Главная   А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Э  Ю  Я  Документы
Реклама:

ВЕСНЫ И ОСЕНИ ГОСПОДИНА ЛЮЯ

ЛЮЙШИ ЧУНЬЦЮ

КНИГА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Не только / Бу гоу

Образ действия умного таков, что он, хотя бы и пользовался почетом, не станет это использовать в личных целях; хотя бы его и слушали, он не допустит, чтобы его речи вводили в заблуждение. Он всегда действует лишь после того, как определит, что его действия соответствуют человеческому закону-ли. Он всегда предпринимает что-либо, лишь убедившись, что предприятие соответствует внутреннему закону справедливости. Таков образ действий верного подданного. Умный властитель радуется такому его поведению, а неумный властитель, хотя и не рад самому его поведению, не прочь воспользоваться его известностью, которую тот приобретает благодаря своему поведению. Хотя бы властитель и не был мудр — в том, что он радуется известности верных подданных, он тождествен умному правителю; а вот в том, чтобы осуществлять заложенный в этих прославленных деяниях смысл, — тут он отличается от умного властителя. Раз он отличается в этом, значит, и его представления о заслугах-успехе, славе-имени, несчастье и счастье также иные. Иные, и по этой причине Цзысюй получил поддержку Хэ Люя, но его возненавидел Фучай; а Би Гань, пока был жив, был ненавидим в Шан, а когда умер — стал радостью для Чжоу.

У-ван прибыл в предместья иньской столицы, у него развязалась подвязка, и чулок сполз. С ним рядом держало оборону пятеро, но ни один из них не поспешил ему помочь; все говорили: «Я на службе у правителя не затем, чтобы подвязки поправлять!» Тогда У-ван выпустил из левой руки белый бунчук из перьев, а из правой — желтую секиру, нагнулся и сам завязал себе подвязку, положив слева от себя бунчук, справа — топор. Когда об этом узнал Конфуций, он сказал: «Эти пятеро призваны были служить той опорой, благодаря которой делаются ваном, [392] а между тем они могли бы вызвать неудовольствие у неразумного правителя!»

Даже для сына неба должно быть такое, к чему он не должен принуждать последнего мужика; даже у властителя Поднебесной должно быть такое, к чему он не может принудить царство с тысячей колесниц.

Циньский Му-гун принял Ю Юя от жунов. Тот ему понравился, и он хотел оставить его у себя, но Ю Юй не соглашался. Му-гун рассказал об этом Цянь Шу. Цянь Шу сказал: «Господин, сообщите об этом смотрителю дворца нэйши Ляо». Нэйши Ляо сказал в ответ: «Эти жуны ничего не смыслят в пятитоновой музыке, равно как и в пятивкусовой кухне. Вам, правитель, лучше отправить его восвояси». Тогда Му-гун отправил вместе с ним две женские капеллы по восемь певиц и искусного повара. Жунский ван очень обрадовался, впал в очарование и большую смуту, пил вино беспрерывно. Ю Юй хотел увещевать, но его не послушали; он тогда рассердился на вана и вернулся к Му-гуну.

Цянь Шу не то чтобы был неспособен сделать то же самое, что сделал нэйши Ляо — просто его моральное сознание не позволяло ему этого делать. Му-гун умел сделать так, чтобы его подданные всегда делали только то, что они считали правильным. Поэтому он и сумел смыть позор поражения при Сяо и продвинуться на запад до Хэюна.

Циньский Му-гун назначил первым советником Байли Си, и тогда цзиньцы послали Шу Ху, а цисцы послали Дунго Цзяня в Цинь. Гунсунь Чжи попросил их принять. Гун сказал: «Разве прием гостей — это твое дело?» Тот ответил: «Нет». «Тебя послал первый советник?» Тот ответил: «Не посылал». Гун сказал: «Тогда вы занимаетесь не своим делом. Наше царство Цинь удаленное и непросвещенное, как жуны и и, и только если дела будут соответственно распределены и люди будут заниматься только своим делом, можно будет избежать насмешек со стороны других чжухоу. А вот вы, господин, как раз занялись тем, что в вашу компетенцию не входит. Ступайте же, я посоветуюсь, как наказать вас». Когда Гунсунь Чжи вышел, он направился к Байли Си и рассказал ему о деле. Тогда Байли Си стал за него просить перед Му-гуном. Му-гун сказал: «И до вас уже дошло? Разве первому советнику пристало заниматься такими пустяками? Если Чжи невиновен, зачем за него просить; если же он виновен, как вы можете за него просить?» По возвращении Байли Си отказал Гунсунь Чжи в его [393] просьбе. Гунсунь Чжи ушел и подал свое прошение в обычном порядке. Рассмотрев его, Байли Си велел судебному мелкому чину дать его делу ход.

Установление четкого разделения обязанностей чинов — вот в чем древние служат образцом! Му-гун в нашем примере как раз это усвоил, поэтому ничего удивительного нет в том, что он стал баваном западных жунов.

Цзиньский Вэнь-гун собирался походом на царство Юй, Чжао Цуй выступил с речью о том, как нанести поражение этому царству. Вэнь-гун воспользовался его советом — итогом была победа. Когда по возвращении раздавали награды победителям, Цуй спросил: «Правитель собирается наградить тех, кто был у корня, или тех, кто был у верхушки? Если тех, кто был верхушкой, то здесь находятся всадники и возничие; если же награждать корень, то замысел этот я услышал от Сицзы Ху». Вэнь-гун призвал Сицзы Ху и спросил у него: «Цуй посоветовал, как нам победить Юй, и мы действительно одержали верх. Когда же я хотел его наградить, он сказал: «Этот план мне сообщил Сицзы Ху, прошу наградить его»». Ху сказал: «Говорить легко, выполнять трудно. Ваш слуга из тех, кто говорит». Гун сказал: «Прошу вас не отказываться от награды». Сицзы Ху не посмел настаивать на своем отказе и принял награду.

Список награжденных по возможности должен быть полным, когда список награжденных полный, тогда многие стараются помочь делу. В нашем примере Ху говорил о себе не сам, а тем не менее был награжден — именно поэтому напрягают все душевные и умственные силы даже дальние. Цзиньский Вэнь-гун долго отсутствовал, а когда вернулся, в государстве не было недостатка в неурядицах. И то, что даже в этих условиях он смог стать баваном, — не от этой ли его способности?

ГЛАВА ВТОРАЯ

Хвалить способных / Цзань нэн

Умный ценит людей за их человеческие качества; средний человек — за их умения; глупый — за подарки. Но приобрести десять добрых скакунов — это все же не то что приобрести одного Бо Лэ; приобрести десять отличных мечей — не то что приобрести одного Оу Е; получить земли в тысячу ли — не то что приобрести одного мудреца. [394]

Шунь нашел Гао Яо и тем самым получил то, что нужно, чтобы владеть миром. Тан нашел И Иня и приобрел вместе с ним народ Ся. Вэнь-ван нашел Лю Вана и с его помощью покорил себе Инь-Шан. Так что выгода от обретения мудреца не может быть измерена в квадратных ли.

Когда Гуань-цзы находился в узах в царстве Лу, Хуань-гун хотел сделать первым советником Баошу. Баошу сказал: «Если мой господин желает стать баваном, то на этот случай есть Гуань Иу, с которым ваш слуга не может сравниться». Хуань-гун сказал: «Иу, он же враг мне, недостойному! Он стрелял в меня, этот преступник. Нельзя!» Баошу сказал: «Он стрелял на службу у своего правителя. Если вы возьмете его на службу и сделаете своим подданным, он будет стрелять ради вас в других». Хуань-гун его не послушал и всячески настаивал на том, чтобы Баошу стал первым советником. Но тот никак не хотел уступать и становиться первым советником, так что в конце концов Хуань-гун его послушал. После этого он послал объявить лусцам: «Гуань Иу — мой личный враг, желаю заполучить его, чтобы лично с ним расправиться!» Луский правитель согласился выполнить его просьбу и велел судебным чинам связать ему руки ремнем и заклеить веки клеем, после чего его засунули в кожаный мешок и погрузили на повозку. Когда он достиг таким образом границы с Ци, Хуань-гун послал людей встретить его с дворцовой колесницей, очистить жертвенным огнем, обмазать кровью жертвенных животных и живым доставить в стольный град. Затем он велел соответствующим чинам убрать в храме предков и приготовить жертвенный столик, чтобы он мог представить новичка предкам. При этом было сказано: «Пусть с тех пор, как я, сирота, стану слушать советы Иу, мое зрение станет более острым, слух более чутким, и я, сирота, больше не буду осмеливаться решать все дела единолично, о чем почтительно докладываю». Затем он обернулся и сказал Гуань-цзы: «Иу, будешь моим советником». Гуань Чжун отступил назад и дважды поклонился до земли, получил назначение и вышел. После этого Гуань-цзы управлял царством Ци, и во всех делах ему сопутствовал успех. И всякий раз Хуань-гун награждал Баошу, говоря: «То, что царство Ци получило Гуань-цзы, — заслуга Баошу!»

Хуань-гун, можно сказать, умел правильно распорядиться наградами, потому что желательно, чтобы награды распространялись на инициаторов. Ибо когда [395] награждают инициаторов, упущениям просто неоткуда взяться.

Суньшу Ао и Шэнь Иньсин были друзьями. Суньшу Ао уже прожил в Ин целых три года, но никто там понятия не имел ни о его красноречии, ни о его воспитанности. Шэнь Иньсин тогда сказал Суньшу Ао следующее: «Советовать поступать в согласии с моралью так, чтобы слушались; составить план с таким искусством, чтобы в него поверили и стали действовать в соответствии с ним; быть способным на то, чтобы сделать из властителя по максимуму вана, а по минимуму — ба-вана, — в этом мне не сравниться с вами. А вот в том, чтобы опуститься до уровня своего времени, принять обычаи простых людей и, толкуя о моральном сознании, так его подать и упростить, чтобы оно пришлось по нраву властителям, — в этом вам не сравниться со мною. Не лучше ли вам вернуться к себе домой и заняться землепашеством, а я тем временем отправлюсь вместо вас в Ин». Шэнь Иньсин отправился в Ин, и уже через пять лет чуский ван предложил ему стать первым советником. Шэнь Иньсин, отказываясь, сказал: «Среди мужиков в Цисы есть некто Суньшу Ао, он мудрец. Вану непременно надо взять его на службу — мне до него далеко». Чуский ван тогда послал туда людей с собственной колесницей, чтобы встретить Ао уже как линъиня, а через двенадцать лет Чжуан-ван стал баваном; и все это благодаря усилиям Шэнь Иньсина. Так что нет большей заслуги, чем представление правителю умного советника.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Знание самого себя / Цзы чжи

Тому, кто хочет получить ровное-горизонтальное и прямое-вертикальное, необходимо пользоваться уровнем и отвесом; тому, кто хочет получить идеально прямоугольное или круглое, необходимо пользоваться угольником и циркулем. Властителю, желающему узнать себя самого, необходимы честные мужи. Поэтому сын неба учреждает должности помощников и наставников, посты учителей и хранителей, с тем чтобы они ему указывали на его ошибки. Человек сам себя не знает, властитель тоже. Причины существования и гибели, покоя и опасности не надо искать вовне — их нужно усмотреть в себе. [396]

У Яо был барабан, который умел его увещевать; у Шуня было обличающее дерево; у Тана был муж, который специально следил за его упущениями; у У-вана был барабанчик, который напоминал ему о необходимости сдержанности и осторожности. Даже они боялись, что недостаточно знают себя. У нынешних правителей ум не такой, как у Яо, Шуня, Тана и У, но зато у них есть умение, с помощью которого они это могут скрыть. Откуда уж тут взяться знанию самих себя!

Чэн из Чу, Чжуан из Ци не обладали знанием самих себя и были убиты. Уский ван, Чжи Бо не обладали знанием самих себя и погибли. Сунский Кан и правитель царства Чжуншань не знали себя и исчезли с лица земли. Цзиньский Хуэй-гун, чжаоский Ко не знали себя и были пленены. Командующие Цзань Туй и Пан Цзюань, наследник Шэнь не знали себя и расстались с жизнью. Так что нет большего несчастья, чем незнание самих себя.

Когда Фань Ши собрался бежать, его люди хотели взять с собой колокол, но он был слишком велик, чтобы унести его на спине. Тогда они хотели разбить его молотом на части, но колокол зазвенел так громко, что они, боясь, как бы их не услышали и не отняли его у них, заткнули собственные уши. То, что они боялись, как бы их не услышали, еще можно понять, но то, что они сами боялись его звука, это уже глупость. Но когда властитель боится услышать о собственных упущениях, разве он не поступает точно так же? Хотя можно понять, что ему не хочется, чтобы о его ошибках знали другие.

На одном пиру вэйский Вэнь-хоу велел, чтобы каждый из присутствующих дафу о нем высказался. Первые выступающие заговорили было об уме правителя, но когда очередь дошла до Жэнь Цзо, тот сказал: «Правитель у нас неразумный. Когда взяли Чжуншань, он отдал его в надел сыну, а не своему младшему брату. Из этого видно, что правитель у нас неразумный». Вэнь-хоу это не понравилось, и это было видно по его лицу. Жэнь Цзо поспешно удалился. Когда очередь дошла до Ди Хуана, тот сказал: «Наш правитель — достойный правитель. Как слышал ваш слуга: там, где правитель достойный, там речи подданных прямы. Как мы видели, речь Жэнь Цзо была прямой, и из этого мы можем заключить, что правитель у нас достойный». Вэнь-хоу это понравилось, и он весело сказал: «Не вернуть ли его назад?» Ди Хуан сказал на то: «Что же тут невозможного? Как я слышал, верный подданный остается верным до конца, он даже от [397] смерти не станет бежать. Цзо, наверное, ждет там у ворот». Затем Ди Хуан отправился посмотреть, и Цзо действительно ждал у ворот, так что он пригласил его вернуться от имени правителя. Когда Жэнь Цзо вошел, Вэнь-хоу встретил его на нижней ступени. До конца жизни сидел он на почетном месте и в конце концов стал главным среди гостей. Однако же, если бы не Ди Хуан, Вэнь-хоу мог бы потерять верного подданного! Так что овладеть высоким искусством сказать так, чтобы властителю пришлось по сердцу, и притом было похвалой его мудрости, — не один ли только Ди Хуан оказался на это способен?!

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Стремиться к должному / Дан шан

У народа нет пути-искусства, с помощью которого он мог бы понимать небо-природу непосредственно. Поэтому народ следит за ходом четырех сезонов, сменой жары и холода, солнца и луны, планет и звезд, чтобы таким образом познать веления природы. Если четыре сезона, холод, жар, солнце и луна, планеты и звезды следуют нормальным путем, тогда все, что по рождению обладает кровяной ци, обретает свое место в мире и спокойно плодится-действует. У подданных также нет способа-дао узнать волю властителя, поэтому подданные познают волю властителя по тому, как и кому он назначает награды и наказания, кому жалует ранги и жалованья. Когда награды и наказания, ранги и жалованья назначаются властителем как должно, тогда и ближние, и дальние, и удаленные, и приближенные исчерпывают свои физические силы и прилагают все силы на службе.

Когда цзиньский Вэнь-гун вернулся в свой стольный град, он наградил тех, кто последовал за ним в бегстве, но ничем не одарил Тао Ху. Приближенные стали спрашивать: «Вы, правитель, вернулись в свою страну и уже трижды раздавали награды и посты, но Тао Ху никак не наградили. Просим разъяснений». Вэнь-гун сказал: «Кто помогает мне в воспитании морального сознания, наставляет меня в ритуале, того я считаю себя обязанным почтить высшей наградой. Кто просит меня быть благим-добрым, усиливает мои достоинства, того я награждаю вслед за первыми. Кто противится моим необузданным желаниям, кто указывает на мои неоднократные заблуждения, тот получит награду в числе третьих. Эти [398] три категории получают награды по своим заслугам как достойные подданные. Но если бы я награждал мужиков, трудящихся физически на полях [нашей страны] Танго, тогда, конечно, первым из них я наградил бы Тао Ху». Когда об этом узнал чжоуский нэйши Син, он сказал: «Быть цзиньскому гуну баваном! В старину мудрые ваны на первое место ставили внутренние силы, а на последующие — силы телесные. Цзиньский гун это усвоил и правильно применил!»

Мать [-супруга] молодого правителя Цинь [стала править с помощью евнуха по имени Яньбянь]. Недовольные этим достойные подданные укрылись у себя, народ затаил злобу и порицал высших. Гунцзы Лянь, бежавший [ранее] в Вэй, услышал об этом и решил вмешаться. В сопровождении верных подданных и народа он подошел к заставе Чжэнсочжи. Охрану заставы нес Ючжу Жань, который его не пропустил, сказав следующее: «Ваш слуга обладает моральным сознанием и не служит двум властителям. Уходите отсюда в другое место». Гунцзы Лянь ушел оттуда, вошел в земли племен ди и решил пройти через заставу Яньши. Цзюнь Гай его пропустил. Когда мать молодого правителя узнала об этом, она перепугалась и велела судебным чинам поднимать войска; ее приказ гласил: «Разбойники у наших границ!» Солдаты под командой офицеров выступили было в поход, при выступлении повторяя: «Идем разгромить мятежников!» Но на середине пути они переменили свое отношение и стали говорить: «Идем не громить разбойников, а встречать нашего правителя!» Таким образом Гунцзы Лянь прибыл вместе с этими [посланными] войсками, подошел к Юн, окружил эту [супругу], и супруга покончила с собой. Гунцзы Лянь взошел на трон, это был Сянь-гун. Он был обижен на Ючжу Жаня и хотел его сурово покарать. Напротив, он оценил добродетель Цзюнь Гая и хотел его щедро наградить. Но Цзянь Ту ему возразил: «Нельзя [этого делать]. Циньских гунцзы-наследников, находящихся в иных землях, очень много, если вы это сделаете, то подданные станут наперебой впускать в страну сбежавших гунцзы. Это не соответствует вашим интересам властителя». Сянь-гун понял, что он прав, и поэтому пересмотрел его дело, а Цзюнь Гая пожаловал всего лишь рангом дафу, а всем служащим на заставах выдал в награду по 20 даней зерна на человека. Так что о Сянь-гуне можно сказать, что он умел пользоваться наградами и наказаниями. Награждают не того, кто люб, наказывают не того, кто неприятен, — нужно [399] всегда думать о конечном результате. Если последствия могут быть благоприятны, надо награждать даже тех, кого не любишь; если последствия могут оказаться неблагоприятны, надо наказывать даже тех, кто тебе приятен. Таким образом прежние ваны и превращали смуту в порядок, опасность — в спокойствие.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Сильная воля / Бо чжи

Прежние ваны, когда предпринимали большие дела, заботились о том, чтобы устранить возможный вред, так чтобы желаемое было точно достигнуто, а нежелательное — точно предотвращено. Поэтому они преуспели и прославились. Не таков заурядный правитель — он предпринимает большие дела, будучи неспособен устранить проистекающие от этого неблагоприятные последствия. Поэтому ему и не удается преуспеть. Поэтому деятельность достойного отличается от деятельности недостойного именно тем, что первый способен устранить вредные последствия, а второй не способен их устранить. Если косуля помчится быстро, то на коне ее не догнать, и если ее все же настигают верховые охотники, так это потому, что она все время оглядывается. Скакун может пробежать в день тысячу ли, если колесница легка. Если ее тяжело нагрузить, он не пройдет и нескольких ли, так как его бремя будет слишком тяжелым. Когда за дело берется достойный, не бывает, чтобы он не добился успеха. Если же все же настоящая слава ему не выпадет, а благо от его дел не достигнет его современников, то это оттого, что на нем грузом висят [чужие] глупость и не-достойность.

Зима и лето не могут настать одновременно; сорняки и культурные растения не растут вместе; когда поспевает новое зерно, старое пропадает; у кого рога, у того нет верхних зубов; когда плоды обильны, ветви клонятся долу; чей ум отвлекается на постороннее, тот не преуспеет в главном деле. Таковы постоянные числа неба-природы. Поэтому сын неба не занимается всем, не занимается крайностями, не занимается стяжательством. Потому что тот, кто стремится все охватить, непременно что-нибудь упускает. Претендующее на полноту всегда ущербно; претендующее на предельность готово обратиться в противоположность; претендующее на зрелость клонится к упадку. Прежние ваны знали, что вещи не [400] могут одновременно быть великими в двух отношениях. Поэтому они занимались важнейшим, старались в этом соответствовать и на том успокаивались.

Кун, Мо, Нин Юэ — все они были мужами в холщовых одеждах. Они беспокоились о Поднебесной и полагали, что нет для нее ничего лучше, чем искусство прежних ванов. Поэтому они днем и ночью эти способы изучали. И все, что соответствовало этому способу обращения, они без колебаний применяли; то же, что не соотносилось с этим способом обращения, они никогда не применяли. Как передают, Кун Цю и Мо Ди целыми днями распевали вслух свои песни и записи и упражнялись в своих умениях, а по ночам видели во сне Вэнь-вана или Чжоу-гун Даня и обращались к ним за советом. При такой концентрации воли до ее предела-цзинь чего только не добьешься, в чем только не преуспеешь! Поэтому и говорится: с тем, кто точен и аккуратен, говорят божества-предки. Но на самом деле это не сообщения от духов-предков, а просто высокая степень усердия и прилежания. К примеру, у нас есть драгоценный меч и редкий скакун, и мы готовы забавляться одним без устали, любоваться другим без конца. Однако что касается драгоценных слов и честных поступков, то им хорошо если один раз уделят внимание. Стоит ли тогда уповать на безопасность для своего тела-персоны и ждать особой славы?

Нин Юэ был простым человеком из Чжунмоу, он занимался трудными делами пахаря и как-то спросил у своего старшего друга-наставника: «Как бы мне избавиться от этой муки?» Его друг сказал: «Лучше всего пойти учиться. Проучишься тридцать лет и все постигнешь». Нин Юэ сказал: «А за пятнадцать лет можно? Когда другие будут отдыхать, я не буду отдыхать, когда другие будут спать, я не буду спать». Через пятнадцать лет чжоуский Вэй-гун сделал его своим учителем.

Стрела летит быстро, но не пролетит и двух ли, как упадет на землю. Человек идет медленно, однако не остановится и через сто дневных переходов. И если человек с такими способностями, как у Нин Юэ, не останавливался так долго, что же удивительного, что он стал наставником у чжухоу?

Ян Юцзи, Инь Жу оба были мастерами в своих искусствах. В чуском дворце время от времени появлялась чудесная белая обезьяна, и никто из лучших чуских стрелков не мог в нее попасть. Чуский ван пригласил тогда Ян Юцзи, чтобы тот ее застрелил. Ян Юцзи [401] натянул лук, наложил стрелу: еще не стреляя, он знал, что попадет, и, когда выстрелил, обезьяна упала на землю одновременно с попаданием стрелы в цель; следовательно, Ян Юцзи был из тех, кто попадает еще до того, как перед глазами появляется цель!

Инь Жу учился управлять колесницей уже три года и ничему не научился. Тяжко страдая от этого, он ночью получил во сне от своего учителя секрет управления галопом. На следующий день он отправился к своему учителю, и тот, посмотрев на него, сказал: «Не хотел я задерживаться с учением, просто боялся, что ты еще не готов воспринять его от меня. Но сегодня я научу тебя галопу цю-цзя». Инь Жу отступил на шаг, обернувшись лицом на север, поклонился дважды и сказал: «Вчера вечером ваш слуга уже получил это от вас во сне». Он рассказал своему учителю, что он видел во сне, и оказалось, что он действительно видел во сне галоп цю-цзя.

Об этих двух мужах можно сказать, что они умели учиться, не давая себя отвлекать ничему постороннему. Поэтому они и могли служить примером в этом последующим поколениям.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Ценить должное / Гуй дан

Чтобы имя было прославлено — нельзя добиться усилием, это приходит само собой. Обладание вещами зависит не от вещей, а от людей; управление людьми зависит не от действий, а от личности правителя. Управление правителями не в компетенции самих правителей — оно в руках сына неба. То, что владеет сыном неба, — не сам сын неба, а его желания; то, что вызывает желания, — не сами желания, а природа. Эта природная форма есть основа всего существующего — тут нельзя ничего ни удлинить, ни укоротить, поскольку природа неизменно такова, какова она есть, это постоянные числа неба-земли.

Где лежит сырое мясо, там собираются вороны; если впустить в комнату кота, мыши разбегаются. Когда выставляют траурные одеяния, народ знает, что нужно печаловаться, когда выставляют свирели и гусли, народ понимает, что будет радостное событие. Тан и У следили за своими поступками, и весь мир следовал за ними. Цзе и Чжоу пренебрегали своим поведением, и весь мир [402] отворачивался от них. Разве тут нужны были еще какие-то слова? Наука цзюньцзы — в нем самом, вот и все.

В царстве Чу жил некто, хорошо читающий в лицах — он никогда не ошибался в своих оценках ни на йоту. Слух о нем пошел по всей стране, его пригласил к себе Чжуан-ван, чтобы расспросить о его способностях. Тот ответил: «Я, ваш слуга, ничего не понимаю в человеческих лицах, я разбираюсь только в друзьях моих пациентов. Если речь идет о простом человеке в холщовой одежде, то если его друзья почтительны к родителям и уважительны к братьям, серьезны и предусмотрительны, трудолюбивы, законопослушны, то его семья будет богатеть с каждым днем, а сам он будет становиться все более уважаемым членом общества. Таков в моей классификации «счастливый человек» — цзижэнь. Если же это служилый, то когда его друзья искренни и надежны, способны на поступки, любят все доброе, то такой на службе у правителя день ото дня станет продвигаться, чины его день ото дня будут расти — это в моих словах «счастливый служилый» — цзичэнь. Если речь идет о властителе, то когда в числе его придворных люди в большинстве достойные, его окружение состоит в основном из верных подданных и когда у него случаются упущения, то все вокруг наперебой начинают увещевать — то у такого в стране что ни день будет покойнее, сам он будет пользоваться все большим уважением, а Поднебесная что ни день будет все больше ему покоряться. Такого я называю «счастливый властитель» — цзичжу. Так что я ничего не смыслю в физиономиях, а разбираюсь только в друзьях». Чжуан-вану это понравилось, и он собрал вокруг себя способных мужей, не знал отдыха ни днем, ни ночью и стал впоследствии баваном в Поднебесной.

Поэтому достойный правитель день и ночь отыскивает людей искусных и способных не с мыслью о том, чтобы только украсить свой двор диковинами, а для того, чтобы преуспеть в больших делах. В делах нет большого и малого, все здесь переплетено и зависит друг от друга. Охота и скачки, стрельба привязной стрелой и собачьи гонки — этими занятиями достойный не пренебрегает, но занимается он этим так, чтобы ежедневно нечто для себя в них черпать, а недостойный правитель занимается этим, день ото дня впадая во все большее ослепление. Как сказано в старых «Записях»: «От дел, которые воспитывают спесь и упоенность, чего ждать, кроме гибели?»

Среди мужей в Ци был один страстный охотник, который проводил на охоте целые дни, но зверя добыть [403] не умел. Ему каждый раз было стыдно перед домашними, когда возвращался, а когда выходил — стыдно перед друзьями и соседями. Размышляя над причинами, почему он без добычи, он решил, что его собаки плохи. Ему захотелось приобрести хорошую собаку, но семья была бедная, и денег на это не было. Тогда он вернулся домой, и все силы вложил в землепашество. Поскольку он занимался этим усердно, семья его разбогатела, и он теперь мог позволить себе купить лучших собак. Поскольку его собаки были теперь хороши, он стал часто добывать зверя, и добыча у него даже стала больше, чем у других охотников. Так обстоят дела не только с охотой — то же и в любом другом деле. Например, среди баванов таких, кто, прежде чем стать баваном, не пахал бы землю, не было ни в древности, ни в наше время. Этим как раз и отличаются достойные от недостойных. Потому что в том, что касается чувственной природы, достойные и недостойные ничем не отличаются от остальных людей. В этом Яо, Цзе, Ю и Ли одинаковы; отличает их то, что они предпринимали для исполнения своих желаний. Поэтому достойный правитель исследует этот вопрос и, если средства неприемлемы, не делает этого; если же приемлемы, делает это с применением всего своего искусства-дао, так что никакая вещь не может ему помешать, а эффективность его действий умножается тысячекратно.

(пер. Г. А. Ткаченко)
Текст воспроизведен по изданию: Люйши Чуньцю. Весны и осени господина Люя. М. Мысль. 2001

© текст - Ткаченко Г. А. 2001
© сетевая версия - Strori. 2012
© OCR - Karaiskender. 2012
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Мысль. 2001