Главная   А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Э  Ю  Я  Документы
Реклама:

ЗАНОВО СОСТАВЛЕННОЕ ПИНХУА ПО ИСТОРИИ ПЯТИ ДИНАСТИЙ

СИНЬ БЯНЬУ-ДАЙ ШИ ПИНХУА

/155/ ПИНХУА ПО ИСТОРИИ ДИНАСТИИ ХАНЬ

СОДЕРЖАНИЕ

Цзюань 1

Лю Чжиюань происходит из племени шато

Лю Чжиюань в семилетнем возрасте теряет отца

Его мать, урожденная Су, подает прошение о вторичном замужестве

Матушка Су выходит замуж за Мужун Саньлана и берет с собою Лю Чжиюаня [в дом мужа]

Лю Чжиюань делает татуировку

Мужун Саньлан посылает Лю Чжиюаня платить налог

Лю Чжиюань проигрывает деньги

Лю Чжиюань собирается вступить в войско

Лю Чжиюань решает заночевать у усадьбы хозяина Ли

Ли Цзинжу видит удивительный сон

Ли Цзинжу берет Лю Чжиюаня в дом конюхом

Он видит чудеса, происходящие с Лю Чжиюанем

Ли Цзинжу приглашает Лю Чжиюаня в зятья

Оба шурина не признают Лю Чжиюаня

Лю Чжиюань направляется в Тайюань и вступает в войско

Чжиюань и Ши Цзинтан становятся побратимами

Ши Цзинтана назначают командовать Хэдуном

Лю Чжиюань вместе с Ши Цзинтаном направляется в Хэдун

Лю Чжиюань уговаривает Ши Цзинтана закрепиться в Хэдуне

Ши Цзинтан провозглашает себя императором и назначает Чжиюаня пинчжаном

Лю Чжиюань назначается наместником Северной столицы

Солдаты сообщают Лю Чэнъи новости о его матери

/156/ Лю Чжиюань сам отправляется в деревню Мэншицунь проведать жену

Чжиюань изображает косца

Лю Чжиюань видится с Ли Цзинъе

Чжиюань встречается с Сань-нянцзы

Чжиюань возвращается в походную управу [255]

Чжиюань, сопровождаемый отрядом воинов, прибывает в Мэншицунь

Чжиюань восседает в зале [дома] хозяина Ли

Он приглашает Сань-нянцзы и велит поклониться ей как титулованной даме

Чжиюань поносит шуринов

Он решает казнить обоих шуринов — Ли Хунсиня и Ли Хунъи

Хунсинь и его брат избегают наказания благодаря [заступничеству] дяди

Чжиюань вместе с супругой возвращается в свое присутствие

Чжиюань велит Го Вэю переманить тугухуней

Цзиньский государь Чжунгуй указом призывает Чжиюаня в карательный поход против киданей

Чжиюань остается на месте и в поход не выступает

Го Вэй уговаривает Чжиюаня закрепиться в Хэдуне

[Лю Чжиюань] посылает Го Вэя сманить Бай Чэнфу

Го Вэй уговаривает Чжиюаня воспользоваться благоприятным моментом и выступить с войском

Лю Чжиюань ведет войска, чтобы встретить и защитить цзиньского государя

Цзюань 2

Лю Чжиюань вступает на императорский престол, государство получает название Хань

У Синдэ сдается Лю Чжиюаню

Ханьский государь прибывает в Лоян

Убивает Сюй-вана Цунъи и его мать

Ханьский государь вступает в Далян

Мада с войском бежит на север

/157/ Ханьский государь прибывает в Шань и Вэй и лично награждает войска

Ду Чжунвэй сдается Хань

Объявляется о назначении Ду Чжунвэя тайфу

Чжао Куанцзань и Хоу И являются с изъявлением покорности Двору

Объявляется о назначении Фэн Дао тайши

Ханьский государь тяжело заболевает

Призывает Го Вэя ко двору, чтобы дать ему последние наставления

Ханьский государь умирает

Го Вэй скрывает смерть и не объявляет траура

Го Вэй убивает Ду Чжунвэя

Царевич Чэнъю вступает на престол

Ши Хунчжао становится шичжуном

Чжао Сывань укрепляет город и восстает

Ди Шоучжэнь поднимает войска [256]

Фэнсянский Ван Цзинчун восстает

Ханьский государь повелевает Го Вэю захватить три [восставших] военных округа

Го Вэй окружает кольцом осады Хэчжун

Ли Шоучжэнь располагает войско строем «тигр в засаде»

Фан Янь разбивает строй «тигр в засаде», и Ли Шоучжэнь терпит сокрушительное поражение

Ли Шоучжэнь просит помощи у танского государя

Танский государь посылает Ли Цзиньцюаня на помощь Хэчжуну

Чжао Хуэй с войском атакует Фэнсян

Чжао Хуэй дурачит войско Шу, сманивая Ван Цзинчуна

Из Шу посылают Ань Сыцяня на помощь Ван Цзинчуну

Чжао Хуэй просит срочной помощи у Го-дуду

Го-дуду сам ведет войска на помощь Чжао Хуэю

Ли Шоучжэнь посылает Ван Цзисюня атаковать ханьские позиции

Лю Цы разбивает и прогоняет Ван Цзисюня

/158/ Ван Цзисюнь с войском сдается Хань

Ли Шоучжэнь совершает самосожжение

Чжао Сывань подает доклад и сдается Хань

Го Вэй посылает Ван Цзюня убить Чжао Сываня

Го Вэй возвращается в Далян

Просит пожаловать милости ведущим сановникам и командующим военными округами

Ван Цзинчун погибает в огне

Ли Е замышляет убить Го Вэя

Го Вэй является ко двору с жалобой на обиду

Ханьского государя убивают мятежные солдаты

В Шаньчжоу восстает войско

[И] провозглашает Го Вэя императором

ПИНХУА ПО ИСТОРИИ ДИНАСТИИ ХАНЬ

Цзюань 1

В стихах говорится:

Ши-лан, возгласивший династию Цзинь,
в войсках поднимает восстанье;
По собственной воле — какой позор! отцом называет киданя.
Как он ликует, когда золой
становятся кости Цункэ!
Но тут возникли на царскую шапку
претензии Чжиюаня.
Где звуки сражений не умолкают,
милости там забыть;
Когда подозрения всходы дадут,
сердце холодом стянет. [257]
Сцепились устрица и баклан 1,
а выгода — рыбаку;
Так, может быть, лучше увидит дорогу
кто в сторону тихо станет?

Речь в нашем рассказе пойдет вот о чем: Ши Цзинтан был зятем позднетанского императора. Подозрительность и недоверие Лу-вана побудили его обратиться за помощью к киданям. Он восстал, захватил танский престол и объявил себя императором Цзинь. Танский Лу-ван Цункэ совершил самосожжение — его кости превратились в пепел.

Лю Чжиюань пользовался полным доверием Ши Цзинтана: государь указывал, сановник все точно исполнял, и согласие царило между ними, как между членами одной семьи. Когда же править стал Ци-ван Чжунгуй, он доверил управление страной Цзин Яньгуану и так о себе возомнил, что потерял расположение северных варваров — в результате беда пришла от тех, кем он держался.

Лю Чжиюань поначалу стремился выполнить долг и, чтобы не отплатить неблагодарностью за милости цзиньского Гао-цзу, хранил верность новому государю. Но подозрение и недоверие закрались в душу Ци-вана. Тогда Лю Чжиюань решил занять выжидательную позицию: он собрал отборное войско и закрепился в стратегически важном районе. Когда пришло известие об опасности, грозящей трону, он не оказал государю помощи, ожидая удобного случая для осуществления своего плана. Ведь Ци-ван и кидани старались уничтожить друг друга, как говорит пословица: «сцепились, словно устрица и баклан», а Лю Чжиюань, наблюдая со стороны за происходящим, уловил момент и одним махом добился своей цели, подобно рыболову, который, сидя на берегу, поймал сразу и баклана и устрицу. Увы, велением Неба повторяется все снова! Завладев государством, Лю Чжиюань и циновку не успел под собою согреть, как Го Вэй стал коситься на его трон, и чжоуским стал ханьский треножник.

/160/ Расскажем теперь, что фамилия Чжиюаня была Лю. Предки его, шато из деревни Люйлюцунь, позднее поселились в уезде Сяои округа Фэньчжоу в области Тайюаньфу. Отца Чжиюаня звали Гуанцзань, мать была из семьи Су. Когда родился Чжиюань, ему сперва дали имя Чэнбао. Ребенок рос серьезным, болтать и смеяться не любил; лицо у него было темное, с фиолетовым отливом, белки глаз большие.

Едва Чэнбао исполнилось семь лет, как отец его, Гуанцзань, скончался. Дом был беден, мать, оставшись вдовой, не могла сама прокормиться, и однажды матушка Су обратилась к своему свояку Лю Гуанъюаню за советом: «Дом у меня бедный, сынишка мал, трудно в нужде и голоде блюсти вдовство. Придется, видно, позвать сваху и договориться о новом замужестве. Да вот Чэнбао ведь совсем дитя, как вы посмотрите, дядюшка, на то, чтобы взять его к себе? Было бы счастьем, если бы вы прокормили его до [258] совершеннолетия, а там, глядишь, он и сам начнет зарабатывать на жизнь. Может, в память вашего старшего брата вы составите документ об усыновлении?» Лю Гуанъюань ответил невестке: «Было б у меня достаточно добра и пропитания, я вырастил бы малыша Чэнбао, сделал бы это ради старшего брата, что тут говорить? Но ведь я тоже беден, а у меня несколько детей, которые каждый день требуют чего-нибудь поесть. Поистине: "Коль не окажется однажды чашки риса, и отец с сыном расстанутся"» Зачем я говорю тебе это? А затем, что, раз ты решила выйти замуж, свахе нужно договариваться, чтобы Чэнбао ты взяла в семью нового мужа. Так будет удобнее всего!» — «Я в трауре, — сказала матушка Су, — кто же решится сватать меня? Хорошо бы вам, свояк, взять переговоры о браке на себя». — «Раз ты боишься, что люди осудят тебя за то, что ты во время траура вступаешь в новый брак, почему бы тебе не обратиться с прошением к властям? Получишь разрешение, тогда приглашай сваху и выходи замуж, — посоветовал ей Лю Гуанъюань, — так будет лучше всего».

Матушке Су пришлось последовать совету Лю Гуанъюаня и обратиться в присутствие уезда Сяоисянь с просьбой о разрешении повторного замужества. Текст прошения гласил:

«С прошением о разрешении вступить в брак вторично обращается Лю а-Су, уроженка данного уезда, в расцвете сил и вполне здоровая. В течение пяти лет была супругой Лю Гуанцзаня и родила от него сына Лю Чэнбао, которому сейчас всего семь лет. В двенадцатый день первого месяца сего года Лю Гуанцзань после болезни скончался. Дом мой беден, ребенок мал, и поистине нет мне избавления от бедности и нужды. Я обратилась за советом к младшему брату покойного мужа Лю Гуанъюаню, сказав ему, что, соблюдая траур и вдовство, мне при своей нищете с ребенком не прокормиться. Лю Гуанъюань в ответ посоветовал обратиться к властям, чтобы получить разрешение вступить в новый брак и взять с собой в семью мужа моего сына Лю Чэнбао. Не смея ослушаться, почтительно подаю сие прошение. Надеюсь присутствие уезда Сяоисянь /161/ отнесется к просьбе со вниманием и вынесет благоприятное решение.

В пятый день девятого месяца второго года Чан-син 2 прошение подала Лю а-Су».

Когда правитель уезда ознакомился с прошением матушки Су, он вызвал соседей, которые могли бы быть поручителями, а также Лю Гуанъюаня и тут же приступил к разбору дела. Каждый был опрошен, и, так как показания сходились со сведениями, сообщенными самой Су, правитель уезда вынес определение: разрешить ей пригласить сваху и выйти замуж. После этого решения матушка Су выбрала в свахи Лю Хун, и та повела переговоры о браке с Мужун Саньланом из деревни Волунцунь. Брачный контракт был заключен, осталось только установить день [259] отправки подарков от невесты. Выбрали добрый час и счастливый день, и Мужун Саньлан ввел а-Су в свой дом. Созвали всех родственников, устроили свадебный пир и угостили приглашенных на славу. Свирелей звуки землю оглушали, гром барабанов небо сотрясал! А когда пир закончился, гости проводили жениха в спальный покой.

Поистине:

Над ложем из кости свежестью красок
сверкает полог парчовый;
Союз сердечный прочно скреплен
золототканым покровом.
В кораллах яшмовое изголовье;
на ширме — у горного склона
Шеи сплели неразлучницы-утки,
нырнут — и всплывают снова.

После того как Мужун Саньлан взял жену и она привела к нему в дом Чэнбао, мальчик перешел на воспитание к отчиму. Ему переменили имя — стали звать Лю Чжиюань. Ребенок понемногу подрастал. Мужун Саньлан был человеком состоятельным и, конечно, попросил учителя взять его приемного сына Лю Чжиюаня в школу, чтобы обучить книжной премудрости. Однако Лю Чжиюань оказался лоботрясом и не слушал наставлений: целыми днями он где-то болтался, упражнялся в приемах военного искусства, учился владеть копьем и палицей, пил вино, играл на деньги — делал что заблагорассудится. Все это не радовало Мужун Саньлана.

Однажды в восьмой день второго месяца, во время празднования дня рождения Будды, Лю Чжиюань ушел из дома, на деньги нанял татуировщика и выколол на левой руке небесную деву, на правой — зеленых драконов, дерущихся за драгоценность, а на спине — якшаса, насмехающегося над Небом. Когда он вернулся, Мужун Саньлан так рассердился, что прогнал его прочь из дома. После этого матушка Су только и думала о сыне, целыми днями была она в тревоге, и слезы никогда не высыхали на ее лице.

Поистине:

Лицо словно яшма, в молчании полном
слезы текут на перила.
Одинокая ветка груши весною
так расцветает под ливнем.

/162/ Мужун Саньлан, видя, что жена все время печалится и от горя не находит себе места, вынужден был послать слугу, чтобы найти Лю Чжиюаня и вернуть его домой. Мальчику в это время было пятнадцать лет.

Однажды отчим вручил Лю Чжиюаню тридцать связок монет и приказал отправиться в Фэньчжоу — уплатить налог. Матушка Су сказала Мужун Саньлану: «Нельзя посылать Лю Чжиюаня [260] платить налог. Ведь он страдает тремя пороками, можно ли доверять ему деньги?» Мужун Саньлан спросил, что это за пороки. «Первый порок, — ответила матушка Су, — он любит играть на деньги, второй — он пристрастен к вину, третий — падок до женщин. Если человек находится во власти таких пороков, разве следует давать ему деньги? Отправить Лю Чжиюаня с тридцатью связками — значит определенно потерять его, закрыть ему путь к возвращению домой». — «Ты рассуждаешь неправильно, — сказал Мужун Саньлан. — В народе говорят: "Раз споткнешься, станешь ловчее, в беду попадешь — станешь мудрее". Раньше Лю Чжиюань был никчемным парнем, я его и выгнал. Думаю, что теперь он знает жизнь лучше. Для того я и даю ему деньги на уплату налога, чтобы посмотреть, как станет он себя вести. Сумеет выполнить поручение и вернется домой, дам ему триста-пятьсот связок, пусть открывает ломбард, и спокойно зарабатывает себе на жизнь! Разве это было бы плохо?» Выслушав рассуждения супруга, матушка Су не осмелилась больше настаивать на своем, пришлось приказать Лю Чжиюаню повесить на плечо деньги и отправиться платить налог.

Лю Чжиюань повесил на себя тридцать связок, простился с родителями, вышел из дома и пустился в путь. Подойдя к мосту Волунцяо, он решил немного передохнуть, как вдруг услыхал звук выбрасываемых из плошки игральных костей. Он осторожно подошел к беседке на мосту и заглянул внутрь — там пятеро молодых людей играли на деньги в кости. Лю Чжиюаня потянуло присоединиться к игре, но сказать об этом он не решился. Он лишь подошел ближе и стал наблюдать за игрой. «Есть деньги, подходи и играй, — сказал Лю Чжиюаню один из игроков — а нет, так нечего и глазеть». Услыхав это, Лю Чжиюань обрадовался и включился в игру, поставив все тридцать связок, предназначенных для уплаты налога. «Надеюсь, — подумал он, — я сумею выиграть на эти деньги еще связок тридцать-пятьдесят себе на расходы». Он сделал ставку, бросил кости и проиграл. В одно мгновение все тридцать связок были спущены — ставить больше было нечего. Тогда Лю Чжиюань попросил игроков: «Одолжите мне на ставку каждый по связке». Но те ответили: «Есть деньги — играй, нет — /163/ кончай игру». Лю Чжиюань вспылил: «На деньги я больше не играю, играем на драку. Одолеете меня — деньги ваши, проиграете — я денег не отдам». Сказав это, он набросился на всех пятерых. Несколько раз схватились они, как вдруг пятеро молодых людей оказались на облаке и скрылись. Поразмыслив, Лю Чжиюань решил, что это пять всемогущих бодхисаттв 3 вразумляли его и оставили тридцать связок монет, чтобы он больше не играл. Лю Чжиюань взвалил на плечо деньги и двинулся дальше.

Прошло всего лишь полдня, как около храма Гуанькоуэрланмяо он снова встретил шестерых студентов, игравших на деньги. [261]

Лю Чжиюань опять присоединился к игре, и очень скоро студенты начисто обыграли его. Проиграв тридцать связок, Лю Чжиюань остался ни с чем: он был, как говорится, что ворон с подбитым крылом, что рыба, выброшенная на берег. Поразмыслив, он понял, что раз денег на уплату налога не стало, домой ему путь заказан, и тут уж ничего не поделаешь. Вдруг Лю Чжиюань услыхал, что шедшие по дороге люди говорят: «В область Тайюаньлу прибыл уполномоченный с указом императора Поздней Тан Мин-цзуна — призывают смельчаков-добровольцев защищать страну от киданей». Лю Чжиюань тотчас решил, что это неплохой выход из положения, и, собрав кое-что на дорогу, направился в Тайюаньфу, чтобы вступить в войско.

Когда он добрался до деревни Мэншицунь, что в уезде Сихэсянь, начинало темнеть; тени деревьев тун удлинялись, клонилось к западу солнце, он видел, как к берегу возвращаются паруса, слышал, как на высокой башне не раз уж протрубили в рог. Лю Чжиюань хотел было остановиться на постоялом дворе, но хозяин получил от властей распоряжение задерживать лазутчиков и не давать приюта людям без багажа, не внушающим доверия. Кто же после этого согласился бы дать ночлег Лю Чжиюаню? В полной растерянности он пошел дальше и увидел усадьбу — это была замечательная усадьба, содержавшаяся в образцовом порядке. Лю Чжиюань подошел поближе: белые стены, красные двери, расписные палаты, красивейшие терема; по утрам над домом повисает легкий дымок, вечерами над прудом стелется чуть видимый туман. Лю Чжиюань решил, что хозяин дома человек богатый и, когда наступит вечер, он здесь и заночует, прямо у входа, а с рассветом уйдет. Кто же мог знать, что в то время, как Лю Чжиюань заснет у ворот, владельцу усадьбы Ли, полное имя которого Ли Цзинжу, приснится удивительный сои. О таком сне в древности были сложены стихи:

Можно думать, сановнику в Чжэн никогда
государственных дел не вершить
4.
Превратилась ли бабочка в Чжуан Чжоу 5,
так задача и не решена.
/164/ Все же ясно, что нынешние дела
невозможно счесть сновиденьем:
Сколько времени можно, не просыпаясь,
оставаться во власти сна?

Что же увидел во сне Ли Цзинжу? А приснилось ему вот что: в башне над воротами его усадьбы лежит, свернувшись клубком, красная змея. Он попытался прогнать ее, но у змеи появились рога, и она превратилась в зеленого дракона, высунувшего из тумана лапы. Испугавшись, хозяин Ли громко вскрикнул и проснулся. Он встал вместе с петухами и сразу же послал слугу к воротам посмотреть, что там такое. Слуга быстро вернулся: «У ворот спит здоровенный детина», — сообщил он. Хозяин Ли [262] приказал слуге разбудить парня и расспросить, кто он и откуда. Тот пошел за ворота: «Эй, ты кто такой, чего здесь разлегся? — окликнул он спящего. — Вставай быстрее и иди к хозяину, не хватало еще, чтобы мне попало из-за тебя». Лю Чжиюаню пришлось пойти за привратником.

Хозяин сидел в приемном зале. Лю Чжиюань преклонил колени у порога. «Кто ты и откуда? Куда направляешься, почему тебе пришлось здесь спать? Может, ты лазутчик? — спрашивал хозяин. — Власти сейчас забирают всех подозрительных. Говори только правду!» — «Хозяин, — начал Лю Чжиюань, — ваш покорный слуга не лазутчик. Я — приемный сын Мужун Саньлана из уезда Сяоисянь. Отец дал мне деньги для уплаты налога, а я проиграл их разом в кости пятерым молодым людям на мосту Волунцяо. Я подрался с ними и отобрал деньги. Но у храма Гуанькоуэрланмяо я повстречал шестерых студентов, игравших на деньги в кости. И на этот раз рискнул я включиться в игру, однако через несколько партий все проиграл. Теперь у меня нет денег заплатить налог, и я не смею вернуться домой. Узнал я, что в Тайюаньфу получен высочайший указ о наборе в войско. Вечером хозяин постоялого двора не захотел пустить на ночлег подозрительного путника без багажа — пришлось мне искать прибежище на ступеньках у ворот вашей усадьбы. Рано утром я хотел уйти». — «У тебя такая представительная внешность, почему бы тебе не поискать в жизни другого пути? — сказал хозяин. — Зачем вступать в войско? Разве ты не знаешь поговорку: "Хочешь быть человеком — не будь солдатом; куешь железо, не превращай /165/ его в иглу". Станешь солдатом — другой дороги тебе уже не будет. Не хочешь ли остаться пока здесь, работником в моем хозяйстве?» Преклонив колени, Лю Чжиюань поблагодарил хозяина. Тут хозяин, внимательно присмотревшись, увидел, что тело Лю Чжиюаня разрисовано татуировкой, ему ничего больше не оставалось, как только послать работника смотреть за лошадьми. Лю Чжиюань пришел в конюшню, пересчитал лошадей, накосил травы и в положенное время задал корм.

Как-то раз, услыхав ржание коней, хозяин Ли с тростниковой палкой в руке поспешил к конюшие. Он увидел, что на земле спит Лю Чжиюань, через его ноздри то вползает, то выползает желтая змея, а рядом стоит какой-то человек в фиолетовом халате, в руках у него зонт для защиты от солнца, и этим зонтом он прикрывает Лю Чжиюаня. Хозяин Ли вернулся домой и рассказал жене: «В конюшне прямо на земле спит Лю Чжиюань, а рядом происходят поистине странные вещи. Похоже, что это совпадает с моим недавним сном. Нашего работника в будущем ждет славнейшая из славных доля!» — «Раз творятся такие чудеса, — ответила жена, — нечего держать его в конюшне. Не выдать ли за него нашу дочь Сань-нянцзы? Неплохо, если нашей семье выпадут большие перемены!» [263]

На следующий день они велели Ван Да, старому слуге, посватать их дочь Лю Чжиюаню. «Перестань разыгрывать меня, — ответил Лю Чжиюань Ван Да. — Я гол как сокол, только что получил место, где могу кормиться, а ты мне говоришь этакое! Не мешай мне зарабатывать себе пропитание!» Но Ван Да сказал ему: «Я получил распоряжение от своего господина, зачем мне тебя дурачить. Поверишь и послушаешься, будет у тебя счастливая жизнь, не согласен — можешь уходить». Лю Чжиюань очень обрадовался. Хозяин Ли выбрал добрый час и счастливый день и пригласил Лю Чжиюаня войти к нему в семью примаком.

Поистине:

Заперты двери,
радость без меры на лицах Мужу пора
поскакать да драконе настала.
Ширма раскрыта
для золотого павлина;
Лотосом алым
украсилось покрывало.

Хозяин Ли созвал родственников, пригласил знакомых и устроил превеликий пир по случаю бракосочетания дочери с примаком Лю Чжиюанем. /166/ Должно быть, Лю Чжиюаню и Сань-нянцзы было предопределено стать мужем и женой.

Утки на пологе — вместе супруги
Будут согласно
ласки сегодня друг другу дарить;
Фениксы на изголовье — чета
Выскажет все
тайны сердечные в эти мгновенья.
Даже на небе
тесный союз, нерушимые клятвы
Были б иными, чем нынче у них;
В бренном же мире
страстной любви исступленные чувства
Перед сегодняшней ночью бледнеют.
Если бы даже
муж и жена только ночь были вместе,
Их ожидали бы
радость и счастье за целых сто лет.

После того как Лю Чжиюань и Сань-нянцзы поженились, выяснилось, что Ли Хунсинь и Ли Хунъи, старшие братья Сань-нянцзы, враждебно относятся к браку сестры. «Ну и сотворили же глупость наши родители! — говорили они за спиной молодых. — Выдали сестру замуж за конюха, теперь стыдно людям в глаза смотреть!» Они всячески выражали свою неприязнь мужу сестры.

Прошло полгода, и в течение месяца один за другим умерли хозяин Ли и его жена. Главою дома стал Ли Хунсинь, старший сын Ли Цзинжу. Поддерживаемый своим младшим братом Ли Хунъи, он решил выгнать из дома ненавистного Лю Чжиюаня. [264] Понимая, какое положение создалось в доме, Сань-нянцзы однажды сказала Лю Чжиюаню: «Братья мои недовольны, что ты живешь здесь. Я дам тебе немного денег, иди, займись торговлей. Если раз в год или в полгода ты сможешь видеться со мной, будет хорошо».

Лю Чжиюань послушался совета жены, взял имевшиеся в доме деньги — сто десять связок — и ушел. Но ведь он оставался человеком бесшабашным: случались деньги — тратил, попадалось вино — пил. Могли ли задержаться у него деньги? И вот, растратив однажды все дочиста, Лю Чжиюань прямиком отправился в Тайюаньфу и вступил в отряд Ли Хэнчуна, который назывался «войско Хэнчуна». Счастье благоприятствовало Лю Чжиюаню, и он пошел в гору: в умении владеть оружием ему не найти было равных; на лошади скакал, как будто молнию преследовал иль ветер догонял; подобно метеору в погоне за луной, летели его стрелы; когда шел в бой, отвагой равен был Цзылу; победу одержав, по мудрости Чжан Ляном 6 становился.

Двух месяцев не прошло, а он совершил уже много замечательных подвигов. Ли Хэнчун сделал его пяньцзяном, а с Ши Цзинтаном из отряда «Серебряных пик» они заключили союз о побратимстве и стали назваными братьями.

Теперь расскажем вот о чем: через полгода после того, как Лю Чжиюань ушел из дома, намереваясь заняться торговлей, у Сань-нянцзы родился мальчик. Ли Хунсинь и Ли Хунъи настаивали, чтобы сестра /167/ утопила ребенка. «Ты сама кормишься и одеваешься около нас, с какой стати еще растить и этого нищего?» — только и слышались в доме их попреки. Сань-нянцзы не стерпела. Посоветовавшись с Ли Цзинъе, дядей по отцу, она наняла человека, написала Лю Чжиюаню письмо и отправила ребенка к нему в Тайюаньфу.

Лю Чжиюань получил письмо и прочитал его, он дал мальчику имя Чэнъи и нанял для него кормилицу. Немного спустя, состоя под командованием Ши Цзинтана, Лю Чжиюань отличился и был назначен буцзяном. Произошло это в третьем году Чан-син правления династии Поздней Тан.

Кидани в то время готовили нападение, и император подбирал кандидата на пост командующего в военный округ Хэдун. Шумиюань чжисюеши Ли Сун, представ перед государем, доложил: «Сейчас двор решает вопрос о назначении командующего Хэдуном. Никому, крометайвэя Ши, поручить эту должность нельзя».

В тот же день Ши Цзинтан был назначен командовать военным округом Хэдуном. Лю Чжиюань последовал вместе с ним. По прибытии в Цзиньян, Ши Цзинтан все дела по войску возложил на Лю Чжиюаня.

Наступил первый месяц первого года Ин-шунь правления императора Минь-ди. Государь, не желая долго оставлять Ши Цзинтана в Хэдуне, переместил Лу-вана Цункэ командовать Хэдуном, [265] а Ши Цзинтана назначил в Чэндэ. Как раз в это время Лу-ван поднял мятеж, захватил наместника Западной столицы Ван Сытуна и убил его. Встревоженный Минь-ди, не видя выхода из положения, издал указ, повелевающий Ши Цзинтану явиться с войском ко двору для противодействия Лу-вану. В третьем месяце отряды Лу-вана подошли к Вэньсяну, что в округе Шаньчжоу. Минь-ди, в отчаянии и страхе не зная, куда податься, бежал в сопровождении всего пятидесяти всадников. В нескольких ли к востоку от Хуайчжоу он встретился с Ши Цзинтаном, который шел ему на помощь с войском. Минь-ди, весьма обрадованный, пригласил Ши Цзинтана к себе и стал советоваться с ним о мерах восстановления власти законного государя. «Я слышал, — сказал Ши Цзинтан, — что Кан Ичэн уже поднял мятеж. Обстановка угрожающая, позвольте мне обсудить вопрос с двумя-тремя военачальниками, тогда я смогу доложить вам».

Обсуждать план восстановления законной власти Ши Цзинтан отправился к Ван Хунчжи, гражданскому правителю Хуайчжоу. «В прежние времена, когда государь вынужден был покидать столицу, — сказал Ван Хунчжи, — при нем всегда находились министры, дворцовая стража, казна и знаки императорского достоинства. А сейчас государь явился сюда в сопровождении всего пятидесяти всадников. Может быть, Лу-ван вступил на престол и низложил государя, а это заставило его примчаться сюда — так ведь тоже может случиться». Ши Цзинтан вернулся к себе в ставку /168/ и рассказал Ша Шоужуну и Бэнь Хунцзиню о разговоре с Ван Хунчжи. Тут Бэнь Хунцзинь принялся поносить Ши Цзинтана: «Вы — любимый зять Мин-цзуна, в богатстве и знатности вы были вместе, так и в беде надо помогать друг другу. Сейчас, когда государь вынужден покинуть столицу, он поручил вам изыскать средства для восстановления законной власти в стране, а вы в этом деле проявляете нерешительность. Уж не продали ли вы государя и не перешли ли на сторону мятежника?» Выхватив меч, он хотел убить Ши Цзинтана, но циньцзян Чэн Хуэй бросился на выручку, и беды удалось избежать. Ша Шоужун тоже вступил в схватку и был убит Чэнь Хуэем, Бэнь Хунцзинь перерезал себе горло. Лю Чжиюань, занимавший должность янэй чжихуэйши, повел свой отряд прямо в походную резиденцию Минь-ди и перебил всех всадников, сопровождавших государя. Одному только Минь-ди он не причинил вреда. Ши Цзинтан на прием к государю Тан не явился и быстро повел свое войско прямо в Лоян.

Когда наступил третий год Цин-тай, танский государь [Лу-ван] объявил о назначении Ши Цзинтана командующим в Тяньпине. Ши Цзинтан не захотел принять назначение, но тогда императорским указом Чжан Цзинда был назначен дубушу в Сибэй, чтобы заставить Ши Цзинтана выехать в Юньчжоу. Терзаемый страхом и сомнениями, Ши Цзинтан обсуждал с Лю Чжиюанем, [266] как ему быть: уходить или оставаться. «Почтенный мой брат, — сказал ему Лю Чжиюань, — ты давно уже находишься в войсках и пользуешься доверием воинов и командиров. Сейчас ты занимаешь стратегически выгодную позицию, войска твои, и пешие, и конные, в отличном состоянии, и если ты возьмешься за оружие и восстанешь, то сможешь стать государем. С какой стати подчиняться приказу — какому-то клочку бумаги — и самому бросаться в пасть тигру?» Выслушав слова Лю Чжиюаня, Ши Цзинтан обрадовался. «От слов моего мудрого брата на душе стало легче», — ответил он и, призвав своего секретаря Сан Вэйханя, велел ему писать доклад. В докладе он назвал себя подданным киданьского государя и просил разрешения служить киданину, как отцу. Киданьский государь в ответном письме велел Ши Цзинтану подождать до восьмого месяца, тогда он со всеми своими силами обещал прийти ему на помощь.

Восьмой месяц. Танский государь приказал Чжан Цзинда окружить Цзиньян и взять приступом город. Ши Цзинтан назначил Лю Чжиюаня чжихуэйши пешего и конного войска.

Одиннадцатый месяц. Киданьский государь объявил Ши Цзинтана императором великой Цзинь. Девиз правления был изменен на первый год Тянь-фу. Лю Чжиюань стал дучжихуэйши конной гвардии.

Четвертый год Тянь-фу. Государь Цзинь дополнительно пожаловал Лю Чжиюаню должность тунпинчжанши, в которой состоял и Ду Чжунвэй. «Я имею высшую заслугу перед государем, я помог ему получить трои, — заявил недовольный Лю Чжиюань, — а Ду Чжунвэй возвысился лишь как свойственник императора 7 и никаких заслуг не имеет. Мне стыдно быть в равной с ним должности».

Прошло несколько дней после объявления указа, но Лю Чжиюань заперся дома и не принимал назначения. Разгневанный государь обратился к Чжао /169/ Ину. «Лю Чжиюань упорно отказывается принять мое повеление, — сказал он, — нужно лишить его военной силы. Пусть едет домой и сидит там не у дел». Чжао Ин доложил: «Прежде в Цзиньяне, когда у вас не было и пяти полных тысяч воинов и вы подверглись нападению более чем стотысячного вражеского войска, опасность грозила каждую минуту. Если бы не стойкость Лю Чжиюаня, подобная камню и железу, и не его умение драться не на жизнь, а на смерть, разве смогли бы мы завершить великое дело? Если сейчас из-за незначительного промаха устранить заслуженного сановника, люди в Поднебесной станут говорить, что государь скуп на награды, но щедр на кары, и трудно вам тогда будет управлять подданными». Гнев цзиньского государя постепенно прошел. Он приказал Хэ Нину отправиться домой к Лю Чжиюаню и лично объявить указ, чтобы немедленно подчинился. Испуганный Лю Чжиюань принял назначение. [267]

Шестой год Тянь-фу. Государь Цзинь, опасаясь гордыни и своеволия Ань Чжунжуна, назначил Лю Чжиюаня наместником Северной столицы. Как раз в это время двенадцатилетнего Чэнъи, сына Лю Чжиюаня, осмеяли солдаты, когда он выехал покататься на лошади. «Барчонок живет себе припеваючи, — говорили они, — скачет на коне, гоняет мяч, где же ему знать, что в деревне Мэншицунь его мать надрывается, с утра до ночи таская на себе воду?» Все до сих пор для Чэнъи было ладно, но, услыхав слова солдат, он уже и дня вытерпеть не мог. Вернувшись домой, со слезами обратился он к отцу: «Поехал я гулять, а солдаты начали надо мной издеваться, говорили, что я здесь живу припеваючи и не знаю, что матушка моя надрывается в деревне Мэншицунь, таская на себе воду из реки. Прошу тебя, отец, разреши мне поехать проведать матушку».

Когда Лю Чжиюань услыхал это, слезы потекли из глаз его. «Нельзя тебе ехать, — ответил он. — Поедешь, дядья непременно найдут способ погубить тебя. Подожди, завтра я соберу свой дорожный мешок, захвачу сотню воинов и отправлюсь в их сопровождении проведать твою мать. Через несколько дней буду обратно». И вот командующий выступает в путь — представьте только: удары барабанов сотрясают землю, воинственный вид всадников внушает страх, на главной улице багряною зарей вьются знамена, оружие отливает холодным блеском осенних вод.

Выступив из Северной столицы, отряд Лю Чжиюаня останавливался, только чтобы утолить голод и жажду; отдыхали ночью, а с рассветом продолжали путь. Через несколько дней, когда до деревни Мэншицунь оставалось не более двадцати ли, Лю Чжиюань укрыл всех в засаде, а сам, изображая косца, с корзиной за плечами направился в деревню к усадьбе хозяина Ли. Оба шурина, Ли Хунсинь и Ли Хунъи, не узнали его. Младший же брат тестя Ли Цзинъе понял, что это Лю Чжиюань, провел его в дом, /170/ усадил на почетное место и приказал подать чай.

В старину были стихи, воспевающие чай. В них говорилось:

Как юйжуй ароматен и вкусен цицян 8,
наивысший, отличнейший сорт;
Не жалели монахи упорных трудов,
этот сорт выводили умело.
Роспись заячьей кистью на чашке — а в ней
ароматные облака;
Пузырьки, словно крабьи глаза, в кипятке
стали рябью обильною белой.
Заставляет он демона сна убегать
и от столика, и от циновки;
Добавляет он бодрости духа тебе,
освежает уставшее тело.
В диком месте кусты его пышно растут
по скалистым долинам ручьев;
У столицы не надо их корни сажать
не растут, бесполезное дело. [268]

Когда чаепитие кончилось и чашки были поставлены на место, Ли Цзинъе обратился к Лю Чжиюаню: «Известно мне, что вы, уважаемый родственник, весьма и весьма продвинулись в Тайюани. Думал я, что в одежде парчовой вернетесь в родную деревню. Почему же сейчас на вас платье [косца]? 9 Жена ваша терпит здесь от братьев неисчислимые страдания, они заставляют ее с утра до ночи таскать из реки воду. Хлебнув вдосталь горя, она все-таки надеялась, что коли будете вы в славе, и она удостоится почета. А вы оказались так жестоки! Как же ей было не потерять надежду?» Ли Цзинъе вынес свою одежду, велел Лю Чжиюаню переодеться и повел его здороваться с родней. Потом они отправились к Сань-нянцзы. Когда супруги увидели друг друга, слезы невольно потекли из их глаз. «Я служу косцом при походной управе наместника Северной столицы, и мне надо заготовить корм коням, завтра тебя навещу!» — сказал Лю Чжиюань, поднял корзину и ушел. На другой день, только представьте, за воротами усадьбы послышалось ржание целого отряда коней, и через мгновение впереди показался наместник Северной столицы. «Пади!» — закричали слуги. Посмотрите-ка, наместник верхом на коне подъехал прямо к дому хозяина Ли, спешился, вошел в дом и сел в зале. Как же выглядел восседавший в зале наместник?

Нет конца одеяниям красным
толпящихся возле ступеней;
Множество телохранителей грозных
застыли у возвышенья.
Густобровые стражи-тюремщики
держат желтые прутья терна;
Пучеглазые копейщики-воины
вздымают атрибуты закона.
Кто располагается слева? Одни только кэцзяны, пунму
и тунъиньгуани;
Кого можно видеть справа? Никого, кроме юйцзи, цяньсинов
и туйкуаньли.
Законники
проверяют статьи, находят законы;
Чтобы тюремщики
вели допросы,
/171/ заключали в колодки.
Не хватит слов, чтобы описать
всю торжественность и всю строгость;
В картинах и статуях изобразить бы
каков этот зал и каков его дух!

А ведь в зале сидел не кто иной, как Лю Чжиюань, примак в доме хозяина Ли, наместник Северной столицы, в парчовой одежде вернувшийся в родные края. Он велел приближенным пригласить Сань-нянцзы, затем распорядился, чтобы приготовили столик с курениями, надели на нее головной убор и платье и поклонились ей, как титулованной даме. Когда все было сделано, [269] Сань-нянцзы заняла место слева от Лю Чжиюаня. Дежурившим в тот день телохранителям он приказал схватить Ли Хунсиня и Ли Хунъи. Их привели и поставили на колени перед ступенями. «Прежде вы измывались надо мной, вынудили меня уйти в солдаты, а потом и моего ребенка хотели утопить, — принялся поносить своих шуринов Лю Чжиюань. — Здесь, рядом со мной, сидит Сань-нянцзы — ваша родная сестра, но вы ничуть не заботились о ней, [наоборот] заставляли ее терпеть неисчислимые страдания, с утра до ночи гоняя за водой на реку! Вы — злодеи, забывшие о долге родства!» И он отдал приказание страже: «Надеть на Ли Хунсиня и Ли Хунъи самые тяжелые колодки, к вечеру разрешить им свидание с близкими, затем препроводить к главным воротам и казнить. Отряду поднести угощение, а я этим утолю свой гнев!» Но тут вперед выступил Ли Цзинъе, дядюшка его жены. Ли Цзинъе опустился на колени, прося позволения говорить, Лю Чжиюань вскочил, спустился со ступеней, поднял Ли Цзинъе, попросил его подняться и усадил на почетное место. «Кому в бедности не приходилось терпеть обид? — начал Ли Цзинъе. — Вот, например, пока Су Циню 10 не повезло, невестка издевалась над ним, за ткацкий станок для него не садилась. Когда же стал он на поясе носить печать главного советника Шести царств, достиг высокого положения и разбогател, все родные стали вертеться около него, добиваясь богатства и знатности, и Су Цинь всех поддерживал, все уходили от него удовлетворенные. Или вот хотя бы Чжу Майчэнь 11. Дом его был беден, приходилось рубить дрова, чтобы заработать на пропитание. Обычно, собрав книги, он вешал их на коромысло и в пути читал. Жена стыдилась поведения мужа и с утра до ночи просила Чжу Майчэня отпустить ее из дома. "К пятидесяти годам я стану знатным и богатым, — говорил ей Чжу Майчэнь. — Сейчас мне уже сорок семь, подожди, я прославлюсь и щедро вознагражу тебя за доброту, не уходи!" Но жена поносила его: "Да ты в конце концов сдохнешь с голоду в канаве, где уж тебе стать знатным и богатым!" Она так решительно стала настаивать на новом замужестве, что Чжу Майчэнь не стал удерживать ее и разрешил уйти. Не прошло и трех лет, как ему была пожалована должность правителя области Инчуань 12. И вот, когда он был уже на месте службы, жена его вместе со своим вторым мужем оказалась на дорожных работах. Как только Чжу Майчэнь увидел это, он тотчас же распорядился посадить жену в повозку и увез ее к себе домой. Мой старший брат и его супруга разбирались в людях и сумели распознать достойного человека — они пригласили вас зятем в свой дом. А Хунсинь и Хунъи /172/ оказались слепцами, где было им увидеть хорошего человека? Я прошу вас в память моего брата сохранить им жизнь, чтобы не прекращалось возжигание курений в нашем роду 13. Будет это, мой мудрейший родственник, и вашим тайным благодеянием». Лю [270] Чжиюань в благодарности опустился перед Ли Цзинъе на колени и сказал: «Выслушав ваши поучения, дядюшка, осмелюсь ли ослушаться?» Он приказал стоявшим у ступеней телохранителям снять с Ли Хунсиня и Ли Хунъи колодки, разрешил братьям подойти к ступеням и поднес им по чарке вина, чтоб перестали бояться.

Еще было записано, что в прежние времена, до того как Лю Чжиюань стал примаком в доме Ли, пас он как-то коней, и лошади потравили посевы на земле монастыря Баоэньсы 14. Монахи схватили Лю Чжиюаня и дали ему двадцать палок. Теперь, когда Лю Чжиюань вернулся в деревню Мэншицунь, монахи страшно перепугались. Но Лю Чжиюань послал к ним с приглашением человека и, как только они явились, велел сесть и добрым словом так успокоил их. «Великий муж, — сказал он, — за зло воздает добром, а низкий человек — злом. Вы можете быть спокойны, для меня тот давний случай не более чем промчавшийся ветер или растаявший лед, так что бояться вам нечего». Стоявшие вокруг люди убедились, что Лю Чжиюань своими душевными качествами превосходит всех. Пробыв в деревне Мэншицунь около полумесяца, Лю Чжиюань вместе со своей супругой госпожой Ли возвратился в присутствие наместника Северной столицы.

Десятый месяц. Лю Чжиюань отправил к Бай Чэнфу, цючжану племени тугухуней, циньцзяна Го Вэя, чтобы изложить императорский указ, призывающий Бай Чэнфу оставить Ань Чжунжуна и перейти на сторону императорского двора. «Действуй в этом деле осторожно, — сказал Лю Чжиюань, — справишься, награжу». — «Единственная страсть варвара — это выгода, — ответил Го Вэй. — В свое время, прибыв к Бай Чэнфу, Ань Теху пожаловал ему всего лишь халат да штаны, и тот перешел на его сторону. Если сейчас посулить ему больше, вполне можно рассчитывать, что он перейдет к нам».

Лю Чжиюань приказал Го Вэю взять с собою золото и яшмовый пояс. Указ, направленный Бай Чэнфу, гласил: «Императорский двор передал твою территорию под власть киданей, и тебе надлежало находиться с племенем на месте. На каком же основании ты теперь двинулся на юг помогать мятежнику Ань Чжунжуну? Случись Ань Чжунжуну потерпеть поражение, куда ты денешься со своим племенем? Раскаиваться тогда будет поздно!» Бай Чэнфу испугался. Во главе своего племени он вместе с Го Вэем явился к Лю Чжиюаню и сдался ему. Лю Чжиюань подал двору доклад, и Бай Чэнфу был назначен командующим военным округом Датун.

Шестой месяц. Государь Цзинь Ши Цзинтан тяжело заболел. Он направил Лю Чжиюаню указ, призывая его ко двору, чтобы помочь в управлении страной и в возведении на престол наследника. Но в это время Ци-ван Чжунгуй провозгласил себя [271] императором, скрыл указ и за Лю Чжиюанем не послал. Когда позднее Лю Чжиюань узнал об этом, он затаил в своем сердце обиду на Чжунгуя.

/173/ Девятый месяц восьмого года Тянь-фу. Цзин Яньгуан арестовал киданьского уполномоченного по торговле Цяо Ина 15. Вскоре он освободил его и перед отъездом Цяо Ина на родину хвастливо заявил ему: «Вернешься домой, скажи своему государю, что у внука есть десять тысяч хорошо отточенных мечей. Если старик разгневается, пусть идет войной, но если, паче чаяния, он проиграет, то станет посмешищем Поднебесной».

Лю Чжиюань в то время командовал Хэдуном. Когда ему стали известны эти слова, он понял, что Цзин Яньгуан своим бахвальством накличет войну, но говорить об этом вслух не решился. Он только расширил вербовку конников и сформировал более десяти крупных отрядов, чтобы быть готовым на случай нашествия киданей.

Второй месяц первого года Кай-юнь. Кидани переправились через Реку. Государь Цзинь сам возглавил поход и повелел Лю Чжиюаню выступить навстречу врагам. Лю Чжиюань стал лагерем в Лэпине и дальше не двигался.

Восьмой месяц. Лю Чжиюань был назначен на должность синъин дутуна и принял назначение. Государь Цзинь снова направил к нему гонца с приказом поторопиться на соединение с силами Шаньдуна 16, но Лю Чжиюань остался на месте. Государь Цзинь заподозрил, что это неспроста, и сказал своим приближенным: «Лю Чжиюань укрепился в Тайюани и не отозвался на мою просьбу о помощи. Думаю, что у него недобрые намерения». Хотя Лю Чжиюань получил приказ о назначении его на пост дутуна, в действительности он не пользовался властью, соответствующей его новому положению, и двор ни по каким серьезным государственным делам его мнения не запрашивал. Лю Чжиюань понял, что государь отдалил его от себя, и поэтому стал весьма осторожен. Заметив тревогу Лю Чжиюаня, Го Вэй сказал ему: «Каждый день вижу я печаль на вашем лице. На мой же непросвещенный взгляд, горы и реки в Хэдуне неприступны, дух боевой, коней хороших на нашей земле много. Пока все спокойно, нужно поощрять народ с усердием возделывать поля, а случись что-нибудь, призовем людей учиться владеть луком и стрелами. Вот как по-настоящему должен поступать могущественный правитель. Я надеюсь, что вы усилите оборону и ни в коем случае не двинетесь за пределы своего военного округа. От вас самого тогда будет зависеть, наступать или отступать, не о чем беспокоиться!» — «Давно я думаю об этом, — ответил Лю Чжиюань, — и, только помня о милостях Гао-цзу, не смел быть неблагодарным».

Восьмой месяц третьего года Кай-юнь. Государь Цзинь несколько раз призывал Бай Чэнфу ко двору и щедро жаловал [272] угощением. Племя, во главе которого стоял Бай Чэнфу, переселившись на территорию области Тайюань и продолжая заниматься скотоводством, часто нарушало законы. Лю Чжиюань не пропускал ни одного такого нарушения и всякий раз наказывал виновных по закону. В племени хорошо понимали, что император слаб, и, боясь проницательности Лю Чжиюаня, тайком вынашивали планы возвращения на свои старые земли. Лю Чжиюань держал с Го Вэем совет: «В Поднебесной ныне весьма неспокойно, оставить племя Бай Чэнфу в Тайюани — значит иметь в трудные дни в своем доме врага, так не лучше ли при первом же удобном случае разделаться с ними?» Он тайно отправил ко двору гонца с докладом, в котором сообщал, что Бай Чэнфу с племенем задумал недоброе — собирается вернуться на старые земли, и просил императора переселить племя Бай Чэнфу во внутренние районы страны. Тогда государь Цзинь направил гонца с повелением /174/ племени тугухуней расселиться по разным округам. Лю Чжиюань воспользовался моментом и, пока племя еще не двинулось в путь, отправил Го Вэя к Бай Чэнфу, чтобы заманить того на жительство в город Тайюань. Обвинив затем Бай Чэнфу в заговоре, Лю Чжиюань убил его вместе с соплеменниками — из четырехсот с лишним человек не оставил в живых никого. Так племя тугухуней было обезврежено.

Еще раньше, почувствовав, что властолюбивые устремления Лю Чжиюаня зашли достаточно далеко, государь Цзинь пожаловал ему титул бэйпинского вана и назначил на должность синъин дутуна северного направления. После этого Лю Чжиюань еще более расширил вербовку в свою конницу. Когда же ему досталось имущество и скот тугухуней, он стал очень богат и могуществен — пехота и конница Лю Чжиюаня насчитывали по пятьдесят с лишним тысяч воинов.

Когда между государем Цзинь и киданями разгорелась вражда, Лю Чжиюань понял, что дому Цзинь грозит гибель, но, из-за того что у власти стоял Цзин Яньгуан, не дал государю ни одного совета. Когда же в страну вторглись киданьские войска, Лю Чжиюань понял, что государь Цзинь будет разгромлен, но, обиженный недоверием, не послал в помощь ему ни одного солдата. Как только кидани захватили цзиньского государя Чжунгуя и сослали его на север, Лю Чжиюань рассредоточил войска на границах округа и послал с кэцзяном Ван Цзюнем доклад киданьскому государю, в котором признал себя его подданным. Доклад гласил:

«Командующий, военным округом Хэдун, синъин дутун северного направления, пожалованный титулом бэйпинского вана, подданный Лю Чжиюань, низко кланяясь, подает доклад его величеству императору великого государства Ляо: ваш покорный слуга помог утвердиться династии Цзинь и, когда она утвердилась, служил ей в качестве министра; но вот оступился в добродетели [273] государь — не сумел направить его нужным советом; случилась в стране военная беда — не решился послать войска в защиту государева дела. Поистине вашему императорскому величеству Небом ниспослана добродетель, и нет земли, которая не изъявила бы вам покорности. Сейчас пленный подданный погибшего государства желает хранить храм предков прежней династии Цзинь.

Говорю, презрев смерть, и, плетя циновки, жду наказания. Почтительно ожидаю мудрейшего указа».

Ознакомившись с представленным докладом, государь киданей сказал: «Лю Чжиюань выжидал, не принимая ничьей стороны: он не подчинялся Южному двору, не пошел на службу и к Северному, кому же думает он подчиниться теперь?» И собственноручно начертал указ, поощряющий Лю Чжиюаня. Указ гласил: «Ознакомившись с изложенным в докладе, уверовали в твою преданность. Жалуем тебя деревянным посохом как заслуженного и почитаемого сановника прежней династии и тем выказываем наше уважение твоей мудрости. Отныне, представляя доклады, надлежит перед именем и фамилией добавлять слово "сын". Охраняй со рвением Тайюань, и да пребудет с тобою наше пожелание счастливой судьбы».

/175/ Почтительно приняв указ, Ван Цзюнь возвратился обратно и рассказал, что имел в виду государь киданей. Кунмугуань Го Вэй сказал Лю Чжиюаню: «Враг люто ненавидит вас, однако Ван Цзюнь говорит, что киданин жаден, жесток и совсем не пользуется поддержкой народа. Хотя он и овладел Поднебесной, но сможет ли долго продержаться на нашей земле? Китаю в государи нужен китаец, вот дождемся подходящего момента и начнем действовать!» — «Ваши планы совпадают с моими замыслами, — ответил Лю Чжиюань, — как говорится, "мнения героев одинаковы!"»

Кое-кто пытался убедить Лю Чжиюаня под предлогом восстановления трона династии Цзинь немедля начать военные действия, чтобы добиться желаемого. Но Лю Чжиюань на это ответил: «К военной силе следует прибегать, лишь учитывая время и обстоятельства. Сейчас кидани только что закрепились в [столице] 17, и, поскольку все спокойно, можно ли действовать так необдуманно? Кроме того, единственная цель киданей — захватить богатства, поэтому, вдоволь награбив, они непременно вернутся на север. Весенние холода прошли, вряд ли они задержатся здесь надолго. А вот когда они уйдут, можно будет добиться полного успеха и овладеть страной!»

Хэдунские военачальники уговаривали Лю Чжиюаня принять высокий титул и уже потом, призвав отовсюду верных и преданных воинов, овладеть страной, но Лю Чжиюань решительно сказал: «Государь Цзинь переехал на север, зачем вы толкаете меня на измену? Как же мой долг подданного, обласканного [274] милостями Гао-цзу?» Но именно в это время Лю Чжиюапь узнал, что государь киданей возвратился на север. Тогда он громогласно объявил, что намерен вывести свои войска через Цзинсин, чтобы отбить государя Цзинь и вернуть его в Цзиньян. Чжихуэйши Ши Хунчжао было приказано довести до сведения военачальников сроки выступления в поход. В войсках ликовали: «В стране нет государя, кому же править Поднебесной, как не нашему вану? Но лучше сначала провозгласить бэйпинского вана императором, выступить в поход и потом будет не поздно». Солдаты наперебой возглашали здравицы в честь Лю Чжиюаня. Лю Чжиюань был раздражен: «Враг пока силен, а боевой дух моего войска еще слаб. Сначала нужно добиться успеха в деле, потом посмотрим, на что укажет Небо. А что понимают эти вояки, о чем они просят?» И он приказал приближенным положить конец разговорам в войсках. Кунмугуань Го Вэй и дуяя Ян Бинь убеждали Лю Чжиюаня: «Видеть вас на престоле не только желание людей, но и воля Неба. Если вы не воспользуетесь сейчас благоприятным моментом, не покоритесь Небу и людям, люди отвернутся от вас. Как бы тогда не случилось беды! Мы просим вас, великий ван, подумать об этом!» Понуждаемый со всех сторон, Лю Чжиюань принял титул императора. Он заявил, что не допустит, чтобы наименование государства Цзинь было изменено, но, поскольку годы правления под девизом Кай-юнь он считает неблагоприятными, то восстанавливается название годов Тянь-фу, и год будет считаться двенадцатым.

Лю Чжиюань издал указ, повелевающий всем округам в тот же день прекратить сбор денег и шелка в дань киданям. Государь Цзинь Лю Чжиюань сам повел на восток отборный отряд для встречи Чу-ди. Однако, прибыв в Шоуян, он узнал, что Чу-ди уже несколько дней тому назад проехал дальше. Тогда, оставив солдат для охраны Чэн/176/тяньцзюня, он возвратился обратно.

В стихах говорится:

Правитель Цзинь баранов и псов
орду пригласил извне,
И худо пришлось правителю Тан он вскоре погиб в огне.
Кто мог ожидать! Бараны и псы
опять жуют и грызут;
Что Чжоу теперь строит козни для Хань,
не слышать бы этого мне! [275]


Комментарии

1. «Сцепились устрица и баклан» — притча о том, как баклан, пытаясь съесть устрицу, просунул клюв между створками раковины, но устрица крепко сжала створки и поймала баклана за клюв. Каждый боялся отпустить другого, поэтому рыбак, наблюдавший с берега за происходящим, без всякого труда захватил обоих.

2. Второй год Чан-син. — В тексте ошибка, должно быть: второй год Тянь-фу, т. е. 902 г.

3. Бодхисаттва — буддийский святой, который по своей святости достиг уровня Будды и может упокоиться в нирване, но остался в миру, чтобы творить добро и оказывать помощь людям на их пути к просветлению.

4. Можно думать, сановнику в Чжэн... не вершить... — В этой строке, по-видимому, содержится намек на Цзи Чжуна (сановник в Чжэн, род. 761 г. до н. э.), который, как сообщается в Гунъян чжуань (см. Чуньцю Гунъян чжуань чжушу, с. 146), был столь самонадеян, что полагал себя постигшим принципы власти, но на самом деле государственной мудростью не обладал.

5. Чжуан Чжоу (Чжуан-цзы, IV-III вв. до н. э.) — философ-поэт, которого считают автором трактата Чжуан-цзы (другое название Наньхуа чжэнцзин), содержащего много басен и притч. Одна из них о том, что Чжуан-цзы как-то увидел во сне, что он бабочка. Проснувшись, он не мог решить, то ли он Чжуан-цзы, то ли бабочка.

6. Чжан Лян (III-II вв. до н. э.) — один из сподвижников ханьского Гао-цзу, мудрые, своевременные советы и военные планы которого помогли Гао-цзу утвердиться на престоле Поднебесной (см. также примеч. 78 к истории Лян).

7. Ду Чжунвэй возвысился как свойственник императора — он был женат на сестре Ши Цзинтана.

8. Цицян — название одного из лучших сортов чая, известного в древнем Китае; здесь этот чай сравнивается с юйжуем («семя яшмы»), который, согласно китайским легендам, считается пищей бессмертных.

9. Платье [косца] — утраченные в тексте четыре иероглифа восстановлены по контексту как *** таоцао жэньфу «косец».

10. Су Цинь (IV в. до н. э.) — известный государственный деятель, сумевший добиться согласия между шестью царствами (Хань, Чжао, Вэй, Чу, Янь и Ци) и объединить их силы на борьбу с Цинь.

11. Чжу Майчэнь (ум. 115 г. до н. э.) — известный ученый, полководец и государственный деятель, состоявший на службе у ханьского У-ди (140 — 87 гг. до н. э.).

12. Инчуань — в тексте ***, видимо, первый иероглиф ошибочно написан вместо *** — в современной провинции Хэнань. Однако, как указывает история, Чжу Майчэн был правителем области Гуйцзи (см.: История Ранней Хань, цз. 64), занимающей территорию восточной части современной провинции Цзянсу и западной части провинции Чжэцзян.

13. Чтобы не прекращалось возжигание курений в нашем роду... — т. е. чтобы со смертью братьев не прекратился род Ли, ибо возжигание курений было прерогативой мужчин как продолжателей рода.

14. Баоэньсы — монастырь в районе г. Цзиньяна.

15. Цяо Ин — вариант написания имени Цяо Жуна.

16. Шаньдун — здесь имеется в виду территория севернее Хуанхэ и восточнее Тайюаня.

17. В [столице]... — В тексте отсутствует один иероглиф, возможное восстановление по контексту *** цзин или *** ду «столица».

(пер. Л. К. Павловской)
Текст воспроизведен по изданию: Заново составленное пинхуа по истории Пяти Династий. (Синь бянь у дай ши пинхуа). М. Восточная литература. 1984

© текст - Павловская Л. К. 1984
© сетевая версия - Strori. 2016
© OCR - Иванов А. 2016
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Восточная литература. 1984