СЫМА ЦЯНЬ
ИСТОРИЧЕСКИЕ ЗАПИСКИ
ШИ ЦЗИ
ГЛАВА СТО ПЕРВАЯ
Юань Ан, Чао Цо ле чжуань — Жизнеописание Юань Ана и Чао Цо 1
Юань Ан был чусцем, имел прозвище Сы. Его отец в прошлом входил в банду разбойников, позднее он переехал и устроился в Аньлине 2. Во время [правления императрицы] Гао-хоу 3 Ан служил секретарем у Люй Лу 4. Когда Вэнь-ди вступил на престол, Ан по рекомендации [своего] старшего брата [Юань] Куая был назначен чжунланом 5.
[В то время] чэнсяном был Цзян-хоу 6, который обычно после окончания дворцового приема покидал зал быстро и с очень довольным видом. Император проявлял к нему почтение и часто лично провожал его. [Однажды] Юань Ан, [выступив] вперед, спросил: «Ваше величество, что за человек чэнсян?» Император ответил: «Он слуга престола и алтарей духов Земли и злаков». Ан продолжал: «Цзян-хоу — верный слуга государя, но не слуга алтарей духов Земли и злаков. Слуга престола и алтарей живет, пока его правитель жив, когда же его правитель гибнет, он погибает вместе с ним. Во время правления Люй-хоу всеми делами вершили представители рода Люй, [они] захватили титулы ванов и сянов, а судьба рода Лю повисла на волоске. [Именно] тогда Цзян-хоу стал тайвэем и держал в своих руках всю военную власть, но исправить общего положения не смог. Когда же скончалась Люй-хоу, а цины и сяны стали замышлять свержение клана Люй, тайвэй, управляя войсками, использовал момент и добился заслуг. [Вот почему] я называю его верным слугой, а не слугой престола и его алтарей. Чэнсян появляется перед государем с надменным видом, вы же, Ваше величество, скромны и уступчивы. Ваше величество не должны допускать нарушения ритуала [отношений между] правителем и подданными».
После [этого] приема государь стал держать себя строже с приближенными, а чэнсян стал осторожнее. Позже, встретив Юань Ана, Цзян-хоу сказал [ему]: «У меня с твоим старшим братом были [211] добрые отношения, а сейчас ты портишь мою репутацию при дворе». [Юань] Ан не стал оправдываться.
А когда Цзян-хоу был снят с поста чэнсяна и отправлен в свое владение, кто-то из его подданных донес, будто он готовит бунт; его схватили и подвергли допросу (175 г.). Никто из придворных не осмелился замолвить за него слово, только Юань Ан прямо заявил, что Цзян-хоу ни в чем не виноват. Цзян-хоу был освобожден, а Ан стал более влиятельным 7. Между Цзян-хоу и [Юань] Аном установилась прочная дружба.
[В это время] хуайнаньский Ли-ван 8 прибыл ко двору. [Перед этим он] убил Пиян-хоу [Шэнь И-цзи] 9 и вел себя исключительно надменно. Юань Ан убеждал государя: «Когда чжухоу ведет себя слишком высокомерно, это обязательно порождает беду. В таком случае лучше урезать [его] владения». Но государь этому совету не последовал, и Хуайнань-ван возгордился еще больше. После раскрытия заговора наследника Цзипу-хоу по имени Чай У 10 было проведено расследование, обнаружившее участие Хуайнань-вана. Хуайнань-ван был осужден и по велению императора сослан в царство Шу. Его повезли в специальной крытой тюремной повозке.
Юань Ан, в то время исполнявший обязанности чжунланцзяна, убеждал императора: «Вы, Ваше величество, с самого начала видели непомерную гордыню Хуайнань-вана, но не пожелали пресечь это, что и привело к нынешнему положению. А сейчас вы жестоко расправились с ним. Хуайнань-ван — человек твердый, но долгая дорога, сырость и туманы погубят его. В Поднебесной станут говорить, что вы, Ваше величество, просто не могли с ним сосуществовать. Неужели вы хотите прослыть убийцей собственного младшего брата?!» Но император не прислушался к его словам, и [Ли-вана] отправили в путь.
Хуайнань-ван доехал до Юна, где заболел и умер. Император, получив известие об этом, стал отказываться от пищи и горько рыдал. Юань Ан вошел в палаты государя, склонил голову, словно чувствуя собственную вину. Государь сказал: «Я не прислушался к вашему предостережению, и вот это случилось». Ан сказал: «Вы, государь, пожалейте себя, дело это уже прошлое, разве можно так сокрушаться! Кроме того вы, Ваше величество, совершили три поступка, которые превосходят деяния современников, поэтому вашей репутации ничто не угрожает». Император спросил: «Какие же это три поступка, которые превосходят деяния современников?» Ан ответил: «Когда вы, Ваше величество, пребывали в Дай, [212] императрица часто болела, и почти три года вы не смыкали очей, не снимали одежды, не давали ей никакого питья или лекарства, не опробовав их лично. Даже простолюдину Цзэн Шэню 11 сделать это было бы нелегко. А вы, будучи ваном, так отнеслись к родственнику, что далеко превзошли Шэня в сыновней почтительности. Когда же люйцы стали вершить всеми делами, а высшие чиновники захватили управление, вы, Ваше величество, на шести повозках примчались из Дай в столицу, окунувшись в пучину опасностей. Даже известные храбрецы и силачи прошлого [Мэн] Бэнь и [Ся] Юй 12 по своей отваге не сравнятся с вами. Когда вы, Ваше величество, прибыли в резиденцию в Дай, повернувшись лицом к западу, вы дважды отказались занять царский престол; повернувшись лицом к югу — трижды отказались занять место Сына Неба. Сюй Ю 13 уступал престол лишь один раз, а вы уступали его пять раз! Так что вы превзошли Сюй Ю на четыре раза. К тому же, когда вы, Ваше величество, сослали Хуайнань-вана, вы хотели заставить его отказаться от своих намерений и исправить свои ошибки. Он заболел и умер из-за невнимательности тех, кто осуществлял это поручение». Тогда император почувствовал облегчение [и] спросил: «Как же мне поступить теперь?» Ан ответил: «У Хуайнань-вана осталось три сына, их судьба в ваших руках, Ваше величество». Тогда Вэнь-ди сделал трех сыновей Хуайнань-вана ванами. Благодаря этому имя Юань Ана при дворе стало еще весомее.
Юань Ан всегда вел себя принципиально и отличался великодушием. При дворе был евнух Чжао Тун 14, который занимался гаданиями по числам, он как мог вредил Юань Ану, [и] Юань Ан был озабочен этим. Сын старшего брата Ана [по имени] Чжун служил колесничим государя и, сопровождая его в поездках на экипаже, держал его регалии. [Он] советовал Ану: «Вступите в открытый конфликт с Чжао Туном и опозорьте его перед двором, тогда его клевета окажется бессильной». [Однажды, когда] Сяо Вэнь-ди вышел, [собираясь в поездку, а] Чжао Тун занял место третьего [сопровождающего в колеснице императора], Юань Ан появился перед колесницей и сказал: «Я слышал, что, когда Сын Неба пользуется экипажем [высотой] в шесть чи, он усаживает рядом с собой только именитых и выдающихся людей. Хотя сейчас в Хань таких людей и маловато, зачем же вам, Ваше величество, брать с собой того, кто остался живым после ножа и пилки!» 15. Тогда император рассмеялся и [повелел] высадить Чжао Туна. Тот с плачем сошел с колесницы. [213]
Как-то Вэнь-ди поднялся на [возвышенность] Балин 16, намереваясь промчаться вниз по крутому западному склону на всем скаку. Юань Ан, скакавший рядом, схватил поводья и удержал коней. Государь спросил его: «Вы что, военачальник, трусите?» Ан ответил: «Я слышал, что сиденье наследника, владеющего тысячью золотых, не располагают под стрехой; муж, который владеет сотней золотых, не прислоняется к перилам; мудрый правитель избегает рискованных ситуаций, не надеясь на счастливый случай. Вы же, Ваше величество, мчитесь сейчас на шести скакунах по крутому склону. А что, если лошади понесут и экипаж опрокинется? Если вы так легкомысленно относитесь к себе, подумайте о храме ваших предков, об императрице!» Тогда император остановил [скачку].
[Как-то] император осчастливил [своим посещением] парк Шанлинь. Его сопровождали императрица и фужэнь Чжэнь, которая во внутренних покоях дворца обычно сидела с государем на одной циновке. Когда они прибыли в парк [и] служители стали расстилать циновки [рядом], Юань Ан отодвинул сиденье фужэнь Чжэнь [от царского]. Фужэнь Чжэнь возмутилась и отказалась сесть. Император тоже разгневался, встал и вознамерился уйти в свои покои. Тогда Ан вышел вперед и, увещевая, сказал: «Я слышал, что, когда между почитаемыми и подлыми соблюдается порядок, между верхами и низами царит мир. Ныне вы, Ваше величество, уже выбрали императрицу и поставили ее на этот пост, а госпожа Чжэнь всего лишь ваша наложница. Разве могут сидеть вместе правитель и наложница?! Это означает утрату [различия между] почитаемым и презренным. К тому же вы, Ваше величество, благоволите к госпоже Чжэнь и щедро одариваете ее. Вы полагаете, что делаете это ей во благо, но фактически несете ей [будущие] беды. Разве вы, Ваше величество, не видели «человека-свинью»?» 17. Государь был удовлетворен этими суждениями; он призвал к себе госпожу Чжэнь и все ей объяснил. Госпожа Чжэнь поднесла Ану пятьдесят цзиней золотом.
Так Юань Ан не раз выступал с прямодушными увещеваниями, [и ему] не удалось надолго задержался при дворе — [он] был поставлен дувэем [области] Лунси. [Он] гуманно и с любовью относился к своим воинам и командирам, и они были готовы без колебаний идти за него на смерть. [Затем он] был переведен на должность чэнсяна в Ци, потом — на должность сяна в У. Во время прощания перед переездом [Юань] Чжун 18 сказал ему: «Уский ван уже давно обуреваем гордыней, в его княжестве много всяких [214] безобразий. Если вы сейчас вознамеритесь изобличать [его] и наводить порядок, то он либо пошлет императору донос на вас, либо зарубит вас острым мечом. Южные земли тощи и слишком увлажнены, старайтесь пить каждый день и ни о чем не думайте. Только постоянно убеждайте вана не восставать. Это избавит вас от опасности». Ан последовал советам Чжуна, и уский ван хорошо отнесся к нему.
[Однажды] Ан возвращался с докладом [в столицу]. По дороге ему встретился чэнсян Шэнь Ту-цзя 19. [Юань Ан] сошел с колесницы и поприветствовал чэнсяна, но тот ограничился лишь приветствием, не спускаясь с повозки. [Ан] посчитал себя пристыженным перед своими служителями и поэтому [по приезде] отправился с визитом в канцелярию чэнсяна, добиваясь встречи с ним. Чэнсян принял его, заставив долгое время прождать. Ан, поклонившись, сказал: «Я бы хотел поговорить с вами наедине». Чэнсян ответил: «Если вы хотите говорить о государственных делах, то ступайте в присутствие и обсудите свои вопросы с мелкими чинами и со старшим чиновником, а [после их доклада] я представлю это наверх. Что касается частных разговоров, то я таковых не веду». Встав на колени, увещевая, Юань Ан сказал: «В качестве чэнсяна как вы оцениваете себя по сравнению с Чэнь Пином и Цзян-хоу?» 20. Чэнсян ответил: «Я хуже них». Юань Ан продолжал: «Хорошо, что вы, господин, сами признаете, что вы хуже них. Ведь и Чэнь Пин, и Цзян-хоу помогли Гао-ди в усмирении Поднебесной, были военачальниками и сянами. Они казнили род Люй, сохранили [власть] рода Лю. Вы же начинали как умелый стрелок из лука, затем стали командовать отрядом, накопили заслуги и стали управителем Хуайяна, но это не то что заслуги во взятии городов, в полевых сражениях или в составлении военных планов. Кроме того, когда Его величество прибыл из Дай, он каждый раз во время дворцовых приемов [внимательно] выслушивал доклады своих чиновников. Я не знаю случая, чтобы император не остановил свой экипаж и не выслушал обращения к нему. То, что представлялось бесполезным, он отвергал, а то, что казалось полезным, принимал и использовал. И не было случая, чтобы он не похвалил советчика. Почему же так? Потому что император стремился собрать при дворе мудрых мужей со всей Поднебесной. Ежедневно он узнавал то, о чем еще не слыхал, прояснял то, о чем ранее не знал, с каждым днем наращивая свою мудрость и знания. Вы же, господин, наоборот: занимаете ключевой пост в Поднебесной, но с каждым днем [215] становитесь все более невежественным. А когда при мудром правителе глупый советник, несчастье государя не за горами». Тогда чэнсян склонил голову и сказал: «Я, Цзя, темный человек из захолустья, и не подозревал, что вы, военачальник, так умелы в наставлениях». [После этого] он ввел [Юань Ана в дом], усадил [его] и назначил на должность шанкэ.
Ан издавна недолюбливал Чао Цо. Когда Чао Цо находился в зале, Ан уходил, когда же там был [Юань] Ан, удалялся Чао Цо. Эти два человека ни разу не сидели в одном месте и не разговаривали [друг с другом]. Когда скончался Сяо Вэнь-ди и на престол взошел Сяо Цзин-ди, Чао Цо занял пост юйшидафу и послал своих людей расследовать дело о том, как Юань Ан получал ценные подарки от уского вана. Он был признан виновным, но по указу государя помилован и низведен до ранга шужэня (простолюдина).
Когда до столицы дошла весть о восстании правителей царств У и Чу, Чао Цо сказал своему помощнику: «Юань Ан получал много денег и подарков от уского вана. Он специально скрывал действительное положение дел, утверждал, что тот не подымет мятеж. А сейчас, когда он поднял мятеж, я предлагаю расследовать [поведение Юань] Ана, [так как он] должен был знать [эти коварные] замыслы». Тогда его помощник заметил: «Если бы провели дознание, когда мятеж еще не возник, можно было бы его не допустить. Сейчас мятежные войска движутся на запад, какой толк вести дознание! Кроме того, вряд ли у Юань Ана были мятежные замыслы». Чао Цо остался в нерешительности. Нашелся человек, который сообщил Юань Ану [об этом разговоре]. Юань Ан испугался и [той же] ночью увиделся с Доу Ином, рассказал о причинах, по которым усцы взбунтовались, и выразил желание предстать перед императором и лично поведать о сложившемся положении. Доу Ин, попав во дворец, рассказал об этом императору, тот призвал Юань Ана на аудиенцию. Впереди сидел и Чао Цо, но Ан попросил удалить всех из помещения для откровенного разговора. [Чао] Цо покинул зал, конечно, весьма раздосадованный. Юань Ан подробно изложил положение дел и причины, из-за которых усцы восстали. Главной причиной [он назвал] действия Чао Цо, сказав, что единственный путь ублаготворить княжество У — это срочно казнить Чао Цо. Тогда [уские] войска можно будет остановить. Его речь полностью помещена в У ле чжуань 21. [В результате] Юань Ан был поставлен тайчаном, а Доу Ин — старшим военачальником. Они издавна находились в самых дружественных отношениях. [216] А когда поднялась смута в княжестве У, старшие представители чжухоу в Чанъани и другие мудрые мужи наперебой стремились сблизиться с этими двумя деятелями, и бывали дни, когда число экипажей, следовавших за их колесницами, достигало нескольких сотен.
Когда Чао Цо уже был казнен, Юань Ан в качестве тайчана был послан в У. Уский ван пожелал поставить Юань Ана военачальником, но тот не согласился. [Тогда ван] вознамерился убить Ана и послал военного советника с пятьюстами воинами окружить Юань Ана в военном лагере. Когда Юань Ан еще служил в У чэнсяном, у него был в подчинении летописец, который состоял в тайной связи с одной из служанок Ана. Хотя Ан узнал про это, но никому не сообщал и, как прежде, хорошо относился к этому человеку. Кто-то сказал летописцу: «Хозяин знает о твоей связи со служанкой», — и тот бежал на родину, а Юань Ан лично догнал его, подарил ему эту рабыню и оставил его в должности летописца. Когда же Юань Ан, посланный в [княжество] У, попал в окружение, [этот] бывший служащий, летописец, оказался военачальником — сыма окруживших Ана войск. Этот сыма продал свое снаряжение, на эти деньги купил два даня доброго вина и по случаю холодной погоды угостил им солдат, испытывавших голод и жажду. [Когда] солдаты, охранявшие юго-западное направление, крепко уснули, сыма ночью поднял Юань Ана с постели и сказал ему: «Теперь вам можно бежать, ведь уский ван на рассвете намерен вас казнить». Однако [Юань] Ан, еще не доверяя ему, спросил: «Почему вы так поступаете?» Сыма отвечал: «Я тот самый летописец, который в прошлом тайно сошелся с вашей служанкой». Юань Ан был поражен и благодарно сказал ему: «У вас еще живы родители, и я не стою того, чтобы причинять вам неприятности». Сыма ему ответил: «Лишь бы вы бежали, а я следом тоже убегу. Я спрячу своих родных, вам не о чем беспокоиться!» Затем он ножом разрезал полог, и они прошли, минуя лежащих пьяных солдат. После этого они расстались, а Юань Ан вытащил спрятанный в одежде бунчук и, опираясь на него, прошел пешком семь-восемь ли. Когда рассвело, ему встретился лянский верховой. Дальше [Юань Ан] отправился на [его] лошади и вернулся в столицу с докладом.
Когда восстания в У и Чу были подавлены, император поставил чуским ваном Пинлу-хоу [Ли], сына Юань-вана, а Юань Ана назначил чэнсяном в Чу. Он посылал доклады, [но его рекомендации] не использовались. Затем Юань Ан из-за болезни был снят со [217] своего поста и поселился в [своем] доме [в Аньлине]. Общаясь со своими односельчанами, он делал все, как они, принимал участие в соревнованиях петухов и собачьих бегах. Как-то Цзюй Мэн 22 из Лояна проезжал [место, где проживал] Юань Ан, и тот радушно принял его. Один из богачей Аньлина сказал Ану: «Я слышал, что Цзюй Мэн — азартный игрок. Чего ради вы, военачальник, общаетесь с ним?» Ан отвечал: «Хотя Цзюй Мэн и азартный игрок, но когда умерла его мать, то проводить ее в последний путь съехалось более тысячи экипажей. Это означает, что он в чем-то превосходит других людей. Кроме того, у каждого человека бывают моменты и покоя и тревоги. И если как-нибудь утром, оказавшись в стесненных обстоятельствах, вы постучитесь в его ворота, он не отвергнет вас, ссылаясь на заботу о близких, не откажет вам из-за опасения за свою жизнь. [Таких] людей, на которых можно положиться, в Поднебесной — только Цзи Синь 23 и Цзюй Мэн. Ныне вы, господин, часто скачете в кавалькаде всадников, но в тот день, когда наступит момент опасности, разве можно на них опереться!» Отчитав этого богача, он перестал с ним общаться. Многие мужи, услышав про эту историю, стали еще больше ценить Юань Ана.
Хотя Юань Ан жил в своем селении, Цзин-ди постоянно посылал к нему гонцов, чтобы посоветоваться по разным государственным вопросам. Лянский ван 24 стремился стать наследником престола, но, после того как Юань Ан выступил против, разговоры об этом были прекращены. Из-за этого Лян-ван возненавидел Ана и послал людей убить его. Когда убийца прибыл в пределы застав и стал расспрашивать про Юань Ана, то все, к кому он обращался, буквально превозносили его. Тогда [этот человек] пришел к Юань Ану и сказал: «Я получил от лянского вана золото, чтобы убить вас, но вы уважаемый человек, и я не в состоянии это сделать. Однако позже прибудет еще более десяти человек с заданием убить вас. Готовьтесь к этому!» У Юань Ана стало нерадостно на душе, к тому же в его доме начало случаться много странного. Тогда [он] отправился к гадателю, чтобы узнать о своем будущем. Когда он возвращался домой, группа подосланных убийц из Ляна остановила его, и он был убит за внешними воротами Аньлина.
Чао Цо был уроженцем Инчуани. Он изучал синмин по Шэнь Бу-хаю и Шан Яну 25 в школе учителя Чжан Хуя в Чжи 26. Там он занимался вместе с лоянцами Сун Мэном и Лю Ли. Благодаря своим познаниям в литературе он получил полномочия тайчана 27. [218]
Чао Цо был прямодушным человеком с острым и глубоким умом. Во времена [правления] Сяо Вэнь-ди в Поднебесной не осталось тех, кто мог привести в порядок Шаншу 28. Оказалось, что только живущий в Цзинани учитель Фу 29, бывший боши [времен] Цинь, [может] привести в порядок Шаншу. Ему было более девяноста лет, и он был так стар, что не мог прибыть ко двору. Тогда призвали тайчана, чтобы он послал кого-нибудь воспринять у него [учение]. Тайчан послал Чао Цо постигнуть Шаншу в доме учителя Фу. Когда он вернулся, верхам стало легче вершить дела, обращаясь к Шаншу. Император призвал [Чао Цо] и назначил шэжэнем к наследнику престола. Затем он стал мэньдафу, а также цзялином. Благодаря своим способностям вести полемику он стал любимцем наследника, и в семье наследника его прозвали «мешок знаний». Во времена Сяо Вэня [Чао Цо] неоднократно обращался с докладами [к императору], в которых говорилось об ограничении власти чжухоу и возможностях улучшения законодательства. Писал он несколько десятков раз, и хотя Сяо Вэнь не прислушался [к Чао Цо], однако был поражен его способностями и возвел в ранг чжундафу. В то время наследник восхищался предложениями и планами [Чао] Цо, а Юань Ан и влиятельные сановники его невзлюбили.
Цзин-ди, взойдя на престол, поставил Цо начальником [столичного] округа — нэйши. Цо не раз добивался личных встреч с государем, [чтобы] потолковать о делах, и тот с ним во многом соглашался. Он стал ближе к императору, чем даже девять цинов 30, а многие указы и законы были утверждены в новой редакции. Чэнсян Шэнь Ту-цзя был недоволен таким положением, но ему не хватало сил, чтобы навредить Чао Цо. [Случилось так, что] резиденция нэйши располагалась между внутренней стеной и внешними землями храма первопредка ханьской династии [Гао-цзу], а двери из этого помещения вели на восток, что было неудобно. И вот Чао Цо велел проделать два прохода на юг в стенах храма предков. Узнав об этом, чэнсян Цзя страшно разгневался и решил воспользоваться этой ошибкой Цо, чтобы подать прошение о его казни. Чао Цо, узнав об этом, той же ночью лично встретился с государем и обо всем ему рассказал. Когда же чэнсян стал докладывать, что Чао Цо самовольно проделал ворота в стене храма предков, и просил отдать его под суд и казнить, император сказал: «Это не стена храма предков, а простенок между внутренней и внешней стенами храма, и то, что он сделал, не затрагивает законов». Чэнсян извинился, покинул дворец и в гневе сказал своему чжанши: «Я [219] должен был сначала обезглавить его, а уже потом сообщать, а я вначале стал просить о его наказании, и он сумел меня подставить. Это моя несомненная ошибка». После этого чэнсян заболел и умер, а Чао Цо из-за этого случая стал пользоваться еще большим влиянием.
Его поставили юйшидафу. В этой должности он предложил отрезать земли у чжухоу, когда они совершали какие-то проступки и ошибки, и включать эти земли в состав соседних областей. Когда его предложение представили государю, тот приказал собрать всех гунов, цинов, лехоу, членов царской семьи для обсуждения, и никто из них не осмелился возразить. Только Доу Ин оспорил предложенное, из-за чего у него началась размолвка с Чао Цо. К обсуждению Цо написал тридцать статей законов, а чжухоу по этому поводу подняли большой шум и возненавидели Чао Цо. Отец Цо, узнав про это, приехал из Инчуани и сказал сыну: «Государь только вступил на престол, ты управляешь делами, но ты вторгаешься в дела чжухоу, отрезаешь их земли, внося тем самым отчуждение среди близких родственников. Множество людей настроены против тебя. Зачем ты это делаешь?» Чао Цо отвечал: «Все это так. Но если бы я поступал иначе, Сын Неба не был бы почитаем, а храмы предков царского рода были бы в опасности». [Тогда] отец Цо сказал: «Род Лю в безопасности, а вот род Чао в опасности; я покидаю тебя и возвращаюсь домой». Затем он выпил яд и умер со словами: «Я не в состоянии смотреть, как на нас надвигается беда». Через десять дней после его кончины царства У, Чу и другие, всего семь государств, действительно восстали с требованием казнить Цо. Когда же Доу Ин и Юань Ан выступили с увещеванием, император повелел Чао Цо надеть парадные одежды, и на площади восточного рынка его разрубили на куски.
Когда Чао Цо погиб, во главе войск поставили Дэн-гуна, служившего [ранее] в должности ечжэ и пуе, чтобы ударить по армиям царств У и Чу. [Когда он] вернулся и стал докладывать государю о военных действиях, император спросил у него: «Вы прибыли из действующей армии, узнав о смерти Чао Цо; [скажите], армии У и Чу остановились или нет?» Дэн-гун ответил: «Уский ван уже несколько десятков лет намеревался восстать, он разгневался [по поводу] отторжения земель и воспользовался требованием расправы с Чао Цо. Но его подлинные намерения не связаны с Цо. Кроме того, я опасаюсь, что теперь все мужи Поднебесной закроют рты и не осмелятся больше говорить!» Император спросил: «Как это [220] так?» Дэн-гун ответил: «Ведь Чао Цо опасался такого усиления чжухоу, что ими невозможно будет управлять. Вот почему он и просил урезать их владения, чтобы была почитаема центральная власть в интересах десяти тысяч поколений [вашего рода]. Но его планы лишь начали проводиться в жизнь, как он неожиданно был казнен; этим вы внутри государства заткнули рты верным подданным, а вовне облагодетельствовали чжухоу. По моему скромному мнению, вы, Ваше величество, не должны были так поступать». Тогда Цзин-ди надолго замолчал, [потом] сказал: «Вы говорите правильно, я тоже сожалею об этом». Затем он назначил Дэн-гуна чжунвэем в Чэнъяне.
Дэн-гун был родом из Чэнгу 31, и у него было много удивительных замыслов. В годы [правления Сяо У-ди] [под девизом] цзянь-юань (145-135) государь решил призвать к себе мудрых и честных мужей, и тогда гуны и цины заговорили о Дэн-гуне. В это время Дэн-гун уже ушел в отставку; его вызвали из дома и назначили одним из девяти цинов. Через год Дэн-гун вновь, сославшись на болезнь, ушел в отставку и вернулся домой. Его сын Чжан преуспел в учении Хуан[-ди и] Лао[-цзы] и этим прославился среди ученых мужей.
Я, тайшигун, скажу так.
Хотя Юань Ан и не любил ученость, но хорошо умел пользоваться случаем. По натуре он был милосердным человеком, верным своему долгу, был щедр душой. Когда император Сяо Вэнь только вступил на престол, способности Юань Ана оказались соответствующими тому обществу; но времена менялись, и, хотя его рекомендации насчет [восстания царств] У и Чу и были проведены в жизнь, больше успеха он не имел. И пусть у него было доброе имя и неординарные достоинства, в конце концов он утратил свою репутацию.
Когда Чао Цо служил цзялином, он неоднократно выступал со своими советами, но их не использовали. Позднее он получил власть и внес много изменений и новшеств [в законы]. Когда же чжухоу стали создавать трудности, Чао Цо не поспешил принять всеобъемлющие меры для исправления положения, а захотел отплатить за личные обиды. В результате погубил себя. Говорят так: «Кто меняет древнее и вносит смуту в стабильное если не умрет, то пропадет». Разве это сказано не о Цо и ему подобных?!
Комментарии
1. Глава представляет собой парное жизнеописание (хэ чжуань) двух крупных ханьских чиновников-антагонистов, у которых вместе с тем было немало общего, включая насильственную смерть.
Из европейских нам известен лишь английский перевод главы Б. Уотсона [Records, vol. I, с. 517-532]. Появились также переводы на современные восточные языки, в том числе на байхуа Чжан Мэнцзи [БХШЦ, т. III, с. 1379-1390] и на японский — Отаке [ГГС, кн. 3, с. 1-16]. В работе над главой использован обычный корпус комментариев.
2. Аньлин находился на востоке совр. уезда Сяньян пров. Шэньси (см. карту II, А1). Как отметил Б. Уотсон, в Аньлине располагалась могила императора Хуй-ди и туда переселили знатные семьи для несения ритуальных служб [Records, vol. I, с. 517].
3. Гао-хоу, она же Люй-хоу, правила в 195-180 гг. (формально с 188 по 180 гг.). О ней см. [Истзап, т. II, гл. 9, с. 200-220]).
4. Люй Лу — один из представителей клана императрицы Люй, носил титул Чжао-ван (см. [Истзап, т. II, гл. 9]).
5. Скорее прав Бань Гу, написавший, что Юань Ан (Сы) был по рекомендации брата назначен на должность ланчжуна, а не чжунлана (чиновника двора) (см. [ХШ, кн. 8, гл. 49, с. 2267]). Если ланчжун получал при ханьском дворе 300 даней зерна годового содержания, то чжунлaн — 600 даней. Как справедливо отмечал Лян Юй-шэн, такой быстрый взлет Ана маловероятен (см. [ЛЮШ, кн. 13, гл. 33, с. 2]).
6. Цзян-хоу Чжоу Бо — сподвижник Лю Бана, в течение трех десятилетий играл важную роль при ханьском дворе. Его жизнеописание см. в гл. 57 [Истзап, т. VI].
7. Этот эпизод — пример явной апологии Юань Ана. В тексте гл. 57 его имя даже не упоминается, а в качестве причины освобождения Чжоу Бо (Цзян-хоу) указываются его связи с императорской семьей (см. [Истзап, т. VI, с. 239-240]).
8. Ли-ван — посмертный титул Лю Чана Хуайнань-вана, седьмого сына ханьского императора Гао-цзу. Высланный в Шу в 174 г., он по дороге умер (о нем см. [Истзап, т. II, гл. 10, с. 233-235]).
9. Шэнь И-цзи Пиян-хоу при Люй-хоу был левым чэнсяном (см. [Истзап, т. II, с. 401, коммент. 166]).
10. Как мы уже отмечали (см. [Истзап, т. II, гл. 10, с. 469, коммент. 46]), в Ши цзи и в Хань шу Цзипу-хоу фигурирует под двумя фамилиями: Чэнь У (Ши цзи, главы 10, 18, Хань шу, гл. 16) и Чай У (гл. 101, Хань шу, гл. 1).
11. Цзэн Шэнь по прозвищу Цзы Юй — один из известных учеников Конфуция. Славился сыновней почтительностью, автор Сяоцзина («Канона о сыновнем благочестии»), как образцовый сын упоминается во многих главах Ши цзи.
12. Цисец Мэн Бэнь и вэец Ся Юй — знаменитые храбрецы и силачи, неоднократно фигурируют в главах Ле чжуань. Упоминаются и в Чжаньго цэ, и в комментарии позднеханьского Мэн Кана (180-260) (см. [ХЧКЧ, т. VIII, с. 2463]).
13. Сюй Ю — легендарный герой, высоконравственный муж (гаоши), которому столь же легендарный Яо уступал трон, но тот не принял, а удалился на гору Цзишань. Об этом рассказано в гл. 61 [Истзап, т. VII, с. 31]. Ранее об уступке Поднебесной императором Яо некоему Сюй Ю упоминал философ Чжуан-цзы (см. [ЧЦЦЧ, т. III, гл. 1, с. 3]). Заметим, что в гл. 1 Ши цзи, где подробно изложена история императора Яо, нет никаких упоминаний о Сюй Ю.
14. Чжао Тун упоминается в гл. 100 данного тома, а также в гл. 125 [ШЦ, т. VI, с. 3192], где его называют синцисинь, т. е. гадатель о судьбе и счастье по звездам. Б. Уотсон трактовал его профессию как занятие нумерологией (knowledge of numerology).
15. Здесь использовано выражение даоцзюйюйжэнь, которое указывает на человека, прошедшего наказание ножом и пилкой, т. е. кастрацию. Это же определение Сыма Цянь относит к себе в известном письме к Жэнь Аню, включенном Бань Гу в его биографию [ХШ, кн. 9, гл. 62, с. 2727]. В. М. Алексеев перевел так: «Тот, который все еще остался жив после ножа и после пилки…» [Алексеев, 1958, с. 82].
16. Возвышенность Балин находится к востоку от тогдашней столицы Сяньян (см. карту I, A1).
17. Жэньчжи — человек-свинья. Императрица Люй-хоу ненавидела Ци — любимую наложницу Гао-цзу и ее сына. После смерти императора она зверски расправилась с ней, приказав отрубить ноги, руки, выколоть глаза и бросить в выгребную яму (см. [Истзап, т. II, гл. 9, с. 202]). Этот случай и имел в виду Юань Ан.
18. Кто такой Юань Чжун, не совсем ясно. Как утверждал комментатор Хань шу Жу Чунь (189-265), это было прозвище дяди Юань Ана (см. [ХШ, кн. 8, гл. 49, с. 2272]). Однако Б. Уотсон назвал его племянником (nephew).
19. Шэнь Ту-цзя — один из видных государственных деятелей ханьского Китая был чэнсяном при Вэнь-ди, главным цензором, умер в 154 г. до н. э. Его краткое жизнеописание помещено в гл. 96 данного тома.
20. О чэнсяне Чэнь Пине см. гл. 56 [Истзап, т. VI, с. 224-235].
21. Имеется в виду жизнеописание У-вана Пи. О нем см. гл. 106.
22. Цзюй Мэн — один из ханьских военачальников родом из Лояна, упоминается также в гл. 106.
23. Цзи Синь — младший брат Цзи Бу. О нем рассказывалось в гл. 100.
24. Лянский Сяо-ван Лю У был сыном Вэнь-ди и братом императора Цзин-ди.
25. Шан Ян (390-338) — выдающийся администратор и философ-легист, для которого в центре устремлений стояли закон и наказания в самой суровой форме. О его жизни см. [Истзап, т. VII, гл. 68].
26. Чжи — уездный центр к югу от совр. уездного центра Цзиюань пров. Хэнань [ДМДЦД, с. 947] (см. карту II, В1).
27. По мнению Нянь Да-чжао, вместо слова тайчан должно было стоять фэнчан, что соответствовало должности церемониймейстера в императорском храме предков (см. [ХЧКЧ, т. VIII, с. 4274]).
28. Шаншу (Шуцзин) — «Книга истории» или «Книга исторических преданий» — одна из канонических книг, принадлежащая конфуцианскому «Тринадцатикнижью» — Шисаньцзин. Была сожжена по приказу Цинь Ши-хуана в 213 г. до н. э., частично восстановлена в 178 г. до н. э. Фу Шэном, затем Кун Ань-го. Аутентичность ханьского текста Шуцзина подвергалась сомнению, эта проблема подробно рассмотрена в статье А. М. Карапетьянца «Формирование системы канонов в Китае» (см. [Этническая история]). Ныне Шаншу (Шуцзин) содержит 20 цзюаней (см. (ШСЦ, т. 3 и 4]). Существует перевод памятника в 30 главах на французский и латинский языки С. Куврера (см. [Couvreur]).
29. Учитель Фу — Фу Шэн, имя его Шэн. Считается, что во время сожжения конфуцианских книг Цинь Ши-хуаном он спрятал у себя в стене дома 29 глав Шаншу, которые относятся к новому варианту канона. Фу Шэна историк упоминает также и в гл. 121 [ШЦ, т. VI, с. 3118].
30. В число девяти цинов в период империи Цинь входили: фэнчан, ланчжунлин, вэйвэй, тайпу, тинвэй, дянькэ, цзунчжэн, чжисунэйши и шаофу, при ханьской династии — тайчан, гуанлусюнь, дахунлу, дасынун, цзунчжэн, тайпу, тинвэй, шаофу и ланчжун (см. [Цы юань, т. I, с. 1107]).
31. Чэнгу — уездный центр, находился на левом берегу реки Ханьшуй к востоку от одноименного совр. уездного центра пров. Шэньси (см. карту II, А1).