28. К Валентину.
Третье письмо посылаю тебе теперь, не получив сам ни одного от твоего великолепия. Что ты получил наши письма с большою радостью, оказал вручившему их тебе достойный тебя почетный прием и сделал с своей стороны все, в чем нужна была твоя сила, — это мы знаем и все это нам вполне известно, а письма от тебя все-таки мы не получили никакого. Если бы так долго хранил молчание кто-нибудь другой, менее благородный человек, то мы согласны, что ему можно бы было извиниться множеством дел. Но так как мы знаем возвышенность твоей души, твою горячую, искреннюю, неподдельную, твердую и постоянную любовь к нам, то от твоей достопочтенности такого извинения не примем. Не можешь сказать нам и того, чтобы на этот раз ты не жил там, потому что мы и это знаем. Одно только может нас достаточно удовлетворить за твое долгое молчание, если в будущем ты соблаговолишь вознаградить опущенное в прошедшее время и станешь присылать нам вороха писем с медотодочивыми уведомлениями о твоем здоровье и благополучии. Хотя мы живем в пустыне, в тяжелом осадном положении, и окружены тысячами опасностей, — при всем том мы не перестаем заботится о твоей [664] достопочтенности и ежедневно разведываем, как идут твои дела. Итак, хотя для того, чтобы мы узнавали это не от других, но от самого тебя, чье расположение нам так сладко и вожделенно, пиши нам постоянно о своем здоровье. Получая письма, приносящие нам добрые вести, мы получаем все, чего желаем от тебя.