Послание папы Сикста к Кириллу александрийскому, по заключении мира между Кириллом и Иоанном.

Епископ Сикст Кириллу александрийскому.

Весьма радуемся мы с того времени, когда посетил нас, как читаем, восток свыше (Лук. 1, 78). Ибо, когда мы, не желая никому погибели, находились в беспокойстве, святость твоя известила своими письмами, что тело Церкви пришло в прежнее состояние и члены его в своих составах получили прежние места; никто уже более не блуждает вне Церкви, и, судя по единству веры, все покоятся внутри ее. Радуемся, что удален из среды нас человек, сделавший такое дело; восстававший против Того, кто, как мы исповедуем, принес пользу всем, теперь понял, что он повредил себе одному, не веря [174] тому, что чувствовал. Но перейдем лучше от печального к радостному; потому что и сам тот, из-за кого поднят был спор, уничтожив печаль Церкви вселенской, доставил нам время радости. Наконец Христос Бог наш показал, насколько истинна его вина, когда благоволил распорядиться так, что решение подобного рода дел предоставил собору своих священников. Апостолы, собираясь во едино, часто рассуждали о вере: ныне мужи апостольские, собравшись во едино, приветствуют друг друга с победой. О распоряжение достойное посылающего, достойное собора! Суд, достойный небесной радости, должен был иметь таких защитников, которые бы не молчали, насколько этого требует дело и сколько позволяет место. К блаженному апостолу Петру собирается вселенское братство. Вот сообразное с делом судилище, достойное того, чтоб внимать судьям. И соепископы наши имели свидетелем своих взаимных приветствий того, которого мы имеем началом чести. Ибо на святом и достоуважаемом соборе, собравшемся, по благодати Господней, в день моего рождения, как должно верить, он сам председательствовал; потому что, очевидно, он присутствовал здесь и духом и телом. Он был при победе и не отсутствовал при споре; он помог желаниям сердец наших, так как видел, что отменяется символ, вначале преданный апостолами; он не мог снести радости отвратительного чудовища и не попустил возмущать этот чистый и ясный источник нечистой бездной. К нам обратились братья, к нам, говорю, которые, общим старанием преследуя болезнь, доставили здравие душам. И не поддался вашему ссыльному святый брат наш Иоанн, не прельстился богохульною его проповедью; ибо, как показывает исход дела, отстоял свои понятия, не отверг их. И на что другое можно было решиться, что придумать в пользу изобретателя зла, когда самые священники его заставляли его самого чувствовать вину? Т. е. составил о переметчике нашего стана то заключение, по которому вожди веры должны бы осудить его в вероломстве. Никогда он не выделялся бы из нашего числа, в которое мог и возвратиться. Ликуй, брат возлюбленный, ликуй победитель, собравший к нам братьев! Церковь разыскивала их и возвратила. Ибо, если мы не желаем погибели никому и из меньших братий, то какова должна быть радость наша о выздоровлении начальников? Сколько радости, как говорится в Писании (Лук. 15, 3-7), доставляет обретение одной овцы, и поэтому должно судить, какой похвалы заслуживает то, чтоб возвратить таких пастырей. В стадах имеют значение и неделимые; а здесь дело идет не об одном, а о здравии многих. Радуемся, что здесь не нуждались мы в чем-нибудь незрелом, и приветствуем плод наших понятий. Мы помогли им, братья, с уверенностью, что они принесут не терние, а виноград. Наступает жатва нашим радостям, которые щедро наполнили сердца собора приветствием. О винограднике своем заботился тот страж, который, по словам пророка Давида, не спит и не дремлет на страже дома израилева (Пс. 10, 4); и розга бесплодная и не приносящая плода Христу нашему предана пламени (Иоан. 15, 2. 6). И как, с одной стороны, это становится участью осужденного, так, с другой стороны [175] об обратившихся к вам братьях нужно сказать то, что сад, насажденный Отцем, не мог быть искоренен диаволом (Мат. 15, 13). На долю того достается огонь вечный, а на долю этих виноградник вечного владетеля; радуемся тем более, что святость твоя называет теперь священника антиохийской церкви мужем достоуважаемым и господином. И по заслугам называется он господином, потому что защитил Господа всех, и вместе с нами исповедует словом кафолическим таинство Его воплощения. Хорошо нам вкоротке передало братство твое все то, что произошло еще сверх этого дела; но не удивляемся, что ты обижен разномыслящими. Знаем, что истина часто терпит порицания, однако никогда не может войти в подчинение лжи; для проповедника веры неприятности всегда неизбежны; за это ожидает его обильная блаженством награда на небесах; почему и заповедано им за правду подвергаться злословию, преследованию и всякому злу. Ты перенес ложь и истину сделал победительницею; даже и теперь смело должно идти на встречу лжи; потому что все живут истиной. Итак мы ожидаем клириков помянутого брата нашего Иоанна и желаем, чтоб они пришли; думаем дать ему ответ и относительно твоей чести и относительно твоего труда. Он сам даже, как часто уже писали мы брату и соепискому нашему Максимиану, не без охоты открывает двери возвращающимся, так что никто не погибнет, разве только сын погибельный (Иоан. 17, 12); и тем большим для сего побуждением плакать будет то, что он один только заслужил отвержение. Это пишет к тебе, достоуважаемому, святое со мною братство, одобряя и утверждая твои труды во всем, которые впрочем не могли быть тяжелы и горестны, потому что понесены для Того, которого бремя легко и то благо (Матф. 11, 30). — Дано в 15 календы октября, в консульство Феодосия и Максима.