СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

АБУ ХАЙЙАН АТ-ТАУХИДИ

КНИГА УСЛАДЫ И РАЗВЛЕЧЕНИЯ

КИТАБ АЛ-ИМТА' ВА-Л-МУАНАСА

ДИАЛОГ О СЧЕТОВОДСТВЕ И СОЧИНИТЕЛЬСТВЕ (ИЗ «КНИГИ УСЛАДЫ И РАЗВЛЕЧЕНИЯ»)

Этой публикацией мы продолжаем печатать перевод избранных глав из замечательного произведения средневековой арабской прозы «Книги услады и . развлечения» Абу Хаййана ат-Таухиди (род. между 922 и 932 — ум. ок. 1023) Ранее мы подробно рассказывали о судьбе автора книги, которого в традиции называли «вторым Джахизом», а также о содержании и композиции памятника, представляющего собой своего рода интеллектуальный аналог «1001 ночи». Ночь за ночью встречаются два собеседника — могущественный вазир и блестящий эрудит и острослов, от лица которого и ведется повествование (всего в книге 40 ночей). Вазир спрашивает, литератор отвечает, беседа течет свободно и непринужденно, и постепенно перед нами разворачивается панорама интеллектуальной жизни мусульманского общества X в., «золотого века» арабо-мусульманской культуры. Основное внимание собеседников сосредоточено преимущественно на понятиях, учениях, теориях и концепциях (не зря Абу Хаййана называли также «литератором философов и философом литераторов»), однако вместе с тем то' тут, то там мы встречаем живые и запоминающиеся портреты деятелей эпохи, в-которую жил ат-Таухиди.

Атмосфера живой беседы воссоздана настолько точно и достоверно, что далеко не сразу начинаешь понимать, что почти каждая глава (ночь) имеет жесткий композиционный каркас и представляет собой выстроенный по законам логики и риторики трактат, который часто имеет форму диалога, напоминающего в какой-то степени диалоги Платона. Говорить о сознательном воспроизведении классической формы у нас нет оснований, но сходство несомненно. Глава, перевод которой мы публикуем, не исключение.

У читателя появляется возможность самому составить представление о стиле Абу Хаййана. Мы надеемся, что изящество его слога (который мы постарались передать в силу наших скромных возможностей) и удивительная актуальность, современность содержания этого диалога доставят вам удовольствие и развлечет вас, а может быть, над чем-то заставит и задуматься. Во всяком случае подобное соединение дидактики и развлекательности было характерной чертой литературы адаба, к которой принадлежит «Книга услады и развлечения». Цель адабных сочинений великолепно сформулировал в свое время Джахиз в своей знаменитой формуле — «научить, воспитать и развлечь».

Текст легок в восприятии и требует минимума примечаний. В завершение этого краткого вступления мы хотим лишь обратить внимание читателя на то, как продумана стратегия рассказчика в этом диалоге. Литератор, стремящийся склонить [68] вазира на свою сторону и заслужить его одобрение, сначала перечисляет довод за доводом аргументы своего оппонента, никак не высказывая своего мнения. Вазир же молча слушает и, может быть, даже не так уж и не согласен с оппонентом, как показывает конец главы. Наконец, личные выпады, оппонента против людей, которых вазир уважает, вызывает его возмущение, и лишь тогда, обеспечив себе сочувственное внимание со стороны патрона, литератор начинает пункт за пунктом опровергать эти доводы. Удивительная культура слова, культура спора. И ведь это десятый век.

СЕДЬМАЯ НОЧЬ

[96] ² Когда я ³ снова появился у вазира ⁴ в собрании, он сказал: «Я слышал, какая перебранка была у тебя сегодня с Ибн Убайдом ⁵ при дворе. О чем вы спорили?».

Я отвечал: «Ибн Убайд говорил: «Для правления нет ничего полезнее, почтеннее и достойнее счетоводства. Власть более всего нуждается в нем, и если счетоводство есть, она может обойтись и без ремесла красноречия, изложения и сочинения. Одно — дело серьезное, второе — баловство. Разве ты не видишь, что в красноречии полно пустословия, болтовни, обмана и лжи, а в ведении счетов, исчислении налогов, ревизии доходов и составлении отчетов ничего этого нет».

Еще он говорил: «Кроме того, первое ремесло имеет прочные основания и конкретную цель, приносит реальную выгоду и незамедлительную прибыль, а красноречие — всего лишь уловки и прикрасы. Одно — водоем, другое — мираж».

И говорил он также: «Как же низко стоит красноречие, если владеющих им считают тупицами и дураками. В старые времена писцы во дворцах халифов и в собраниях вазиров говорили: «Боже! Упаси нас от тупости сочинителей, глупости учителей и косноязычия грамматистов». Ведь сочинитель, учитель и грамматист — братья, хотя и от разных матерей. Одной язвой поражены, одним обычаем объединены, одним пороком породнены, хотя и различно их состояние и неодинаково достояние».

И говорил: «... ⁶ В огромной и обширной державе достаточно бывает одного сочинителя, но не хватает и сотни писцов-счетоводов. А если одно нужнее, значит, другое — ниже. Со счетоводством связаны жизненные интересы [97] и черни, и знати. Не различаются в этом малый и великий, униженный и возвышенный.

Благоразумные и опытные люди всегда советуют своим детям и тем, о ком пекутся, изучать счетоводство, говоря им: «Это корзина с хлебом». К этому нечего прибавить. Если некто говорил с ошибками, искажая слова и неверно расставляя их, но выразил себя и вразумил другого, достиг цели и передал сообщение, то этого ему достаточно. А сверх достаточного только лишнее. Без лишнего же можно легко обойтись, а без существенного — никак».

И говорил: «Сочинительство плохо еще и тем, что на занимающихся им всегда смотрят с подозрением и обходятся с ними сурово, как например с родом ал-Хасана ибн Вахба ⁷ или с родом Ибн Савабы ⁸».

Тут вазир воскликнул: «Эти выпады недостойны. Что же ты ему ответил?».

Я отвечал: «Он ушел из собрания не раньше, чем был посрамлен и унижен. Так и бывает со всяким, кто поносит луну за пятна, а солнце — за затмение, кто утверждает ложь и защищает лжеца, кто пытается ниспровергнуть истину и оклеветать хранителя ее. Я сказал ему: «Послушай. В твоих словах еще можно было бы усмотреть какой-то смысл, если бы сочинение, изложение и красноречие были бы чем-то отдельным от ремесла ведения счетов, исчисления налогов, [69] ре- …да же оба ремесла взаимосвязаны и переплетены, когда они объемлют и охватывают одно другое, то как может быть состоятельным твое суждение и приемлемым твое утверждение? Разве ты не знаешь, что даже те [98] ведомства, где чиновники заняты исключительно подсчетами, нуждаются в сочинении книг, трактующих о навыках, которых требует ведение дел в них. Ведь подготовить работников для них можно только при наличии таких книг, задала которых — красноречиво разъяснять, доходчиво толковать и понятно излагать. Все это — дело писца-сочинителя, которого ты хулишь и поносишь. Ведомства эти известны и задачи их описаны, так что я просто перечислю их тебе, чтобы ты понял, как ошибаешься и сколько от правды отклоняешься.

Это — военное ведомство, казначейство, ведомство двора и канцелярия правителя, ведомство запечатывания и вскрытия печати, ведомство мер и финансов, монетный двор, ведомство жалоб, ведомство полиции и происшествий, не говоря уже о службах, подчиненных этим ведомствам, таких, как отдел садово-огородного налога, отдел ассигнований, отдел контроля за урожаем, различные канцелярии и палаты и так далее. Писец-счетовод должен разбираться в статьях бюджета, чтобы, собирая и взимая деньги, он мог правильно подсчитать и записать их. Да и взимать их он сможет лишь с помощью убедительных записей, неотразимых доводов и досконального, знания всех тонкостей.

Среди этих статей дохода — поземельный налог, который взимается как с земель, захваченных силой, так и с земель, уступленных по договору, а также с вновь освоенных земель, земельных наделов, плодоносящих пальм, земель, доставшихся по разделу, заложенных участков; [99] подушная подать, взимаемая с зиммиев ⁹; налог на верблюдов, коров и овец; пятая часть, взимаемая с военной добычи, полезных ископаемых, кладов и зарытых сокровищ, а также с морских промыслов; десятина, взимаемая за проезд с купцов, а также с потерянного и найденного или с наследства без наследника; выплаты на подаяние. Это и многое другое требует огромной переписки с соблюдением установленных формальных и принятых оборотов. Упомянем, например, подряды на содержание почты, отчисления с Торговли вином, строительные подряды и акты о возвращении неиспользованных фондов, акты оценки урожая до и после его сбора, договоры об оросительных механизмах, колесах и черпалках, акты оценки ранних овощей, землемерные записи и записи об измерениях уровня воды, документы, определяющие налоги с иноверцев, взимание средств на подаяние, исчисляющие размер поземельного налога, и прочее, чем забиты книги счетоводов.

Твои слова: «Без всего этого можно обойтись» — ничем не оправданное высокомерие. Наличие денег и их прибавление, их изобилие и поступление в эти ведомства иногда зависит больше от красноречия, иногда сильнее связано со счетоводством, иногда же и то и другое имеет одинаковое значение. Писец же достигает совершенства и полностью соответствует своему имени лишь тогда, когда овладеет [100] обоими ремеслами и, кроме того, усвоит основания права и его положения, стихи Корана и их толкование, и еще разнообразные и многочисленные сведения из всевозможных искусств, чтобы иметь их наготове на всякий случай, и добавит к этому знание ходячих поговорок и редких Стихов, образцов изысканного слога, преданий о достойных деяниях и памятных беседах, когда почерк его будет, словно литое [70] золото, а речь — словно вышитый узор. Совершенства в ремесле писца настолько трудно достичь, что некто сказал: «Вряд ли кто соединил в себе все это кроме Джафара ибн Иахйи ¹⁰, который писал как каллиграф, был красноречив как Сахбан ¹¹, управлял как грек, был воспитан как араб и добродетелен как иракец». Неужели ты не видишь, что счетоводство утонуло в пучине всех этих знаний?

Знай, что красноречивый черпает свое красноречие из разума, основывает его на силе и остроте ума. Не то — счетоводство. Если кто- то думает, что царство покоится на счетоводстве, то он прав, но только после красноречия сочинителя, ибо властитель повелевает и запрещает, уговаривает и возвещает, убеждает и понуждает, угрожает и обещает, выступает поручителем и будит желания, вселяет надежды, утверждает чаяния и улаживает спорные вопросы, дает подданным вкусить справедливости и оберегает их от бед произвола, и только потом взимает. А взимая, он ощущает потребность в счетоводстве, чтобы знать итог и приступить к распределению дохода на основании подсчетов и тем обезопасить себя от ошибок. Взгляни, как различается место красноречия и счетоводства. Да и как вообще ты берешься присудить превосходство одному из них? Если бы ты судил по справедливости, ты бы признал, что ремесло писца объединяет оба искусства, я имею в виду счет и красноречие. Человек не может взять единое ремесло, рассечь его пополам и превознести одну половину над другой. [101].

Что касается твоих слов: «Одно ремесло — забава, другое — дело серьезное», то до чего же ты зол на красноречие. Ведь именно оно — дело серьезное. Оно пожинает плоды разума, оно утверждает истинность истины и ложность лжи, устанавливая должный порядок вещей. В жизни ведь бывает, что истина предстает ложью, а ложь — истиной, что они выглядят иногда розно,| а иногда-одинаково, ибо этот мир содержит в себе добро и зло, покорность и противление, бунт и повиновение, прямоту и кривизну, веру и неверие. Вот для чего нужен знаток красноречия и мудрости, владеющий словом и слогом. Здесь — сфера разума, а остальное — сфера практики.

А твои слова: «Сочинительство — ремесло с неясными основаниями, а счет — ремесло с четко определенными основаниями» — просто вздор. Ведь основание сочинительства — разум, путь его — слово, завершение его — письмо. Своими словами ты показал, что не в состоянии узреть столь благородное основание и столь тонкое начало.

Относительно твоих слов: «Красноречие — прикраса, похожая на мираж» я уже сказал достаточно, и если это тебя не убедило, то тут нужны доводы другого рода.

А как омерзительны твои слова: «Сочинителей считают глупцами». Если бы ты уразумел суть дела, ты бы не осмелился так говорить и не издал бы ни звука, ибо это — клевета на добродетельных предков и на сам первоисточник. Да д потом, если бы красноречивого считали глупцом, даже когда он умен, тогда и дурака должны были бы считать мудрецом только за то, что он косноязычен. Зря надеешься!

[102] А твои слова: «Сочинитель, учитель и грамматист — братья по косноязычию»! Да ведь все люди учатся именно у учителя, ученого и грамматиста, хотя, конечно, изредка и среди них может оказаться такой, которому из истины мало что перепало.

Что же касается твоих слов: «Царству достаточно одного сочинителя», то тут ты прав. Ведь этот один по своему могуществу равен многим, а эти многие, вместе взятые, не могут заменить его одного. Твои слова говорят против тебя, а не за тебя. Пойми, что если ты нуждаешься в обувщиках больше, чем в изготовителях благовоний, то это [71] не значит, что обувщик достойнее парфюмера, или что парфюмер ниже Обувщика. Врачей меньше, чем портных, которые нам нужны чаще, но из этого не следует, что врач ниже портного.

Теперь о твоих словах: «Люди все время советуют детям изучать счетоводство, говоря: «Это корзина с хлебом». Все так, как ты говоришь, ведь это ремесло одинаково нужно и малым, й великим, однако благороднее то искусство, в котором нуждаются люди благородные. Благороднее же всех — повелитель, и. именно он нуждается прежде всего в человеке, умеющем излагать и сочинять. Такой человек становится его языком, которым он говорит, его глазом, которым он смотрит, его кошельком, из которого он извлекает свое мнение и свое решение по любому делу. И у такого человека напарника быть не может, ибо он — хранитель тайн, которому поверяют сокровенное и открывают душу.

А разве правильны твои слова: «Кто выразил себя и вразумил собеседника с помощью неправильных и искаженных слов, тому большего и не надо»? Как можно принять такое суждение? Ведь смысл речи меняется с изменением флексии, суждение изменяется с заменой имен, понятие меняется с заменой глаголов, общий смысл преобразуется с заменой частиц. Один человек из Рея ¹², благородного происхождения и высокого положения, весьма самодовольный, сказал однажды: «Садись, закусишь нами» вместо: «Садись, закусишь с нами». Видишь, какую нелепость произнес он, [103] какую малость не смог выразить из-за своего невежества. Да ты и сам, наверное, знаешь множество подобных историй и не раз бывал их свидетелем.

Уже хотя бы то утверждает достоинство красноречия, что ты можешь поносить нас лишь с его помощью. Только опираясь на его силу ты в состоянии построить речь против нас. Оказывается, что оно не только само твердо стоит на ногах, но и другим дает опору. Такие вот удивительные чудеса.

А твои слова: «Сочинительство плохо еще и тем, что на сочинителей смотрят с подозрением и обходятся с ними сурово» вообще не заслуживают ответа. Лай собак солнцу не вредит. Лучше не марать язык о подобные измышления. Всевышний сказал: «и, когда обращаются к ним с речью невежды, говорят: «Мир!» (25:64). Умар ибн ал-Хаттаб ¹³, да будет доволен им Аллах, говорил: «Даже если человек прям как стрела, клеветники найдутся». И род Ибн Вахба и род Ибн Савабы слишком благородны, достойны и возвышены разумом, чтобы отзываться о них так, как не говорят о презреннейших рабах, ничтожнейших глупцах и трусах, о последних отбросах среди черни. Такое мы слышали только в собрании у Ибн Аббада ¹⁴. Говорил это и он сам, и те, кто изо всех сил старался понравиться ему и добиться его благосклонности подобными россказнями. Зависть к их мастерству — вот что заставляло его выдумывать про них подобные нелепицы. Он думает, наверное, что клевета на других заслоняет правду о нем самом. Если бы он очистил свой язык, свое собрание и свои взгляды и не пытался бы очернить своих предшественников, это было бы достойнее и больше бы его украсило. Однако, когда отсутствуют здравый ум, мудрая сдержанность, твердая вера и прямой нрав, могущество и богатство обращаются против самого человека, а не против других, изменяют ему, а не поддерживают. Упаси нас Аллах от блага, которое оборачивается бедой. Привет испытаниям, которые прививают зоркость и искореняют пороки. Однако кто может пить и не пьянеть? Кто, опьянев, способен сохранить разум? Кто, протрезвев, не мучается от [72] похмелья и головной боли? Какое похмелье не умножает силу искусителя?».

[104] Тут вазир сказал: «Это хороший урок тем, кто так думает и этому следует. Откуда это у тебя? И почему бы тебе не пойти служить в какое-нибудь ведомство? Отчего ты довольствуешься своим одеянием?».

Я отвечал: «Я люблю покой прежде всего. Довольствоваться малым — вот мое желание».

Он возразил: «Ты называешь лень любовью к покою, а вялость — довольствием малым».

Я отвечал: «Если достичь покоя можно только с помощью вялости, а досуга — только с помощью лени, то я не против них».

Он сказал: «У каждого свое мнение, свой выбор, свое воспитание, свои обычаи, свои привычки. Сдвинешь его с них, он беспокоится, посулишь что-то иное, пугается. Кажется, близится полночь».

Я отвечал: «Кажется».

Он сказал: «Прощай. Я приготовил для тебя вопрос, который задам в следующий раз, если того захочет Всевышний».

И я удалился.

Комментарии

1. Абу Хаййан ат-Таухиди. Книга услады и развлечения. Шестая глава // Народы Азии и Африки. 1984. № 5. С. 100—110; Он же. Об арабах и персах // Народы Азии и Африки. 1985. № 4. С. 69-79; Он же. Диалоги (из «Книги услады и развлечения)» // Восток-Запад. М., 1988. С. 40—85.

2. В квадратных скобках помечены страницы оригинала для удобства читателей, которые владеют арабским языком, в случае, если они будут испытывать необходимость обращения к оригиналу.

3. Повествование в книге ведется от первого лица.

4. Постоянный собеседник автора, запись бесед с которым и составляет содержание книги. Идентификация вазира-собеседника представляет собой довольно сложную проблему. Не исключено, что это — собирательный образ.

5. Ибн Убайд — чиновник государственного аппарата багдадских. Буидов, автор послания о дружбе, которое Абу Хаййан приводит в одном из своих сочинений.

6. Лакуна в тексте оригинала.

7. Род Ибн 'Вахба дал многих вазиров и высокопоставленных чиновников аббасидского двора, из которых ал-Хасан ибн Вахб, заведовавший канцелярией, отличался литературным дарованием. Многие представители клана не раз попадали в немилость.

8. Семья Ибн Савабы дала на протяжении IX в. нескольких крупных чиновников аббасидской администрации, которые не раз попадал« в опалу.

9. Зиммии — представители покровительствуемых религий: христиане и иудеи.

10. Джафар ибн Йахйа ал-Бармаки (кази, в 803 г.), последний представитель династии Бармекидов, которая занимала пост вазира аббасидских халифов на протяжении всей второй половины VIII в.

11. Сахбан Ваил — знаменитый оратор, красноречие которого вошло в поговорку.

12. Рей — древний город в Иране к востоку от Тегерана.

13. Умар ибн ал-Хаттаб — второй праведный халиф (634-644), один из наиболее выдающихся деятелей раннего ислама.

14. Ас-Сахиб Исмаил ибн Аббад (ум. в. 995 г.), буидский вазир, крупный литератор, один из двух адресатов знаменитой сатиры Абу Хаййана «О нравах двух вазиров».