Главная   А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Э  Ю  Я  Документы
Реклама:

СЫМА ЦЯНЬ

ИСТОРИЧЕСКИЕ ЗАПИСКИ

ШИ ЦЗИ

ГЛАВА СЕМЬДЕСЯТ СЕДЬМАЯ

Вэй-гунцзы ле чжуань-Жизнеописание княжича Вэя 1

Вэй-гунцзы [по имени] У-цзи был младшим сыном вэйского Чжао-вана и младшим единокровным братом вэйского Ань Ли-вана 2. Когда скончался Чжао-ван (277 г.), к власти пришел Ань Ли-ван. [Он] пожаловал княжичу Вэю титул Синьлин-цзюнь 3. [В это время] Фань Суй покинул Вэй и занял пост сяна при циньском правителе 4. Из-за того, что [правитель Цинь] был недоволен [политикой] Вэй и Ци, циньские войска окружили Далян, разбили одну из вспомогательных вэйских армий под Хуаяном, обратили в бегство военачальника Ман Мао 5. Вэйский ван и княжич были обеспокоены этим.

Княжич Вэй был милосердным человеком и был почтителен с нижестоящими, поэтому все служившие ему- талантливые или бездарные-относились к нему с большим уважением. [Он] не кичился своим богатством перед чиновниками, поэтому за тысячи ли от него ученые мужи состязались за право отправиться к нему, и у него кормилось до трех тысяч приезжих гостей. Чжухоу, наслышанные о мудрости княжича и о множестве гостящих у него ученых мужей, не решались поднимать войска и замышлять что-то против Вэй. Так продолжалось более 10 лет.

[Как-то] княжич играл с вэйским ваном в азартную игру 6. В это время со сторожевых вышек северной границы княжества поступил сигнал тревоги, гласящий: «Появились чжаоские разбойники и вошли в пределы наших земель». Вэйский ван бросил игру и намеревался призвать к себе высших сановников, чтобы посоветоваться, но княжич остановил его и сказал: «Чжаоский ван просто выехал на охоту в поле, он вовсе не намеревается разбойничать». И игра продолжилась. Но ваном овладело беспокойство, его мысли были далеки от игры. Через некоторое время с северной границы вновь поступило донесение: «Чжаоский ван просто охотится, он не собирается нападать на нас». Вэйский ван был весьма удивлен этим сообщением и спросил: «Откуда вы, гунцзы, знали все это?» Вэйский княжич ответил: «Среди моих бинькэ есть такие, [197] кто осведомлен о скрытых намерениях чжаоского вана; о каждом его действии они тут же сообщают мне, поэтому я и знал». После этого вэйский ван стал побаиваться способностей Вэй-гунцзы и не решался поручать ему дела управления княжеством.

В Вэй был 70-летний отшельник по имени Хоу Ин. Был он беден и служил привратником у ворот Имэнь в Даляне. Вэйский княжич, узнав о нем, послал своих людей справиться о его здоровье и хотел его щедро одарить. Однако отшельник не захотел принять [дар] и сказал: «Я совершенствовал свое тело и ограничивал себя в течение нескольких десятилетий; но даже находясь в трудном положении и будучи лишь привратником, я не приму дары княжича». Тогда княжич велел устроить пир, на который собрал всех приезжих гостей. Когда все расселись, княжич отправился на повозке [к воротам Имэнь], место рядом с ним пустовало, и он лично пригласил учителя Хоу. Хоу привел в порядок свою потрепанную одежду и головной убор, забрался в повозку и уселся рядом с княжичем без всяких церемоний, решив посмотреть на его [реакцию]. Но тот, перебирая вожжи, держался еще более почтительно. Хоу сказал княжичу: «У меня есть знакомый, он мясник на рынке; я хотел бы заехать в экипаже к нему». Княжич повернул повозку к рынку. Там учитель Хоу слез с повозки и подошел к своему знакомому по имени Чжу Хай. Поглядывая на гунцзы, он специально задержал экипаж, беседуя со своим приятелем. Но выражение лица Вэй-гунцзы стало еще более приветливым. А в это время в покоях княжича собрались его гости-вэйские военачальники, советники, родичи и бинькэ. Все они ждали хозяина, чтобы он [провозгласил] тост и открыл пир.

Когда люди на рынке увидели, что гунцзы сам держит в руках вожжи и правит лошадьми, они в сердцах ругали учителя Хоу. А Хоу, увидев, что выражение лица княжича не менялось, попрощался со своим приятелем и сел в повозку. Когда они приехали к дому гунцзы, тот посадил учителя Хоу на самое почетное место, представив его своим гостям, которые очень удивились всему этому. В разгар пиршества княжич встал и произнес тост за долголетие учителя Хоу. Хоу в ответ на это сказал: «Я, Ин, сегодня очень обласкан княжичем. Я всего-навсего привратник у ворот Имэнь, а гунцзы соблаговолил привезти меня в экипаже, лично представил гостям и усадил на почетное место. Этикет был нарушен, но княжич сделал это намеренно. А ведь я, испытывая княжича, специально задержал его экипаж на рынке, посещая приятеля и наблюдая за княжичем. Но гунцзы был еще более почтителен [со мной]. Люди на рынке считали меня ничтожным человеком, а гунцзы отнесся [198] ко мне с уважением, как к старшему, показав свое умение обращаться с нижестоящими». На этом пиршество закончилось, а учителя Хоу сделали старшим среди [бинь]кэ. Затем Хоу сказал вэйскому княжичу: «Мясник Чжу Хай, которого я навестил, весьма мудр, но никто не в состоянии это оценить, поэтому он скрывается, занимаясь таким ремеслом». Княжич [потом] не раз обращался к нему [с предложениями], но Чжу Хай ничего на это не отвечал. Гунцзы удивлялся этому.

На 20-м году [правления] вэйского Ань Ли-вана (257 г.) циньский Чжао-ван, нанеся поражение чжаоской армии под Чанпином, двинул свои войска дальше и окружил Ханьдань. Старшая сестра [Вэй-]гунцзы была женой Пинъюань-цзюня, который являлся младшим братом чжаоского Хуэй Вэнь-вана. [Она] не раз отправляла послания вэйским вану и княжичу с просьбами о помощи со стороны Вэй. Вэйский ван послал военачальника Цзинь Би во главе 100-тысячной армии оказать помощь Чжао. Циньский ван отправил гонцов к вэйскому вану передать следующее: «В скором времени я выступаю против Чжао, и если кто-то из чжухоу осмелится помочь ему, то, захватив земли Чжао, я непременно двину войска против него». Вэйский ван испугался и послал гонца [с приказом] прекратить продвижение армии Цзинь Би и сосредоточить ее в крепости Е 7. На словах он заявлял о желании помочь Чжао, фактически же не принял чью-либо сторону, выжидая, как сложится обстановка.

Самого высокого ранга посланцы один за другим прибывали в Вэй и, осуждая [вэйского княжича], говорили [от имени Пинъюань-цзюня]: «[Я], чжаоский Шэн, вступил в родственные отношения с вами через брак, ценя в вас, княжич, высокую справедливость и то, что вы способны прийти на помощь в трудную минуту. Ныне, когда Ханьдань в любой момент может капитулировать перед циньцами, помощь от Вэй не прибывает. Разве это свидетельствует о том, что вы можете поспешить на помощь в трудную минуту? Даже если вы ни во что не ставите меня и готовы отдать меня в руки Цинь, неужели вам не жаль вашей старшей сестры?» Княжич переживал все это и несколько раз обращался к вэйскому вану. Он призвал своих бинькэ и искусных в спорах мужей всеми способами убедить вэйского вана, но тот боялся Цинь и так и не прислушался к доводам княжича. Тогда гунцзы понял, что ему в конце концов от вана ничего не добиться. Он решил, что ему нет смысла дальше жить, если Чжао погибнет. И тогда он попросил своих бинькэ приготовить более ста повозок, намереваясь отправиться навстречу циньским войскам, чтобы [199] погибнуть там вместе с Чжао.

Когда они проезжали ворота Имэнь, то увидели учителя Хоу и рассказали ему, что они идут на смертный бой с циньцами; попрощались с ним и двинулись дальше. Учитель Хоу сказал им: «Вы, княжич, прилагаете все возможные усилия в этом деле, но я стар и не могу вас сопровождать». Когда гунцзы прошел со своими людьми несколько ли пути, он почувствовал какое-то беспокойство на сердце и сказал: «Все в Поднебесной знают, что я во всем хорошо относился к учителю Хоу, а теперь, когда я иду на смерть, он ни словом, ни полсловом не напутствовал меня. Неужели я в чем-то совершил ошибку?» Он повернул повозки своего отряда назад, а вернувшись, стал спрашивать Хоу Ина. Тот, улыбаясь, сказал: «Я был уверен, что вы вернетесь». И продолжал: «Ваше, княжич, хорошее отношение к служивым [и бинькэ] известно всей Поднебесной, но сейчас, столкнувшись с трудностями, вы не нашли другого выхода, как только отправиться навстречу циньской армии, а это все равно, что подбрасывать мясо голодному тигру,-чего же этим можно добиться? Разве это значит правильно использовать бинькэ! Однако я знал, что при вашем хорошем ко мне отношении отсутствие моего благословения заставит вас усомниться в своем решении и вернуться». Вэйский княжич дважды поклонился и спросил, как ему [действовать дальше]. Учитель Хоу, отослав окружающих, доверительно сказал У-цзи: «Я, Ин, слышал, что верительная бирка 8 военачальника Цзинь Би обычно находится в спальне вана, где постоянно бывает его любимая наложница Жу Цзи. [Она свободно] входит и выходит из спальни правителя и при случае может выкрасть ее. Я, Ин, слышал, что отец Жу Цзи был кем-то убит, и она в течение трех лет вынашивала план мести виновнику; кто бы это ни был-от вана и ниже,-она хотела отомстить этому человеку, но не смогла осуществить свое намерение. Когда же Жу Цзи, плача, поведала вам о своем горе, вы послали одного из своих гостей казнить этого злодея, и его голову поднесли Жу Цзи. После этого она готова без колебаний пойти на смерть за вас, но ей не представлялось подходящего случая. Стоит вам, княжич, только открыть рот, чтобы попросить Жу Цзи [об услуге], она несомненно согласится исполнить ее. Так вы, заполучив бирку военачальника с изображением тигра, захватите управление войсками Цзинь Би. Тогда на севере вы придете на помощь войскам Чжао, а на западе отбросите войска Цинь. Это будет поход в духе пяти гегемонов 9». Вэйский княжич последовал его советам и обратился с просьбой к Жу Цзи. Жу Цзи выкрала [ванскую половину] верительной бирки [200] Цзинь Би и передала ее княжичу.

Когда княжич собирался в дорогу, Хоу Ин сказал: «Вы будете находиться вне наших земель, и, руководствуясь интересами [нашего] княжества, какие-то из приказов правителя вы можете и не выполнять. Но если Цзинь Би, совместив бирки, не передаст вам войска и обратится к князю за другим приказом, дело окажется в опасности. Мой приятель, мясник Чжу Хай, может поехать вместе с вами. Этот человек-муж сильный и решительный. Если Цзинь Би будет слушать [вас], то прекрасно, а если не будет, то вы сможете поручить Чжу Хаю напасть на него». Тут из глаз княжича покатились слезы. Учитель Хоу спросил его: «Вы, княжич, что, боитесь смерти? Что это вы заплакали?» Княжич ответил: «Увы, Цзинь Би решительный военачальник, и, боюсь, мне придется убить его. Вот почему я плачу, а вовсе не из-за того, что боюсь смерти».

Вслед за тем княжич пригласил к себе Чжу Хая. Тот выслушал, что от него требуется, и, усмехнувшись, сказал: «Хоть я и простой мясник, орудующий ножом на городском рынке, но вы, княжич не раз отнеслись ко мне по-родственному, и ответить на это неблагодарностью было бы безнравственно и недопустимо. Раз сейчас у вас возникли трудности, это значит, что наступила пора, когда и мне надо приложить свои силы». Так он собрался в путь вместе с Вэй-гунцзы. Княжич по дороге почтительно простился с Хоу Ином. Тот сказал: «Мне следовало бы самому сопровождать вас, но я уже стар и не в состоянии [ехать]. Позвольте мне рассчитать число дней вашей поездки, чтобы в день, когда вы прибудете к войскам Цзинь Би, обратиться лицом на север и покончить с собой, как бы благословляя этим вас, княжич». И тогда княжич выступил.

[Когда он] достиг Е, то, ссылаясь на несуществующий приказ вана, потребовал себе в подчинение войска Цзинь Би. Последний сличил половинки верительной бирки, но заподозрил неладное. Подняв руку, он взглянул на княжича и сказал: «Сейчас я командую сотней тысяч солдат и, расположившись на самой границе княжества, выполняю важное государственное поручение. Вы же прибыли сегодня на одной-единственной повозке заменить меня, что-то здесь не так». И решил не исполнять приказ. [Тогда] Чжу Хай вытащил спрятанную в своем рукаве гирю весом в 40 цзиней 10 и убил ею Цзинь Би.

Княжич тут же взял на себя командование войсками Цзинь Би. Чтобы как-то расположить к себе войска, он издал по армии приказ, который предписывал: «Если в армии служат отец и сын, то отец [201] карта –схема 1 [202] отправляется домой; если служат вместе старший и младший братья, пусть старший едет домой; если служит в армии единственный сын, у которого нет старших или младших братьев, пусть и он едет домой, чтобы кормить родителей». Таким образом, у княжича осталось 80 тысяч отборных солдат, и с ними он напал на циньскую армию, которая сняла осаду и отошла. [Так княжич] спас Ханьдань и обеспечил сохранение Чжао. Чжаоский ван и Пинъюань-цзюнь лично встретили Вэй-гунцзы на границе княжества. Пинъюань-цзюнь преподнес ему колчан со стрелами и препроводил во дворец. Чжаоский ван, дважды поклонившись, сказал: «Среди мудрецов древности не было таких, кто мог бы сравниться с гунцзы!» С этого момента Пинъюань-цзюнь не осмеливался сравнивать себя с княжичем. А учитель Хоу, когда княжич, расставшись с ним, прибыл в войска,-обратившись лицом на север, действительно покончил с собой.

Узнав о краже верительной бирки и о коварном убийстве Цзинь Би, вэйский ван разгневался на княжича. Княжич осознавал свою вину. Поскольку циньцы были отброшены и сохранение Чжао обеспечено, княжич приказал командирам отвести войска обратно в Вэй, а сам со своими бинькэ остался в Чжао. Чжаоский Сяо Чэн-ван, ценя то, что княжич сохранил Чжао, хотя и обманом возглавил войска Цзинь Би, сообщил Пинъюань-цзюню о своем намерении пожаловать княжичу пять городов. Княжич, узнав об этом, стал высокомерен и спесив, начал кичиться своими заслугами. Один из [бинь]кэ, поучая его, сказал: «Есть такие вещи, которые нельзя забывать, есть и такие, о которых помнить не следует. Вам не стоит забывать о добре, которое сделали вам люди, но о том добре, которое вы сделали людям, я просил бы вас забыть. Более того, вы обманным путем захватили командование войсками Цзинь Би, чтобы спасти Чжао. В Чжао это рассматривается как заслуга, а в Вэй-отнюдь не как действия истинного подданного. Я бы не советовал вам сейчас гордиться всем этим» 11.

Тогда Вэй-гунцзы стал упрекать себя, не находя себе места. [Когда он навестил] чжаоского вана, [тот] лично вышел встретить его и даже подмел дорожку, по которой шел гость; при этом, соблюдая правила поведения хозяина, он [было] повел пришедшего по западным ступеням 12. [Но] княжич, хотя и держался столь же почтительно, поднялся по восточным ступеням, как бы говоря этим, что он чувствует за собой вину перед правителем Вэй и не имеет заслуг перед Чжао. Чжаоский ван устроил в его честь пир, затянувшийся до ночи. [Он] не раз предлагал княжичу принять пять городов, но тот отказывался от пожалования. В конце [203] концов княжич остался жить в Чжао. Ему были переданы земли Хао 13 в качестве танмуи. Вэйский ван тоже подтвердил право княжича на земли, принадлежавшие ему как Синьлин-цзюню. [Но] гунцзы остался в Чжао.

Княжич узнал, что в Чжао живут два ученых отшельника: один из них-Мао-гун 14-обретался в компании азартных игроков, другой-Се-гун-укрывался в лавке, торговавшей сиропами и отварами 15. Княжич пожелал повидаться с этими двумя мужами, но те скрывались и не захотели встречаться с ним. Тогда княжич разузнал, где они находятся, скрытно отправился к ним пешком и был очень обрадован встречей с ними. Прослышав про это, Пинъюань-цзюнь сказал жене: «Раньше я слышал, что твоему младшему брату, гунцзы, нет равных в Поднебесной, а теперь, узнав, что он ходит к азартным игрокам и продавцам отваров, понял, что он недостойный человек». Жена Пинъюань-цзюня поведала об этом [разговоре] княжичу. Тот, покидая дом жены Пинъюань-цзюня, сказал: «Раньше я считал, что Пинъюань-цзюнь мудр, потому и повернулся спиной к вэйскому вану, пришел на помощь дому Чжао, чтобы соответствовать [устремлениям] Пинъюань-цзюня. Но Пинъюань-цзюня привлекает внешний блеск, он не стремится к общению с [мудрыми] мужами. Еще находясь в Даляне, я часто слышал о мудрости этих двух мужей и, прибыв в Чжао, опасался только, что не сумею с ними встретиться. Отправляясь к ним, я боялся лишь того, что они не пожелают встретиться со мною. А Пинъюань-цзюню все это представляется постыдным поступком. Это значит, что с ним не стоит иметь дела». И он начал готовиться к отъезду. Пинъюань-цзюню жена рассказала обо всем этом. Тот, сняв головной убор, стал извиняться перед У-цзи, всячески уговаривая княжича остаться. Половина окружавших Пинъюань-цзюня бинькэ, узнав, что произошло между ними, покинула его и примкнула к княжичу. К нему присоединились и другие ученые мужи Поднебесной. Так У-цзи увлек за собой гостей Пинъюань-цзюня.

Не возвращаясь в Вэй, княжич провел в Чжао 10 лет. Циньский правитель, узнав, что княжич находится в Чжао, все время посылал войска на восток для нападений на Вэй. Вэйский ван был этим сильно озабочен и потому посылал гонцов к княжичу с просьбой [вернуться]. Но княжич опасался, что вэйский ван все еще гневается на него, и прямо предупредил окружающих его бинькэ: «Тот, кто осмелится передавать мне что-то по поручению посланцев вэйского вана, будет казнен». Все бинькэ были из тех, кто отвернулся от Вэй и нашел убежище в Чжао, поэтому никто [204] из них и не намеревался убеждать княжича вернуться. [Однако] Мао-гун и Се-гун отправились вдвоем к У-цзи и сказали: «Вы стали цениться в Чжао и прославились среди чжухоу исключительно благодаря вашей деятельности в Вэй. Ныне циньцы нападают на Вэй, и оно в опасности, а вы, гунцзы, не печалитесь об этом. Если циньцам удастся захватить Далян и уничтожить храмы прежних вэйских ванов, как вы, гунцзы, будете тогда выглядеть перед Поднебесной?» Они еще не кончили говорить, как княжич изменился в лице, велел немедленно приготовить экипаж и отправился на помощь Вэй. При встрече с ним вэйский ван расплакался и тут же, вручив ему печать старшего военачальника, поставил во главе войск.

На 30-м году вэйского Ань Ли-вана (247 г.) княжич разослал гонцов ко всем чжухоу рассказать о положении в Вэй, а те, узнав, что княжич возглавляет вэйские армии, тут же послали своих полководцев с войсками на помощь Вэй. Княжич возглавил армии пяти княжеств 16 и нанес поражение циньской армии в районе Хэвай, отогнав [войска под командованием] Мэн Ао 17. Затем преследовал циньскую армию и гнал се вплоть до заставы Ханьгу, за пределы которой циньцы уже не осмеливались выходить. Заслуги гунцзы в то время потрясли всю Поднебесную. Приезжие мужи из разных княжеств предлагали ему свои сочинения по военному искусству; он их о редактировал, и труд этот принято было называть «Законы военного искусства вэйского гунцзы» 18.

Циньский ван был озабочен и выделил 10 тысяч цзиней золота на действия против Вэй, приказав тем, кто был близок к Цзинь Би, опорочить княжича перед вэйским ваном такими словами: «Княжич был в изгнании 10 лет. Сейчас он командует вэйскими войсками, ему же подчинены военачальники других чжухоу; потому все чжухоу слышат только о его деяниях и ничего не знают о вэйском ване. Княжич наверняка все это время думает сесть лицом к югу 19, а чжухоу, трепеща перед его мощью, захотят помочь ему в его устремлениях». Цинь[ский ван] несколько раз посылал людей, которые наговаривали вэйскому вану на княжича, будто тот думает занять его место. Ежедневно слыша эти наговоры, вэйский ван волей-неволей поверил им и в конце концов отравил людей сообщить княжичу о снятии его с поста командующего войсками. Тот понял, что это его повторная опала, и, сославшись на болезнь, перестал являться ко двору. Ночи напролет [он] стал бражничать со своими бинькэ, пить крепкие вина, забавляться с женщинами. Так они беспрестанно пировали в течение четырех лет. В конце концов княжич умер от пьянства. В том же году (243 г.) [205] скончался и вэйский Ань Ли-ван.

Циньский ван, узнав о смерти Вэй-гунцзы, послал [армию] Мэн Ао напасть на Вэй. Эти войска заняли 20 городов, из которых была образована область Дунцзюнь. После этого Цинь постепенно, шаг за шагом, поглотило земли Вэй, подобно тому как шелковичный червь пожирает тутовые листья, и через 18 лет после смерти У-цзи циньские войска пленили вэйского вана и вырезали защитников Даляна 20.

Ханьский Гао-цзу, когда он был еще молод и незнатен, неоднократно слышал о мудрости Вэй-гунцзы. Заняв императорский престол, он каждый раз, проезжая через Далян, приносил жертвы духу У-цзи. На 12-м году своего правления (195 г.), возвращаясь из похода против Цин Бу, Гао-цзу поселил пять семей возле могилы Вэй-гунцзы для присмотра за ней 21. С тех пор из поколения в поколение каждый из четырех сезонов года в установленное время приносились жертвы духу вэйского княжича.

Я, тайшигун, скажу так.

Когда я проезжал руины Даляна, я спросил, какие ворота назывались Имэнь; оказалось, что Имэнь-это восточные ворота города. Все видные княжичи Поднебесной 22 имели своих любимых ученых мужей [из числа бинькэ], однако [только] Синьлин-цзюнь имел дело с отшельниками, не гнушался общаться с людьми, стоящими ниже него. И этому были основания 23. Его известность по праву стояла выше славы чжухоу. И каждый раз, проезжая эти места, Гао-цзу повелевал здешним жителям не прекращать принесения жертв [духу У-цзи].


Комментарии

1. Глава посвящена Синьлин-цзюню (Вэй-гунцзы) — вэйскому полководцу и политическому деятелю первой половины III в. до н.э. В китайской литературе существуют разнообразные оценки главы о Вэй-гунцзы. Так, современный историк Хань Чжаоци пишет: «"Жизнеописание вэйского княжича" является одной из самых впечатляющих глав... В фигуре Синьлин-цзюня отражены важные общественные идеалы самого Сыма Цяня» [269, с. 218]. Сходные взгляды высказывал минский ученый Мао Кунь (XVI в.) (см. его книгу Ши цзи чао-«Списки "Исторических записок"», гл. 45). Цинский ученый Сюй Юйцяо критикует стилистические погрешности текста, в котором, например, слово гунцзы («княжич») употреблено 147 раз (см. [241, с. 596]). Недостатки стиля отмечал и минский Чэнь Жэнь-си (см. [262, т. VII, с. 3664]).

Имеется несколько переводов гл. 77 на западные языки: на немецкий-А. Пфицмайера [181], М. Шоплейна [334, vol. 5, 1943, № 18, с. 21-31], Э. Хэниша [147, с. 27-37]; на английский [336, 1955, vol. 4, с. 87-94]. На совр. японский язык главу перевел Отаке [252, Ле чжуань, кн. I, с. 222-223], на байхуа-У Хуньи [218, с. 1081-1085], Ван Босян [220, с. 197-214], Суй Шусэнь (см. [332, 1956, № 9, с. 29-32]) и Чжэн Цюаньчжун [309, с. 100-116]. При работе над главой был использован ряд трудов комментаторов [246; 248; 262; 281; 321 и др.].

2. Вэйский Чжао-ван правил в 295-277 гг., Ань Ли-ван-в 276-243 гг.

3. Синьлин-вэйское поселение, находившееся на территории совр. уезда Нинлин пров. Хэнань.

4. Жизнеописание Фань Суя см. в гл. 79.

5. Окружение Даляна произошло на 2-м году правления Ань Ли-вана (275 г.), а сражение под Хуаяном и поражение Май Мао-спустя два года, в 273 г. Как верно заметил Такигава, в это время сяном в Цинь служил не Фань Суй, а Жан-хоу, и поэтому ссылка в тексте на Фань Суя ошибочна (см. [262, т. VII, с. 3664]).

6. В тексте-бо («азартная игра»). Переводчики данной главы на байхуа Суй Шусэнь и Ван Босян предположили, что княжич с вэйским ваном играли в шашки или шахматы-сяци. Определить точно, о какой игре идет речь, затруднительно.

7. Е-укрепленный пункт, принадлежавший Вэй и располагавшийся на границе с княжеством Чжао (см. карту 3).

8. Верительная бирка военачальника (бинфу) делилась пополам. Половина ее вручалась ваном при выступлении в военный поход (своеобразный мандат на управление войсками). Получая новый приказ, военачальник складывал половники верительной бирки, их совместимость служила доказательством подлинности приказа. Ниже следует аналогичный термин-хуфу, обозначающий разновидность верительной бирки. Подробнее см.: Истзап, т. II, гл. 10, с. 459, примеч. 39.

9. У ба — пять сильнейших чжухоу периода Чуньцю, пять «гегемонов»; по наиболее распространенной версии, к ним относились: циский Хуань-гун, цзиньский Вэнь-гун, циньский Му-гун, чуский Чжуан-гун и уский Хэ Люй.

10. Поскольку цзинь в период Цинь и Хань равнялся 516 г (см. [266, с. 61]), вес гири должен был составлять более 20 кг, что выглядит явным преувеличением.

11. Эта короткая речь приведена и в Чжаньго цэ.

12. В соответствии с ритуалом, в княжеских и царских дворцах хозяин -ван, гун или хоу-поднимался по ступеням с восточной стороны, а гости-с западной.

13. Хао-поселение на юге царства Чжуншань, в 110 км к северу от Ханьданя (см. карту 1).

14. Мао-гун относился к представителям школы минцзя. В Хань шу упоминается его сочинение в девяти главах (см. [219, гл. 30, с. 1736]). Как отмечает Лю Сян, он вместе с Гунсунь Луном навещал дом Пинъюань-цзюня.

15. Место, где обитал Се-гун, у Сюй Гуана названо лавочкой, торгующей не сиропами и отварами (майцзянцзя), а крепким алкогольным напитком — ханжой (лао) (см. [262, т. VII, с. 3674]). Фамилий и имен этих двух ученых Сына Цянь не называет, так как, очевидно, к его времени были известны лишь их прозвища.

16. Среди вошедших в антициньскую коалицию княжеств кроме Вэй обычно упоминают Чжао, Хань, Ци, Чу и Янь.

17. Мэн Ао-дед известного циньского деятеля Мэн Тяня, которому посвящена глава 88 Ши цзи.

18. В Хань шу такое сочинение не упоминается, однако в библиографическом труде Лю Сяна и Лю Синя Цилюэ («Семь разделов литературы») названо Вэй-гунцзы бинфа, состоящее из 21 главы с 7 картами. До нашего времени оно не дошло.

19. Наньмянь — досл. «повернуться и сесть лицом к югу»-было прерогативой только государя (императора, вана). Клеветники намекали на стремление Вэй-гунцзы занять престол вана.

20. Это был 22-й год правления циньского Чжэна-будущего Цинь Ши-хуана. В гл. 6 сообщалось, что циньцами командовал Ван Бэнь, который провел от Хуанхэ канал и затопил Далян. В результате крепостные стены рухнули, и город пал (Истзап, т. II, с. 60), но об уничтожении его защитников ничего не говорилось.

21. Об этом акте ханьского Гао-цзу упоминалось в гл. 8 (Истзап, т. II, с. 196).

22. Речь идет о «четырех выдающихся княжичах Поднебесной».

23. По мнению Чжан Вэнь-ху (1808-1885) и Накаи Сэкитоку, из этих трех иероглифов *** *** *** юие («есть своя причина, свой резон»)-два первых стоят не на месте и должны заключать эпилог (см. [262, т. VII, с. 3678]).