-

БИЧУРИН Н. Я. [ИАКИНФ]

ЕЩЕ НЕЧТО О КИТАЕ

Россия давно уже имеет непосредственное сношение с Китаем. Наши торговые караваны еще в конце XVII и в начале XVIII столетий ходили в самый Пекин. Вот уже более 120 лет прошло как Китайцы поселились на Кяхтинской границе, бок-о-бок с жилищами Руских торговцев; и с того времени доныне постоянно имеет ежедневное обращение с нами. Но при столь коротком знакомстве с Китайцами мы очень мало приобрели сведений о внутреннем состоянии Китая; даже можно сказать: ровно ничего не сделали. Разверните Историю, загляните в Географии, изданные на Руском языке для учебных заведений: везде представляются вам то темные и неверные сведения, то сбивчивые и ложные понятия как о физическом, так и о нравственном состоянии Китайского Государства; и сии самые сведения и понятия наставники передают юношеству за положительные истины; и, если захотите прислушаться к суждению о Китае в собраниях нашей ученой знати, то же повторяется с такою занимательностию, что вспомнишь книгу под заглавием: не любо не слушай. Это в области Русского просвещения есть одно из тех жалких явлений, на которое давно бы надлежало обратить небольшое внимание, а большое здесь не требуется; потому что для исправления допущенных доселе погрешностей нужно только один раз сделать поверку в учебных книгах. От упущения сей меры происходит распространение ложных понятий не об одном, может быть, Китае, но и о других Государствах в Азии.

В Предисловии к Статистическому описанию Китайской Империи раскрыты источники, из которых проистекли неверные сведения и ложные суждения о [396] Китае: но все, сказанное там, относилось только к Европейским путешественникам, более или менее видевшим сие Государство собственными глазами. В Европе при необыкновенных успехах в науках естественных и математических заметно какое-то легкомыслие в отношении к умозрительным наукам Конечно, это происходит от усилия ума стремиться беспрерывно к высшему чему-то: но того не замечаем, что отсюда же происходит неосновательность в суждениях — общая болезнь ученой знати в Европе. Астроном Барров, бывший, при посольстве Макартнея, при переходе из Китая в Монголию чрез крепости Гу-бэй кхэу измерил кубическую толщу крепостной стены, которая лежит на одной черте с Великою стеною, и отсюда вывел заключение, что В. стена от восточного ее конца до западного содержит извести, кирпича и камня гораздо более, нежели все каменные здания трех соединенных Королевств Велико-Британии. Нет сомнения, что вычисление по данной длине, вышине и толщине стены сделано верно; но вот в чем неверность: Великая стена, одетая кирпичем и камнем, существовала только на границе против губернии Чжи-ли, а далее на запад частию сбита из глины, частию плетневая, песком насыпанная, и в вышину не более пяти футов. Для чего б при этом случае не спросить Китайцев: вся ли В. стена в таком виде существует? С такою же основательностию нередко писали Европейцы и о других предметах, относящихся до Китая, а сотни подражателей повторяли бредни их!

Но на Руских писателей в отношении к Китаю надобно смотреть с другой точки. Первые сношения России с Китаем заключались более в сближении с ним по торговым связям; и недостаток в хороших переводчиках не дозволял думать о составлении записок о внутреннем составе помянутого Государства. Российская духовная миссия, допущенная в Пекин, вначале не имела определенного времени для [397] пребывания в сей столице; настоящая определительность последовала по мирному договору уже в 1727 году. С того времени наша миссия состоящая из 10 лиц, постоянно находилась в Пекин от 10 до 15 лет. Но занятия миссионеров по недостатку пособии ограничивались слабым изучением языков Китайского и Маньчжурского, в сведении коих заключается главное средство существенно узнать Китай. Это видно из их ученых трудов, напечатанных в разные времена в продолжении последней половины прошедшего столетия. Посему не должно удивлятся, что наши ученые преимущественно верили известиям, которые доставляли Европе Католические миссионеры, имевшие доступ к Китайскому Двору и вход в первые домы в его столице.

Но с наступлением текущего столетия прежнее положение нашей духовной миссии в Пекине совершенно изменилось. Определено содержание, очень достаточное для успешного изучения восточных языков; обращено особенное внимание на выбор членов миссии, и каждому члену поручено — сверх общих упражнений — заниматься одним каким-либо предметом исключительно. В следствие сего преобразования, теперь в нашей северной столице находится семь синологов, хорошо изучивших Китай с его языками, в Казанском Университете открыта кафедра, а в Кяхте основано училище Китайского языка; кроме сего в прошедших годах издано в свет несколько сочинений и переводов, в которых довольно верно раскрыто внутреннее состояние Китая и древнее и настоящее. Здесь — само собою представляется нам вопрос: что же вышло из этого? Увидим ниже.

Бесспорно, что самую большую часть сведений о Китае мы получили от миссионеров и путешественников западной Европы, т. е. почерпнули из их записок. Наша доверенность к ним возросла до такой степени, что даже Русские миссионеры, долго жившие в Пекине, не смели верить собственным глазам, [398] когда писанное иностранцами противоречило виденному ими; а наши писатели и верное и неверное — все безусловно принимали за истину. По это безотчетное доверие поколебалось с того времени, когда открылось, что и миссионеры и путешественники Европейские, бывшие в Китае, не о всем писали добросовестно. Покойный Клапрот сильно вооружился было в защиту нелепых Дегиневых мнений о древних народах восточной Азии: но когда увидел несходство Дегиневых мнений с Китайскими источниками, на которые последний ссылался, то совершенно замолчал; а Парижское Азиатское Общество, вместо прежних умствований о Китае, приступило к изданию Китайских классиков на Французском языке. У нас напротив мало оказалось охоты на перемену старого на новое, и наши писатели по привычке подражать иностранцам, спокойно продолжают хранить давние превратные суждения о Китае, а в учебных заведениях повторяют это с прибавлением пояснений, даже иногда на изнанку. Не великого труда стоило бы при сочинении или переводе статьи, касающейся Китая, снестись с одним из наших синологов; а сим способом легко было бы исподоволь устранить даже и важные погрешности. Но что делать, когда и на это догадки нет у нас.

В западной Европе давно уже введены единообразный выговор Китайских звуков и единообразное начертание оных буквами. У нас с недавнего времени тоже сделано, и правильное тоническое начертание Китайских звуков напечатано в Китайской граматике на четырех, а в книге Китай на трех языках. При всем этом вы не найдете на картах Китая, вновь мною изданных, ни одного названия мест, встретившихся при чтении журнала или газеты. От чего это происходит? Наши ученые не хотят читать ученых книг, написанных на Русском языке.

Но каким образом и до какой степени превратно у нас судят о Китае, позвольте мне раскрыть это в разборе коротенькой статьи, напечатанной в [399] осьмом нумере Сына Отечества под названием: Познания Китайцев в Астрономии.

1 е. «Познания Китайцев в Астрономии так ограничены, что их ученые даже не в состоянии составить необходимого календаря, и все небесные явления, напр. затмения, кометы, производят у них всеобщий страх и уныние».

Астрономия, как должно предполагать, возникла в Китае ранее всех других наук. В 2356 году до Р. X. законом определен год в 366 дней, а из остатков от лунного года составлен высокосный месяц, который в течении каждых 19 лет семь раз приходился. С этого же самого времени поручено астрономам вычислять солнечные и лунные затмения. Очень вероятно, что астрономические выкладки с продолжением времени совершенствовались: при всем том Китайские астрономы в течение 40 веков не могли с точностию определить дробных остатков от солнечного года; а отсюда происходило, что каждый вновь сочиненный календарь, по прошествии ста лет, имел уже значительную разность с истинным временем. Вот по какой причине в XVII столетии Китайское правительство предложило католическим миссионерам курс Европейской астрономии перевести на Китайский язык. По введении сей астрономии Китайцы по прежнему всегда сами составляли календарь, а миссионерам поручали только поверку их выкладок. С 1827 года Католические миссионеры высланы из Китая безвозвратно, и Китайские астрономы, по уверению недавно прибывших из Китая Русских миссионеров, еще не ошибались в вычислении затмений. Простой народ и даже многие из ученых, вследствие древних ложных понятий о кометах и затмениях, считают сии явления небесными указаниями на погрешности Государя и его министров в управлении; и при таком толке, хотя не без изумления, спокойно смотрят на затмения и происхождения комет; а одно изумление очень далеко от всеобщего страха и уныния. [400]

2 е. «В минуту затмения всякий падает ниц, ударяется девять раз лбом об землю, бьет, что есть силы в гугу, там там, и в другие шумные инструменты».

Не укоряя сочинителя в незнании Китайских обычаев, я расскажу попорядку, что и как происходит во время солнечных и лунных затмений. В глубокой древности Китайцы имели суеверные понятия о затмениях; ученые впоследствии выдумали, что в этих явлениях сила инь берет перевес над силою янь (Инь водород, ян теплород.). На основании таких понятий правительство составило обряд избавления солнца и луны от затмения. Хотя с принятием Европейской астрономии Китайцы постигли истинную причину затмений: но обряд избавления — из уважения к его древности — оставлен по прежнему священным, и совершается следующим образом: «Астрономический Институт заблаговременно вычисляет, в какое время и в какой стране должно последовать солнечное или лунное затмение, и за пять месяцев до события представляет Государю чертеж с разделением затмения на степени, соответственно каждой стране, с которой оно будет видимо в пределах Империи. Палата Обрядов, по получении указа по сему предмету, сообщает о том во все присутственные места в столице, в губернии и владетелям в Чао-сянь и Ань-нань; а за месяц до затмения представляет Государю церемониал (вечно одинаковый), по которому чиновники в столице должны совершать обряд избавления солнца или луны от затмения. Пред наступлением затмения гражданские чиновники — в темном одеянии собираются в Палату Обрядов, и разделаются на шесть отделений. При самом начале затмения они совершают троекратное коленопреклонение с девятью поклонами в землю, т. е. трижды челом касаются земли; потом Президент Палаты Обрядов с [401] зажженными курительными свечами в руке становится на колена; бьют три палки в литавру, а после сего начинают бить в тазы за воротами. В продолжении сей церемонии каждое из шести отделений чиновников попеременно становится на колена. С прекращением затмения прекращается бой в литавры и тазы; чиновники еще совокупно совершают троекратное коленопреклонение и расходятся. Офицеры осьми знамен совершают сей обряд в своих канцеляриях. Тоже самое и таким же образом исполняют гражданские и военные чиновники в губерниях». (Описание сего обряда от слова до слова заимствовано из книги: Да-цин хой-дянь. Так названо собрание Китайских уложений.)

Народу также дозволяется принимать участие в сем обряде, по только побочным образом. Имеющий бубен, литавру или таз, выходит с своим орудием на улицу, и бьет в него до тех пор, пока не устанет. Этот шум производят без всяких обрядов: следовательно никто не ударяется девять раз лбом об землю. Духовные, совершая моление по монастырям, производят шум не менее уличного. — Но здесь надобно заметить, что в Китае нет музыкальных орудий, называемых гугу и там там. Это суть междометия, выражающие звук ударов в литавры и тазы.

3 е. «Если вычисления календаря несогласны с затмениями, то народ, сам Император и Двор погружаются в ужасную скорбь, а несчастный астроном, который делал вычисление, находится в опасности лишиться жизни».

Вся эта статья состоишь из сплетения ложным понятий. По Истории только в 2159 году до Р. X. случилось, что астрономы Си и Хо, предавшись пьянству, упустили вычислить солнечное затмение, которое своею нечаянностию произвело большое впечатление на столицу В. Князя. Си и Хо были удельные князья: [402] почему для обращения их к долгу подданных большое войско было отправлено. Это исключительное обстоятельство подало Европейским ученым повод сделать ложное заключение о важности ошибок в астрономических выкладках.

4 е. «Они думают, что огромная жаба или дракон поглотят солнце. Их бонзы умоляют чудовище возвратить им дневное светило. Вообще их астрономия есть ужасное суеверие. Они считают семь планет, из которых каждая, по их мнению, имеет известное влияние на людей, особенно на Китай и на его правительство».

В Китае, как и в Европе, в простом народе нет недостатка в суевериях разного рода: но суеверия народные не относятся к правительству. Советую прочесть в сочинении Китай статью под заглавием: Астрономический Институт. Там можно увидеть, до какой степени неосновательно суждение об ужасном суеверии в Китайской астрономии. Необыкновенные явления в природе, как-то: провалы земли, разрушение гор, падение воздушных камней, и пр. и пр., Китайцы считают небесным предзнаменованием бедствий, имеющих произойти от уклонения Государя и его министров от своего долга: но планетам никакого влияния на людей не приписывают.

5 е. «Китайцы давно бы изгнали из своего отечества небольшое число Европейцев, которые туда проникли, еслиб не было необходимости удержать их для определения истинного времени, для составления календаря и для занятия хронологиею».

Ответ на эту статью удовлетворительно изложен в пояснении на вторую статью. Европейцы высланы из Китая. Но к чему привязана сюда хронология, трудно понять. В XVIII столетии Пекинские миссионеры занимались поверкою солнечных затмений, [403] случившихся в Китае в глубокой древности. Посредством этой поверки они хотели определить время, с которого достоверность древней Китайской Истории начинается.

6 е. «Календарь почитают в Китайском Государств вещью самою важною; потому что он не только показывает времена года, но еще дни счастливые и несчастливые. Календарь, по мнению Китайцев, показывает связь и сношение высших существ с жителями земли; и потому у народа он в большом уважении».

Христианские народы в Европе имеют два календаря: церковный и гражданский. Простой народ держится более церковного календаря, и посему не имеет нужды в гражданском. В Китае, напротив, один только гражданский календарь, в котором сверх прочего показаны дни, приличные к успешному исполнению и общественных и частных дел каких-либо исключительно; и как от Государя до последнего подданного все неупустительно соблюдают обычай располагать дела по счастливым дням, то календарь считается вещью хотя неважною, но самого нужною для всех сословий. Я имею Китайские календари пред своими глазами: но ничего не могу в них усмотреть, в чем сочинитель статьи полагает связь и сношение высших существ с жителями земли. Советую еще заглянуть в статью Астрономический Институт.

7 е. «Китайские Министры учредили астрономическую коллегию, названную судилищем математики. Однакожь члены этого судилища слишком не далеки в Астрономии. Когда Английский Король послал в подарок Китайскому Императору превосходную сферу с механизмом, который показывал движение всех планет, то Английский астроном Барров никак не мог объяснить Президенту астрономического общества этой машины». [404]

В столице Китая находится астрономический Институт, занятия которого хотя кратко, но вполне изложены в часто упоминаемой статье под названием: Астрономический Институт. Этот самый Институт в Европе назвали судилищем математики, как будто цифры подлежат суду, штрафам и наказаниям. А что Президент Астрономического Института не понял Барровых объяснений, причиною этому переводчик, который не в состоянии был математически объяснить механический состав небесной сферы. Наши синологи, прожившие в Пекине от 10 до 15 лет, часто не понимают собственных Китайских имен, встречающихся в Русских ведомостях и журналах. Ужели и это припишете их незнанию Китайского языка? Переводчики — по недостатку времени для справок — искажают произношение собственных имен, иногда до-нельзя более.

Каждому, кто прочтет разбор сей статейки, приведется самому решить вопрос: откуда сочинитель ее почерпнул столь превратные сведения об астрономии Китайской?

Иакинф.

Текст воспроизведен по изданию: Еще нечто о Китае // Москвитянин, № 4. 1843