53. Донесение № 7. В. Р. Бахерахта министру иностранных дел Российской империи империи М. Н. Муравьеву с сообщением о визитах к султану и великому визирю Марокко.

Танжер. 25 апреля/7 мая 1899 г.

Милостивый государь
граф Михаил Николаевич

Вслед за торжественной аудиенцией, о подробностях коей я имел честь доложить вашему сиятельству 27 марта/8 апреля сего года за № 6 ²⁴, я был принят султаном в так называемой частной аудиенции, происходившей в одном из павильонов дворцового сада и при которой присутствовали кроме султана, великого визиря и меня один только мой переводчик.

Аудиенция эта продолжалась лишь несколько минут Султан, сидя на диване, у подножья которого находился великий визирь, после того как мне подан был стул, обратился ко мне через посредство визиря, [218] поручая сему последнему вести за него разговор, который, впрочем, ограничился обменом обычных в подобных случаях комплиментов.

По установленной для приема иностранных представителей программе я и вместе со мною и сопровождающие меня лица были приглашены к завтраку у великого визиря в его роскошный замок. Дворец этот занимает целый квартал в центре города. Он окружен высокою стеною, в нем много внутренних дворов, отделенных друг от друга такими же высокими стенами, вдоль которых протягивается лабиринт проходов и коридоров.

Завтрак был сервирован в одной из зал, окружающих дворец — patio. Нескончаемо чередовались блюда, которые несли через двор бесчисленные негры в пестрых костюмах. За стол поместились кроме нас и секретаря визиря, сев рядом со мною, министр финансов, хитрый пожилой Тази, единственный из сановников, советов которого до известной степени слушается визирь. Он же сам, по здешнему обычаю, за стол не садился.

Общая обстановка угощения была крайне своеобразная. Через открытые двери залы виделся patio, полный приглашенных и прислуги, среди которых били несколько фонтанов. Сбоку находился оркестр из двадцати человек музыкантов, утомительно наигрывавших однозвучные мелодии.

Когда кончился завтрак, визирь подошел ко мне и повел нас в другой салон, также выходящий на patio. Там нам был предложен кофе и сильно распространенный здесь чай с примесью душистых трав.

Несколько дней спустя состоялся другой завтрак, предложенный нам от имени султана в павильоне загородного парка его величества. На нем, однако, не присутствовал ни султан, ни визирь, и приняли нас по своеобразному здешнему этикету чиновники второго разряда, как то управляющий дворцом, заведующий податной частью, секретарь визиря и др.

Вообще я должен сознаться, что я удивляюсь благодушному долготерпению являющихся в Марракеш иностранных представителей, безропотно подвергающихся крайне небрежному обхождению с стороны здешнего придворного этикета.

Правда, в день торжественного въезда вновь прибывшему представителю оказывают воинские почести, но зато официальный прием у султана — на дворе, даже за стенами дворца, его величества, сидя на коне, между тем как представитель и сопровождающие его лица обязаны стоять пешком, — имеет весьма неблаговидный, если не унизительный характер. [219]

Но верхом непочтения к особе иностранного представителя можно назвать образ приема в день частной аудиенции. На обширной площади, чрез которую приходится проходить, следуя во дворец, нарочно выставлены войска, без оружия, в сидячем положении, с приказанием не тронуться с места при появлении посланника. То же самое повторяется и внутри дворца, где лестницы и проходы сидящими на корточках чиновниками и служителями, также не дававшими проходу.

Считая подобный образ действия вполне неприличным, я не скрыл своего мнения на этот счет великому визирю, заявив, что я такому обхождению вторично подвергать себя не стану и что я скорее откажусь от чести быть принятым на назначенную в следующую субботу, канун моего отъезда, прощальную аудиенцию. Видя, что я серьезно решился настаивать в этом отношении на своем, великий визирь еще в пятницу вечером велел передать мне, что в знак особого почтения и внимания к особе представителя России султаном будут даны приказания в желаемом мною смысле, т. е. что будет сделано то, что до сих пор ни для одного из представителей сделано не было: при проходе моем солдаты и прислуга станут на ноги!

Таким образом, я на следующий день в 7 3/4 часов утра отправился на прощальную аудиенцию к султану. Поблагодарив его величество за гостеприимство, я прибавил, что могу лишь поздравить его с именем при себе такого мудрого, опытного и даровитого советника, как великий визирь Бахмет. на что визирь ответил комплиментом по моему адресу. Последние слова мои были, что дружба России приносит счастье, доказательством чего служит возрождение Франции. Благорасположение России принесет такое же Марокко, которому искренно желаем всякого преуспеяния под благотворным скипетром его величества.

На что султан отвечал (через посредство визиря), что он питает надежду, что при случае я буду служить в Танжере посредником между его правительством и иностранными представителями в смысле защиты его законных прав. В ответ на эти слова я сказал, что я все это передам по начальству.

Хотя вначале я думал было отказаться от принятия обычных, впрочем малоценных, султанских подарков, я в последнюю минул решился отступить от первоначального моего намерения на том основании, что с разных сторон мне говорили, что это будет для махзена лишнею обидою. Итак, я и сопровождавшие меня лица были одарены кто конем, кто мулою с саблею в серебряных оправах довольно грубого изделия. [220]

Оставив Марракеш 11/23 апреля, мы в следующее светлое Христово воскресение прибыли в Мазаган, ожидая там прибытия из Кадикса канонерской лодки «Грозящий», которая, задержанная дурной погодой, пришла только в следующий четверг. На другой день, т.е. пятницу 23 апреля/6 мая, мы благополучно прибыли на место, в Танжер, и тотчас высадились на берег, где я был встречен местными властями при обычном церемониале и с отдачей мне воинских почестей.

Да будет мне дозволено воспользоваться настоящим случаем, чтобы засвидетельствовать перед вашим сиятельством об отличном во всех отношениях удачном исполнении лодкою «Грозящий» возложенного на нее поручения. Не могу нахвалиться как любезной предупредительностью командира капитана 2-го ранга А. Н. Арцеулова и всех офицеров находившегося в моем распоряжении судна, так и умелым управлением судном вдоль малоисследованных берегов Северо-Западной Африки, где плавание вообще сопряжено с немалым риском и опасностью.

С глубочайшим почтением и совершенною преданностью имею честь быть

вашего сиятельства
покорнейшим слугою

/подпись/

АВПРИ, ф. Политический архив, оп. 482, 1899. д. 1369. л. 30-31 об. Подлинник. Русский язык.

Комментарии

24. В. Р. Бахерахт ошибается, его донесение № 6 датировано 30 марта 1899 г.; 27 марта/8 апреля 1899 г. датировано его же донесение № 5.