СЫМА ЦЯНЬ
ИСТОРИЧЕСКИЕ ЗАПИСКИ
ШИ ЦЗИ
ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ ВОСЬМАЯ
Шан-цзюнь ле чжуань — Жизнеописание Шан-цзюня 1
Шан-цзюнь был княжичем 2, побочным сыном правителя Вэй. Звали его Ян, он принадлежал к роду Гунсунь, его предки относились к фамилии Цзи. В юности Ян был последователем синмин. Служил чжуншуцзы 3 при вэйском сяне Гун Шу-цзо. Хотя Гун Шу-цзо понимал, что Ян был умен, [он] не торопился представлять его князю. Случилось так, что Цзо заболел; вэйский Хуэй-ван 4 лично пришел навестить больного и сказал: «[Вы], Гун Шу, болеете, и всякое может случиться. Как быть в будущем с принесением жертв на алтаре духов Земли и злаков?» Гун Шу ответил: «Мой чжуншуцзы, которого зовут Гунсунь Ян, хотя и молод, но имеет поразительные способности. Я хотел бы, чтобы вы, ван, поручили ему ведение дел княжества и прислушивались к его мнению». Но ван в ответ промолчал и собрался уйти. Тогда Цзо попросил окружающих его людей удалиться и сказал вану: «Если вы, ван, не намерены использовать Яна, нужно его убить, [но] ни в коем случае не позволяйте ему выехать за пределы княжества».
Вэйский ван согласился и ушел. [А] Гун Шу-цзо призвал к себе Яна [и] со смущением поведал: «Только что ван спрашивал, кого можно поставить сяном, и я заговорил о тебе, но по лицу вана я понял, что он против. Я ставлю на первое место [интересы] правителя и на последнее-подданных, поэтому сказал вану: "Если вы не желаете использовать [Гунсунь] Яна, нужно его убить". И ван согласился со мной. Тебе следует срочно бежать, не то тебя схватят». Ян сказал: «Раз уж ван не пожелал принять ваше предложение по поводу назначения подданного на должность, то с чего же он послушает вашего совета казнить подданного?» Так он и не уехал. Когда Хуэй-ван покинул Гун Шу-цзо, он сказал своим приближенным: «Гун Шу серьезно болен. Это очень прискорбно. Он хочет, чтобы в государственных делах я прислушивался к советам Гунсунь Яна,-что он, ума лишился?» 5.
После смерти Гун Шу Гунсунь Ян узнал, что циньский Сяо-гун 6, стремясь продолжать и совершенствовать дело [славного] [86] Му-гуна 7, издал указ о привлечении в свое царство мудрых людей, [и] намерен двинуться на восток, чтобы вернуть захваченные [у Цинь] земли. Ян отправился на запад и достиг Цинь.
Через сановника Цзин Цзяня, пользовавшегося расположением Сяо-гуна, Ян стал добиваться встречи с Сяо-гуном, и когда эта встреча состоялась, вэйский Ян 8 довольно долго говорил Сяо-гуну о делах [управления]. Сяо-гун время от времени засыпал и не слушал собеседника. Когда же встреча закончилась, Сяо-гун в раздражении сказал Цзин Цзяню: «Твой гость-глупый и безрассудный человек, как можно использовать его на службе?» Цзин Цзянь стал укорять вэйского Яна. Тот ответил: «Я говорил гуну о путях управления [древних] государей, но он пока не понял, что ему нужно». Через пять дней гун пожелал вновь встретиться с Яном. На новой встрече с Яном гун проявил больше заинтересованности, но речи [Яна] не пришлись ему по душе. После встречи Сяо-гун опять укорял Цзин Цзяня, который, в свою очередь, выбранил Яна, на что Ян сказал: «Я говорил гуну о путях управления [истинных] ванов 9, но [и это] не было воспринято». Вэйский Ян был еще раз принят гуном. Теперь уже гун благосклонно отнесся к нему, но все еще не решался использовать на службе. После встречи Сяо-гун сказал Цзин Цзяню: «Твой гость хорош, с ним есть о чем поговорить». Ян сказал [Цзин Цзяню]: «Я рассказал гуну о путях управления ванов-гегемонов 10, его устремления сводятся к тому, чтобы использовать эти пути. Я понял, что он искренне хочет увидеться со мной еще». И вэйский Ян был еще раз принят Сяо-гуном. Во время их беседы гун, увлекшись, сполз со своей циновки; так они проговорили без устали несколько дней. Цзин Цзянь спросил Яна: «Чем это ты очаровал нашего правителя? Он очень увлечен». Ян ответил: «Я сказал правителю, что надо сопоставить свой путь управления с путями управления при трех династиях, на что гун мне сказал: "Они слишком далеки, для того чтобы я мог придерживаться [их установлений]. Кроме того, у них были мудрые правители, каждый из которых прославил свое имя в Поднебесной. Как я смогу в своей глуши много сотен лет спустя придерживаться прежнего пути императоров и ванов?" Тогда я рассказал гуну об искусстве укрепления государства, чем весьма порадовал его. А равняться добродетелями с династиями Инь и Чжоу действительно трудно».
После того как Сяо-гун стал использовать вэйского Яна на службе, Ян вознамерился изменить законы, но опасался, что в Поднебесной его осудят. Он говорил: «Тот, кто колеблется, не заслуживает уважения, а кто нерешителен в делах-не добьется [87] успеха. Кроме того, действия, находящиеся выше понимания [простых] людей, непременно встречают противодействие со стороны современников. Того, кто умеет размышлять и имеет собственное мнение, обязательно будут осуждать. [Говорят, что] глупец никогда толком не знает, как завершить дело; знающий же схватывает [суть] дела еще до того, как она начинает проявляться. Поэтому нельзя обсуждать с людьми свои начинания, а можно лишь предоставлять им [возможность] радоваться результатам. Тот, кто рассуждает о высшей добродетели, не должен считаться с расхожими представлениями; тот, кто достигает больших успехов, не должен советоваться с массой людей. Если мудрый человек захочет любой ценой укрепить свое царство, он не будет брать за образец древность, а если захочет любой ценой принести пользу народу, то не станет следовать ее ритуалам». Сяо-гун воскликнул: «Превосходно!»
Гань Лун сказал: «Это неверно. Мудрый человек наставляет народ, не изменяя [его обычаев], знающий управляет, не изменяя законов. Тот, кто наставляет народ, следуя [его устремлениям], легко достигает успеха; у того, кто управляет согласно установившимся законам, чиновники опытны и народ пребывает в спокойствии». Вэйский Ян сказал: «Слова Луна представляют собой расхожее мнение, распространенное в наше время. Обыкновенные люди привыкают к устоявшимся обычаям и чувствуют себя спокойно при них, а ученые мужи погрязают в том, что привычно. Эти две категории людей поэтому годятся на то, чтобы занимать чиновничьи должности и блюсти [старые] законы, однако с ними нельзя обсуждать что-либо, выходящее за эти пределы. Каждая из трех династий властвовала, придерживаясь своих ритуалов; каждый из гегемонов господствовал, применяя свои законы. Знающий сам творит законы, а глупый ими ограничен; достойный меняет ритуал, а никчемный им крепко связан».
Ду Чжи сказал: «Если выгода не будет стократной, то законы не меняют; если успех не будет десятикратным, не меняют орудий. Когда подражают древности, то ошибок не совершают; когда следуют ли, не бывает искривлений». Вэйский Ян [на это] сказал: «Управление в разные времена не было одинаковым, благосостояние государства достигалось не подражанием древности, поэтому [шанский] Тан и [чжоуский] У-ван властвовали, не следуя древности, а Ся и Инь, не меняя старого ритуала, погибли. Вот почему выступление против древности нельзя считать ошибочным; тот же, кто следует прежним ритуалам, не достоин больших похвал». Сяо-гун на это сказал: «Превосходно!» [Он] назначил [88] вэйского Яна цзошучжаном 11 и в конце концов дал ему распоряжение заняться пересмотром законов.
Было приказано [так]. Народу разделиться семьями на пятерки и десятки, которые должны были заботиться друг о друге, отвечать за поступки соседей 12. Тот, кто не доносил о преступившем [закон], подлежал обезглавливанию. Тот, кто доносил о преступившем [закон], награждался наравне с человеком, [в бою] отсекшим голову противника. Тот, кто покрывал преступника, наказывался наравне со сдавшимся в плен. Семьям, имевшим более двух взрослых мужчин и не разделявшимся, удваивались все налоги. Всякому, имеющему заслуги в бою, полагалось повышение на ранг знатности, а проявившему корыстолюбие полагалось большое или малое наказание, в зависимости от серьезности проступка. Тот, кто прилагал все силы в основных занятиях- земледелии и ратном деле, кто производил больше зерна и шелка,-освобождался от трудовых повинностей. Всех, кто извлекал выгоду из занятия второстепенным делом, впавших в нищету дайчжэ 13 следовало превращать в [казенных] рабов. Семьи и роды, не имевшие боевых заслуг, не должны были включаться в списки знатных фамилий [и получать особые права]. Почетное или низкое положение человека, его ранг знатности и казенное довольствие определялись каждый раз его заслугами; в соответствии с его местом в обществе ему полагались земли и дома, рабы и слуги, одежда. Тот, кто имел заслуги, становился известным и пользовался славой; тот же, кто заслуг не имел, даже если он и [был] богат, не прославлялся.
Когда законы вэйского Яна были составлены, [он их] не обнародовал, так как опасался, что [люди] отнесутся к ним с недоверием. Он водрузил шест длиною в три чжана 14 у южных ворот близ столичного рынка и обратился с призывом к народу: тот, кто сможет перенести этот шест и водрузить его у северных ворот, получит десять цзиней золота. Люди удивлялись, но никто не решался [его] переносить. Тогда вторично объявили: кто перенесет этот шест, получит пятьдесят цзиней золота. Нашелся один человек, который переместил шест, и ему тотчас были вручены пятьдесят цзиней золота, дабы стало ясным, что [со стороны властен] нет обмана. И после этого стали оглашать законы. В течение года действия [этих законов] в столицу Цинь прибывали тысячи людей, заявлявших об их непригодности. Затем сам наследник престола 15 нарушил эти законы. Вэйский Ян сказал: «Законы не действуют потому, что верхи общества их нарушают». И хотел отдать наследника под суд. Но наследника нельзя было наказывать. Тогда строго наказали наставника княжича Цяня-выжгли [89] клеймо на лбу учителя Гунсунь Цзя. На следующий же день все циньцы поспешили подчиниться [новым] законам. Так законы действовали десять лет, и все жители Цинь весьма радовались этому; на дорогах никто не подбирал забытого [другими], в горах не было разбойников, в семьях всего было в достатке. Воины смело сражались, прекратились мелкие междоусобицы, волости и поселки хорошо управлялись. [Многие] циньцы, вначале заявлявшие о непригодности новых законов, приходили и говорили [теперь] об их правильности; [однако] вэйский Ян говорил: «Эти люди познали вкус смуты»,-и всех [их] переселял в пограничные города. Теперь уже никто из жителей не осмеливался обсуждать новые законы.
Тогда вэйский Ян получил ранг далянцзао 16.
[Он] возглавил войска и окружил вэйский Аньи 17, принудив вэйцев к капитуляции. Через три года воздвигли величественные ворота и дворцовые здания в Сяньяне, после чего циньский правитель перенес столицу царства из Юн 18 в Сяньян. После этого приказом было запрещено жить вместе в одном помещении родителям, сыновьям, старшим и младшим братьям [с их женами]. Объединили все мелкие поселки и селения, образовав из них уезды; во главе уездов поставили линов и чэнов. Всего образовали 31 уезд. Было упорядочено землепользование, проложены продольные и поперечные межи, отмечены границы владений 19, [по справедливости] уравняли подати и налоги, ввели единую систему мер веса и длины 20.
Через четыре года княжич Цянь вновь 21 нарушил законы; он был наказан отрезанием носа. Еще через пять лет циньцы стали богатыми и сильными. Сын Неба даровал Сяо-гуну жертвенное мясо 22, все чжухоу поздравляли его.
В следующем году армия княжества Ци нанесла поражение войскам Вэй под Малином (341 г.), взяв в плен вэйского наследника Шэня и убив их военачальника Пан Цзюаня.
Еще через год вэйский Ян сказал Сяо-гуну: «Цинь и Вэй друг для друга-смертельная болезнь 23. Либо Вэй поглотит Цинь, либо Цинь поглотит Вэй. Почему это так? Княжество Вэй располагается к западу от важных горных теснин 24, его столица- Аньи, оно граничит с Цинь по реке Хуанхэ, и оно одно обладает преимуществом владения землями к востоку от гор. Используя эти выгоды, Вэй может вторгнуться в Цинь со своих западных земель и в неблагоприятном для нас случае захватит наши восточные земли. Ныне, благодаря вашей, правитель, мудрости и совершенствам, наше царство процветает, а армия Вэй в прошлом году потерпела сильное поражение от войск Ци, чжухоу отвернулись от [90] Вэй. Это позволяет напасть на Вэй. Вэйские войска не смогут сдержать [армию] Цинь, [и] они должны будут отойти на восток. Их отход на восток позволит нам укрепиться на Хуанхэ и на горных грядах. Так, двигаясь к востоку, можно будет усмирить чжухоу, это и станет великим делом нашего правителя-вана».
Сяо-гун посчитал эти суждения правильными, поставил вэйского Яна во главе войск и отправил походом на Вэй; вэйский правитель, назначив командовать своими войсками княжича Ана, распорядился нанести ответный удар. Обе армии стали друг против друга. Тогда вэйский Ян послал командующему вэйскими силами княжичу Ану письмо, которое гласило: «Мы когда-то с княжичем были в дружеских отношениях. Ныне мы командуем армиями двух государств, и нам трудно решиться напасть друг на друга. Я бы мог встретиться с княжичем лицом к лицу, заключить союз, посидеть за радостной трапезой, а потом отвести войска и тем самым принести покой и Цинь и Вэй».
Вэйский княжич Ан с этим [предложением] согласился. После встречи и заключения союза, во время трапезы, спрятанные вооруженные латники вэйского Яна внезапно напали на княжича Ана и пленили его, а следом [циньцы] напали на вэйскую армию, полностью разбили ее и вернулись [с победой] в Цинь (340 г.). Поскольку войска вэйского Хуэй-вана неоднократно были разбиты армиями Ци и Цинь, в княжестве были израсходованы все запасы, с каждым днем оно становилось слабее и в нем нарастала тревога. И вэйцы отправили послов в Цинь, предложив уступить царству Цинь земли к западу от Хуанхэ (район Хэвай) во имя заключения с ним мира. Затем правитель Вэй покинул Аньи и перенес столицу в Далян.
Лянский (вэйский) Хуэй-ван говорил: «Я очень сожалею, что не послушался совета Гун Шу-цзо». Вэйский Ян, разбив армию Вэй, вернулся обратно; циньский правитель пожаловал ему владение в Шан 25, состоящее из 15 селений, и его стали называть Шан-цзюнь.
Шан-цзюнь служил советником циньского государя десять лет 26. И знатные роды и богатые семейства смотрели на него со злобой.
Как-то Чжао Лян 27 увиделся с Шан-цзюнем. Шан-цзюнь сказал ему: «Я, Ян, смог увидеться с вами благодаря Мэн Лань-гао. Я хотел бы установить с вами дружеские отношения. Возможно ли это?» Чжао Лян ответил: «Смею ли я, ничтожный, надеяться на это? У Конфуция есть такие слова: "Когда выдвигают мудрых и следуют их советам, то двигаются вперед; когда же [ван] собирает [91] вокруг себя бесталанных, то путь вана поворачивает вспять". Я, смиренный, не обладаю способностями, поэтому не осмеливаюсь принять ваши указания. Я, ничтожный, слышал следующее: тот, кто занимает место, не соответствующее его способностям, занимает его незаслуженно; тот, кто стремится пользоваться репутацией, которую он не заслужил, крадет ее. Если я послушаюсь вашей воли, боюсь, про меня, ничтожного, скажут, что я жажду места и славы. Потому-то я и не осмеливаюсь принять ваше предложение». Шан-цзюнь на это сказал: «Вы недовольны моим управлением в Цинь?» Чжао Лян ответил: «Тот, кто возвращается к услышанному, считается умным; тот, кто в состоянии победить самого себя, считается сильным. Юйский Шунь говорил: "Считающий себя ничтожным становится высокочтимым". Вам лучше следовать путем юйского Шуня, а не спрашивать меня, ничтожного». Шан-цзюнь сказал: «Вначале у циньцев были нравы и обычаи, как у варваров жунов и ди, между отцами и сыновьями не существовало разделения, все жили вместе. Сейчас я изменил эти порядки, установлены различия между мужчинами и женщинами, мы строим боковые башни у царских ворот, как в княжествах Лу и [Малое] Вэй. Взгляните, кто достойнее управлял Цинь-я или же сановник, приобретенный за пять бараньих шкур?» 28.
Чжао Лян на это ответил: «[Говорят, что] шкуры тысячи баранов не стоят одной лисьей подмышки, поддакивание тысячи людей не стоит одного нелицеприятного слова [достойного] мужа. [Чжоуский] У-ван [благодаря чиновникам], высказывавшимся с прямотой, привел государство к процветанию; иньский Чжоу [из-за] молчания [чиновников] государство погубил. Если вы, господин, не отвергаете пути У-вана, то я, смиренный, прошу разрешения говорить вам целыми днями прямые нелицеприятные слова, не боясь при этом казни. Согласны ли вы?» Шан-цзюнь ответил: «Говорят, что лицемерные речи-это украшение, правдивые речи-это дело, горькие [обличительные] слова-это лекарство; сладкие речи-это болезнь. Если вы, почтенный, действительно в состоянии целыми днями говорить мне нелицеприятные слова, то это будет для меня, Яна, лекарством. Я буду считать вас учителем. Неужели вы сможете мне отказать?»
Чжао Лян сказал: «Байли Си был простолюдином из царства Чу; прослышав о мудрости циньского Му-гуна, он решил встретиться с ним, но у него не было денег на дорогу. Он продал себя циньцу, носил грубые одежды, кормил скотину. Но через год Му-гун прознал о его [способностях] и возвысил его из скотников, поставив выше всех байсинов, и в циньском государстве никто не [92] был разочарован. Байли Си был сяном в Цинь шесть-семь лет 29, на востоке он совершил поход против Чжэн, трижды помогал ставить правителей в Цзинь 30, помогал в беде тем, кто страдал от Чу. Его идеи стали известны многим чжухоу, ему удалось убедить жителей царства Ба платить дань. Он успешно проповедовал добродетель среди чжухоу, и варвары всех сторон стали ему подчиняться. Ю-юй 31 прослышал про все это и прибыл к заставе с просьбой принять его. Байли Си, будучи циньским сяном, трудился изо всех сил, никогда не ездил в колеснице, в жаркое время не растягивал над собою полога, во время поездок по стране за ним не следовал обоз и вооруженная охрана. Записи о его славных делах сохранялись в дворцовых архивах, о его добродетельных поступках узнали и последующие поколения. Когда "сановник, купленный за пять бараньих шкур", умер, мужчины и женщины царства Цинь проливали слезы, ребятишки перестали распевать свои песенки, замолкли даже песты тех, кто толок рис,-таковы были добродетели Байли Си.
Ныне вы, господин, приближены к циньскому вану. Но то, что эта близость была достигнута в основном за счет любимца двора Цзин Цзяня, не прибавило вам славы. А когда, будучи сяном в Цинь, вы не озабочены прежде всего делами байсинов, а сооружаете боковые башни дворцовых ворот [для вывешивания указов], вы не обретаете заслуг. А то, что вы наказали наследника, клеймили его учителя и наставника и суровыми наказаниями терзаете народ, ведет к нагнетанию ненависти и к бедам. Воздействие на людей воспитанием глубже распоряжений, подражание вышестоящим для людей важнее приказов. Ныне вы, господин, строите свою деятельность на неправильной основе и меняете законы, этим нельзя воспитать народ. Вы стоите в свите лицом к югу как владелец удела и называете себя уничижительно гуажэнь и в то же время каждодневно ограничиваете действия циньской знати и княжичей. В песнях Шицзина сказано: "Взгляни на крысу -тело что надо. А вот человек, не воспринимающий ритуала-разве его не ждет скорая гибель?" 32. Если, исходя из слов этой песни, посмотреть на [ваши действия], они не сулят вам долголетия. Ведь княжич Цянь затворился дома и не выходит уже восемь лет [из-за того, что у него отрезали нос]; кроме этого, вы убили Чжу Хуаня, наказали клеймением Гунсунь Цзя. В [Шицзине] говорилось: "Тот, кто завоевывает сердца людей, процветает, тот, кто теряет сердца людей, терпит крах" 33. Такие действия отнюдь не ведут к завоеванию вами людских сердец. Когда вы, управитель, выезжаете из дома, за вами следует несколько десятков колесниц. [93] На них сидят плечом к плечу вооруженные латники, воины же управляют колесницами; все они, следуя за вами по обеим сторонам, вооружены пиками и мечами. Вы не выезжаете из ворот без этого сопровождения. Но в Шуцзине сказано: "Придерживающийся добродетели-процветает; уповающий на силу-погибает" 34. Ваша безопасность, управитель, подобна утреннему туману; о каком продлении ваших дней и долголетии можно говорить? Почему бы вам не вернуть пожалованные 15 селений и не зажить скромной сельской жизнью, занявшись огородничеством; не убедить циньского вана выдвинуть [мудрых] мужей, живущих в уединении; заняться заботой о стариках и воспитании сирот, почитать отцов и старших братьев, чтобы выдвигали людей согласно их заслугам, чтобы почитались те, у кого сильны добродетели. Тогда можно будет достигнуть некоторого покоя [в государстве]. Если же вы по-прежнему будете алчно пользоваться богатствами своего шанского владения, ходить в фаворитах-наставниках у циньского вана -будет накапливаться недовольство и ненависть байсинов, и в один прекрасный день циньский ван окажется без бинькэ и потеряет свой престол. Поэтому то, что царство Цинь обрело вас,-разве не его несчастье и слабость? Вашу гибель можно уже видеть, если подняться на цыпочки». Шан-цзюнь не прислушался к его советам.
Через пять месяцев после этого умер циньский Сяо-гун. Власть унаследовал его старший сын. Сторонники княжича Цяня донесли, что Шан-цзюнь намеревается поднять бунт. [Правитель] направил чиновников схватить Шан-цзюня. Шан-цзюнь бежал и достиг заставы, где собирался остановиться в доме для приезжих гостей. Хозяин этого дома не понял, что перед ним сам Шан-цзюнь, и сказал ему: «Если хозяин постоялого двора не проверит приезжих, он, согласно законам Шан-цзюня, наказывается». Шан-цзюнь с тяжелым вздохом сказал: «О! Вот до чего довели меня недостатки моих законов!» И он отправился в Вэй. Но вэйцы, негодуя на него за то, что он обманул их княжича Ана и разгромил вэйские войска, его не приняли.
Шан-цзюнь вознамерился отправиться в какое-либо другое княжество, но вэйцы сказали: «Шан-цзюнь -циньский злодей. Он [содействовал] усилению Цинь и преступно вторгся в пределы Вэй, нельзя не вернуть его обратно». После чего он был выдворен в Цинь. Вновь оказавшись в Цинь, Шан-цзюнь отправился в свое владение Шан, где с сородичами, слугами и местным ополчением решил на севере напасть на княжество Чжэн. [94]
Тогда циньцы подняли войска и напали на Шан-цзюня. Его убили под чжэнским Мяньчи 35, а циньский Хуэй-ван приказал в назидание другим разорвать его тело колесницами, сказав при этом: «Нет большего бунтовщика, чем Шан Ян!» Вслед за чем уничтожил весь род Шан-цзюня.
Я, тайшигун, скажу так.
Шан-цзюнь был по натуре своей жестоким человеком. То, как он вначале пытался завоевать доверие Сяо-гуна речами о пути правителя, показывает, что это были поверхностные речи, не отражающие существа его взглядов. И то, как он с помощью мелкого чиновника-любимца вана достиг высокого поста, наказал княжича Цяня, обманул вэйского военачальника Ана, не прислушался к советам Чжао Ляна, с достаточной ясностью показывает, сколь мало доброго было в Шан-цзюне. Мне приходилось читать сочинения Шан-цзюня Кайсай и Гэн Чжань 36. Действия и поступки этого человека подобны описанному там. Неудивительно, что он в конце концов оставил о себе в Цинь недобрую славу.
Комментарии
1. Эта глава посвящена жизнеописанию Гунсунь Яна (390-338 гг.), выдающегося государственного деятеля и реформатора периода Чжаньго, больше известного в истории под именами Шан Яна или Шан-цзюня-правителя области Шан, пожалованной ему во владение. Гунсунь Ян был также известным теоретиком школы законников (или легистов) фацзя; он считается автором знаменитого трактата Шан-цзюнь шу («Книга правителя области Шан») в 26 главах, переведенного на многие языки, в том числе на немецкий-А. Пфицмайером [340, vol. 29, с. 98-114], на английский – Дж. Дьювендаком [132, с. 8-31]. Фундаментальный перевод на русский язык сделан Л .С .Переломовым [65].
При работе над главой в нашем распоряжении находились ее переводы на байхуа: Ван Босяна [220, с. 154-176], Чжуан Ваньшоу [218, т. 2, с. 955-963]; на совр. японский язык-Отаке [252, Ле чжуань, т. I, с. 79-90]; а также вся комментаторская литература: Ши цзи пин-линь, труды Такигавы, Мидзусавы, Лян Юй-шэна.
2. В четырех списках Ши цзи слово гунцзы отсутствует (см. [238, т. VI, с. 17]).
3. Чжуншуцзы — должность в свите знатного лица, чуть выше секретаря (шэжэнь).
4. Вэйский Хуэй-ван Ин правил в 370-335 гг. (см.: Истзап, т. VI, с. 84-87).
5. Этот отрывок, который начинается болезнью Гун Шу-цзо и заканчивается его смертью, можно найти в Люй-ши чунь-цю (ЧЦЦЧ. т. VI, с. 113).
6. Циньский Сяо-гун правил в 361-338 гг.
7. Циньский Му-гун правил в 659-621 гг. и имел титул бо.
8. То есть Гунсунь Яна, Яна из княжества Вэй.
9. «Истинными» ванами традиционно называли сяского Юя, шанского Тана, чжоуских Вэнь-вана и У-вана.
10. В числе гегемонов ба (или бо) наиболее известны: циский Хуань-гун, цзиньский Вэнь-гун, сунский Сян-гун, циньский Му-гун, чуский Чжуан-гун.
11. Беседа циньского Сяо-гуна с тремя сановниками — Гунсунь Яном, Гань Луном и Ду Чжи — о путях управления государством и о законах заимствована Сына Цянем (с отдельными иероглифическими заменами) из гл. 1 Шан-цзюнь шу — Чэнфа («Изменение законов») (ЧЦЦЧ, т. V, с. 1-2; русский перевод [65, с. 139-141]). Цзошучжан-10-й ранг в 20-ступенчатой титулатуре знатности в Цинь (см. [65, с. 300]). Лян Юй-шэн считал, что это назначение произошло позже [246, кн. 12, гл. 29].
12. Система «пятерок» и «десяток» (шиу), связывающая взаимной ответственностью, породила в дальнейшем систему круговой поруки в деревне (баоцзячжиду), просуществовавшей в разных вариантах до XX в.
13. Дайчжэ — досл. «тот, кто ленится». Л.С.Переломов справедливо писал, что значение термина шире, чем «лентяй», «бездельник», чаще всего речь идет о тех, «кто не трудится в земледелии», и прежде всего о беднейшей части населения, не занятой в сельскохозяйственном производстве [65, с. 101].
14. Около 10 м.
15. Наследника звали Сы; это был будущий Хуэй Вэнь-цзюнь, правивший в Цинь в 337-311 гг. (с 324 г. — под титулом Хуэй Вэнь-вана).
16. Далянцзао (то же, что и дашанцзао) — 16-й ранг знатности в Цинь. Таким образом, вэйский Ян «прыгнул» с 10-го ранга до 16-го, что свидетельствовало о его успешной карьере.
17. Аньи — первая столица Большого Вэй, располагалась в центре крупнейшей излучины Хуанхэ, в области Хэдун (см. карту 1). Считается, что в тексте ошибка, так как Аньи не был захвачен. Дискуссию о походе Шан Яна на Аньи см.: Истзап, т. II, гл. 5, с. 313-314, примеч. 142.
18. В реальности ситуация была сложнее. Первой циньской столицей действительно был город Юн (расположенный в 160 км к востоку от Сяньяна — см. карты 1, 2), который и позже сохранил определенное сакральное значение. Затем (в первой половине IV в. до н.э.) столичные функции короткое время выполняли города Цзинъян и Лиян. И лишь в середине IV в. столицей княжества и впоследствии империи Цинь становится Сяньян. Из гл. 5 известно, что Лиян стал столицей в 383 г., а Сяньян — в 349 г. (см. карту 2).
19. Краткая оценка административных новаций и реформ в земледелии была дана в примеч. 143 и 144 к гл. 5 (Истзап, т. II, с. 314).
20. Унификация мер, проведенная в княжестве Цинь при Сяо-гуне, явно послужила моделью аналогичной всекитайской реформы в империи Цинь в 221 г. (см.: Истзап, т. II, гл. 6, с. 65).
21. Слово «вновь» здесь неуместно. Возможно, имеется в виду еще одно нарушение закона близким родственником вана.
22. Присылка жертвенного мяса чжоуским ваном Сяо-гуну указывала на возросшую силу Цинь и явное заискивание чжоуского дома перед правителем Цинь. Согласно гл. 5 и 15 Ши цзи, этот дар был сделан раньше, еще в 360 г.
23. В дословном переводе этого выражения отношения между Цинь и Вэй сравниваются с болезнью желудка или сердца.
24. Чжуан Ваньшоу считает, что речь идет о горной гряде Чжунтяо, находящейся в пров. Шаньси [210, с. 199].
25. Область Шан — юго-восточный район циньского княжества, зона циньско-чуского противостояния (см. карты 1, 2).
26. Относительно срока службы Гунсунь Яна в Цинь существуют разные мнения: судя по Чжаньго цэ (гл. Цинь цэ), он составлял восемь лет; Лян Юй-шэн считает, что следует говорить более чем о 20 годах (см. [262, т. VII, с. 3410; 246, кн. 12, гл. 29, с. 2]). Текст Ши цзи позволяет утверждать, что вэйский Ян прибыл в Цинь не позднее 360 г., а трагически погиб в 338 г. (Истзап, т. И, с. 40; т. III, с. 264-272).
27. Чжао Лян — один из известных мудростью отшельников в Цинь.
28. Речь идет о Байли Си, который служил советником во владении Юй и, попав в плен к цзиньцам, был выкуплен, согласно широко ходившей легенде, циньским Му-гуном за пять бараньих шкур. (Дискуссию о биографии Байли Си см.: Истзап, т. II, с. 298-299.) Добавим, что из разных версий Сыма Цяню больше импонировала именно идея «выкупа», изложенная в главах 39 и 47 (Истзап, т. V, с. 147; т. VI, с. 128).
29. Эта цифра неверна. Попав к Му-гуну в 655 г., Байли Си еще выполнял функции сяна в 627 г. (см.: Истзап, т. II, с. 23-29).
30. Имеются в виду цзиньские правители Хуэй-гун (650-637 гг.), Хуай-гун (637 г.), Вэнь-гун (636-628 гг.).
31. Ю-юй был родом из княжества Цзинь; он бежал к жунам, откуда его послали к циньскому Му-гуну ознакомиться с методами управления. Подробнее о его миссии см.: Истзап, т. II, гл. 5, с. 30-32.
32. Цитата из Сяншу, «Ты на крысу взгляни»-одна из песен царства Юн (ШСЦ, т. V, с. 299). В русском переводе А. Штукина:
Посмотри ты на крысу-лапы как надо.
Человек! А ни чина у тебя, ни обряда!
Коль ни чина нет у тебя, ни обряда,
Что же, смерть до срока тебе не награда? [93, с. 65].
33. Этих строк в дошедшем до нас тексте Шицзина нет, они утрачены. Ван Босян считает, что они были в числе строф, удаленных Конфуцием при редактуре канона [220, с. 173, примеч. 191].
34. Этих слов в сохранившемся тексте Шуцзина нет. По-видимому, Сына Цянь пользовался более ранним текстом канона.
35. Мяньчи — местность и город в княжестве Чжэн, позднее — в Хань, но на стыке границ Цинь, Вэй и Хань (см. карты 1, 2). В Люй-ши чунь-цю причиной ненависти циньского Хуэй-вана к Шан Яну названы подозрения в опасных замыслах против вана (ЧЦЦЧ, т. VI, с. 288).
36. В дошедшем до нас тексте Шан-цзюнь шу («Книги правителя области Шан») Кайсай (в переводе Л.С. Переломова — «Открытые и закрытые пути» [65, с. 175-180]) является седьмой главой (ЧЦЦЧ, т. V, с. 15-18); главы Гэн чжань («Пахота и война») в сохранившемся тексте нет, но большинство исследователей считает, что речь идет о третьей главе нынешнего памятника — Пун чжань («Земледелие и война») (ЧЦЦЧ, т. V, с. 5-8; в русском переводе — [65, с. 148-156]).