Мелетия Пига, папы и патриарха Александрийского, письма к Паисию Агиапостолиту.

1. Паисию иеромонаху.

Если ты, отец духовный, и благомыслящие люди, и того более сама истина (как ты пишешь), имеете иное мнение, нежели какие-то (по твоему выражению) первые встречные, то, разумеется, эти какие-то первые встречные имеют мнение бессмысленное. Если же они — какие-то и первые встречные, да и мнение имеют отличное от истины, то они не только лгут; они все равно что ничто. Смотри, куда завело тебя твоих слов... или, как мне наименовать, твое неразумие? Другой опечалился бы сильно твоею беспечальности и справедливо порицал бы многие места твоего письма, особливо то место, где ты пишешь, что если тебе необходимо переменить епархию, то удобнее примкнуть к чему-либо другому, чем к нашей помощи: так-то легкомысленно ты, гонясь за легким успехом, осуждаешь наше человеколюбивое расположение! Но я, [168] освободив от всего этого и себя, и тебя, для того, чтобы не оказалось, что я возмещаю твоей разумности за полученные от тебя оскорбления, предоставляю тебе услаждаться своим мнением, удовлетворяться почетом, наделяемым тебе сожителями и любоваться на свою келью. Я бы посоветовал и каким-то первым встречным держаться благомыслия и не противиться истина, да и тебе в мнении своем о себе больше доверять себе, нежели им. Но действовать таким образом мне не дозволяет несогласие твоего письма: потому что ты решился, на основании приведенных тобою причин, оставаться при том, что ты одобряешь как что-то хорошее (чем разрушаешь свое письмо).

Почивай в мире. 6-го Воидромиона. В Египте 1, 1592 года.

2. Паисию иероманаху, Закинфянину.

Ты оскорблен, как ты пишешь, любезный сын, тем, что мы уже третий год молчим, и полагаешь, что причина этого молчания в том, что ты в чем-либо необдуманным спором был к нам непочтителен. Я же посетую на тебя за такие слова, за такое унизительное о нас суждение, за то, что ты больше хлопочешь, чтобы твои мысли и твои обороты отзывались ладаном, предлагая нам (по Василию) “многие солнца”, между тем как мы (последуя самому Спасителю) охотнее прекратили скорбь в тот же день, чем продолжали памятовать об истине и о самом [169] деле. Ведь и в то время мы немедленно освободили твою разумность от обвинения, и когда проживали в Константинополе, оказывали тебе самые явные свидетельства любви, делая тебя многократно сообщником беседы и трапезы нашей, всячески и словом и делом стараясь убедить твое добротолюбие держаться более здравых мыслей и отстать от более личных. Ибо нельзя же нам позволить тебе (упомянем об одной из многих твоих проблем) — порождать человеческую душу из текущего человеческого семени, когда не одно богословие, но и сама философия, я говорю о философии внешней, не допускает, чтобы материя и тленное были началом нематериального и нетленного.

И теперь, свидетельствуемся своею совестью, мы пишем тебе это письмо для того, чтобы оно было твердым доказательством нашей любви, равно и того, что мы памятуем о тебе перед Спасителем, да хранит тебя в здравии, и да просвещает тебя во спасение тебя и твоих ближних. Уже пора, сын мой, отложить ребячеств помыслы, и на место их восприять старческие по Боге; ибо время бежит и влечет нас к жатве, и да будет она и для вас, и для нас не бесплодна.

О престоле константинопольском ты уведомил, что все усердно имеют в виду нас, как о том пишут и архиереи и некоторые из клира и архонты. Сам знаешь, что мы недостойны столь великого престола; даровать же престолу другого мы едва ли дерзнули бы, потому что хотя и есть много хороших, но нам они неизвестны. А сверх того, мы усматриваем, что если некоторые из монахов непокорствуют и не отстают от беззакония, осуждаемого столь многими канонами столь великих соборов, и хотят иметь на [170] таком святом месте епископа, избранного против канонов, они, покинувшие все мирское и посвятившие себя одинокому житию, и имеют на верховнейших престолах и некоторых близоруких, под тем предлогом, что настали трудные времена; то с какими надеждами на исправление (дел) приедем мы в Константинополь? ибо пожар в сыром веществе становится, по изречению Спасителя, самым явным свидетельством пожара в веществе сухом. Наше дело одно: молитвами умолять Божество положить конец бедствиям Православной Церкви. Не маловажно опасение, чтобы не утомились несчастные и не вдались бы в погибель нечестивцев, к которой их и призывают и принуждают. Это мы и делаем и будем делать, хотя множество согрешений наших и ослабляют наше дерзновение.

Будь здрав, честнейшее чадо, нисколько не сомневаясь в нашей любви, которую, быть может, и в другой раз когда-либо узнаешь, если Богу будет угодно. Буди с тобою милость его.

7104 г. (= 1596 — 1597).

3. Паисию, митрополиту Родскому (Родосскому).

Немедленно по прибытии своем на остров Род (Родос) ты написал свое письмо и клириков своих уговорил написать то удивительное письмо, в котором оплакивается нищета острова и которым отклоняется приезд экзархов. Ты решил не подавать никакой помощи Великой Церкви, даже и такой, которая меньше чем посильная. Это было недостойно мужей, боящихся Бога и состраждущих общему делу. Сам же ты, сам знаешь, воочию видел мои старания, мою [171] борьбу с воюющими против общественного блага; сам видел, какими просьбами, воплями и молениями я был упрошен остаться на малое время в Константинополе и (тем) пособить останкам Церкви. Итак, да будут только одни мои труды и борения; касательно же расходов, окажите посильное пособие и вы, законные чада сего Вселенского Престола. Но об этом другие позаботятся, а твое благочестие, приняв приветственно приезжающих экзархов, способствуй оказанию помощи и, если тебе угодно, воротись в Константинополь, для того, чтобы на короткое время облегчить охватившие тебя печали, как ты выражаешься в недавно написанном письме своем, и чтобы воротиться тебе ободренному и чтобы присутствовать в соборе (синоде) на его совещаниях о должном. Не малодушествуй, когда некоторые из черноризцев испытывают твое разумение. Ты еще не был искушаем; ныне впервые вступил в виноградник Христа Спасителя, и уж помышляешь выбыть из малой паствы, потому что тебе неприятно обращение одного только инока? Не будь до такой степени малодушен: ты знаешь мою любовь к тебе; прими же и в этом мои советы, а Господь защитит. Будь здрав, честнейший.

В Константинополе, 3 Февраля 7106 (1598) г.

4. Паисию, митрополиту Родскому (Родосскому).

Священный Паисий, как мне приветствовать твое благочестие? (ведь я не стану тебя упрекать). Во всяком случае буду приветствовать его не без печали, хотя и умеренной, благодаря тому, что это ты. Так-то, принял ты нас, не произнесши ни одного звука, будучи [172] нашим другом, нас, друзей своих, когда мы прибыли в твою епархию после тех мучений, которые большею частью тебе известны, после трудов и страданий и опасностей, превышавших бедствия, претерпенные решительно нами одними на пользу Церкви, которыми мы едва могли исправить разнообразную порчу, так-то принял ты нас, не произнесши ни одного звука? Тебе надлежало, почтеннейший, заблаговременно позаботиться о том, чтобы и мы получили готовое гостеприимство, да и ты бы мог не только пожать руки много потрудившиеся, но и обнять голову, утомленную бедствиями Церкви. Может быть, другие бедствия помешали твоему священству иметь сообщение с нами? В таком случае надлежало прислать письмо, с извещением о том, не столько с тем, заверяю тебя моей любовью, чтобы оказать мне утешение, сколько с целью исцелить большинство от досужего любопытства; ибо хорошо и не ошибаться, и не подавать вида, что чересчур ошибаешься: ведь пересмешники, привязавшись к случаю, раздувают зло. Однако будь здрав, и по улажении своих собственных дел, с роздыхом и удобством пустись в путь к нам, если только это для тебя безопасно и когда покажется тебе безопасным; а что это тебе по душе, я не сомневаюсь. Будь здрав о Господе, дорогой мой.

В Линде, 1 Августа 7106 (1598) г.

5. Паисию, митрополиту Родскому (Родосскому).

Еще до печали тебя печалит будущий, как ты предполагаешь, приезд экзархов. Я и сам с тобою печалюсь и, предвидев это, я старался искоренить [173] начальный и злой предлог — освобождение Церкви от долгов: вот и освободил, при помощи Спасителя, посредством царского указа разом устранив все неправедные долги. Но некоторым из наших, и притом немалочисленным, видно хотелось, чтобы предлог долга оставался, для того, чтобы иметь повод выезжать из Константинополя и приезжать к тем, кто и себя-то самих не в состоянии удовлетворить. Привыкнув пробавляться даже и симонией и услаждаться неправедною корыстью, они, как только мы, по милости Божией, изгнали из Церкви это чудовище, не вынесли устранения этого благовидного предлога; и поставив на вид долги Церкви, они тем насыщают свое собственное сребролюбие. Однако нужен не плач, а исцеление, которое подает Божество; ибо мы не имеем достаточно силы, когда все противодействуют и безумно вооружаются против самих себя. Мы допустили их согреваться тем пламенем, которое они сами разожгли, пока подвигнется Бог на оборону страждущих. Будь здоров. Посылаю тебе три лоскута; четвертый скоро пришлю вместе с шелковою материей; ведь в настоящее время терпятся недостатки.

В Александрии, 2 Ноября 7107 (;= 1598) г.

6. Паисию, митрополиту Родскому (Родосскому).

Священнейшему митрополиту Родскому (Родосскому), ипертиму и экзарху Кикладских островов, любезнейшему о Господе, благодать, милость и мир.

Ты стонешь вследствие распространения зла и передаешь мне свои стоны в письме. Известно тебе, так как ты присутствовал при нашей борьбе, во-первых [174] то, как настойчиво все и сам Карикий принуждали нас принять на себя управление Вселенским престолом, и что мы уклонялись от столь великого бремени — славы, сказал бы кто-либо из смотрящих на природу вещей поверхностно, а сказать по правде, — это бремя дел, трудов, беспокойства, печалей, опасностей. Во-вторых, когда Карикий выбыл оттуда и ко всенародным просьбам приложилось царское повеление, когда я размыслил, что это домостроение зависит от Бога, то я, хоть и не с малым унынием, взялся за кормило; а когда, как тебе известно, я раз взялся за сие управление, то многое, чтобы не сказать все, при наших кровавых трудах получило надлежащее исправление, так как с согласия государя были устранены огромные, неуместные и чужие долги; ведь я решился и выгнать из священных оград иудейских гарпий, и предлоги 2 экзархов сдержать. Ты почти один, почтеннейший, сочувствовал моим трудам; но помешали законные архиереи, клирики и архонты того престола. Они убоялись, чтобы при каком-либо обстоятельстве или каким-либо способом евреи не уничтожили благорасположение к нам государя и всего царского двора, и тогда останки Церкви вынуждены будут выплатить лающим весь долг; и вследствие такого опасения они нас заставили добровольно отклониться от царского повеления и выдачею части долга, по желанию иудеев (ведь им-то больше всего должна Церковь), — сразу избавить церковную общину от всецелого долга.

Но этим улажением дел пренебрегли те архиереи, несмотря на то, что они действовали принудительно и [175] обещали привести дела к концу (а это и сделалось поводом к нашему отъезду, ибо я слабо заботился пособить в бедственном положении вещей, вследствие противодействия получавших благодеяние); а от пренебрежения уладить дело со стороны тех лиц, кому меньше всех надлежало этим пренебрегать, теперь эти безумцы могут незаметно проникать в дела и под предлогом экзархий поглощать и разорять жатву Церкви Божией, которая чересчур бедствует. Но необходимо мужественно переносить, а не вдруг отпрыгнуть от Церкви посредством отставки, как это тебе вздумалось; ибо будет с Богом и вскоре будет конец бедствиям, ибо невозможно, чтобы напасти продолжались бесконечно.

Итак, не унывай и не поддавайся жестокому давлению бесчеловечного и злокозненного попа Андрея. Поучись у меня, и ныне много терпящего от беззаконного Лаврентия, возбудившего против меня вражду патриарха Антиохийского Иоакима, который противодействует уставам Божиим и увлекает за собою и святейшего Иерусалимского патриарха Софрония. Ибо он нарочно побывал там для того, чтобы и беззаконствующего архиерея Кипрского, собором отрешенного — оправдать, и Лаврентия, беззаконно рукоположенного, совсем безумно признать невиновным; посему мы, подвизаясь за правду и справедливость и ограждая себя Божиим законом, нисколько не подчинились их безрассудному суждению. Но Лаврентий убежал с двумя священниками, похитив с собою подложный череп, соперничествующий со священным шлемом патриарха Александрийского; это придумал безумец для прикрытия своего беззакония. Не знаю, попустит ли и это Бог преподобнейшим отцам, чтобы их беззаконный епископ [176] сделал новшество относительно священного облачения, между тем как он и обычного-то облачения не достоин.

Суждение же патриарха Антюхийского о главе закона, нами опровергнутое, было официально отвергнуто.

Вот что мы тебе объяснили по нашим делам. Ты же, за смертью того, кто почти против нашей воли удерживал за собою великого Илию, подворье сего престола, передай оное святому логофету, для осуществления этого права, опираясь на поддержку честных архонтов. Господь с вами.

7107 г. (= 1599), текущего Метагатниона 6-то, в Египте.

7. Паисию, митрополиту Родскому (Родосскому).

Священнейший митрополит Родский (Родосский), ипертим и экзарх островов Кикладских, дражайший брат и сослужитель о Господе, и благочестивейшие клирики и честные архонты той же святой Церкви, сыны о Господе возлюбленные, благодать вам и мир и милость от Господа и Бога и Спасителя нашего Иисуса Христа.

Мы полагаем, что вам известно, что святой монастырь Великого Илии был посвящен всесвятейшему престолу великой Церкви Александрийцев оными приснопамятными государями, и что оный был поводом к немалым убыткам и расходам, в особенности когда треблаженный Господин Сильвестр, наш отец о Господе, патриаршествовавший до нас, прибыв к вам на остров Род (Родос) и пригласив окрестных архиереев, пожелал возвести на высоту архиерейства нас, отказывавшихся от столь обременительного [177] дела. Тогда-то он много издержал денег, предприняв увенчать всю окружность монастыря твердыми стенами и возобновить и самый монастырь, который впоследствии времени, по упорству священника господина Константина, передал святой логофет тому, которому мы уступили, и он владел до сегодня, обязываясь признавать сей евангельский престол, как владычный, не только поминовением, но и посредством малого взноса вином, чего он нисколько не исполнил. Но так как священник Константин скончался, то мы опять означенный монастырь и все его имущества, как священные, так и пожертвованные и движимые и недвижимые, настоящие и будущие, опять отдаем с Богом вышереченному ученейшему логофету священнику Господину Георгию, сыну во Святом Духе нашей мерности. Итак мы просим вас содействовать исполнению сего нашего добровольного и благотворительного деяния, а задерживающих, или противоречащих или вредящих, если они не подчинятся и не уступят нашим приказаниям и не угомонятся, накажите отлучением и изгнанием из Христовой Церкви, пока они не исправятся и не сообразятся с правдой, Сия же бумага да останется у означенного святого логофета в его обеспечение, благодать же Господа буди с вами.

Июля 26-го 7107 г., в Египте (1599).

8. Паисию, митрополиту Родскому (Родосскому).

Когда начало дела негодное, тогда и все дело по большей части обыкновенно бывает негодным. Это мы видим и в нынешнем деле. Когда Дзиана [178] бракосочетала не по возрасту дочь свою с Мануилом, сыном Антонины (ведь ей было всего восемь лет, а в этом возрасте и договор о помолвке есть самый беззаконный), тогда за бесчинным началом последовало бесчинство всего дела доныне. Зять, не будучи в состоянии или же божеским приговором не допускаемый совокупиться с беззаконно с ним соединенною, увы, стал неистовствовать со свекровью! Если это верно, то достойно наказания. Итак, представь эти лица пред свое священное судилище и разведи беззаконно соединенных, пресекая тем дурное действие, совершившегося зла и угрожающих бедствий. Господь с тобою.

1600 г. в Египте.


Комментарии

1 Т. е. в сентябре, в Каире. Выражение “jJtinontoV” буквально означает “6-го исходящего”, но здесь, как и в некоторых других подобных случаях скорее значит: “6-го перед исходом” (месяца). Прим. перевод.

2 Речь идет о тех предлогах, под которыми хотели в Константинополе послать экзархов (ревизоров) в Родос.

(пер. Г. С. Дестуниса)
Текст воспроизведен по изданию: Павла Агиопостолита, митрополита Родского, описание Святой горы Синайской и ее окрестностей в стихах, написанное между 1577 и 1592 г. // Православный палестинский сборник. Вып. 35. СПб. 1892

© текст - Дестунис Г. С. 1892
© сетевая версия - Тhietmar. 2005
©
OCR - Вдовиченко С.; Колоскова Л. 2005
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Православный палестинский сборник. 1892