Глава 19
Обозрение удаленного
Некто сказал: «Отвернувшись от общения с людьми и обратившись лицом к стене ради учения, я устремился лишь к конфуцианской доктрине и изучил лишь тексты Пятиканония, труды трех историков и сочинения философов ста школ. Кроме этого, конечно, я отдал дань плывущим цветам стихов и од, а также бесполезности короткой прозы. И многие годы я истощал свою мысль ради всего этого. Но случилось так, что с самого рождения я оказался втянут в трудные обстоятельства нашего смутного времени, которые и доныне не нашли своего разрешения, а для использования щитов, копий и боевых топоров отнюдь не нужна изящная словесность, и никакой выгоды нельзя извлечь в бою из горьких раздумий и предельного напряжения мысли, из утонченных рассуждений и изысканий в области загадочного и сокрытого; все это не имеет никакой ценности и чуждо этой области жизни. Потому мои способности к сосредоточению сознания и размышлениям уменьшились в еще большей степени, и так без какой-либо пользы годы уходили за годами. Появление двух седых волосков засвидетельствовало мое вступление в возраст вечерних сумерек, и сила моей воли начала слабеть и угасать. И ныне единственным моим желанием является отказ от блужданий в неведении и возвращение на путь жизни. Я словно попал в водоворот и не знаю, как выбраться из него; мне как будто надо перейти через большую реку, но я не знаю, где брод. Вы же, учитель, всесторонне изучили соответствующие тексты и прочли все каноны, а также проникли во все их удивительные тайны. Я ничего не знаю о даосских книгах и даже не представляю себе их объем в свитках. Не могли бы вы удовлетворить мое желание и перечислить даосские книги и другие сочинения?»
Баопу-цзы сказал: «У меня были те же самые проблемы, что и у вас. Но мне повезло раньше, и мне посчастливилось встретиться с таким мудрым учителем, как господин Чжэн. Он как раз переживал, что у него нет достаточно мудрых учеников, чтобы постичь наиболее глубокие и возвышенные доктрины его учения. В то время мне было дозволено лишь мыть и подметать жилище моего учителя, но я уже скорбел, что мой талант мелок, а мои знания ничтожны, что я молод и неразумен, а мои мысли неспособны к сосредоточению, что я все еще не порвал с мирскими [298] чувствами по своей глупости и по большей части не могу уразуметь того, чему меня учат, — все это в огромной степени огорчало меня. Господину Чжэну же в ту пору было восемьдесят лет. Его волосы к тому времени были седы, но потом вновь почернели, цвет его лица вновь стал живым и ярким, и он в своем возрасте мог натянуть тяжелый лук и пустить из него стрелу на сто шагов; он мог проходить в день по нескольку сот ли, а также выпить два доу вина и не опьянеть. Когда он поднимался в горы, то всегда обнаруживал телесную силу, легкость и выносливость. Он поднимался на такие высоты и спускался в такие пропасти, которые заставили бы и более молодых людей отступить; очень немногие могли соревноваться с ним. Ел же и пил он точно так же, как и обычные люди; я никогда не замечал, чтобы он постился, отказываясь от злаков.
Однажды я спросил о причинах такого питания учителя его давнего ученика Хуан Чжана, и он рассказал, что однажды, когда господин Чжэн возвращался из Юйчжана, где рыли канал, начался сильный ветер. Тогда также распространились слухи о разбойниках, бесчинствовавших в тех местах. Сопровождавшие господина Чжэна люди волновались и наконец уговорили его присоединиться к большой группе путников. Поскольку все в этой группе беспокоились из-за того, что у них мало еды, господин Чжэн отказался от риса ради блага других людей и в течение пятидесяти дней вообще ничего не ел, не испытывая при этом никакого голода. И если бы Чжан сам не был свидетелем поступка учителя, он так бы никогда и не узнал, что тот способен на такое. Господин Чжэн мог писать мелкие знаки при свечах лучше, чем молодые люди. У него был прекрасный музыкальный слух, и он превосходно играл на цитре. Бывало, что он отдыхал, играя на цитре, а несколько людей, сидевших возле него, спрашивали его о разных делах, он отвечал им, не отрываясь от инструмента. Одновременно его уши чутко внимали звучанию струн других музыкантов, игравших рядом с ним, определяя их достоинства и недостатки; при этом его внимание и на мгновение не ослабевало. Я поздно стал учеником, служащим в доме господина Чжэна, и когда я спросил его показать мне книги с описанием различных магических методов, господин Чжэн так ответил мне: «Не нужно читать много даосских книг, ибо даже одного свитка шелка длиной в чи может оказаться достаточно, чтобы овладеть насущным Дао-Путем и спастись от мирского. Но тем не менее, лучше быть широко начитанным, нежели не читать книг вообще. Если разум и воля человека только пробуждены знанием, лучше начать с простых и мелких искусств, дабы защитить от беды еще не сформировавшийся ум новичка-ученика». [299]
Затем он начал учить меня второстепенным даосским текстам, содержащим наставления относительно соблюдения обетов и следования заповедям. Всего это составило приблизительно сто свитков; большинство из этих текстов мне уже ранее попадалось. Но и относительно того, что мне уже попадалось, у меня появлялись сомнения, по поводу которых я задавал вопросы своему учителю. Господин Чжэн тогда говорил мне: «У вас, сударь, есть талант к пониманию этих дел, и вас можно учить, но хотя вы, сударь, и знаете много, ваши знания еще не касаются предметов утонченных и ваша воля еще направлена на изучение внешнего, вы не можете сосредоточить ее на одном-единственном; вы еще не проникли вглубь и не ушли далеко, а поэтому нам надо познакомить друг друга с лучшими сочинениями».
Он также позволил мне постепенно начать собирать даосские сочинения, написанные на шелке, и за многие годы я собрал у себя сочинения, совокупный объем которых составил более двухсот свитков, однако я отнюдь не исчерпал всех текстов. Другие ученики служили учителю таким трудом, как сбор хвороста и обработка полей, но я был слаб и хил и не мог обременять себя таким трудом. Поэтому, чтобы не быть бесполезным, я подметал полы, прибирал постели, убирал со столов, растирал тушь и следил за светильниками, а также переписывал для господина Чжэна даосские тексты на шелке, вот и все.
Тогда я заметил однажды, что учитель обращается со мной, как с одним из старших учеников, пришедших прежде меня. Он сказал мне: «Хотя во всем множестве свитков даосских сочинений непременно найдется что-нибудь хорошее, следует распознавать, что в них тонко, а что грубо, и отбирать только то, что достойно практики. Вам не надо читать и заучивать все подряд, обременяя свой ум в течение многих дней и месяцев. Ведь когда достигнут успех в одном только деле изготовления золотого эликсира и перегнанной киновари, то все остальное становится совершенно бесполезным. Конечно, в процессе передачи знаний при обучении, когда необходимо постичь начала и концы, иногда приходится начинать с мелкого, чтобы воодушевить новичков-учеников, но этот метод постепенного обучения не всегда одобряется мной».
Господин Чжэн также был не склонен позволять ученикам сразу же начинать переписывать его собственные сочинения, и им приходилось отбрасывать подобные намерения. Бывало, они в течение длительного времени брали читать эти сочинения, но никто не осмеливался тайком переписать даже один иероглиф из них. Первоначально господин Чжэн был знающим конфуцианцем, это впоследствии полюбил он Дао-Путь, и поэтому учитель не [300] переставал наставлять своих учеников в доктринах «Записей о ритуале» и «Книги истории». Его внешность была внушительной и величественной, а манеры поведения достойными и благородными. Всякий, увидавший его, сразу же проникался к нему глубоким уважением. Если кто-то собирался задавать ему вопросы, надо было подождать, когда его лицо станет теплым и приветливым; никто не смел легкомысленно и несерьезно относиться к этому.
Обычно я брал к себе книги на месяц: как правило, этого было достаточно, чтобы переписать их. Я никогда не смел переписывать их тайком, поскольку если бы господин Чжэн узнал об этом, то я потерял бы его благорасположение и лишился бы великого ради приобретения малого. И только в самом начале моих устремлений к получению его наставлений я осмелился (чего больше не осмеливался никогда), выбрав подходящий момент, попросить его об этом. В результате я узнал, как можно выпить всю реку и не наполнить желудок. Но из всех его учеников, которых было более пятидесяти человек, только мне одному было позволено читать канонические книги по искусству золота и киновари, «Внутренние письмена Трех Августейших» и «Записи о пяти первоэлементах, извлеченные из изголовья». А другим ученикам он не разрешал и одним глазом заглянуть даже в заглавия этих книг. Что касается прочих книг, то хотя мне и не удалось приобрести их все, однако я переписал целиком их названия и сейчас сообщу их вам, дабы любители книг из грядущих поколений имели возможность расширить этот список.
Среди этих даосских текстов были такие: «Внутренние письмена Трех Августейших, выражающие суть Неба, Земли и Человека» (три свитка); «Изначальные письмена» (части первая, вторая и третья; всего три свитка); «Канон завершенного в Хаосе» (два свитка); «Записи о Сокровенном» (два свитка); «Канон девяти рождений» и «Канон двадцати четырех рождений»; «Канон девяти бессмертных»; «Канон бессмертных о духовном гадании»; «Канон двенадцати трансформаций», «Канон девяти превращений»; «Истинный канон нефритового календаря Государя Лао»; «Записи Мо-цзы о пяти первоэлементах, извлеченные из изголовья» (пять свитков); «Канон теплой драгоценности»; «Канон упокоения народа»; «Канон самоестественности»; «Канон сил инь-ян»; «Книга пестования жизни» (сто пять свитков); «Канон Великого равновесия» (пятьдесят свитков); «Канон девяти почитании»; «Канон циклических знаков цзя-и» (сто семьдесят свитков); «Канон сине-зеленого дракона»; «Канон срединной желтизны»; «Канон Великой Чистоты»; «Канон проникновения в светозарность»; «Канон точечного массажа»; «Канон гимнастики дао инь» (десять свитков); «Канон [301] Мудреца Изначального Ян»; «Канон Сокровенной Девы»; «Канон Чистой Девы»; «Канон Чжан Сюя»; «Канон Мудреца Небесных Врат»; «Канон Жун-чэна»; «Канон вхождения в горы»; «Канон внутренней драгоценности»; «Канон четырех угольников»; «Канон ясных зеркал»; «Канон зеркал, собирающих солнце и луну»; «Канон пяти слов»; «Канон из столпа»; «Канон сердца августейшего царевича Духовной Драгоценности»; «Канон драконовых стоп»; «Канон истинной пружины»; «Канон уравновешенности»; «Канон взлета летучей черепахи»; «Канон стоп оленя»; «Записи приплясывающего тела»; «Схема сохранения тела»; «Схема сидения в невидимости»; «Схема созерцания и гимнастических занятий лежа»; «Схема вбирания светов»; «Схема созерцания Неба»; «Схема древесных грибов-чжи»; «Схема грибов-чжи»; «Схема плотяных грибов-чжи»; «Схема каменных грибов-чжи»; «Схема разнообразных грибов-чжи великой животной души-по»; «Канон пяти горных вершин» (пять свитков); «Записи отшельнического блюдения»; «Схема восточного колодца»; «Канон Пустого Изначального»; «Срединный канон ведомого на привязи буйвола»; «Записи о царственном восполнении»; «Записи о совершенном проведении праздничных дней-ла»; «Записи о шести умиротворениях»; «Записи журавлиного крика»; «Записи о Пинду»; «Записи о сосредоточении сердца»; «Канон черепаховых письмен»; «Записи о Шаньяне»; «Записи нефритовых планов»; «Схема восьми историй»; «Канон вхождения в палаты»; «О воссоединении левого и правого»; «Канон нефритового календаря»; «О восхождении к небесным рядам»; «Канон девяти чудес»; «Канон повторного обретения жизни»; «Канон четырех поясов» (десять свитков); «Канон вкушения эссенций солнца и луны»; «Канон вкушения шести пневм»; «Единый канон киноварного эликсира»; «Канон зародышевого дыхания»; «Канон регуляции пневмы для лечения болезней»; «Срединный канон превосходства» (десять свитков); «Канон ста видов сохранения, схватывания и возношения»; «Канон чайника с киноварным эликсиром»; «Канон горы Миньшань»; «Внутренний канон Вэй Бо-яна»; «Канон кухни вкушения солнца и луны»; «Канон шести записей хождения по трем звездам Большой Медведицы»; «Канон вступления в войско»; «Канон нефритовой девы шести сил инь»; «Канон насущного, использовавшийся четырьмя государями»; «Канон золотого дикого гуся»; «Канон тридцати шести видов вод»; «Канон семи превращений белого тигра»; «Канон бессмертных, описывающий земли, пригодные для даосской практики»; «Канон важнейших сведений о желтом и белом» (пять свитков); «Канон превращений и трансформаций Белого Мудреца»; «Канон избавления от [302] стихийных бедствий»; «Канон преодоления несчастий»; «Канон срединной желтизны»; «Канон ученых мужей»; «Канон Цзюань-цзы о Небе, Земле и Человеке»; «Канон Цуй Вэнь-цзы о болезнях суставов»; «Канон методов гадания и вызывания божественного света»; «Канон водяных бессмертных» («Канон нарцисса»); «Канон освобождения от трупа»; «Канон укрывания в середине»; «Канон о том, как Государь Ли объемлет Небо»; «Канон, объемлющий Первоначало»; «Канон желтого двора»; «Канон субстанции пучины»; «Канон Великой Простоты»; «Канон цветочного зонта»; «Канон самоприходящей кухни»; «Тонкие речи» (три свитка); «Канон внутреннего видения»; «Канон Господина Начала Письмен»; «Канон продления жизни и вместилища календаря»; «Записки из южного портала»; «Записки Се Лун-цзы» (семь свитков); «Девять дворцов» (пять свитков); «Срединный канон тройной пятерки»; «Канон провозглашенного постоянства»; «Канон постепенного освобождения»; «Канон Цзоу Ян-цзы»; «Канон сокровенного вместилища» (десять свитков); «Канон, показывающий Сокровенное» (десять свитков); «Канон горы Цзишинь» (десять свитков); «Канон платформы для оленей»; «Канон малолетнего отрока»; «Эзотерические записки о схеме из реки Хуанхэ и плане из реки Лошуй» (семь свитков); «Канон вознесения плоти и обретения совершенства в Дао-Пути» (пять свитков); «Канон пружины Дао-Пути» (пять свитков); «Записки о встречах с демонами»; «Канон Беспредельного»; «Канон господина Гуна»; «Канон нефритового зародыша истинного человека»; «Канон корня Дао-Пути»; «Схема периодов судьбы»; «Канон о возвращении в утробное состояние зародыша»; «Чистые записки из изголовья»; «Канон иллюзорных превращений»; «Канон вопрошания о превращениях»; «Канон горы Золотых Цветов — Цзиньхуашань»; «Канон уловления силками феникса»; «Канон призывания жизни»; «Записки об охраняющем божестве»; «Канон из Долины Демонов»; «Записки Линсяо-цзы об умиротворении духа»; «Записки Мудреца, Идущего к Холму, и Господина с Желтой горы»; «Канон важнейших сведений о пяти первоэлементах, составленный бессмертным царевичем Цзы-цяо»; «Канон малых облаток»; «Канон лебединой драгоценности», «Канон продления жизни господина Цзоу»; «Записки об умиротворении разумных душ-хунь»; «Канон Августейшего Дао-Пути»; «Канон девяти сил инь»; «Записи из смеси разнообразных книг»; «Записки из серебряного короба и нефритового ларца»; «Канон золотой доски»; «Записи о бессмертных Хуан-ди и Лао-цзы»; «Канон из Юань-ду»; «Канон Сокровенного Первоначала»; «Канон эссенции солнца»; «Канон свершившегося в Хаосе»; «Свод сведений о „трех [303] трупах»; «Канон лечения всех болезней через призывание духов, живущих в теле»; «Канон исправления вредоносного воздействия нечисти: горных демонов и старых бесов» (три свитка); «Записки о попадании в тело яда пяти видов ядовитых тварей» (три свитка); «Канон прекращения использования зерновых» (три свитка); «Тайный способ собирания божественного снадобья для лечения» (три свитка); «Способы отдания приказов духам земли, способствующим восхождению на славные горы и переправе через реки и моря» (три свитка); «Насущные сведения из мешка Чжао Тай-бо» (пять свитков); «Великие запретительные заклятия для ввода теплой пневмы при эпидемиях» (семь свитков); «Записки об управлении всеми демонами и вызывании духов пяти вершин, служащих владыке горы Тайшань» (три свитка); «Способ обретения счастья обитателя дворцовых палат и чиновничьих покоев» (пять свитков); «Записки о том, как отразить нападения тигров и волков, применяя запретительные заклинания, воздействующие на горные леса»; «Записки о том, как созвать змей и других гадов с расстояния в сто ли»; «Мириады исчерпывающих способов Учителя с Выского Холма» (три свитка); «Канон Ван Цяо о пестовании природной сущности и лечении болезней тела (три свитка); „Канон приема внутрь текстов запретительных заклинаний»; «Канон подсчетов установления заслуг и обретенной пользы»; «Правила подсчетов, совершаемых мужами Дао-Пути» (три свитка); «Записки И Мэнь-цзы»; «Способы применения оружия демонов»; «Искусство видимости и невидимости»; «Записки о телесной тренировке» (пять свитков); «Важнейшие наставления о Дао-Пути господина Це»; «Собрание сочинений о продлении жизни учителя Цзюэ Ли»; «Суждения Младшего Господина о смысле Дао-Пути» (десять свитков); «Письмена на стенах из квасцов и голубого известняка» (три свитка); «Канон созерцательно-сосредоточенной одухотворенности» (три свитка); «Канон головы дракона»; «Канон гор Цзиншань»; «Пучины мудрости бессмертного Кун Аня и великое обозрение Мудреца Красной Секиры» (семь свитков); «Записки о наиболее важных способах предотвращения старения земного бессмертного господина Дуна»; «Устные наставления учителя Ли о болезнях суставов» (два свитка).
В тех случаях, когда число свитков не указано, объем сочинения ограничивается одним свитком 1.
Далее следует перечисление описания амулетов, которые таковы: «Самоприходящий амулет»; «Амулет золотого блеска»; «Амулет Великого Сокровенного» (три свитка); «Амулет проникновения в Небесное»; «Амулет пяти эссенций»; «Амулет каменных [304] палат»; «Амулет нефритового плана»; «Амулет, извлеченный из изголовья»; «Амулет малолетнего отрока»; «Амулет девяти одухотворенностей»; «Амулет шести государей»; «Амулет Города Мрака»; «Амулет Хуан-ди»; «Малый амулет тысячи трехсот шестидесяти военачальников»; «Божественный амулет продления жизни»; «Божественный амулет небесных вод»; «Сорок девять истинных амулетов»; «Амулет небесных вод»; «Амулет сине-зеленого дракона»; «Амулет белого тигра»; «Амулет красной птицы»; «Амулет Сокровенного Воина»; «Амулет киноварно-красного зародыша»; «Амулет семи пружин»; «Амулет оружия, явленного девятью Небесами»; «Амулет девяти Небес»; «Старый амулет канонов»; «Семь амулетов»; «Амулет, отражающий опасности»; «Амулет Сюань-цзы»; «Три мешка, защищающих от оружия амулетов дракона и тигра, переданных Сыновнепочтительным императором У-ди госпоже Ласточке»; «Амулет, объемлющий Первоначало»; «Амулет юевых лаптей»; «Амулет, уничтожающий стихийные бедствия»; «Амулет восьми триграмм»; «Амулет надзирания над триграммой „Небо»; «Амулет грома и молнии»; «Амулет мириад завершений»; «Амулет восьми могуществ и пяти превосходств»; «Амулет могущества и радости»; «Амулет огромного превосходства»; «Амулет собирания женского начала»; «Амулет сокровенной эссенции»; «Амулет нефритового календаря»; «Амулет северной террасы»; «Амулет великого подавления сил инь-ян»; «Амулет из изголовья»; «Амулет лечения множества болезней» (десять свитков); «Амулет, насыщающий диковинных существ» (десять свитков); «Амулет господина Ху» (двадцать свитков); «Амулет девяти террас» (девять свитков); «Амулет шести знаков „цзя», проникающий в одухотворенное" (десять свитков); «Предотвращающие конец амулеты шести сил инь самоприходящей кухни драконова зародыша из каменных покоев, связанные с тройкой первоэлемента „металл» и пятеркой первоэлемента «дерево» (всего в совокупности пятьсот свитков)"; «Амулет, вызывающий помощь при военных невзгодах и пожарах»; «Амулет нефритовой секиры» (десять свитков) 2.
Все это — великие амулеты. Что же касается малых и ничтожных, которые есть помимо них, то эти амулеты просто невозможно перечислить».
Баопу-цзы сказал: «Господин Чжэн говорил, что амулеты берут свое начало от самого Государя Лао, Лао-цзюня, и они представляют собой небесные письмена — созвездия. Государь Лао мог проникнуть в божественный разум, а амулеты — это то, что божественный разум передает нам. Ныне у людей мало опыта в их использовании, и за длительное время передачи в их написание [305] вкралось много ошибок. Если вера сердца не всецелостна, то и применение амулетов не принесет никакой пользы. Если же просто списать их начертание с книги, то они не только не принесут никакой пользы, но могут причинить и вред. По книгам люди, конечно, знают амулеты, но при их написании они делают много ошибок. Поэтому поговорка и гласит: «Напишешь всего три неправильные черты, и иероглиф „рыба» превратится в иероглиф, обозначающий царство Лу, а иероглиф «пустота» превратится в иероглиф «тигр». Вот в чем суть. А иероглиф «семь» отличается от иероглифа «муж» только тем, что у этих двух знаков разный размер промежутка в элементе «крюк», и все. Ныне мы не в состоянии прочитать иероглифы, вписанные в амулет, а потому не можем осознать, где появилась ошибка. Вот никто и не поймет, что амулет не получился. В мире есть люди, которые, обретя суть этого искусства, умеют применять амулеты, но только в их исполнении они будут действенны. Это вроде того, как человек, ощущающий запах мускуса, может наслаждаться его ароматом, но не в силах передать свое ощущение другим людям. И все-таки нам следует непременно стремиться получить амулеты, написанные без ошибок, и потом с праведным сердцем использовать их. Правда, и в таком случае действенность наших амулетов не сравнится с действенностью амулетов, написанных людьми, обладающими пониманием истинной сути этого искусства, поскольку амулеты у них уже сами по себе наделены благотворными качествами. Если даос взыскует долгой жизни и вся его воля направлена на изготовление снадобий, применение им меча, изготовленного из амулетов, способно отсечь демонические влияния и бесовские козни. Иногда говорят, что все великие амулеты могут использоваться для обретения состояния бессмертного, но исключительно на них в этом деле полагаться ни в коем случае нельзя. В свое время в царстве У жил некий человек по имени Цзе Сян, который умел читать письмена, записанные в амулетах, и всегда знал, есть ли в амулетах ошибки или же нет. И когда однажды какой-то человек решил проверить у Цзе Сяна правильность написания амулетов для излечения множества болезней и амулетов, изгоняющих нечистую силу, и показал ему их начертания, то Цзе Сян перечислил все их названия, проверил их один за другим и, если в амулете были ошибки, исправил их для того человека. Но с того времени больше не появилось ни одного человека, который обладал такими же знаниями».
Некто спросил: «Среди великих снадобий бессмертия нет ни одного, превосходящего золото и киноварь. Ныне же, слушая ваши рассуждения о судьбе, я хотел бы осмелиться спросить вас о [306] том, какие из амулетов и даосских текстов в наибольшей степени наделены божественными свойствами».
Баопу-цзы сказал: «Я слышал, как господин Чжэн говорил, что из даосских книг нет более важных, чем «Внутренние письмена Трех Августейших» и «Схема истинного облика пяти пиков». Древние бессмертные, имеющие небесный чин, и совершеннейшие люди больше всего почитали и считали тайным путь этих книг, и нельзя назвать ни одного бессмертного, не получившего их. Получившие их передавали эти тексты только через сорок лет одному человеку, который скреплял обещание хранить тайну жертвенной кровью и подкреплял договор подношением дара. Эти тексты имеются на каждой славной горе из числа пяти пиков, но они сокрыты в глубине пещер каменных покоев. Даосы, которым предназначено обрести их, входят в горы, пребывая в состоянии созерцательного сосредоточения мысли, и тогда горные божества открывают для них тайны горы, и даосы получают возможность найти те книги.
В свое время Бо Чжун-ли 3 обрел эти тексты в горах. Затем он сразу же воздвиг алтарь и совершил подношение шелком, сделал с найденных текстов одну копию и тогда ушел. Для хранения подобных книг надо приготовить чистое место. Если человек собирается что-то делать с ними, то следует заранее сообщить им об этом с той же почтительностью, как при обращении к отцу или государю.
В их каноне говорится, что если в доме есть текст «Письмен Трех Августейших», то никакая нечисть не посмеет угрожать этому дому. Он также будет защищен от злых бесов, мора, распространяющегося в жару, и всяческих приходящих бед и невзгод. Если больной, лежащий при смерти, всем сердцем своим безгранично уверует в Дао-Путь и возьмет в руки эти книги, то он ни за что не умрет. Если женщина, мучительно рожающая и находящаяся на грани испускания духа, возьмет в руки эти тексты, то она немедленно благополучно разрешится от бремени сыном. Если взыскующий продления жизни даос войдет в горы, держа в руках эти тексты, то к нему не осмелятся приблизиться ни тигры и волки, ни горные оборотни и пять ядовитых тварей 4, ни всевозможная нечисть. Тогда можно будет благополучно переправляться через реки и моря, будучи защищенным от драконов и гадов и обладая способностью усмирять ветер и волнение вод.
Обретя этот способ, можно начинать любое предприятие, не заботясь о выборе места или счастливого дня, семья же такого человека будет полностью избавлена от бед и забот. Если вы хотите построить новый дом или сделать гробницу, то приготовьте несколько десятков копий текста «Письмена земного [307] Августейшего» и разложите их на земле в выбранном месте. Если на следующий день посмотреть на них, то окажется, что они пожелтели. В таком случае над ними можно начинать работу, и семья непременно будет счастливой и процветающей. Если хоронят кого-либо, то перепишите «Августейшие человеческие письмена», сложите бумагу несколько раз, впишите в нее ваши собственные фамилию и имя и украдкой положите ее в ту могилу так, чтобы другие люди ничего не знали об этом. Тогда вам не будут угрожать никакие внезапные беды и горести и никакие воры и разбойники не причинят вам никакого вреда. Если же кто-нибудь будет злоумышлять против вас, то задуманное им зло обернется против него самого. Но следует знать, что прежде, чем переписывать этот текст, надо сто дней поститься и совершать омовения; только тогда можно будет призвать небесных божеств и Повелителя Судеб. Если, соблюдя эти условия, вы пойдете в дни Великого Года на один из пяти священных пиков или к одному из четырех потоков 5, то все божества общинных алтарей и храмов появятся перед вами в человеческом облике и вы сможете задать им вопросы об ожидающих вас счастье и горе, мире и опасностях, а также о том, что хорошо, а что плохо для лечения ваших недугов. Если написать особые восемнадцать иероглифов и скрыть их под одеждой, то можно будет совершенно перестать думать о ветре и волнах при путешествиях по рекам и морям. Если в доме есть «Схема истинного облика пяти пиков», то можно не бояться никаких опасностей, связанных с применением оружия, и других бедствий. Если же кто-нибудь задумает причинить зло такой семье, то оно непременно обратится против самого злоумышленника. Но если получивший эти тексты даос не сможет действовать только в соответствии со стремлением к гуманности, справедливости и милосердию и не будет усерден и праведен, то несчастья могут обрушиться на его семью и уничтожить ее. Поэтому к этим книгам нельзя относиться легкомысленно.
Что касается искусства различных превращений и трансформаций, то среди текстов, повествующих о нем, нет большего, чем «Записки Мо-цзы о пяти первоэлементах», которые насчитывают пять свитков. Некогда государь Лю Ань 6, пока он еще не стал бессмертным и не ушел из мира, выбрал из этого текста самое важное, что составило один свиток. Его способ заключается в том, что если использовать снадобья и амулеты, то появятся способности летать повсюду вверх и вниз, скрываться и становиться невидимым, сколько захочется, и менять свой облик: улыбнешься — и станешь дамой; нахмуришься — и станешь старцем; пригнешься к земле — и станешь маленьким мальчиком; [308] возьмешься за посох — и станешь лесным деревом. Стоит человеку, овладевшему этим искусством, бросить в землю семена, как сразу же появятся тыквы или плоды, пригодные для употребления в пищу. Он начертит линию на земле — и она превратится в реку, насыплет кучку земли — и она превратится в холм. Он сядет — и к нему тотчас явится самоходная кухня; он может возноситься к облакам и взлетать с языками пламени, — нет ничего, чего бы он не мог сделать.
Следующим по значению является текст «Тончайшее сокрытие Нефритовой Девы» в одном свитке. Он посвящен искусству превращения в летающих птиц и бродячих животных, а также в металлы, деревья, нефрит и камни. Человек, овладевший этим искусством, может взмыть к облакам и вызвать дождь, который омоет сто квадратных ли; может он вызывать также и снег. Он наделен способностью без лодки или корабля переправляться через великие воды, он может разделять свое тело и превращаться в тысячу людей. Он может взлетать ввысь с ветром, становиться невидимым, а потом видимым неограниченное число раз, он может выдыхать семицветную пневму, сидя на одном месте, созерцать все восемь пределов 7 и вещи, находящиеся под землей. Он также способен испускать сияние, распространяющееся на десять тысяч чжанов, и освещать своим светом темное помещение. Это поистине великое искусство! Я лишь вкратце упомянул здесь несколько десятков разделов, посвященных тайнам составления астрологических гороскопов, которые так трудно постигнуть. Даже «Исчерпывающий мириады тайн трактат лебединой драгоценности из Хуайнани» 8 не может сравниться с этой книгой.
Существует также «Способ семи превращений белого тигра»: надо взять «голову и шкуру белого тигра», убитого в третий день третьего месяца, «кровь живого верблюда», «кровь тигра» 9, морскую траву «пурпурная нить», растение «обувная тесьма», плавающую ряску и посадить все это в третий день третьего месяца. Вначале прорастет трава, по виду напоминающая сезам. У нее будет семя; возьмите это семя и посадите его в землю, — то, что взойдет, будет иметь необыкновенные свойства. Посадите [309] семена всех семи растений и потом используйте одновременно их семена — тогда вы сможете трансформировать свое тело и менять свой облик, взмывать вверх или погружаться в глубь вод, как это вам будет угодно. По своему содержанию «Мо-цзы» и Тончайшее сокрытие Нефритовой Девы" приблизительно одинаковы, и больше к сказанному выше я ничего прибавить не могу.
В этой главе «Обозрение удаленного» я хотел всем, любящим Дао-Путь, дать каталог книг, повествующих о чудесном. Господин Чжэн не только постиг учение Пятиканония конфуцианцев и знал не только Путь бессмертных. Он также обладал глубокими познаниями в области науки о девяти дворцах, трех видах шашек 10, искусстве небесных письмен — созвездий и в гадательных оккультных текстах о Плане из реки Хуанхэ и Письменах из реки Лошуй. Более того, никто не мог превзойти его в глубоком проникновении в тончайшую суть этих наук. В первый год под девизом правления «Великий мир», как вы знаете, началась смута нашей эпохи, и вся Цзяннань, земли к югу от Янцзы, закипела, словно котел с кипятком 11. Тогда он, забрав короба со снадобьями бессмертных, ушел на восток, к горе Хошань, взяв с собой наиболее близких к нему учеников. И ныне никто не знает, где он находится».
Комментарии
1. Уже названия книг из библиотеки учителя Гэ Хуна вполне характеризуют их содержание. Совершенно очевидно, что их тематика полностью совпадает с тематикой «Баопу-цзы» и охватывает такие аспекты, как алхимия, магия, медицина, сексуальные, гимнастические, дыхательные и иные методы даосской практики, методы беспрепятственного ухода в горы для уединения и т. п.
Обращает на себя внимание присутствие в каталоге Гэ Хуна такого текста, как «Тай пин цзин» («Канон Великого равновесия-благоденствия»). На рубеже III-IV вв. этот «Канон», окончательно сформировавшийся к VI в., уже насчитывал 50 цзюаней («свитков»). Характерно упоминание текста, связанного с именем Вэй Бо-яна, даоса конца Хань, который считается автором важнейшего сочинения по методологии алхимии — «Трактата о единении триады» («Цань тун ци»), практически не цитирующегося в текстах до X в., что дало повод предполагать его неаутентичность. Любопытно упоминание «Канона Господина Начала Письмен» (вэнь ши): это обычный титул легендарного Стража Границы и первоученика Лао-цзы Инь Си (Гуань Инь-цзы; см. коммент. 2 к гл. 4). Возможно, что называемый Гэ Хуном текст является историческим предшественником ныне существующего текста «Гуань Инь-цзы», созданного не ранее конца VIII в. (скорее, позднее). Показательно упоминание имени Кун Аня — конфуцианского каноноведа рубежа н. э. и потомка Конфуция Кун Ань-го, которому приписывались даосские увлечения, занятия алхимией и даже обретение бессмертия.
Каталог Гэ Хуна имеет огромную ценность, поскольку подавляющее количество перечисленных в нем текстов были утрачены еще в древности и мы можем судить о даосской литературе раннего средневековья только по относительно небольшому числу сохранившихся памятников. Кроме того, составив данный каталог, Гэ Хун как бы положил начало процессу собирания даосских текстов, приведшему к появлению в V в. благодаря трудам линбаоского даоса Лу Сю-цзина «Сокровищницы Дао», даосского канона («Дао цзана»), уникального свода всех даосских и околодаосских текстов.
Вместе с тем перечень Гэ Хуна включает в себя по преимуществу тексты южной оккультной традиции «письмен Трех Августейших» (санъ хуан вэнь) и практически игнорирует литературу других формирующихся направлений даосизма. Так, в нем полностью отсутствуют тексты традиции Небесных Наставников (тянь ши дао), впоследствии образовавшие четвертое, общее для всех основных разделов, приложение к «Дао цзану» («Чжэн и бу» — «Раздел истинного единства»; название чжэн и становится позднее официальным обозначением этой традиции). И все-таки ценность каталогизаторской работы Гэ Хуна как свода сведений о даосских письменных памятниках раннего средневековья трудно преувеличить; велика ее роль и в истории формирования даосской литературы как таковой.
2. О сущности и функциях даосских амулетов в «Баопу-цзы» говорится много. Подробнее всего они рассматриваются в гл. 17 трактата Гэ Хуна. Из других текстов конца древности и раннего средневековья большое внимание амулетам уделяет «Канон Великого равновесия-благоденствия» («Тай пин цзин»). Процветала вера в амулеты также и в более поздних маошаньской и линбаоской традициях, но особое значение этой форме даосского экзорцизма стали уделять Небесные Наставники.
3. Бо Чжун-ли (Бо Хэ) — о нем см. коммент. 18 к гл. 14.
4. Пять ядовитых тварей (у ду) — змеи, скорпионы, ящерицы, пауки и многоножки.
5. Дни Великого Года — имеются в виду дни, находящиеся под эгидой планеты Юпитер.
Пять священных пиков — горы, соотносящиеся со сторонами света (опоры мироздания), на которых в древности государи совершали жертвоприношения фэн и шань, и ставшие позднее центрами даосского отшельничества, — Тайшань, Хуашань, Хэшань, Хэншань и Хошань.
Четыре потока — видимо, реки Хуанхэ, Янцзы, Вэйхэ и Хуайхэ.
6. Лю Ань — хуайнаньский удельный царь (II в. до н. э.), инициировавший написание даосского компендиума «Хуайнань-цзы» и, возможно, участвовавший в нем лично. Покончил жизнь самоубийством после раскрытия заговора с целью узурпации императорской власти. Даосы считали версию о заговоре клеветой и утверждали, что Лю Ань стал бессмертным. О нем много говорилось и выше.
7. Восемь пределов (ба цзи) — то есть весь мир (четыре основные и четыре промежуточные стороны света).
8. Это сочинение по алхимии и магии превращений («Хуайнань хун бао вань би») приписывается хуайнаньскому Лю Аню (в одной цзюани), но было утрачено после VI-VII вв. (последнее упоминание в «Истории династии Суй», «Суй шу»).
9. Под «шкурой» и «кровью» здесь имеются в виду растения, определить их не удалось; «убитый» — здесь, видимо, «собранный».
10. Девять дворцов (цзю гун) — девять делений небесной сферы: восемь пунктов горизонта и центр.
Вместо «трех шашек» (сань ци) некоторые редакции текста дают «три удивительных» (сань ци), то есть дух (шэнь), пневма (ци) и сперматическая эссенция (цзин).
11. В первый год под девизом правления «Великий мир» (тай ань) (302 г.) цзиньского императора Хуэй-ди (290-306 гг.) началась длительная полоса смут и междоусобиц (например, мятеж восьми удельных царей, ба ван чжи луань), приведших к бунту вассальных племен гуннов (сюнну), захвату ими и другими кочевниками столицы империи Чанъань и всего северного Китая и бегству двора на юг, в Цзяннань (316-317 гг.), где была создана империя Восточная Цзинь (до 420 г.).
Если в сочетании цзи ши («наша эпоха») иероглиф цзи заменить на сходный знак ли, то получится: «смута Ли Ши». В таком случае можно предположить, что здесь речь идет также об имевшем место в 302 г. на юге восстании Чжан Чана (он же Ли Чэнь и Ли Чан).