54. Донесение № 8. В. Р. Бахерахта министру иностранных дел Российской империи М. Н. Муравьеву с характеристикой великого визиря Марокко.

Танжер. 25 апреля/7 мая 1899 г.

Милостивый государь
граф Михаил Николаевич

Во время пребывания моего в Марракеше я имел несколько свиданий и разговоров наедине с великим визирем, суть которых я долгом считаю передать вкратце вашему сиятельству.

Но прежде всего я считаю необходимым дать краткую характеристику личности моего властолюбивого собеседника. [221]

Как известно, Бахмет сосредоточивает в мощных руках своих все управление страною. Он далеко не любим, но страшен решительно всем.

Султан, зная его и привыкнув к нему с детства. — Бахмет был любимым камергером-секретарем его отца, — всецело отдал себя самого и управление всеми делами государства опытному лукавому и энергичному визирю. Несметные богатства, им постепенно накопленные, обеспечивают за ним беспрекословное рабское повиновение камарильи из соплеменников, так называемых «бочаров», посредством которых он удерживается у власти, успешно сопротивляясь даже сильной партии шерифов (дворянскому духовенству), для которых Бахмет — не что иное, как недостойный выскочка.

Говорят что вширь, побуждаемый честолюбивыми замыслами, постарался посредством подкупа книжников доказать свое будто шерифское происхождение, с затаенной мыслью в удобную минуту завладеть верховной властью.

Бахмету около 56 лет, он довольно тучен и коренаст, расположен к апоплексии, первому предостережению которой он подвергся за несколько дней до моего прибытия в столицу. В настоящее время он оправился, но повторение припадка, по словам лечившего его французского доктора-дипломата Линареса, о котором я буду говорить в другом рапорте своем, — возможно каждую минуту.

Все сходятся во мнении, что относительно ведения внутренней политики он не имеет себе равного в искусстве использовать для центральной власти соперничествующие элементы местных племен. Однако говорят, что дела в Тафилельте (за Атласом) далеко еще не улажены. Там имеется дело именно с франдирующим элементом шерифов, колыбелью которых считается Тафилельт.

Понятно, что внезапное исчезновение Бахмета подвергло бы Магреб всяким случайностям, открывая двери честолюбивым замыслам многих, не исключая даже членов царствующей династии.

Относительно внешней политики, или, лучше скачать, сношений с представителями иностранных держав, то Бахмет, кажется не держится определенной программы, прислушиваясь чаще всего к советам умного заведывающего финансами Сид Мухаммед Тази, ярого ненавистника всего чужеземного.

Как ваше сиятельство, быть может, изволите помнить, Франция в настоящее время далеко недовольна нынешним направлением мароккской политики относительно нес. [222]

Согласно данному моему французскому коллеге обещанию, я воспользовался первым удобным случаем, дабы доказать всякими доводами Бахмету, что Мароккская империя имеет настоятельный интерес жить в мире и согласии с мощной ее соседкой. Францией, качестве моем представителя дружественной и вполне чуждой всяким своекорыстных целей державы, — сказал я Бахмету, — могу лишь указать на опасность, грозящую Магребу в случае утраты благорасположения Франции.

Я при этом предостерегал его не увлекаться добрыми советами в особенности Англии, которая вместе с другими западными державами в случае вооруженного столкновения Марокко с Францией, лишь воспользуется случаем, чтобы забрать в свои руки какой-нибудь прибрежный пункт мароккской территории. Для вящего доказательства и подтверждения моих слов я указал моему собеседнику на сходную политику Англии относительно Турции, благодаря которой лишилась стольких подвластных ей некогда областей.

При этом я подчеркнул положение, занимаемое ныне в сонме держав могущественной Россией, дружбы которой все добиваются и явным доказательством благорасположения которой относительно Марокко служит учреждение в Танжере дипломатического представительства и настоящее личное мое присутствие в столице империи.

Бахмет отвечал, что дружба великой России ценится здесь по достоинству, и прибавил, что лично он считает за счастье, что прибытия русского представителя совершилось во времена его управления.

Я должен, однако, сознаться, что беседы мои с визирем носили скорее характер монологов, ибо он большей частью ограничивался киванием головы в знак согласия и лишь изредка выговаривал несколько одобрительных слов.

Таким образом, вследствие замкнутой неподвижности хитрой физиономии Бахмета весьма трудно определить, произвели ли слова некоторое впечатление, и еще труднее судить, оставят ли они в нем некоторые следы. Это докажет недалекое будущее, ибо решение инцидента по поводу задержания в Рабате, но тотчас же освобожденного члена французской военной миссии из мусульман, предстоит на днях. Уступчивость или упорство в этом деле со стороны марокканцев послужит, так сказать, пробным камнем в образе действия и относительно Франции и, следовательно, до некоторой степени и доказательством, оставили ли мои разговоры с Бахметом некоторые следы или нет. [223]

В общей сложности я из разговоров моих с великим визирем вынес впечатление, что Бахмет в сущности весьма мало интересуется вопросами, так сказать, внешней политики и обращает на них внимание, поскольку они способны отражаться на внутренние дела, которые для него сводятся к тому, чтобы самому как можно крепче держаться у власти для увеличения и закрепления та собою уже накопившихся в его руках всякими правдами и неправдами огромных богатств.

С глубочайшим почтением и совершенною преданностью имею честь быть

вашего сиятельства
покорнейшим слугою

/подпись/

АВПРИ, ф. Политический архив, оп. 482. 1899. д. 1369, л. 33-34 об. Русский язык.