаря. Ван Пу же, состоявший ранее в должности сюеши, стал шумифуши. На должность шумиши он был назначен позднее (см. перевод, запись под 8-м месяцем 4-го года Сянь-дэ). В тексте УДПХ часто встречаются неточные названия должностей или их сокращенные написания, которые мы обычно не оговаривали, так как это не влияло на смысл изложения.
18. ...Ударить в глиняный таз, чтобы смыть позор... за игру на гуслях. — Здесь имеется в виду известная история о том, как на пиру в Мяньчи (279 г. до н. э.) правитель царства Цинь попросил Чжао-вана сыграть на гуслях. Тот сыграл, и тогда историк царства Цинь записал, что Чжао-ван по приказу циньского вана играл на гуслях. После этого Линь Сянжу попросил циньского вана исполнить циньские песни и предложил подать глиняный таз (как ударный инструмент для отбивания ритма). Циньский ван возмущенно отверг просьбу, но Линь Сянжу угрозой самоубийства принудил его ударить по тазу, после чего велел историку царства Чжао записать, что Чжао-ван заставил циньского вана петь.
19. Циншань. — В Китае существует более десяти гор с таким названием; какую из них в данном случае имеет в виду автор, неизвестно.
20. Чао и Ю — имеются в виду Чао Фу и Сюй Ю, добродетельные мужи, которым легендарный император Яо предлагал править Поднебесной, но они отказались, оставшись жить в горах. Ответ Чэн Туаня — перефразированная цитата из «Жизнеописания Бао Сюаня», приведенного в «Истории Поздней Хань», где сказано: «Яо и Шунь находились наверху, а Чао и Ю оставались внизу».
21. Сушей. — В тексте ошибочно «морем».
22. Ле-цзу — имеется в виду Ли Чэнъюй, прежний государь Тан.
23. Юань Чжэнь (779-831 гг.) — знаменитый танский поэт. В сборнике его произведений Чан-цин цзи имеется сочинение Тунчжоу цзоу цзюньтянь чжуан («Тунчжоу подает прошение об уравнении земли»), составленное во время пребывания Юань Чжэня в Тунчжоу (см. Сы бу бэй, т. 199, цз. 38, с. 158а-б). Ши-цзун, заинтересованный докладом Юань Чжэня, приказал дополнить его схемами и использовать на практике.
24. Туань. — В тексте вместо *** туань ошибочно написан иероглиф *** ту.
25. Сужалось. — В тексте вместо *** ай «тесный», «сдавленный» написан иероглиф *** и «переливаться через край».
26. [Обрадован]. — Утраченный в тексте иероглиф восстановлен по контексту как *** юе «радоваться».
27. Покойный государь — имеется в виду чжоуский Тай-цзу Го Вэй.
28. На этом рукопись обрывается. Судя по оглавлению цзюани 2 «Пинхуа по истории Чжоу», из 32 названных там эпизодов изложены 24 (23 полностью и «Смерть Ши-цзуна» частично); текст последних восьми эпизодов утрачен.
(пер. Л. К. Павловской)
Текст воспроизведен по изданию: Заново составленное пинхуа по истории Пяти Династий. (Синь бянь у дай ши пинхуа). М. Восточная литература. 1984
© сетевая версия - Strori. 2016
© OCR - Иванов А. 2016
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Восточная литература. 1984