36. Из инструкции МИД Российской империи министру-резиденту, управляющему генеральным консульством в Марокко (Танжере) В. Р. Бахерахту.

Состоявшееся назначение ваше, по высочайшему указу государя императора на пост министра-резидента нашего в Танжере знаменует собою начало непосредственных сношений русского правительства с империею мароккских султанов, издавна обращавшею на себя внимание Европейского материка ввиду занимаемого ею исключительного географического положения.

Не имея прямых интересов в Марокко, мы до последнего времени не придавали существенного значения сношениям с этою страною и первоначально представительство там России было нами вверено бельгийскому министру-резиденту, а впоследствии исполнение тех же обязанностей было передано посланнику испанского правительства, игравшего столь видную роль в истории означенного мусульманского государства.

Но в течение истекших лет соперничество держав в Марокко стало заметно усиливаться, утратило постепенно характер борьбы местных интересов и, перейдя в обширную область политических комбинаций общего свойства, получило совершенно исключительное значение, особенно ввиду оживившегося восточного вопроса и усиленной деятельности европейских государств по разделу Африканского материка.

Эти обстоятельства не ускользнули от внимания императорского министерства и послужили основанием к учреждению нашего представительства в Танжере в соответствии с тем влиянием, которое естественно должно принадлежать России, на общее направление мировых событий и в предвидении тех выгод, которые от того можно было бы извлечь для наших интересов при существующих ныне политических соотношениях…

…Данные об отношениях европейских держав к Магребу ясно указывают на причины и основания, в силу коих эта страна постепенно в область общих политических интересов, что имело неизбежным последствием возникновение так называемого мароккского вопроса ²², в представляющего из себя более сложный и многовековой [184] вопрос о борьбе за преобладание в бассейне Средиземного моря издавна сталкивались весьма существенные интересы западных государств.

Разрешение вопроса этого в том или ином направлении не может быть нам безразлично, и, приступая ныне к установлению непосредственных сношений с империею мароккских султанов, необходимо выяснить ближайшие цели и задачи нашей там политики.

Исторически сложившееся стихийное стремление России к выходу на юг в открытое море заставляет нас ревниво следить за всеми происходящими на берегах Босфора событиями, стремится поддерживать дружелюбные с падишахом отношения и предупреждать единоличное вмешательство в дела Балканского полуострова той или иной державы в предотвращение неблагоприятных от того для последствий.

Но влечение России к проливам, естественно, встречается противодействие враждебных ей держав и особенно Англии, могуществу коей нанесен будет немалый урон в случае достижения нами означенной цели. Таким образом, становится понятным тесное соотношение, существующее между коренною задачею России в восточной части Средиземного моря и тем или иным разрешен в будущем мароккского вопроса…

…Если мы поэтому стремимся поддержать добрые отношения с султаном и не допускать вмешательства в дела Балканского полуострова одной какой-либо державы, то в равной мере нам следует направлять свои старания в Марокко к тому, чтобы войти в доверие повелителя страны и противиться преобладанию враждебных нам течений.

Таким образом, между положением нашим в Константинополе и тем, которое вам необходимо будет занять в Танжере, существует полная аналогия: задача ваша будет заключаться в том, чтобы неуклонно стоять на страже Гибралтарского пролива и в пределах возможности пещись о целости и неприкосновенности империи мароккских султанов.

Вышеизложенным вполне ясно определяется непосредственная цель нашей политики, сводящаяся к тому, чтобы предотвратить нарушение существующего ныне равновесия сил в бассейне Средиземного моря.

Существеннейшая важность достижения этой цели, без сомнения, не ускользнет от вашего внимания, но помимо того представительству нашему в стране необходимо будет играть еще иную роль. [185]

Приведенные выше данные об отношениях держав к Магребу с полною наглядностью выяснили, что кроме тех или иных непосредственных задач державы имеют в виду пользоваться своим положением как средством воздействия и давления, дабы путем этим достигать осуществления своих замыслов там, где, по обстоятельствам времени и места, это может оказаться нужным.

Не подлежит сомнению, что Мароккская империя может иметь совершенно тожественное значение для нашей политики, став не целью, а средством, умное и своевременное пользование коим может сослужить нам действительную службу. С этой точки зрения нашему представительству в стране предстоит весьма ответственная задача — неукоснительно следить за малейшими проявлениями политической деятельности западных государств, должным образом освещать эту деятельность, указывать на значение и внутренний смысл всякого шага держав на местной почве и таким образом выставляя всегда полную картину борьбы иностранных влияний, давать императорскому министерству возможность в каждую данную минуту воспользоваться означенною борьбою в соответствии как с общими соображениями, так и с частными интересами в той или иной сфере наших действий.

Придать такое значение деятельности нашей в Магребе будет тем легче, что Россия вовсе не заинтересована в вопросах, так сказать, материального свойства, служащих постоянным источником недоразумений между иностранными представителями и местным правительством. Следует думать поэтому, что державы будут искать нашего весьма ценного при таких условиях содействия, дабы пользоваться им в своих выгодах, прикрываясь соображениями общего блага. В этом будет заключаться сила нашего положения в данном вопросе.

Но, с другой стороны, отсутствие всяких причин и оснований для постоянных пререканий с местным правительством и предъявления назойливых требований даст нам возможность легче и лучше, чем всякими иными путями и средствами, установить влияние наше в Марокко и войти в доверчивые отношения к повелителю последнего.

Хотя основания эти чисто отрицательного свойства, но существенное значение их вполне ясно вытекает при сколько-нибудь подробном рассмотрении тех главных вопросов, кои служат причиною постоянного обострения отношений иностранных государств к Магребу.

В этом смысле на первом месте стоит вопрос о праве пользования туземцев иностранным покровительством.

…Вопрос об иностранном покровительстве был подвергнут обсуждению в 1879 году на совещании иностранных представителей в [186] Танжере но так как по некоторым пунктам не могло состояться соглашение, то по предмету этому была созвана в следующем году конференция в Мадриде, согласно предложению великобританского правительства, с участием мароккского министра иностранных дел. На этой конференции была подписана 3/7 июля 1880 года представителями держав конвенция, подчинившая иностранное покровительство точным правила, ограничившим по некоторой степени права держав, основанные на предшествовавших договорах. Приглашение принять, участие в рассмотрении означенного вопроса было и нам передано испанским правительством, но всего за месяц до срока, назначенного для открытия конференции, почему императорское правительство предпочло отклонить означенное предложение за невозможностью в этот короткий срок основательно изучить совершенно неизвестный ему вопрос, но в месте с тем выразило желание ознакомиться своевременно с результатами конференции.

Испанский кабинет не преминул удовлетворить этому желанию чрез своего посланника коему вместе с тем было поручено выразить нам надежду, что мы не откажемся присоединиться к постановлениям конференции.

Рассмотрев и обсудив постановления эти, министерство иностранных дел признало возможным принять выработанную конвенцию под условием распространения на Россию предоставленного подписавшим акт этот державам права наиболее благоприятствуемой нации. За отсутствием русского дипломатического агента в Танжере размен между императорским и мароккским правительствами деклараций по этому предмету состоялся при посредстве мадридского кабинета, впоследствии чего и представительство по нашим интересам в Марокко было затем возложено, как у помянуто выше, на испанского посланника.

Опыт показал, однако, что конвенция 1880 года не вполне удовлетворила намеченной цели, давая достаточный простор злоупотреблениям, и несколько лет спустя мароккским правительством возбуждено было ходатайство о пересмотре ее постановлений, вследствие чего испанский кабинет выступил с предложением созвать новую для сего конференцию. Императорское правительство на этот раз не нашло возможным отказаться от приглашения как потому, что в свое время мы присоединились к конвенции 1880 года, так и ввиду возраставшего соперничества держав на почве Марокко, а также отношений наших к Испании. Но вследствие происшедшего в Мадриде министерского кризиса конференция в условленный срок не состоялась, и, таким образом, доныне остается в силе конвенция 1880 [187] года. Постановления последней далеко недостаточны для потного упорядочений вопроса об иностранном покровительстве.

Следует, таким образом, ожидать, что мароккское правительчтво не оставит стремлений своих дать иной оборот всему делу, которое не перестает причинять ему постоянные затруднения. В свою очередь, стремление это будет служить для иностранных представителей средством не только путем уступок на этой почве укреплять влияние свое на местное правительство, но в равной мере добиваться и всяких иных выгод. Не подлежит сомнению, что именно таковые цели имелись в виду Испаниею, когда в 1879 году она поддержала ходатайство Магреба об обсуждении вопроса о покровительстве; затем Франциею и Англиею, когда ими велись переговоры с мароккским правительством о заключении торговых договоров… и Германия имела в виду воспользоваться для своих целей все тем же вопросом…

…Положение наше в настоящем вопросе представляет несомненные преимущества пред положением других держав, так как в деле покровительства мы не имеем прямой надобности пользоваться представленным нам правом. Из этого обстоятельства нам нельзя будет не извлечь возможной выгоды, если бы это было вновь поставлено на очередь. Нам нетрудно будет поддержать справедливые домогательства султана, не добиваясь от него при этом каких-либо уступок, и, таким образом, стараться скрепить доверчивые с ним отношения, наглядно доказав искренность и бескорыстие нашего к нему расположения.

В предвидении подобной случайности вам необходимо заняться тщательным и всесторонним изучением вопроса об иностранном покровительстве и представить министерству иностранных дел по этому предмету подробное исследование, которое могло бы служить нам основанием для суждения о настоящем деле в дальнейших фазисах его развития.

Не следует забывать при этом, что конвенция 1880 года составляет единственную положительную основу наших отношений к Марокко и что она в то же время толкует не об одном только праве покровительства, но и о некоторых других, не лишенных значения вопроса, как, например, о приобретении недвижимой собственности, о вносе некоторых пошлин, о натурализации подданных султана. Все эти вопросы должны быть в равной мере освещены вами.

Но для того чтобы сохранить [в этом деле] все необходимое для интересов наших значение, вам следует с исключительною осторожностью относиться к принятию туземцев под наше покровительство. [188]

Едва ли может подлежать сомнению, что с приездом вашим в Танжер в генеральное консульство начнут поступать многочисленные в этом смысле просьбы. Убедившись на опыте других держав, к каким неблагоприятным последствиям ведет неумеренное пользование пром покровительства, нам возможно будет только отрицательно отнестись к просьбам подобного рода, ограничивая наше покровительство лишь случаями безусловной необходимости, по возможности убеждаясь предварительно в нравственных качествах лиц, коим оказана будет нами эта льгота. К случаям такого рода могло бы быть причислено принятие под русское покровительство туземцев, которые будут состоять в услужении русского представителя, или же таких лиц, кои на почве интересов наших в Марокко будут в состоянии оказать нам существенные услуги .

Заключение торговых договоров является затем другим с вопросом, служащим постоянным источником препирательств с местным правительством и всегда обостряющим отношения последнего к державам…

…Противодействие, оказываемое султанским правительством оживлению торговых сношений с державами, имеет, без сомнения, своим основанием весьма естественное стремление к самозащите. Повелитель Марокко не может не сознавать, что с водворением и упрочением иностранных элементов внутри страны поколеблено будет значение его власти, а следовательно, и само существование империи в настоящем ее виде. В этом — вся сущность вопроса, и на этой почве заинтересованным державам придется еще выдерживать серьезную борьбу.

Не имея доныне торговых интересов в Марокко, правительство наше и в этом вопросе может занять исключительно выгодное положение. Мы не хотим этим сказать, конечно, что нам не следует стремиться установить в будущем торговые сношения с Магребом. Напротив того, вам необходимо будет во всей подробности изучить условия местного рынка и договорные по торговле права других держав, собрать все необходимые цифровые данные и всякие другие справки, кои могли бы послужить основанием для разрешения вопросу о том, какие предметы нашего вывоза могли бы найти себе выгодный сбыт в стране и какими лучшими путями и средствами возможно было бы установить этот сбыт.

Из имеющихся уже и теперь сведений следует заключить, что мы могли бы заняться отпуском керосина, леса, пеньки, дегтя, смолы, канатов. Развитие, которое наше финансовое ведомство стремится в последнее время придать торговым сношениям России, естественно [189] побуждает отнестись весьма серьезно к затронутому вопросу, но при всем том нам нет казалось бы, надобности активно выступать на этой почве следующим основаниям.

Другие державы, и во главе их Англия, имеют уже весьма значительные торговые интересы в стране, и, без сомнения, они будут стремиться обеспечить эти интересы и добиваться для себя всех возможных льгот. В силу условия наиболее благоприятствуемой нации мы всецело воспользуемся плодами их усилий, не рискуя повредить отношениям нашим к мароккскому правительству, а, напротив того, доказывая воздержанием нашим участие к его интересам.

Такая политика наша может быть использована и другим образом. Держась нейтрально в случае каких-либо переговоров держав с Магребом трактате мы можем таким путем добиться от этих держав желаемых уступок на всякой иной почве для этого достаточно лишь будет указать на значение, которое может иметь всякое поощрение нами обнаруживаемого султаном противодействия замыслам наших западных недоброжелателей.

Помимо того с общей точки зрения, нам нет оснований способствовать падению последних преград замкнутости Магреба, так как открытием страны для иностранцев больше всего воспользуются англичане для целей своей политики; а потому, если мы и не будем прямо противиться такому обороту вещей, то нет и надобности ему содействовать.

Наконец, вопрос о морском разбое кабилов Риффа не перестает служить предметом постоянных пререканий с мароккским правительством на побережье страны практикуется с давних пор, и страдательною в данном случае стороною являются французы, итальянцы и испанцы, главным образом занимающиеся плаванием в этих краях; с другой стороны, за морской разбой варварийских пиратов приходиться отвечать местному правительству, вынужденному уплачивать потерпевшим соответствующее вознаграждение или выкуп.

Вопрос о принятии каких-либо мер общего свойства против указанного зла был, конечно, возбуждаем, но ввиду соперничества держав до сих пор не пришли ни к каким практическим результатам. Понудительный образ действительно встречает сочувствия в особенности тех держав, кои опасаются, что он может послужить основанием для осуществления каких-либо корыстных замыслов.

Таким образом, и этот вопрос, как и все другие, имеет политическую подкладку, а следовательно, может служить и средством для достижения целей, по существу своему ничего общего с ним не имеющих. Не подлежит затем сомнению, что и в данном случае нам [190] следует сохранить столь полезную для русских интересов свободу действии.

Вес вышеизложенное с достаточною наглядностью убеждает, что мы находимся в таких выгодных по отношению к Марокко условиях, которые дают нам полную возможность прочно установить наше влияние в стране; причем, конечно, от искусства и такта вашего будет зависеть в полной мере воспользоваться ими с первых же шагов предстоящей вам новой деятельности.

По этому поводу нельзя не заметить, что вы, быть может, впервые явитесь в Марокко представителем великой державы, миссия коего не будет заключаться в том, чтобы возможными путям и средствами исторгнуть от местного правительства те или иные выгоды. Обстоятельство это имеет несомненное значение, и, передавая султану кредитивные грамоты и всемерно заверяя его в желании императорского кабинета поддерживать с ним дружбу и приязнь, вы не оставите воспользоваться указанными благоприятными условиями для того, чтобы с первой же минуты вступления нашего на путь непосредственных сношений с Марокко придать этим сношениям характер искреннего доброжелательства и бескорыстного отношения к интересам страны.

Затем вся последующая деятельность ваша должна быть запечатлена тем же характером и отличаться необходимым духом примирения, вполне отвечающим основным миролюбивым целям нашей политики и собственным интересам на дипломатической почве Магреба, где всякое обострение отношений держав с последним может привести к столь нежелательному активному вмешательству их во внутренние дела страны.

Мы охотно верим, что старания наши в указанном направлении будут по достоинству оценены султанским правительством в сознании того значения, которое может для него представить искренняя дружба мощною империею Российской.

В заключение считаю нелишним указать, как на вернейший залог успеха, на необходимость поддерживать наилучшие отношения со всеми вашими коллегами и особенно с представителем Франции ввиду искренней дружбы, связывающих нас ныне с этою державою. Быть может, представлялось бы также желательным на почве интересов наших в стране теснее сойтись с Испаниею, как с державою, не имеющей к нам враждебных намерений и которая в случае нашего равнодушия может быть легко вовлечена в невыгодные для нас политические комбинации. Достижение намеченной цели, несомненно, облегчается тем, что испанское правительство в течение последних 16 [191] лет несло на себе заботы по нашему представительству в Танжере, из чего само по себе вытекает известная солидарность положения.

Возвращаясь затем к отношениям с Франциею, следует заметить, что политика последней в Марокко по существу своему сходится с нашею, а потом, идя с нею рука об руку на почве местных интересов, мы этим самым окажем ей немаловажную услугу, что даст нам новое основание рассчитывать на взаимность в той сфере наших действий, где это может быть вызвано обстоятельствами. При всем том, однако согласные с Франциею действия наши в Марокко не должны ни в чем отражаться на значении представительства нашего в стране, и последнему должен быть придан характер полной самостоятельности, который только и способен будет поддержать необходимый авторитет ваш в глазах султана.

Для укрепления нашего престижа мы полагаем также необходимым, чтобы от времени до времени в марокканских водах появился русский военный флаг, дабы внушительный вид наших броненосцев мог воочию свидетельствовать о русской мощи и силе. В этом смысле будут нами сделаны сношения с управляющим Морским министерством.

Словом сказать, в смысле конечного вывода из всего вышеизложенного, вам необходимо будет занять в Марокко положение, во всех отношениях отвечающее величию Россию, ее мощному влиянию на общее направление мировых событий и тому обаянию, коим она по справедливости пользуется на всем мусульманском Востоке как государство, на обширном пространстве своих владений приютившее многочисленных последователей ислама, в обладании всех благ живущих под сенью державы Российской.

АВПРИ, ф. Политархив. оп. 482. 1898. д. 2731. л. 40-41. 53 об.-70. Копия. Русский язык.

Комментарии

22. Ставшего вследствие многолетнего соперничества западноевропейских государств из-за Марокко важной международной проблемой. Поскольку территориально оно находится в непосредственной близости от Западной Европы, то одновременно «мароккский вопрос» именовался представителями западных держав «западным вопросом».