40. Донесение № 1. В. Р. Бахерахта министру иностранных дел Российской империи М. Н. Муравьеву с изложением первых впечатлений от пребывания в Марокко.
Танжер. 4/16 мая 1898 г.
Милостивый государь
граф Михаил Николаевич
Прибытие мое в Танжер обставлено было обычными здесь для иностранных представителей почестями и церемониалом.
У пристани меня встречали заведовавший по сие время русским интересами в Марокко испанский посланник со всем составом миссии, равно как и драгоманы остальных пребывающих в Танжере миссий, явившиеся с поздравлениями от имени своих начальников.
Несколько дальше, у городских ворот, меня ожидал представитель султана для внешних сношений Сид Мухаммед-Торрес, старик семидесяти в живописном белом бурнусе, с длинной серебристо-белой бородой. Около него стоял со свитою великан-паша – губернатор, риффен по происхождению.
После обмена комплиментов меня проводили в город. Поднимаясь по узким крутым извилистым и грязным улицам Танжера, среди многочисленной пестрой толпы, собравшейся посмотреть на посланца далеких северных стран, я прежде всего зашел в испанскую миссию, над которой развевался русский флаг, чтобы там же поблагодарить посланника за устроенный мне прием. Оттуда двумя отданными в мое распоряжениями солдатами (кавасами) я прошел через город в одну из находящихся за воротами гостиницы. [196]
Через день, в субботу, так как по пятницам у мусульман приемов не бывает, я отправился в сопровождении испанец посланника и вновь поступившего на службу нашего генерального консульства, по рекомендации г-на Охеда, драгомана к представителю султана.
После официального представления меня Сиди-Мухаммед Торресу — среди более чем скромной домашней обстановки — и обмена нескольких слов, г-н Охеда удалился, и я тогда вручил занимающему здесь пост министра иностранных дел копию с моих верительных грамот, причем я прочел ему речь на французском языке, оставив ему затем, по принятому здесь обычаю, подписанный мною арабский перевод с оной.
Этою речью я постарался с первого же дня поставить русское представительство на подобающую ему высоту в духе и смысле данных мне вашим сиятельством инструкций и рассеять в то же время некоторые распускаемые нашими политическими недоброжелателями слухи о вполне второстепенной роли, которую нашему представительству суждено играть в Танжере, подчиняя его всецело пребывающей здесь французской миссии. Эти же недоброжелатели, по дошедшим до меня слухам, постарались также умалить в глаза султана мароккского значение и мировое положение России. Это и заставило меня распространяться в речи моей о могуществе Российской державы.
Сид-Мухаммед, прочитав со вниманием арабский текст моей речи, сказал мне в ответ, что он передаст мои слова шерифу, что он очень рад приветствовать представителя могущественной Русской империи, явившегося впервые в Марокко, притом еще в качестве искреннего друга; наконец, что он приложит все старания к поддержанию наилучших отношений со мною.
Перед уходом я ему еще повторил, что во всякое время я буду готов сообщать ему взгляды императорского правительства в случае возникновения каких бы то ни было недоразумений между ним и представителями иностранных держав, прибавив, что Россия, не имея здесь прямых интересов, в состоянии беспристрастно судить, с высоты занимаемого ею мирового положения, об истинной выгоде и пользе Мароккской империи.
День спустя Сид-Мухаммед Торрес отдал мне визит. Я воспользовался этим случаем, чтобы еще говорить ему о России показывая ему, между прочим, карту, на которой обозначен великий сибирский путь, что, видимо, его заинтересовало. [197]
Иностранные представители посещают Сид-Мухаммеда в экстренных только случаях. Сношения по текущим делам ведутся через посредство драгоманов.
С глубоким почтением и таковой же преданностью имею честь быть.
милостивый государь,
вашего сиятельства
покорнейшим и преданным слугою
/подпись/
АВПРИ, ф. Политический архив, оп. 482. 1898. д. 1368. л. 2-4 об. Подлинник. Русский язык. Опубликовано: Советские архивы... с. 56-57.