1. К ЕВСТАФИЮ ФИЛОСОФУ.
Василий, множеством препятствий к свиданию с Евстафием доведенный до мысли приписывать его судьбе или счастью, по получении письма от Евстафия переменяет сию мысль, и видит в том же самом дело Промысла (Писано в 357 г.).
Удивительно, как ободрил и утешил ты меня своими письмами, когда терял уже я бодрость от немилостей, так называемого, счастья, которым всегда полагались мне какие-нибудь препятствия к свиданию с тобою. Иногда опрашивал я даже сам себя: не справедливо ли повторяемое многими, что есть какая-то необходимость и судьба, управляющая и маловажными и важнейшими из наших дел, и что мы – люди ни в чем сами не властны: или, если не это, то, без сомнения, какое-то счастье преследует жизнь человеческую? И такие мысли [6] найдешь весьма извинительными, когда узнаешь причины, которыми доведен я до них.
По молве о твоей философии оставил я Афины, презрев все тамошнее. С такою поспешностью проехал город на Геллеспонте 1, с какою ни один Улисс не бежал от пения Сирен. С удивлением, правда, взирал на Азию, но поспешал к митрополии 2 всех красот. Когда же прибыл на родину, и поискав, не нашел там тебя – великое для меня приобретение: с этого самого времени было у меня уже много разных причин, служивших неожиданным препятствием. Непременно надобно было или сделаться мне больным, и потому не видаться с тобою, или не иметь возможности ехать вместе, когда отправлялся ты на восток, а наконец, когда, перенося тысячи трудов, достиг я Сирии, и там не свидеться с философом, который отбыл к Египтянам. Опять надобно было отправляться в Египет, совершить путь дальний и трудный, но и здесь не получить, чего домогался. И столько был я несчастлив в любви к тебе, что надобно мне стало или идти к Персам, следовать за тобою к самым отдаленным варварам (ты, конечно, поехал бы и туда; так противоборствовал мне демон!), или сидеть здесь в Александровом городе, как это и случилось. И мне кажется, если бы не отказался я идти за тобой, подобно овце, которую манят, показывая ей ветвь, тебе довелось бы идти далее индийского Нисса, и скитаться в стране, ежели только есть какая на краю обитаемой нами вселенной. Но к чему говорить много? И теперь, напоследок, когда проживаешь ты на родине, не удалось мне видеться с тобою, потому что [7] удерживают меня от этого продолжительные недуги. А если и впредь они не облегчатся; то и зимою не свижусь с твоею ученостью. Не дело ли это судьбы, как сам бы ты сказал? Не дело ли необходимости? Почти не превосходит ли это и выдуманные стихотворцами басни о Тантале?
Но, как сказано, обрадован я твоими письмами, и не держусь больше прежней мысли. Напротив того утверждаю, что надобно благодарить Бога, когда подает Он блага. и не выходить из терпения, когда не ущедряет ими. Поэтому, если даст мне возможность видеться с тобою, то, конечно, признаю это для себя и самым лучшим и вместе самым приятным делом. А если замедлится наше свидание, перенесу эту потерю благодушно: потому что Бог, без всякого сомнения, распоряжает нашими делами лучше, нежели как предначертали бы мы сами.
Комментарии
1. Константинополь.
2. К Кесарии.