ЯН ЧЖУ
ЧЖУАНЦЗЫ
Глава 23
ГЭНСАН ЧУ
Среди учеников Лаоцзы был Гэнсан Чу 1.
Овладев во многом учением Лаоцзы, [он] поселился на Севере на горе Опасное Нагромождение. Прогнал тех рабов, которые блистали знаниями, отослал тех наложниц, которые кичились милосердием; остался с грубыми и некрасивыми, опирался лишь на старательных, хлопотливых. Прожил три года, и на горе Опасное Нагромождение собрали богатый урожай.
[Тут] жители горы стали друг другу говорить:
— Когда учитель Гэнсан только появился, мы испугались и его сторонились. Ныне у нас [запасов] — нечего и [277] говорить — хватит на день, хватит и на год с избытком. Возможно, он мудрец? Почему бы нам не молиться ему, как Покойнику? [Не воздвигнуть] ему алтарь Земли и Проса?
Услышав об этом, Гэнсан Чу обернулся лицом к югу и [долго] не мог успокоиться. Ученики удивились, а Гэнсан Чу сказал:
— Почему [вы], ученики, удивляетесь? Ведь [когда] начинает действовать весенний эфир, растут [все] травы; установится осень, созревает [вся] тьма плодов. Разве весна и осень не должны быть такими? [Это] проявление естественного пути. Я слышал, что настоящий человек живет [подобно] Покойнику за круглой стеной, а народ безумствует, не зная, как к нему обратиться. Ныне малый люд на горе Опасное Нагромождение упрямствует, желая приносить мне жертвы среди [других] достойных. Разве я [способен] стать для них образцом? Я [помню] слова Лаоцзы и не [могу] успокоиться.
— Нет! — сказали ученики. — В обычной канаве не повернуться огромной рыбе, не то что пескарю. За холмом [вышиной] в несколько шагов не спрятаться крупному зверю, он пригоден лишь для лисицы, оборотня. Ведь почитаемые и достойные поручали [дела] способным, а добрых заранее ограждали. [Если] так [поступали] с древних времен Высочайший и Ограждающий, то тем более [так поступает] народ [на горе] Опасное Нагромождение. Послушайтесь его, учитель!
— Подойдите, дети! — сказал Гэнсан Чу. — Ведь зверь величиной с повозку, в одиночку покинув гору, не избежит сетей и ловушек. Рыбу, глотающую суда, останься она после разлива на мели, замучают даже муравьи. Поэтому птицы и звери неустанно [ищут] большую высоту; рыбы, черепахи неустанно [ищут большую] глубину. И человек, чтобы сохранить свою [телесную] форму и жизнь, скрывается и неустанно [ищет большее] уединение. Разве Высочайший и Ограждающий заслуживают восхваления? Это от них [пошли] различия; [люди] стали опрометчиво ломать стены и сеять бурьян; причесываться, перебирая по волоску; варить рис, пересчитывая зернышки. По моему ничтожному мнению, этого недостаточно, чтобы помочь миру! [Начали] выдвигать добродетельных, и люди стали друг друга притеснять; возвысили знающих, и [278] люди стали друг друга грабить. Тот, кто пересчитывает вещи, недостоин благодетельствовать народу. Народ стал жаждать выгоды, сыновья — поднимать руку на отцов, слуги — убивать своих хозяев, начали грабить среди бела дня, делать подкопы в полдень. Я говорю вам: корень великой смуты был взращен при Высочайшем и Ограждающем, ее вершина просуществует тысячу поколений и через тысячу поколений люди будут пожирать людей 2.
[Тут] Карлик Прославленный на Юге 3 выпрямился и взволнованно спросил:
— Какое же учение [Вы] вручите вместе с этими словами такому старому, как [я], Карлик?
— Сохраняй в целости свою [телесную] форму, заботься о своей жизни, не допускай суеты в мыслях и думах и через три года сумеешь постичь эти слова, — ответил Гэнсан Чу.
— Глаза подобны по форме, — сказал Карлик, — я не понимаю, в чем между ними различие, а слепой себя не видит. Уши подобны по форме — я не понимаю, в чем между ними различие, а глухой себя не слышит. Сердца подобны по форме — я не понимаю, в чем между ними различие, а безумный себя не обретает. Тело телу также уподобляется, но их, возможно, разделяют вещи. Стремлюсь найти подобие, но не способен [его] обрести. Ныне [вы] сказали [мне], Карлику: «Сохраняй в целости свою [телесную] форму, заботься о своей жизни, не допускай суеты в мыслях и думах». [Я], Карлик, внимал учению напрягаясь, но [оно] достигло [лишь] ушей.
— Слова [мои] иссякли, — сказал Гэнсан Чу. — [Ведь] говорят, что шмелю не изменить куколки, юэской курице не высидеть гусиного яйца — это по силам лишь наседке из Лу 4. Курица подобна курице, свойства их во всем одинаковые. [Если] одна способна, а другая не способна, это, конечно, [означает], что способности бывают большие и малые. Ныне [оказалось], что мои способности малы — недостаточны, чтобы тебя развить. Почему бы тебе не отправиться на юг, повидаться с Лаоцзы?
Карлик взвалил на спину побольше провизии и за семь дней и семь ночей дошел до жилища Лаоцзы.
— Не от Чу ли ты пришел? — обратился [к нему] Лаоцзы. [279]
— Да, — ответил Карлик.
— Почему ты привел с собой стольких людей? — спросил Лаоцзы.
Карлик в испуге оглянулся.
— Ты не понял, о чем я спросил? — задал вопрос Лаоцзы. Карлик потупился от стыда, [затем] поднял голову и вздохнул:
— Сейчас я забыл, что мне ответить, а поэтому забыл и свой вопрос.
— О чем [ты хотел] говорить? — спросил Лаоцзы.
— [Если у меня] не будет знаний, люди обзовут меня Карликом Простаком; [если] будут знания, [они] принесут беду мне самому. [Буду] милосердным, навлеку беду на себя, а немилосердным, напротив, принесу вред другим; буду справедливым, навлеку беду на себя; а несправедливым, напротив, погублю других. [По совету Гэнсан] Чу хотел бы [у Вас] спросить, как мне избежать этих трех бед?
— Сначала я понял твой взгляд, теперь и твои слова это подтвердили. Соблюдая правила приличия, точно сирота без отца и матери, ты берешься за шест, а измерить стремишься морские [глубины]. Как жалок ты, заблудший, в неведении. Стремясь вернуться к своей природе, [не знаешь], откуда начать.
Карлик попросил разрешения остаться в доме, призывал то, что [по учению] любил, отказывался от того, что [по учению] ненавидел, десять дней предавался скорби, а затем снова встретился с Лаоцзы. Лаоцзы сказал:
— Ты омылся, пар [идет, как] от вареного! Однако в тебе еще много ненависти. Ведь когда узы столь многочисленные, что [с ними] не справиться, идут извне, [следует для них] воздвигнуть преграду изнутри. Когда узы столь запутанные, что [с ними] не справиться, идут изнутри, [следует для них] воздвигнуть преграду вовне. Внешних и внутренних уз не выдержать [даже тому, кто владеет] природными свойствами, а тем более [тому, кто лишь] подражает пути.
Карлик сказал:
— [Когда] один человек в селении заболел, земляк спросил его, [что болит], и больной сумел рассказать о своей болезни. Такая болезнь еще не опасна. [Я же], Карлик, выслушал [280] [Ваши слова] о великом пути, будто принял снадобье, чтобы болезнь усилилась. [Мне], Карлику, хочется послушать хотя бы о главном для сохранения жизни.
— О главном для сохранения жизни? — повторил Лаоцзы. — Способен ли [ты] сохранять единое, [его] не теряя? Способен ли узнавать, [что впереди] — счастье или беда, не гадая ни на [панцире] черепахи, ни на стебле [пупавки]? Способен ли остановиться? Способен ли [со всем] покончить? Способен ли оставить всех людей и искать только самого себя? Способен ли парить? Способен ли стать безыскусственным? Способен ли стать младенцем? [Ведь] младенец 5 целыми днями кричит и не хрипнет — это высшая гармония; целыми днями сжимает кулачки, но ничего не хватает — это общее в его свойствах; целыми днями смотрит, но не мигает — ни к чему внешнему не склоняется. Ходить, не ведая куда; останавливаться, не ведая зачем; сжиматься и разжиматься вместе со [всеми] вещами, [плыть с ними] на одной волне, — таково главное для сохранения жизни.
— Все это и есть свойства настоящего человека? — спросил Карлик.
— Нет, — ответил Лаоцзы. — Это лишь способности к тому, что называется «растопить снег и лед». Настоящий же человек кормится совместно [с другими] от земли, наслаждается природой. [Он] не станет суетиться вместе с другими из-за прибыли или убытка, [которые приносят] люди и вещи; не станет удивляться вместе с другими, не станет вместе с другими замышлять планы; не станет вместе с другими заниматься делами. Уходит, [словно] парит, возвращается безыскусственный. Вот это и есть главное для сохранения жизни.
— Так это и есть высшее?
— Еще нет. Я тебе, конечно, поведаю. [Я спросил], способен ли [ты] стать младенцем? [Ибо] младенец движется, не зная зачем; идет, не зная куда; телом подобен засохшей ветке, сердцем подобен угасшему пеплу. Вот к такому не придет несчастье, не явится и счастье. Что людские беды тому, для кого не существует ни горя, ни счастья!
Тот, чьи свойства в покое, испускает естественный свет. В том, от кого исходит естественный свет, люди видят его [281] человеческое [начало]. Тот, кто совершенствовался, ныне обрел постоянство. К тому, кто обрел постоянство, стекаются люди, ему помогает природа. Того, к кому стекаются люди, называют человеком природы; того, кому помогает природа, называют сыном природы 6.
Ученик учит [то, что] неспособен выучить. Деятель выполняет [то, что] неспособен выполнить. Оратор ораторствует [о том, о чем] неспособен ораторствовать. [Тот, кто] в знании отступает там, где не способен [познать], [обладает] истинным знанием. Того, кто к этому не приближается, разбивает естественное равновесие.
Вещи запасает, чтобы уберечь тело; прячется от непредвиденного, чтобы [сохранить] живым сердце; осторожен во внутреннем, чтобы постичь другие [вещи]. Если такого и настигает тьма бед, то все они от природы, а не от человека: недостойны смутить установившегося, не могут [проникнуть] внутрь башни разума. В башне разума [кое-что] сохраняется, но сохраняется без знания, [сознательно] не может сохраняться. Если проявит [это] тот, кто не увидит искренности [проявляемого], то каждый раз проявит то, что не следует. Дело, входя в [сердце], [его] не оставляет и каждый раз приносит [ему новые] утраты.
Того, кто сотворил недоброе явно, удается покарать людям; того, кто сотворил недоброе тайно, удается покарать душам предков. Лишь тот, кто понимает людей, кто понимает души предков, способен действовать в одиночестве.
Тот, кто заключает договор внутренний, остается безымянным. Тот, кто заключает договор внешний, стремится к приобретению. От того, кто действует без имени, даже в обычном исходит свет. Тот, кто стремится к приобретению, лишь торгаш. Глядя, как он вытягивается на цыпочках, люди принимают его [за человека] выдающегося. [282]
Вещи вторгаются к тому, кто вместе с вещами исчерпывается. Как же снизойдет до людей тот, кто к вещам безразличен, не способен до них снизойти? Тот, кто не снисходит до людей, не имеет близких. Тому, у кого нет близких, все чужие. Нет оружия более сильного, чем воля, даже [меч] Мосе уступает ей. Нет разбойников более [опасных], чем [силы] жара и холода 7, от них не скрыться во всей вселенной. [Если] не ограбят [силы] жара и холода, это сделает [собственное] сердце.
Путь пронизывает [все] свои части при образовании и разрушении. От [этих] частей отвращает то, что, будучи частями, [они] стремятся стать целыми. От целого отвращает то, что стремятся к [еще большему] целому. Поэтому в ушедшем безвозвратно видят душу предка. [О тех, кто] ушел и обрел [прежнюю] сущность, говорят — обрел смерть. [Кто] погиб, оставив [телесную] сущность, того и принимают за одну из душ предков. [Это] определяется тем, что бесформенное уподобляют обладающему [телесной] формой.
Выходит, не обладая корнем; входит, не обладая отверстием; обладает сущностью, но не помещением [для нее]; обладает длительностью, но не имеет ни начала, ни конца. То, что проникает без отверстий, обладает сущностью; то, что обладает сущностью, но не помещением [для нее], — пространство. То, что обладает длительностью, но не имеет ни начала, ни конца, — время 8. Обладает жизнью, обладает [и] смертью, обладает входящим, обладает [и] выходящим. То, что не проявляет формы ни при входе, ни при выходе, называется вратами природы. Врата природы — небытие. [Вся] тьма вещей выходит из небытия. Бытие не способно стать бытием с помощью бытия, [оно] должно выйти из небытия. Небытие же владеет единственным небытием — вот что скрывали мудрецы. В познаниях некоторых древних был достигнут [крайний] предел. Какой же предел? Одни считали, что вначале не было [отдельных] вещей, — это предел исчерпывающий, к нему нельзя ничего добавить. Другие считали, что [отдельные] вещи существовали, думали, что жизнь — [постепенная] утрата, а смерть — возвращение. Этим различие и исчерпывалось. Третьи говорили: «Сначала не было бытия, затем появилась жизнь, жизнь вскоре же [кончилась] [283] смертью». Небытие считали головой, жизнь — туловищем, смерть — хвостом. Тому, кто познал сохранение единства в бытии и небытии, в смерти и жизни, я стану другом. Хотя сторонники этих трех [учений] друг от друга отличались, но единство [у них] отсутствовало [так же, как] у царских родов [в Чу]: Чжао и Цзин носили корону, а Цзя <Цюй> 9 получал [селения] на кормление.
Жизнь [человека] — что сажа [под котлом]. Раскрывая [смысл], скажем: перемещение сущности 10. Хотя это нельзя узнать, нельзя [выразить] в словах, попробуем разъяснить, [что такое] «перемещение сущности». Для жертвоприношения в конце года [у быка] желудок и копыта можно отделить, а можно и не отделять. Участники жертвоприношения обходят вокруг усыпальницы и храма предков, а затем движутся к отхожему месту. Вот это привожу [как пример] «перемещения сущности». Разрешите попытаться рассказать о «перемещении сущности». Здесь основа — жизнь, наставник — знание. Поэтому говорят об истинном и ложном, чтобы в результате приобрести название и сущность. Поэтому себя считают сущностью <хозяином>, заставляя других считать себя идеалом и даже умирать за [этот] идеал. Такие считают умными тех, кого берут [в услужение], глупцами тех, кого не берут, возвышение считают славой, а притеснение — позором. «Перемещение сущности» для нынешних людей подобно объединению Цикады с Горлицей 11. Если кому-нибудь отдавят ногу на рынке, то извинятся за неловкость; если старший брат [наступит на ногу младшему], то его пожалеет, а если отец — сыну, и так обойдется. Поэтому и говорится: в настоящей вежливости не [разбирают, что за] человек; в настоящей справедливости не [отделяют своих от] чужих; настоящие знания не [таят коварных] замыслов; в настоящем милосердии не [считаются с] родством; в настоящем доверии забывают о золоте.
Удали то, что расстраивает волю; освободи сердце от неясности; удали то, что обременяет свойства; убери с пути все препятствия. Богатство и знатность, почет и величие, слава и выгода — эти шесть расстраивают волю; внешность и поза, [284] красота и хитроумие, дыхание и чувства — эти шесть опутывают сердце; ненависть и любовь, радость и гнев, печаль и наслаждения — эти шесть обременяют свойства; согласие и отказ, займы и возврат, знания и способности — эти шесть преграждают путь. Когда эти четыре шестерки не волнуют грудь, [приходит] беспристрастие. Беспристрастие ведет к покою, покой — к ясности, ясность — к пустоте, пустота — к недеянию, [которое] все совершает.
Путь — уважение к свойствам; жизнь — проявление свойств; характер — сущность жизни; движение характера называем деянием; ложное деяние называем утратой [пути].
Знающий воспринимает [вещи]; знающий обдумывает. [Когда] знающий приближается к тому, чего не знает, [он] подобен косоглазому.
Действие вынужденное — называется свойством. Действие лишь во имя собственных [интересов] называется управлением. Названия друг другу противоположны, а соответственно [им] и сущность.
Охотник искусно попадал в мельчайшую [цель], но неискусно избегал людской славы. Мудрый искусен в естественном, но неискусен в людском. Лишь целостный человек способен быть [не только] искусным в естественном, но и добрым в человеческом. Только животное способно оставаться естественным. Если целостный человек ненавидит природу, то ненавидит человеческую природу, а тем более [негодует, когда приспосабливают] для себя и небо и человека!
[Если] птица встречалась Охотнику, он непременно ее добывал, — это могущество. [Если же] всю Поднебесную вообразить клеткой, не ускользнула бы [ни одна] птица. По этой-то причине Испытующий приманил Найденного на Реке Инь, пообещав ему [ранг] Готовящего Жертвенное Мясо, циньский Мугун завлек Раба из Сотни Ли с помощью того, что [люди] любят, — не иначе.
Тот, у кого отрубили ногу [в наказание], презирает красоту, отрицает внешнюю славу. Скованные вместе 12 [преступники], забыв и о жизни и о смерти, без страха поднимаются на высокую [гору]. Ведь тот, кто отвык обмениваться подарками, забыл людей. Оттого что забыл людей, считается человеком [285] естественным. Уважают его — не радуется, оскорбляют его — не гневается. Таким может быть лишь тот, кто подобен естественной гармонии.
[Если] обнаруживать гнев, но не гневаться, то окажется, что гнев исходит от негневающегося. [Если], исходя из деяния, предаваться недеянию, то окажется, что деяние исходит из недеяния. Хочешь покоя — стань невозмутимым; хочешь стать проницательным, принимай [все] как no-сердцу. [Если] в действии стремишься к должному, основывайся на том, что тебя вынуждает. Быть вынужденным — таков путь мудрого.
Комментарии
1. Гэнсан Чу — см. «Лецзы», гл. 4, прим. 4.
2. Прием инвективы, здесь — против конфуцианских героев (см. также стр. 267).
3. Карлик Прославленный на Юге (Наньон Чу) — персонаж, по-видимому, аллегорический, выведен как ученик Гэнсан Чу.
4. В Юэ куры были мелкие, в Лу — крупные.
5. Ср. характеристики младенца здесь и в «Дао дэ цзине», § 55.
6. «Сын природы» (тянь цзы) противопоставляется Сыну Неба как государю. Здесь проявляется различие в понимании слова тянь: в даосской школе оно в основном означало «Природу», в идеалистической же, конфуцианской, — «Небо» как верховное божество.
7. Сравнение сил природы с разбойниками см. также «Инь Фу цзин» (в собрании «Хань Вэй цуншу», т. 13).
8. «Пространство... время...» — объясняемые здесь порознь юй, чжоу слитно обозначали «вселенную» (см. гл. 22, прим. 13).
9. Чжао... Цзин... Цзя [Цюй] — аристократические роды в царстве Чу. Комментаторы считают Цзя опиской, ибо по комментарию Ван И к «Чусским одам» третьим являлся род Цюй (Цюй Юаня).
10. Возможно, — термин для догадки даосов о законе сохранения вещества (ср. «Лецзы», гл. 1, прим. 58).
11. См. притчу, стр. 123-124.
12. «Скованные вместе...» (сю ин и) — осужденные в рабство этой категории вместе с другой (тех, у кого отрубили ногу) объявляются здесь людьми наиболее совершенными, близкими к природе. Чэн Сюаньин приводит в доказательство и поговорку: «Бережет себя тот, кого ценят в тысячу золотом, раб же жизни своей не жалеет».