-

ИНОСТРАННОЕ ОБОЗРЕНИЕ

Некоторую аналогию с Македонией представляет и Марокко: Марокко также состоит под опекою Европы, при ближайшем фактическом участи двух уполномоченных держав — Франции и Испании, взявших на себя устройство международной полиции в известных пунктах; разница только в тому что Марокко считается самостоятельным государством и по своему географическому положении, как и по размерам своих торговых сношений, представляет огромный интерес для некоторых из наиболее могущественных европейских наций — для Германии, Англии и Франции. Французское правительство, вместе с испанским, имеет относительно Марокко, определённые полномочия, которые оно также выполняет самостоятельно, без заметного участия Испании, — подобно тому, как Австрия распоряжается на Балканском полуострове при номинальном только участии России; но Франция вынуждена точно держаться постановлений международной алжесирасской конференции, за [405] соблюдением которых зорко следит Германия, и в этом кроется источник возможных пререканий и конфликтов, более или менее опасных для общего мира. Последние события в Марокко наглядно доказали всю тщету искусственных политических комбинаций, предполагающих коллективную опеку иностранных государств над чуждым и неподвластным им народом. В конце шля туземцы в Казабланке напали на портовые сооружения, производимые европейцами, разрушили начатые постройки, разбили локомотив и умертвили восемь человек, в том числе пять французов; толпы туземных патриотов, возбуждённых фанатическими речами мусульманских проповедников, угрожали смертью всем вообще иноземцам, но были на первых порах рассеяны высадившимися с французского крейсера матросами. Нисколько дней спустя, стали собираться в окрестностях многочисленные отряды вооруженных всадников, кабилов, готовясь к «священной войне» портив иноверцев и иноземцев, вздумавших завладеть их родиной; особенно пугала и возмущала их мысль о железной дороге, которую будто бы предполагалось построить через их территорию. Эти арабские полчища ворвались 5 августа (нов. ст.) в город и совершили в нем ряд жестоких зверств, причем особенно пострадали туземные бедняки-евреи; немногие европейцы и иностранные консулы успели спрятаться в хорошо защищенных домах, под охраною матросов и при весьма сомнительной и недостаточной помощи войск, находившихся в распоряжении местного губернатора, который вообще склонен был воздерживаться от вмешательства в действия своих соплеменников и только крайне неохотно подчинялся призывам иностранных представителей. Два дня владели городом кабилы; для изгнания их французская эскадра бомбардировала Казабланку и почти совершенно разрушила значительную часть города; некоторые выстрелы попали в мусульманские мечети, что еще более разожгло мусульманский фанатизм. Кабилы удалились на время, но затем собрались вновь в еще более значительном числе; они неоднократно повторяли свои смелые набеги, но каждый раз отступали под сильным артиллерийским и ружейным огнём французов.

Эти военные действия отдельной европейской державы в пределах Марокко не были предусмотрены алжесирасской конференцией и даже прямо возбранялись ею; а между тем они вызваны настоятельною необходимостью, и портив них ничего не может сказать самая придирчивая и недоверчивая дипломатия. Но как справиться с туземным населением Марокко и с родственными ему воинственными обитателями пустыни? Внутренняя государственная власть бессильна, или, вернее, она фактически почти совсем не существует; [406] султан, имеющий свою резиденцию в Феце, не располагает никакими реальными силами, и портив него поднялись два конкурента из которых каждый имеет своих влиятельных и многочисленных приверженцев. Для водворения порядка в стране и для обеспечения прочной безопасности европейцев пришлось бы предпринять целую военную экспедицию и потом оставить гарнизоны в главных торговых центрах; другими словами, произошло бы завоевание Марокко, которое однако немыслимо при существующем соперничестве заинтересованных держав. Таким образом, весь план алжесирасской конференции оказывается построенным на песке и падает, как карточный домик, при первом столкновении с действительностью. Марокко признано самостоятельным государством и в то же врем подвергнуто постоянному иноземному вмешательству во имя защиты интересов пришлых поселенцев, предпринимателей и коммерсантов; при этом упущено из виду вполне естественное предположение, что Марокко, будучи самостоятельным государством, может пожелать избавиться от иностранных благодетелей и устроить свою жизнь по своим собственным понятиям, идеям и верованиям, без стеснительной иноземной опеки. Марокко, с его своеобразным- мусульманским населением, было принято почему-то за свободную область для европейской колонизации и между посторонними нациям возникли только споры о том, кому и как и в каких пределах следует по взаимному соглашению распоряжаться в этой стране. Подобный взгляд на чужие земли, занятые не европейскими, малокультурными расами, лежит в основе всей так называемой колониальной политики современных просвещённых государств; он в существе глубоко несправедлив, предполагая бесправие народов имеющих свои вековые права и традиции, и вместе с тем он ошибочен на практике, вследствие чего приводит к крайне тягостным разочарованиям и неожиданностям. Даже африканские готтентоты и герреро не расположены подчиняться культурным немецким пришельцам и упорно восстают портив них с оружием в руках, к удивлению и неудовольствию германской дипломами; как же можно было ожидать, что туземные жители Марокко и пограничных с ним областей согласятся признать свои земли бесхозяйными, подлежащими свободному завладению иноземными предпринимателями? К сожалению, этот принципиальный вопрос не существует для дипломами, и оттого так часто выступают пред нею неразрешимые и опасные задачи, вызывающие тревогу в культурном мире.

Текст воспроизведен по изданию: Иностранное обозрение // Вестник Европы, № 9. 1907