СЫМА ЦЯНЬ
ИСТОРИЧЕСКИЕ ЗАПИСКИ
ШИ ЦЗИ
ГЛАВА СТО ВТОРАЯ
Чжан Ши-чжи, Фэн Тан ле чжуань — Жизнеописание Чжан Ши-чжи и Фэн Тана 1
Тинвэй Чжан Ши-чжи 2 был родом из Чжэяна 3, носил прозвище Цзи. Он проживал вместе со старшим братом Чжан Чжуном. Будучи состоятельным, он стал циланом. Служил императору Сяо Вэню десять лет, но никакого продвижения по службе не имел и остался совсем неизвестным. Ши-чжи сказал: «Я служу уже длительное время, к тому же истратил богатства, нажитые [братом] Чжуном, но ничего не добился». И он решил покончить со службой и вернуться домой. Чжунланцзян Юань Ан, зная способности Ши-чжи, сожалел о его уходе и ходатайствовал о повышении его в ранге, чтобы восполнить число недостающих ечжэ. [Как-то] после окончания приема при дворе Ши-чжи воспользовался случаем, чтобы выступить перед государем о том, как лучше обеспечить ведение дел. Вэнь-ди ему сказал: «Говорите попроще, не нужно толковать о слишком высоких материях. Говорите о том, что сейчас можно осуществить». Тогда Ши-чжи стал долго говорить о событиях, происходивших при империях Цинь и Хань, и в том числе о причинах краха Цинь и возвышения Хань. Вэнь-ди был доволен услышанным 4 и перевел Ши-чжи на должность ечжэ-пуе 5.
Как-то, сопровождая императора, Ши-чжи поднялся [с ним] к загону с дикими животными 6. Государь поинтересовался у главного служителя парка Шанлинь записями о [поведении] птиц и зверей, задал более десяти вопросов, но служитель [беспомощно] оглядывался по сторонам и не смог ответить ни на один из них. Тогда один из служителей парка — сэфу, стоявший в стороне, подробно ответил государю относительно записей о птицах и зверях, продемонстрировав таким образом умение устного ответа на возникающие вопросы. «Разве не таким должен быть служитель парка? [А] главный служитель никуда не годится», — сказал Вэнь-ди и повелел Ши-чжи назначить сэфу руководителем парка Шанлинь. Через некоторое время Ши-чжи вышел вперед и спросил: «Ваше [222] величество, каким человеком вы считаете Цзян-хоу Чжоу Бо?» 7. Государь отвечал: «Выдающимся». Последовал новый вопрос: «А каким человеком вы считаете Дунъян-хоу Чжан Сян-жу?» 8. «Он [тоже человек] выдающийся». Ши-чжи продолжил: «Вы называете и Цзян-хоу, и Дунъян-хоу [людьми] выдающимися, хотя случалось и так, что оба они, спрошенные о делах, оказывались не в состоянии найти точные слова 9; куда им было до этого мелкого служки, сообразительного и острого на язык! К тому же в Цинь использовались на службе чиновники-крючкотворы, которые возвышались благодаря борьбе друг с другом, жестоким законам и всевозможным придиркам. Они писали свои бездарные и бесполезные донесения, их нисколько не интересовало реальное положение дел, потому [циньский государь] не получал сообщений о своих ошибках. [Империя] пришла в упадок, и ко [времени] Эр-ши Поднебесная потерпела крах. Ныне вы, Ваше величество, какого-то сэфу из-за бойкой речи повысили в должности через ранг, и я опасаюсь, что [люди в] Поднебесной, держа нос по ветру, станут соревноваться в бесполезной болтовне. К тому же реакция низов на действия верхов появляется быстрее тени или эха; подобного рода поступки необходимо тщательно обдумывать». Вэнь-ди сказал: «Это верно», — приостановил [исполнение своего указа] и не повысил сэфу в должности.
Когда государь подошел к своему экипажу, он пригласил Ши-чжи сесть третьим. Пока экипаж медленно двигался, [государь] расспрашивал Ши-чжи о пороках циньского правления, и тот отвечал подробно и по существу. По возвращении во дворец государь поставил Ши-чжи гунцзюйлином.
Через какое-то время наследник и лянский ван проехали в дворцовый двор, не сойдя у ворот Сыма 10. Тогда Ши-чжи догнал их и остановил, поскольку наследник и Лян-ван не имели права проезжать дворцовые ворота, не сойдя с повозки, и, обвинив их в неуважении к государю, доложил об этом. Когда государыня Бо-тайхоу узнала о [происшествии], Вэнь-ди пришел к ней и, сняв головной убор, повинился: «Это я наставлял сына недолжным образом». Императрица отправила посланца объявить прощение наследнику и лянскому вану, и только тогда они сумели попасть во дворец. С этого времени Вэнь-ди стал считать Ши-чжи исключительным человеком и назначил его дворцовым советником.
Через некоторое время [он] поднялся до поста чжунланцзяна. [Однажды он] сопровождал [государя] в поездке в Балин, где [223] Вэнь-ди любовался видом северного склона 11. В это время с ним была наложница Чжэнь. Государь, указывая Чжэнь-фужэнь 12 на дорогу, ведущую в Синьфэн 13, сказал: «Это дорога, ведущая в Ханьдань» 14. Затем он повелел наложнице Чжэнь играть на цине, а сам стал подыгрывать ей на гуслях се и подпевать. У него было тоскливое настроение, и он сказал сопровождавшим чиновникам: «Увы! Сделайте мне саркофаг из камня с горы Бэйшань, заделайте шелком, пропитанным лаком, все щели обтяните его грубым полотном, и пусть никто не сможет [его] тронуть» 15. Свита единодушно воскликнула: «Хорошо». [Но] Ши-чжи вышел вперед и сказал: «Если в вашем саркофаге будут находиться вещи, на которые могут польститься, то даже обнеси вы свой гроб камнем с горы Наньшань, найдется щель, чтобы туда проникнуть. Если же в захоронении не будет ничего, на что могут польститься, то вам не о чем беспокоиться и без каменного саркофага!» Вэнь-ди одобрил его рассуждения. После этого он назначил Ши-чжи [на пост] тинвэя.
Через некоторое время государь ехал по мосту через реку Вэй, и вдруг из-под моста выскочил какой-то человек. Лошади императорской колесницы испугались и понесли. Сразу послали конников, задержали этого человека и отдали тинвэю. Ши-чжи стал с ним разбираться и допрашивать его. Тот сказал: «Я шел из своего селения, вдруг слышу, что перекрыли движение, и спрятался под мост. Прошло долгое время, я подумал, что царский выезд проехал, и вышел, а когда увидел колесницы и конных стражей, бросился бежать». Тинвэй доложил императору, что человек нарушил запрет на передвижение по дороге и должен быть оштрафован. Вэнь-ди в гневе воскликнул: «Но этот человек испугал моих коней. Хорошо, что они доброго нрава, а если бы были другие, разве они не покалечили бы меня? А тинвэй считает необходимым ограничиться штрафом!» Ши-чжи отвечал: «Закон — это то, что исполняется в Поднебесной всеми — от Сына Неба до нижестоящих. Если при наличии сейчас такого закона утяжелять наказания, то население не будет серьезно относиться к законам. Кроме того, если б государь приказал казнить злоумышленника на месте, то на этом все и закончилось бы. Но вы передали дело тинвэю, а тинвэй должен поддерживать справедливость в Поднебесной. Если хотя бы однажды, применяя закон, тяжело наказать за легкие проступки, откуда тогда народ будет знать, как поступать? Вам, Ваше величество, все это желательно продумать». Прошло немало времени, наконец император сказал: «Тинвэй, должно быть, прав». [224]
Спустя некоторое время какой-то человек украл яшмовое кольцо из переднего помещения усыпальницы императора Гао-цзу. Он был схвачен. Вэнь-ди был в гневе и передал [злоумышленника] тинвэю, чтобы расследовать [преступление]. Ши-чжи нашел, что согласно действующим законам необходимо казнить преступника на рыночной площади, поскольку украдена драгоценность из храма предков, о чем и доложил государю. Император в сильном негодовании сказал: «Этот человек лишен нравственных устоев, он выкрал драгоценность из храма нашего предка — императора. Я передал его дело вам, тинвэй, полагая, что казнь распространится на весь его род 16. А вы, ссылаясь на закон, докладываете государю что-то совсем не отвечающее моим представлениям о почтительном отношении к храмам [наших] предков». Ши-чжи, сняв головной убор, склонил голову и смиренным тоном сказал: «По закону этого наказания достаточно. Кроме того, наказание определяется шкалой преступлений. Если в порядке исключения за кражу вещей из храма предков наказать истреблением рода, то какое наказание вы, Ваше величество, предложите, если какой-нибудь дурак в будущем выкопает горстку земли из могильного кургана в Чанлине?» 17. Прошло значительное время, и Вэнь-ди, обсудив это дело с императрицей, согласился с решением тинвэя.
Именно тогда чжунвэй Чжоу Я-фу, носивший титул Тяо-хоу 18, и лянский чэнсян по имени Ван Тянь-кай, носивший титул Шаньду-хоу, видя, насколько справедливо Ши-чжи ведет дела, стали его близкими друзьями. С той поры имя тинвэя Чжана стало известным в Поднебесной.
Когда император Вэнь-ди скончался и на престол вступил Цзин-ди, Ши-чжи, испытывая чувство тревоги, сказался больным и подумывал об отставке и отъезде 19. Он боялся, что его казнят, и стремился увидеть нового императора, чтобы попросить прощения [за прошлое], но не знал, как это сделать. Использовав советы учителя Вана, он сумел увидеться с государем и попросить прощения. Цзин-ди не высказал ему каких-либо претензий.
Учитель Ван, хорошо знавший речи Хуан-ди и Лао-цзы 20, не находился на службе. Как-то его пригласили во дворец, и [при его появлении] три гуна и девять цинов [почтительно] встали. Престарелый учитель Ван сказал: «У меня развязались чулки, — и, обратившись к тинвэю Чжану, попросил: — Завяжи мне чулки». Ши-чжи встал на колени и завязал распустившиеся концы. Когда эта процедура была закончена, кто-то спросил учителя Вана: «С какой [225] целью вы так осрамили тинвэя Чжана, заставив его стать на колени и завязать шнурки?» Учитель Ван ответил: «Я стар, занимаю низкое положение и считаю, что ничем не могу быть полезен тинвэю Чжану. Ныне он известный в Поднебесной чиновник, и я намеренно немного принизил его, заставив встать на колени и завязать развязавшиеся шнурки, чтобы еще больше укрепить его репутацию». Собравшиеся гуны [и цины], выслушав это, еще выше оценили мудрость учителя Вана и стали еще больше уважать тинвэя Чжана.
Тинвэй Чжан прослужил Цзин-ди более года, [а потом] — наверное, из-за совершенной в прошлом ошибки — был сделан сяном Хуайнань-вана. Через некоторое время Ши-чжи умер. Его сын Чжан Чжи по прозвищу Чан-гун дослужился до поста дафу, но был снят с должности, поскольку не смог приспособиться к требованиям своего времени, [и] до конца жизни [он] не служил.
Дед Фэн Тана был чжаосцем, [а] отец переселился в [княжество] Дай. Когда утвердилась ханьская династия, [они] перебрались в Аньлин. Получив известность как почтительный сын, Тан был назначен чжунланшучжаном и стал служить Вэнь-ди. Однажды Вэнь-ди проносили в паланкине мимо Фэн Тана, и [император] спросил [его]: «Как это вы, немолодой уже человек, оказались в стражниках? Где находится ваша семья?» Тан рассказал все как есть. Вэнь-ди сказал: «[Когда] я находился в Дай, наш шаншицзянь Гао Цю 21 несколько раз рассказывал нам о мудрости чжаоского военачальника Ли Ци и о сражении под Цзюйлу 22. Даже сейчас, садясь за трапезу, я каждый раз мысленно отправляюсь в Цзюйлу. Ваш отец знал Ли Ци?»
Фэн Тан отвечал: «[Ли Ци] далеко до полководческого таланта Лянь По и Ли Му» 23. «Отчего же?» — спросил император. Тан ответил: «Когда мой дед проживал в Чжао, он был чиновником, командовал небольшим отрядом и был в добрых отношениях с Ли Му. Мой отец в прошлом служил сяном в княжестве Дай и был близок к чжаоскому военачальнику Ли Ци. Вот почему я знаю, что они были за люди». Император, услышав, что за люди были Лянь По и Ли Му, возрадовался и, шлепнув себя по ляжке, воскликнул: «Вот если бы у меня были такие полководцы, как Лянь По и Ли Му, разве стали бы меня тревожить отношения с сюнну?» На что Фэн Тан заметил: «[Мой долг] подданного сказать, что, если даже вы, Ваше величество, заполучите таких, как Лянь По и Ли Му, вы [226] все равно не сумеете использовать их». Император разгневался, встал и удалился в свои покои. По прошествии какого-то времени он позвал Фэн Тана и с укоризной сказал ему: «Почему вы перед всеми опозорили меня, разве нельзя было сказать об этом мне наедине?» Фэн Тан, извиняясь, ответил: «Я человек неотесанный и не умею избегать запретных тем».
В это время полчища сюнну вновь вторглись в [район] Чжаоно 24; там был убит командующий северными землями [Сунь] Ан. Это вторжение хусцев обеспокоило императора, и в конце концов он вновь спросил Фэн Тана: «Откуда вам известно, что я не смог бы использовать таких военачальников, как Лянь По и Ли Му?» Фэн Тан сказал: «Я слышал, что ваны далекой древности, отправляя полководца в поход, становились на колени и [лично] подталкивали колесницу, говоря при этом: «Со всем, что творится внутри застав, буду управляться я, а со всем, что творится за их пределами, управляйтесь вы, мои военачальники. Ранги и награды за военные заслуги определяются вовне. Докладывайте о них по возвращении». И это не пустые речи. Мой дедушка рассказывал, что, когда Ли Му был чжаоским военачальником и жил на границе, он все поступающие налоги пускал на содержание армии, все дела о наградах и поощрениях решал на месте, не допуская вмешательства центра. [Чжаоский ван] возложил на него всю ответственность за успех. Поэтому Ли Му и смог полностью проявить свои способности и умение. С ним было отправлено тысяча триста отборных колесниц, тринадцать тысяч отборных конников, прекрасно стрелявших из лука, и сто тысяч пехотинцев, каждый из которых стоил сто золотых 25. Вот почему он на севере прогнал шаньюя, разбил племена дунху, уничтожил племена даньлинь 26. На западе дал отпор сильному [царству] Цинь, на юге поддержал Хань и Вэй. Именно в это время Чжао чуть не стало гегемоном. Но потом княжеский престол занял Цянь 27, мать которого была певичкой. Встав на престол, ван Цянь поверил клевете Го Кая, казнил Ли Му и поставил на его место Янь Цзюя. В результате войска [чжаосцев] были разбиты и княжество поглощено Цинь. Ныне я, ваш слуга, слышал о Вэй Шане, служившем начальником области Юньчжун. Все налоги, взимаемые на рынках, [он] отдавал на пропитание своих солдат и командиров; предоставлял собственные, нажитые им деньги, чтобы каждые пять дней закалывали бычка для пропитания бинькэ, военных начальников и помощников. В результате сюнну держались подальше от него, не приближаясь к крепости Юньчжун. Когда же [227] некоторые из них все же вторгались, то Вэй Шан, командуя своими колесницами и конниками, наносил по ним удары и убивал большое число [нападающих]. Дело в том, что его солдаты и командиры — выходцы из деревенских семей, они прямо с полей пришли в армию; откуда им знать реестры военных приказов и учет военных заслуг по пятеркам 28. Они целыми днями изо всех сил сражаются, помнят только о том, сколько голов противника срубили и скольких врагов взяли в плен. А когда они посылают доклады командованию, стоит обнаружиться расхождению в одном слове, как писари и канцеляристы подводят [их] под ярмо закона. Награды им не вручаются, а порицания и наказания следуют неотвратимо. Я, ваш бестолковый слуга, полагаю, что изданные Вашим величеством законы слишком строги, поощрения и награды слишком незначительны, а наказания слишком тяжелы. И вот губернатор [области] Юньчжун Вэй Шан в своем отчете о заслугах в числе обезглавленных и плененных врагов ошибся в шести случаях — неверно указал их ранги. Ваше величество лишили его поста и передали его в руки судей. Вот почему я и говорю, что, пусть даже Ваше величество и заполучили бы таких, как Лянь По и Ли Му, вы все равно не смогли бы их использовать. Я действительно неразумен, говоря на столь запретные темы, и я достоин смертного приговора!» Вэнь-ди был удовлетворен [услышанным и] в тот же день повелел Фэн Тану, взяв верительную бирку, помиловать Вэй Шана и восстановить его в должности руководителя области Юньчжун, а сам Фэн Тан был поставлен командующим колесницами и конницей. Под его управление перешли также чжунвэй и воины боевых колесниц в областях и княжествах.
Прошло семь лет 29, и на престол вступил император Цзин-ди, который назначил Фэн Тана сяном в Чу, но затем его сняли. Когда на престол встал император У-ди 30 [и] стал искать мудрых советников, то выдвинули Фэн Тана, которому к этому времени было более девяноста лет, и он был не в состоянии вернуться к чиновной деятельности. Тогда его сына Фэн Суя сделали ланом. Прозвище Фэн Суя было Ван Сунь, он тоже был выдающимся мужем, и я 31 был с ним в приятельских отношениях.
Я, тайшигун, скажу так.
Высказывания Чжан Цзи [Ши-чжи] были выдающимися, он придерживался законов и не склонялся перед желаниями [правителя]. В суждениях Фэн Тана о военачальниках и командовании [228] армией воистину был талант! Есть поговорка: «Если не знаешь самого человека, то посмотри, кто его друзья». Хвалу в адрес двух этих людей можно было услышать и во дворце, и в храме [предков]. В Шуцзине говорится: «Без перекосов и личных пристрастий широк и могуч вана путь, без личных пристрастий и однобокости ровен и безмятежен правителя путь» 32. Чжан Цзи и Фэн Тан способствовали этому [своими поступками].
Комментарии
1. Глава относится к категории парных жизнеописаний (хэ чжуань) и посвящена двум известным ханьским чиновникам, прославившимся своей принципиальностью.
Имеется перевод главы на английский язык Б. Уотсона [Records, vol. I, с. 533-542]. Опубликован также перевод на байхуа Хуан Пэй-жуна [БХШЦ, т. III, с. 1391-1396], на совр. японский язык Отаке [ГГС, кн. 3, с. 17-24]. При переводе главы использовались также многочисленные толкования комментариев.
2. Как явствует из текста гл. 19 Хань шу, Чжан Ши был назначен тинвэем в 177 г., на третьем году правления Сяо Вэнь-ди [ХШ, кн. 3, гл. 19, с. 756], что никак не согласуется с текстом данной главы Ши цзи.
3. Чжэян — по Отаке, уездный центр, который находился в шести ли к востоку от совр. города Фанчэн в Хэнани (см. карту II, Б1).
4. Для современного читателя ситуация выглядит анекдотичной, но надо учитывать, что циньско-ханьские сюжеты являлись в тот период еще «новейшей историей» и их интерпретация была вполне злободневной.
5. Ечжэ — чиновник по поручениям в свите государя, иногда церемониймейстер. Ечжэ принимал и передавал бумаги и почту правителя, принимал гостей, следил за отправлением необходимых церемоний. Пуе — чиновник среднего ранга, занятый стрелецкими делами, начальник стрельцов. В БКРС назван, по нашему мнению, не совсем удачно — «ассистент по стрельбе». Должность пуе существовала при китайском дворе вплоть до династии Сун (XI в.). Странное сочетание должностей со столь различным кругом обязанностей, возможно, объясняется пропуском в тексте слов, описывавших последовательность служебной карьеры Ши-чжи.
6. В тексте стоит хуцзюань — «тигровый заповедник», однако комментаторы, в частности Янь Ши-гу [ХЧКЧ, т. VIII, с. 4284], считают, что речь идет о питомнике для диких животных вообще, находившихся в императорском парке Шанлинь близ столицы. Шанлиньский парк при императоре У-ди раскинулся на 300 ли, в нем было построено до 70 дворцов и содержалось много диких животных для царской охоты (см. [Цы юань, т. I, с. 60]). Он описан и в Тайпин юй-лань [ТПЮЛ, т. I, с. 944].
7. Цзян-хоу Чжоу Бо — соратник первого ханьского императора Гао-цзу, участник борьбы с кланом Люй. Его жизнь и свершения описаны в гл. 56 [Истзап, т. VI].
8. Дунъян-хоу Чжан Сян-жу в 166 г. до н. э. был назначен императором Вэнь-ди старшим военачальником — дасыма (см. [Истзап, т. II, гл. 10, с. 237], упоминается и в гл. 84).
9. Речь идет, в частности, о том случае, когда Вэнь-ди спросил ючэнсяна Чжоу Бо о числе судебных дел в Поднебесной, о количестве производимого зерна и выпускаемых денег, но тот не смог ответить (см. [Истзап, т. VI, гл. 56, с. 234]).
10. У сторожевых ворот Сыма всем экипажам, следующим в резиденцию государя, надлежало останавливаться, а седокам сходить с повозок. За этим следила стража и гунцзюйлин — начальник казенных экипажей. За невыполнение этого приказа полагался штраф размером в четыре ляна.
11. Балин — место будущего захоронения Вэнь-ди (см. карту I, A2). Б. Уотсон вставил в перевод слова, подразумеваемые по контексту «Pa-ling, which the emperor is selected as the site of his tomb» («Балин, который император выбрал как место для своей могилы» [Records, vol. I, с. 535], что неоправданно шире подлинника.
12. Фужэнь — один из рангов наложниц императора (подробнее о рангах наложниц см. [Истзап, т. VI, гл. 49, коммент. 1]).
13. Синьфэн располагался в 50 км к северо-востоку от столицы Чанъань, на правом берегу реки Вэйхэ (см. карту II, А1).
14. Ханьдань — бывшая столица княжества Чжао, откуда была родом Чжэнь-фужэнь (см. [ХЧКЧ т. VIII, с. 4286], карту I, Б2).
15. Некрополь западноханьских императоров расположен неподалеку от совр. города Сиань (краткий рассказ о нем см. [Вяткин, 1962, с. 18-20]). У нас нет сведений о раскопках этих курганов, сохранявшихся на протяжении двух тысяч лет. Когда они будут раскопаны, подобно могиле минского императора Юн-лэ, наука получит ясную картину захоронений ханьских государей. В целом по стране ханьских могил вскрыто немало (их характеристику см. [Терехова]). Можно отметить, что грабежи могил и захоронений знатных лиц, с которыми по существовавшим обычаям погребали многочисленные вещи и драгоценности, были с древности частым явлением в истории Китая. В борьбе с этим злом могилы императоров укреплялись, снабжались всякими сложными защитными устройствами, а точное место погребения пытались сохранить в тайне.
16. В тексте стоит знак цзу, под ним подразумевается одно из самых жестоких наказаний, введенное при циньской династии — исаньцзу, по которому истреблялись все три рода, имеющие отношение к виновному: отца, матери и жены.
17. Чанлин — район надмогильных курганов ханьских императоров (включая Гао-цзу). Располагался к северу от р. Вэйхэ (см. [Истзап, т. II, гл. 8, с. 443] и карту II, А1).
18. Чжоу Я-фу — государственный деятель империи Хань, занимал посты чжунвэя и чэнсяна, умер в 147 г. до н. э. О нем не раз упоминалось в главах Ши цзи.
19. Причиной тревоги был, видимо описанный выше эпизод с повозкой, в которой сидел тогдашний наследник, а ныне император.
20. Хуан Лао янь — досл. «поучения Хуан[-ди и] Лао[-цзы]». Хуан-ди («Желтый предок») — мифический первопредок китайцев (о нем см. [Истзап, т. I, гл. 1]), а Лао-цзы — более реальная фигура, хотя споры о его имени и годах жизни продолжаются, он считается автором Даодэцзина («Канона о Пути и добродетели»), древнейшие экземпляры которого, написанные на шелке, обнаружены в 1973 г. в Мавандуе. Сочетание этих двух имен обозначает даосское учение в общем виде, так называемый философский даосизм.
21. Сведения об этом лице отсутствуют.
22. Под Цзюйлу (см. карту I, Б2) сражения происходили не раз, возможно, здесь речь идет о сражении 208 г. до н. э., когда циньские войска под командованием генерала Ван Ли окружили там чжаоского вана Се (см. [Истзап, т. II, с. 92]). Впрочем имени военачальника Ли Ци нет в других главах Ши цзи.
23. Жизнеописание Лянь По помещено в гл. 81 [Истзап, т. VII]. Там же рассказано и о чжаоском полководце Ли My.
24. Чжаоно — уезд, центр которого располагался в совр. уезде Пинлян пров. Ганьсу (см. карту I, A2).
25. «Пехотинцы, каждый из которых стоит сто золотых» (байцзинь чжиши) — образ, который можно приравнять к современному понятию «гвардейцы».
26. Даньлинь — одно из северных племен, также именовавшееся даньлиньскими ху или линьху. Проживали к северу от уезда Дай.
27. Чжаоский Ю Мяо-ван по имени Цянь правил в 235-228 гг. (см. [Истзап, т. VI, гл. 43, с. 78-79]).
28. В тексте стоит выражение чицзиуфу, означающее реестры воинских приказов и персональный учет заслуг каждого воина в составе боевых пятерок. Очевидно, в ханьской императорской армии был уже налажен такой учет.
29. Хуан Пэйжун полагал, что в тексте ошибка: вместо семи должно стоять десять лет [БХШЦ, т. III, с. 1396]. Лян Юй-шэн подсчитал, что сюнну напали на Чжао на четырнадцатом году правления Вэнь-ди, т. е. в 168 г. до н. э., а Цзин-ди пришел к власти в 156 г. до н. э, следовательно, прошло не менее десяти, а скорее — 11 лет.
30. Упоминание посмертного титула императора У-ди — явное свидетельство интерполяции, так как Сыма Цянь не мог знать этого титула. В тексте должно было стоять цзиньшан — «нынешний правитель».
31. Под «я» мог иметься в виду и Сыма Цянь, и его отец Сыма Тань.
32. Эта строка взята историком из главы Хунфань («Великий закон») в несколько измененном виде: вместо отрицания у поставлено бу, вместо бинома пинпин поставлен бином пяньпянь (см. [ШСЦ, т. 4, гл. 12, с. 416]). Имеется русский перевод С. Кучеры (см. [Древнекитайская философия, т. I, с. 107]).