СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

ЛУ ЦЗЯ

НОВЫЕ РЕЧЕНИЯ

СИНЬ ЮЙ

Глава восьмая. Приближение к добродетели

Тот, кто хочет создать государство и усилить свою власть, распахать земли и привлечь к себе отдаленных, тот непременно получает все это от народа. Тот, кто хочет утвердить свои заслуги и возвысить свою славу, оставить после себя известность и [87] повсюду распространить ее, пользоваться всеобщим почетом, тот непременно получает все это от самого себя. Поэтому [если некто] владеет государством с десятью тысячами колесниц, держит в своих руках судьбу народа, обладает богатствами гор и болот, возглавляет силы из множества воинов, но заслуги не коснулись его лично, а известность его не достигла всего мира, то это значит, что его правление никуда не годится. Природа Неба и Земли, многообразие всего сущего таковы, что если кто печется о Пути, то толпы притекают к нему, а если кто опирается на наказания, то народ боится его. Раз притекают, то становятся его подданными ¹, а раз боятся, то уходят из пределов [его государства]. Поэтому учреждающему наказания не [должно] надоедать, что [наказания слишком] легкие, а следующему добродетели не [должно] надоедать, что [добродетель слишком] весома; налагающий кары не [должен] беспокоиться, что [кары слишком] мелкие, а раздающий награды не [должен] беспокоиться, что [награды слишком] щедрые. Оттого-то и получается, что по-родственному относятся к близким, а привлекаются и далекие. Ведь если наказания тяжки, то это обременительно для тела; если дела многочисленны, то это беспокоит сердце. Если тела обременены, то, хотя бы наказания налагались вдоль и поперек, все равно не наступило бы устойчивости; если сердца обеспокоены, то дела будут идти вкривь и вкось, а результата не будет. Поэтому благородный муж, осуществляя правление, подобен комку земли, у которого нет забот, молчалив, как будто бы совсем не произносит звуков, в его дворцах и приказах как будто совсем нет чиновников, на почтовых станциях и в селах как будто совсем нет народа. В деревнях не затевают тяжб на улицах, старые и малые не плачут от горя в своих домах. Ближним не о чем спорить, далеким нечего выслушивать. На почтовых станциях нет мчащихся по ночам чиновников, по уездам и деревням не рассылают ночью требований об уплате налогов. Собаки не лают по ночам, птицы не кричат по ночам. Старики отдыхают дома, а взрослые мужчины пашут и пропалывают поля. При дворе верны государю, в семьях почтительны к родителям. Поэтому наградами за добро и карами за зло придают внешнюю красоту, а созданием школ и училищ научают [людей]. После этого [получается], что у мудрых и глупых различные мнения, бескорыстные и алчные отнесены к различным группам, для старых и малых существуют различные правила, верхи и низы имеют различия, сильные и слабые взаимно поддерживают друг друга, малые и большие взаимно заботятся друг о друге, уважаемые и презренные взаимно служат друг другу, [люди] шагают плечом к плечу и следуют друг за другом. [Правитель] не произносит слов, но ему верят; не впадает в гнев, но пользуется авторитетом. К чему же еще опираться на крепкие латы и удачливые войска, суровые наказания и строгие законы, с утра до вечера быть в заботах, а затем действовать? В старину цзиньский Ли-гун, циский [88] Чжуан-гун, чуский Лин-ван и сунский Сян-гун ² держали в своих руках власть над крупными государствами, пользовались авторитетом у всего народа, их войска и армии ходили куда хотели, они унижали и обманывали всех других правителей, вовне были заносчивыми по отношению к враждебным государствам, внутри были жестокими по отношению к простому народу. Но разве не трудно стремиться достичь успехов, прочных, как металл и камень, и в конце концов оставить в наследство никогда не пресекающуюся династию, если за пределами страны государства заключают враждебные союзы, а внутри среди подданных накапливается злоба? Поэтому сунский Сян-гун погиб в битве при реке Хуншуй ³, а три [других] государя пали от рук своих подданных. Все они легковесно полагались на войска и превозносили силу власти и вот до чего дошли. Поэтому «Чунь цю» не раз пишет о них, вздыхает и скорбит о них. Эти три государя все усиливали свою власть, но утеряли государства, торопились налагать наказания, но сами попались разбойникам. В этом и состоит урок прошлого и наставление на будущее. Луский Чжуан-гун в течение одного года занял три его времени на проведение строительных работ ⁴, провел учет выгод от гор, лесов и болот, боролся с народом за доходы от земледелия, рыбной ловли, рубки дров и разведения овощей, [заводил у себя во дворце] резные брусья и крашенные киноварью колонны, роскошь и изобилие слепили глаза, налоги [он] собрал в двенадцатикратном размере, но их было недостаточно, чтобы удовлетворить [его] извращенные желания. Готовились ненужные красивые [вещи], чтобы веселить глаза женщин. Богатства расходовались на самодурство и разврат, силы народа истощались на ненужные [дела]. [В результате] наверху стали испытывать нехватку в необходимом, а внизу стали голодать. Тогда Цзансунь Чэнь ⁵ был послан в Ци просить [продовольствие] ⁶. В амбарах и хранилищах стояли пустые сундуки. За пределами страны стало известно об этом. Это вызвало нападение со стороны [государств] Сун, Чэнь и Вэй ⁷. Мудрые чиновники удалились, а чиновники-изменники взбунтовались. Цзы Бань ⁸ был убит, и [государство] Лу оказалось в опасности. Приближенные Гун-цзы Я и Цин-фу ⁹ разрушили порядок отношений между верхами и низами, смешали различия между мужчинами и женщинами, наследование престола лишилось всякой определенности, а бунтовщики и мятежники перестали чего-либо бояться. Поэтому циский Хуань-гун послал да фу и Гао-цзы возвести на престол Си-гуна и покарать супругу [государя], выгнать Цин-фу и вернуть второго сына ¹⁰. После этого храмы предков возродились к жизни, а сыновья и внуки вернулись к своим занятиям. Как же не назвать [луского Чжуан-гуна] слабым и ничтожным? Поэтому говорят — если власть некрепкая, то сам погибнешь; если устанавливать законы неясными, то сам пострадаешь. Это сказано о луском Чжуан-гуне. [89]

Комментарии

1. Становятся его подданными — дословный перевод: прислоняются к нему, к его бокам, т. е. признают его своим государем.

2. Цзиньский Ли-гун (580-572 гг. до н. э.), циский Чжуан-гун (794-731 гг. до н. э.), чуский Лин-ван (540-529 гг. до н. э.), сунский Сян-гун (650-637 гг. до н. э.) — наиболее могущественные правители древнекитайских государств эпохи Чуньцю.

3. Хуншуй — река в провинции Хэнань. В 637 г. до н. э. на ее берегах произошло сражение между армиями Сун и Чу, в котором был убит сунский Сян-гун.

4. Луский Чжуан-гун правил в 694-663 гг. до н. э. Лу Цзя хотел сказать, что Чжуан-гун заставил народ трудиться на строительных работах весной, летом и осенью, отвлекая тем самым людей от занятий сельским хозяйством.

5. Цзансунь Чэнь — сановник из государства Лу.

6. В оригинале пропущен один иероглиф. Восстановлено по смыслу.

7. Факт объединенного нападения государств Сун, Чэнь и Вэй на Лу в этот период в источниках не зафиксирован.

8. Цзы Бань — племянник Чжуан-гуна. Убит в 662 г. до н. э.

9. Гун-цзы Я и Цин-фу — братья Чжуан-гуна.

10. Да фу — титул сановника в древнекитайских царствах; Гао-цзы — высший сановник в царстве Ци. Си-гун правил в Лу в 659-627 гг. до н. э. Супруга [государя] — конфуцианская традиция обвиняла в произошедшей смуте жен Чжуан-гуна, каждая из которых стремилась посадить на престол своего сына, цин-фу, виновный в гибели Цзы Баня, вынужден был бежать из Лу. Второй сын — Цзи-ю, отец Цзы Баня, вернувшийся из изгнания после бегства брата.